Он поднялся, посмотрел на нас ясными глазами, будто какая-то навязчивая проблема изволила решиться.
Что это было такое?
Самым любопытным и нетерпеливым оказался один из самых старых ведьмаков мира. Жако мог только смотреть, с дозволенным вопросом в глазах, но не на языке. Алцест, так любящий неудобные вопросы, стоял ко всем спиной, будто ожидал ещё нападений. С его удачей нападение могло в равной степени как повториться, так и не состояться.
Один несознательный маг замыслил обострить конфликт сообщества магов и нежити в личных целях. Он заказчик некоторых смертей магов, о которых вы знаете. Когда на вас напали ночью, исполнитель успел передать весточку хозяину. После задержания людей, так выдавших себя, для него всё было кончено, и он осознавал это. Поэтому решился на последнее средство. Эти существа не из нашего мира, и нам повезло сегодня выкрутиться без жертв. «Добрый волшебник» замышлял использовать контрабандных существ для убедительной демонстрации факта, что Вениамин не намерен держать своё царство под контролем.
Последнее было ввёрнуто весьма словоблудно. Ещё я очень хорошо представила, какой вкрадчивый голос у «доброго волшебника» с сутулой осанкой и плешивой головой
Алцест! крикнул Маг в конце своей речи.
Взгляды поднялись. Алцест посмотрел в ответ, улыбнулся дёргающимися губами, кривенько сел, где стоял, и наконец убрал руку от промоченной кровью толстовки на животе.
От рваной раны Алцеста вылечили быстро, остался лишь очень фактурный шрам из трёх полос напоминание об огромной мёртвой лапе самой здоровенной твари, бежавшей во главе стаи. Но проклятье за время похода промахивалось раза четыре, если не считать последней отметины. Скверна копилась и нашла выход несчастного свела в постель выпестованная в походе качественная двухсторонняя пневмония. Маг отказался лечить, едва поставив диагноз. Проклятый смотрел на него как на предателя, но всем было понятно, что решение правильное. От пневмонии умирают, но не так скоропостижно, как от упавшего на голову кирпича. К тому же Захар с готовностью стал лечить мага, не гнушаясь фактом, что молодой человек кем-то там был проклят.
Студенты из практикантов окончательно превратились в охраняемых свидетелей и отсиживались в достроенной-таки гостинице, не подавая весточки даже родственникам. Дело было достаточно для этого серьёзным. Первые двое суток они исключительно отсыпались, не смея высунуть носа в город. Мои молчаливые Жрицы Огня вернувшись к истокам наперебой рассказывали о ратных приключениях. На их фоне я скорее больше занималась уборкой, разгребая поле боя после каждой стычки. Так что мой рассказ не звучал, пока я не оказалась в до боли знакомой комнатке Сафи.
Вы просто ушли оттуда?
Да. Мы были никакие бойцы. Но там остались профессионалы. Следователи и ведьмаки. Ещё Венька с вампирами.
Ну и кодла у вас была.
Захочешь не забудешь, подтвердила я, устраиваясь на её постель. Была опасность, что не смогу встать в ближайшие сутки.
А тем вашим попутчикам не требовалось привести себя в порядок?
Венька нашинковал чудовищ на тартар, но мыться отказался в нём популярны приступы водобоязни.
Будем знать, шутливо хмыкнула подруга, раскладывая в шкафу выстиранные вещи. У неё всё получалось аккуратно: и носить, и хранить. Мой очередной удобный наряд, надетый в поход, был сожжён, а пепел уничтожен.
Знай, серьёзно одобрила я. Если что, быстрей в бассейн. Больше шансов.
Может, расскажешь, чем кончилась эта кровавая история?
Я смотрела на неё с её подушки:
Ну суда не было. Так что не могу считать, что кончилась. А если ты хочешь полёта дедуктивной мысли тоже не выйдет. В реальной жизни преступления редко происходят в закрытой комнате с двенадцатью интересными личностями. Мы не встречали преступника, зато он счёл нас подходящими пешками для своей партии.
Даже тебя?
