Больше не было никакого смысла отпираться, и Свитц начал говорить. Он уже разочаровался[11] и не видел причин становиться мучеником, к тому же французские законы снисходительны к шпионам, которые помогают следствию в разоблачении других агентов. Марджори опять последовала примеру мужа.
Через три дня после признаний Свитца последовали новые аресты: полковника Дюмулена, инженера Обри, Ватрослава Райха и многих других. К концу марта 1934 года большая шпионская организация была разгромлена. Пять других членов группы признались во всем, желая получить смягчение приговора. По мнению Москвы, это была полная «деморализация». Мадемуазель Мерме рассказала все о радиопередатчике и фотоаппарате, Райх и Обри об их докладах по химическому и бактериологическому оружию. Узел был распутан. Один арест следовал за другим. К июлю формальное обвинение было предъявлено двадцати девяти агентам, а еще более двухсот находились под следствием.
Для четы Свитц жизнь в тюрьме не была такой уж невыносимой. Они стали добрыми друзьями следователя Андре Бенона.
Советское правительство, несмотря на все разоблачения и признания, демонстративно от всего отказывалось. Тридцатого марта 1934 года ТАСС заявил, что все обвинения в шпионаже «основаны на пустых вымыслах», а «Известия» намекнули на германское влияние.
Прошли годы, прежде чем состоялся суд. За это время политический климат изменился: Франция была готова стать союзником Москвы, и премьер Пьер Лаваль собирался в Москву для подписания соглашения. В такой момент сенсационный процесс против советской шпионской организации во Франции мог привести к осложнениям. Министерство иностранных дел постаралось, чтобы процесс получил как можно меньшую огласку. Судебные заседания шли за закрытыми дверями, на них вызывали только немногих свидетелей, большинство из которых являлись полицейскими агентами. Шестеро подсудимых признали свою вину и обвинили других, а в общем моральное состояние подсудимых было очень низким. Приговоры оказались не слишком суровыми.
Лидия Шталь, самоуверенная, упрямая женщина, упала в обморок, когда услышала, что приговаривается к пяти годам тюрьмы. (Апелляционный суд потом снизил этот срок до четырех лет). Судя по отчетам прессы, «Мадлен Мерме, молодая женщина-фотограф, которая в тюрьме родила ребенка, услышав, что ее приговорили к трем годам, наклонилась к нему, что-то прошептала и продолжала качать его на руках». Полковник Дюмулен и Беркович были приговорены к пяти годам каждый. Десять подсудимых были заочно приговорены к пяти годам тюрьмы и только четверо оправданы.
Несмотря на то что вина четы Свитц была очевидна, суд освободил их от наказания за ту помощь в ликвидации шпионской группы. Чета шпионов, которая не без основания ожидала возмездия, немедленно скрылась.
Франция в нацистскую эру
Приход к власти в Германии нацистской партии в 1933 году означал начало конца французского превосходства в Европе. Франция перестала быть первостепенным объектом внимания советской разведки. Однако Москве потребовался целый год для того, чтобы осознать значение сдвигов в международных отношениях и сделать свои выводы. Сталин с неохотой отказался от своих планов создания советско-германского блока и по инерции проводил антибританскую и антифранцузскую политику. Он склонен был рассматривать нацистский режим как временное явление, как эксперимент, который вскоре должен спровоцировать народное возмущение и революцию. В этом смысле победу нацистов можно было бы даже приветствовать.
При таком неопределенном состоянии не было причин преуменьшать роль Франции в схеме советской разведки. Казалась необходимой только реорганизация и перемена стиля работы. Столица Германии больше не могла оставаться центром советского шпионажа, как это было в течение последнего десятилетия. Советская разведка во Франции должна была отделиться от Берлина и наладить прямую связь с Москвой. Предстояло выполнить громадную работу, если учесть, как много там находилось центральных и вспомогательных агентств и учреждений.
Между тем серьезные сдвиги в отношениях между европейскими державами стали принимать более определенные очертания. После ослабления напряжения между Францией и Россией в мае 1935 года было подписано советско-французское соглашение. Два месяца спустя Коммунистический Интернационал на седьмом конгрессе провозгласил политику «единого фронта». Во Франции пришло к власти новое правительство, которое было поддержано коммунистической партией.
В новой ситуации коммунистическое руководство, часть которого находилась в правительственной коалиции, получило возможность давать лучшую информацию, чем это делали бы несколько тайных агентов. Что касается военных промышленных секретов, то внимание советского руководства было перенесено на Соединенные Штаты и Германию, которые с точки зрения Советского Союза обогнали Францию. Хотя шпионаж не прекращался, были предприняты меры, чтобы предотвратить общественные скандалы, которые могли бы оттолкнуть Францию от нового союзника.
Среди сотрудников советской военной разведки того времени один заслуживает особого внимания, потому что позже он добился высокого положения. Это был старый агент ГРУ, венгр Александр Радо, который спасся бегством из нацистского Берлина после многих лет активной работы в Германии. В 1936 году в качестве прикрытия он открыл в Париже пресс-агентство и, чтобы сделать его более солидным, нанял двух писателей, одним из которых был Артур Кестлер, который в то время еще оставался верным коммунистом.