Чем я хуже?
Я думаю, что ты слишком значительна для пешки.
Маг не сказал, но, думаю, убрать меня рассматривалось как бонус. Брат угрожал мной мафиозным элементам. У Доброго волшебника на этот счёт пушистое рыльце.
Не очень мило со стороны Мага, Сафико сморщила носик.
Сомневаюсь, что у него оставались рабочие варианты.
Так ты что-то другое хотела сказать?
Именно. Иррационально, по-женски пожаловаться я ревную братьев к их пассиям. Они меня раздражают, и я не могу к ним по-людски относиться. Что бы они не делали, для меня будет ерундой и дичью. А они бестолковыми бессмысленными уродливыми курицами
Сафи сначала открыла рот, потом недоверчиво хмыкнула, потом рассмеялась, всплеснув руками, как я видела делает её мать.
Высказалась что ли? Полегчало? Хахах!
Это острая проблема, нахмурилась на её смех я, но она не поверила.
Алцеста было бы неудобно содержать в гостинице. Врачебный уход, лекарства по часам. В Храме он останавливаться почему-то не хотел, но его уже никто не спрашивал. Проклятый смотрел в ответ как на самоуправцев и садистов, а ещё будто сбылись подозрения, и он всегда в нашем отношении думал, что гнильца выйдет наружу. Из лазарета, в котором он пробыл только день, его перенесли ну ладно, я сама его перенесла, предпочитая никого не просить в библиотеку, о которой он несколько раз с завистью упоминал.
Оказавшись на месте, лежачий пациент поднялся на худых руках, чтобы обозреть масштаб.
Что за ерунда?
Мне настолько привычны были стеклянные колбы поверх большинства шкафов, что я перестала обращать на них внимание.
Так работает библиотека. Ты не решаешь сам, что взять. Решает она. Загадай с какого места будешь брать книгу, и каждый день на этом месте будет книга, подобранная Храмом.
А вы тут фаталисты, фыркнул маг и уложил себя на щедро подложенные подушки.
Чтобы расцветить его однообразное занятие, я готова была доставлять ему газеты. Алцест ругался, пока его не обрывал кашель. За пару недель и два ребуса удалось наварить с нехороших газетчиков почти две сотни штук, с чем можно было бы поздравить победителя, если бы он не рисковал раствориться в разлившейся из него же желчи.
Две недели, на которые я трудоустроила Жриц, ещё не закончились, и без них в Храме было странно. Особенно подготавливать в их отсутствие праздник Воды. Ну пусть будет сюрприз к их возвращению.
Дружина с первого дня нашего возвращения стремилась доказать, что она не декоративна. Агни резко взялась за муштру, и оспаривать её право на командование никто не смел. Стахий только осаждал слегка, когда тренировка заходила далеко. Собственно, Агни всегда выступала если не в роли модели для повторения, то в качестве потенциальной угрозы. Дружинники в итоге щеголяли похожими на царапины отметинами ожогами от показательных ударов вспыльчивой ха! Жрицы.
До охраны периметра мужчины ещё не были допущены. Программа максимум для них гласила: показаться Агни достаточно подготовленными, чтобы заслужить место на воротах к визиту гостей.
Разрулив несколько формальных и хозяйственных дел, я отправилась наносить визиты. Обновлённые улицы выметали, поливали высаженные на клумбах цветы у себя и у соседей, не склонных к цветоводству.
Благодарю за хорошую работу! улыбнулась я Остапу, вышедшему на порог дома без костыля.
Адепт Земли сначала улыбнулся, а потом махнул крепкой рукой в сторону тёмного прохода в дом.
Представляю, что там внутри
Комната, как ни странно, сильно отличалась от жилища Прохора напротив. Внутри не казалось, что дома идентичны снаружи. Возможно, сказывалась разная направленность адептов. У Прохора в брошенном доме всё было в светлых пастельных тонах, а тут
Вопреки ожиданиям, в обиталище наступило запустение. Всё вычищено, предметов на виду почти никаких. Ничем особенно не пахнет.
За вытертым до блеска столом боком сидел облагороженный стрижкой и бритьём Прохор. Одет привычно. То есть, не в трусах, а в спортивном трико и серой борцовке, туго сидящей по постройневшему телу на самом деле из-за снижения объёма мышц.
Я протянула Остапу конверт с честной премией. Гостиница была сделана быстро и радовала глаз, всякий раз как выглянешь в окно на площадь. Тестовые постояльцы нашлись сами собой, так что некая реклама уже обеспечена. Технически номера были сняты Расследовательным Бюро Эскамеруна.
Я смотрела на Прохора, он на меня. Молчали все. Хотевший перемирия Остап топтался за спиной в домашних шлёпанцах, боясь неловким звуком усугубить раздор. По закону жанра дубль должен был извиняться.
По обе стороны от шрама поблёскивали глаза, губы застыли в ничего не значащем положении, предшествующем улыбке, обычная мимика Прохора. Он так подвёл меня, что у меня не было причин его щадить.
Ты знаешь, где она? голос звучал вкрадчиво умиротворяюще. Он хотел добиться ответа.
Я презрительно фыркнула:
Осталась без мужского плеча, фыркнула я. На коленях поползёшь? Извиняться?
Извинюсь, если потребуется, Прохор опустил взгляд, стёр с колена мнимую пыль.
Я уже совсем махнула на него рукой, но он добавил:
Развод надо взять.
Он не был счастлив, что принял такое решение, горевал, жалел себя. Но это было мужское одностороннее решение без поворота на попятный. Я попыталась не слишком выдавать свою радость.
Я выясню, где она, пообещала я Прохору, и не прощаясь вышла на улицу вдыхая воздух на удивление полной грудью. Летом он приобретал особое качество прозрачности, но дело было не в этом.
Со стороны огородов везли на тачке поспевшие ягоды. Должно быть, для пирогов. Свежую везти на праздник рановато. Я поздоровалась и пошла в Храм. В три должно было состояться дознание, требовалось доставить в Эскамерун Жриц и Алцеста, а это шестичасовой перелёт.
В библиотеке Захар массировал спину пациента умелыми пальцами, потом по глотку, как ребёнка, отпаивал настоем. За всё время у Алцеста не нашлось для моего лекаря ни единого резкого слова. Для меня это было высокой оценкой качества.
Ну-ка послушаем предупредил Захар, прежде чем простукать голую грудь, склонив голову левым ухом, чтобы лучше слышать отклик. Мда, тяжёлое воспаление Стоит ли в такую пору бродить по лесу?
Работа, пожал голым плечом Алцест.
Как будто она значила для него, который в любой момент мог получить на содержание пачку денег, то же самое, что для прочих.
Захар осмотрел не замеченный прежде шрам.
А это от чего?
Маг глянул на забытый след на левом плече.
Открытый перелом. Со шкафа упал.
Оба покосились на окружающие громадины, не обременённые лестницами. Лезть никуда не требовалось. Одна книга, крупноформатная с золотыми каплями на обложке, лежала на накрытых одеялом коленях.
Идея пребывания мага такого уровня мало того что в Храме, так ещё сразу в библиотеке Стахию не понравилась. Он лично ходил посмотреть на него, слушал, как Алцест кашляет двадцать минут, немного поговорил с ним, типа познакомился, и ушёл, дав своё благословение на нестандартное размещение больного.
Ну как? спросила я, когда Захар собрал свой медицинский ридикюль и направился к выходу.
Второй день сказки читаю, сообщил Алцест, поворачивая на вид обложку.
Да? удивилась я. А я химический состав атмосфер С другой стороны ты же в первую очередь волшебник. Вот и получаешь волшебные истории Давай-ка её оставим.
Почему? удивился Алцест.
Вдруг потеряешь
Как я её потеряю?
Затевать споры было некогда, но если не объяснить, маг мог телепортировать куда-то и поломать планы. Причём, планы Мага.
Что? возмутился мужчина, выслушав меня. Лететь? У меня пневмония! С какой стати лететь в холоде предпочтительнее, чем перенестись?!
Я подняла его в воздух вместе с кроватью.
Что?! Ещё и голого?!
Какая тебе разница-то? Тебя всё равно собираются осматривать. Не дёргайся, я одену на тебя кислородную маску В перелёте можешь почитать газету. Вот тебе карандаш.
Алцест замычал через воздушную трубку. Для всех он выглядел, как человек с приоткрытым ртом, я его видела, как рисуют ныряльщиков в мультфильмах, с полупрозрачной маской.
После того как Жрицы без воодушевления присоединились к воздушному каравану, можно было отправляться. Однако теперь я предусмотрела для них развлекательную программу, засунув в воздушную полость походный котелок и набор продуктов. Пускай там пообедают и малахольному заодно сготовят. Для себя я прихватила сдержанное платье для благоприятного впечатления, хорошо озаботилась приобрести, когда выгуливала Венькину пассию и Зуфию с Бебе. Тимур когда-то пытался воспитать во мне чувство стиля деловой женщины, но я всегда скатывалась к курткам, кедам и джинсам. Может, это недостаток. Но у меня хватало ума одеться соответственно, когда ситуация того требовала.
Шесть часов перелёта можно было скоротать любому, кроме пилота. Не хватало раздолбайства, чтобы отвлечься от управления полётом и заниматься посторонними делами. Несколько лет назад я плохо определяла направление, а теперь во мне проявилось что-то, как у птицы. Сбиться с маршрута я практически не могла, опасность представляли скорее физические помехи, так как знать расписание самолётов я не считала возможным, но если где-то замечала воздушное судно, старалась больше близко не подлетать.
Я баловалась с режимами, то скрывая себя наравне с прочими, то обнажая порывам ветра. Суша с такой высоты сливалась в неизобретательную детсадовскую аппликацию квадратов и прямоугольников. И их обрезков. Смотреть на крошки зданий с необычного ракурса было по-своему интересно, но мне это было некогда делать, потому что помеха могла выскочить в любой момент, и пришлось бы быстро реагировать
Пассажир был недоволен.
Думаешь, это просто? Алцест потряс помятой газетой. Думаешь, просто так их считают практически нерешаемыми?
Вид возмущённого мага не выбил меня из колеи:
Я думаю, что тех, кто может их решить, достаточно. Просто они имеют более важные дела или их время стоит дороже, чем платит газета.
Мой расчётливый анализ лишил Алцеста дара речи. Он посмотрел на меня очень внимательно, газета в горсти как-то опала, больше не торчала так вызывающе, как факел в руках статуи. Один серый глаз прищурился, дёрнулась губа. Я поняла, что пощады больше не будет.
Спас меня приступ кашля. Когда он разодрал губы Алцеста и вырвался с каплями слюны, совсем не сложно было выполнить обычные манипуляции вежливости: достать бокал воды, заменить сжатый в кулаке карандаш флакончиком со сладеньким снадобьем, поставить рядом Жриц с котелком с обедом. Пускай выбирает, что больше нравится.
И я бросила их вместе, тех, кому друг с друга спросить нечего, в вестибюле Эскамерунского сапога, как именовали городскую тюрьму.
Меня ждал чиновник в чёрной форме высшего звена. По статусу я не должна была ждать, и мне как раз не хватило бы терпения.
Мне приходилось быть причастной к судебному производству, но мельком, и участвовать в судебных процедурах по-настоящему не доводилось, и в «сапоге» я дальше вестибюля не поднималась.
Когда за спиной сомкнулась первая решётка, Алцест ещё кашлял. Звук догонял и шлёпал по ушам.
Путь проходил по выложенному кобальтовой плиткой коридору, узковатому для конвоируемого с парой сопровождающих в ряд но это вроде не моя проблема. Наверное, сюда проходили уже в маске, а в маске уже не важно, чтобы держали под оба локотка. Каблуки тюкали по полу, как по фарфору. Чиновник повёл меня наверх, по лестнице стучало не так сильно, но ощущение морского дна сохранялось. Воздух будто был синим.