Кестлер вспоминает:
«Мы выпускали три-четыре бюллетеня в неделю на французском и немецком языках и размножали их на ротаторе, а потом посылали во французские, швейцарские и австралийские газеты. Однако я не знал, какие газеты были нашими подписчиками, и это казалось мне странным. Я спрашивал об этом один или два раза Алекса, но каждый раз он как-то небрежно отвечал, что агентство находится в процессе становления и мы посылаем бюллетени большому числу перспективных подписчиков для одобрения».
Однако триумф Радо наступил немного позднее, когда он был переброшен в Швейцарию, где в качестве резидента развернул широкую работу во время войны. А Кестлер после войны стал знаменитым писателем и вышел из коммунистической партии.
Французское правительство вело себя дружественно и тактично. Время от времени оно раскрывало случаи чрезмерного любопытства со стороны людей, имеющих отношение к Москве, но не придавало мелким эпизодам особого внимания и, насколько это было возможно, не доводило дело до суда. Похищение белого генерала Евгения Миллера в Париже приписывалось ГБ, убийство Дмитрия Навашина, бывшего советского служащего, так же как и ликвидация Игнатия Рейса, было совершено советскими агентами, были и другие инциденты. Французские власти закрывали на них глаза, и это отношение было частью французской политики того времени.
В одном случае соображения высокой политики привели к конфликту со Швейцарией. Когда убийство Игнатия Рейса расследовалось одновременно Швейцарией и Францией, швейцарские власти были удивлены несколько странным отношением французов к этому делу. В своем резюме от второго января 1938 года Р. Жакияр, глава службы безопасности в Лозанне, приводил примеры того, как французская полиция действовала наперекор его просьбам: девятого ноября 1937 года он сообщил в Париж, что агент НКВД Сергей Эфрон замешан в убийстве, но тому позволили бежать. Жакияр просил расследовать деятельность четы Грозовских, но Грозовский сумел покинуть Францию. Когда швейцарские власти, располагая необходимыми обвинительными материалами, потребовали выдачи Лидии Грозовской в Швейцарию, французы отпустили ее под залог, и она скрылась за границу в автомобиле советского посольства.
К концу тридцатых годов борьба со шпионажем в Западной Европе стала более ожесточенной. Охота велась главным образом на немецких и советских агентов. Атаки против итальянской и японской разведок были менее интенсивными. Контрразведывательные органы были расширены, полиция стала более бдительной, суды стали строже. Однако во Франции крайние меры применялись только к немецким и итальянским агентам. В июле 1938 года парламент принял новый закон, по которому шпионаж в мирное время карался смертной казнью. В марте 1939 года в Меце был впервые приведен в исполнение смертный приговор для немецкого шпиона, трое других были казнены перед началом войны. Но не было ни одного случая разоблачения советских агентов. Чем больше назревала угроза со стороны Германии, тем более покладистым становилось французское правительство по отношению к политике СССР.
Глава 3. Германия перед Второй мировой войной
Большие ожидания
Место Германии в системе советской разведки несколько отличалось, а в некоторых аспектах было даже совершенно противоположно тому, которое занимала Франция.
За десять лет до Первой мировой войны Франция вела самую активную разведку против Германии, и в то же время абвер развернул во Франции более масштабную сеть, чем в других странах.
Противостояние продолжалось в течение нескольких лет и после 1918 года. Россия практически сошла со сцены, британские интересы в Германии существенно уменьшились, и Франция осталась единственной из держав, которой была необходима информация об этой стране. Но теперь упор делался не на военных секретах, они не были так уж важны, цель состояла в определении военного потенциала Германии в широком смысле, включая секретные данные о промышленности.
Для России германская армия двадцатых годов не представляла угрозы, а военно-морской флот и военно-воздушные силы в то время практически не существовали.
Если Франция рассматривалась Советским Союзом как центр антисоветских заговоров, откуда исходила угроза для России, от Германии Москва ожидала, что революция, подавленная в 1919 году, скоро вспыхнет снова и что советская Германия станет союзником Советского Союза и в войне против Франции германские военные силы будут неизбежно сражаться на советской стороне. Поэтому в своей секретной деятельности в Германии советское правительство делало упор на подготовку всеобщих забастовок, гражданской войны, уличных боев и поставку оружия, а не на шпионаж.
Весьма воинственно настроенный, только что сформированный Коммунистический Интернационал проходил фазу своего развития, которая может быть названа германской эрой, он делал ставку на неизбежную революцию в Германии. Его стратегия и тактика сводилась к подготовке германской революции. Красная Армия, двинувшись из России, должна была «объединить усилия» с новыми революционными германскими силами. Польская коммунистическая партия должна была делать все, чтобы разжечь революционный пыл, война с Францией казалась неминуемой, а французские коммунисты должны были парализовать военные усилия Франции. Советское правительство рассчитывало оказать Германии политическую поддержку, поставить оружие, обеспечить подготовку людей и наладить секретную службу и все это сделать по московским образцам.
На Германию возлагались большие надежды, она была в центре внимания. Немецкий язык преобладал в Коминтерне, и русские лидеры Ленин, Троцкий, Зиновьев, Бухарин общались в нем на этом языке.
Менее чем за год мечта стала воплощаться в жизнь, по крайней мере так казалось. Когда Польша весной 1920 года напала на Россию и когда после короткого отступления Красная Армия погнала поляков и подошла к Варшаве, казалось, что время настало. Было сформировано «польское правительство», во главе которого стал Феликс Дзержинский. Мир для Варшавы, предложенный Лондоном, был отвергнут Лениным, а потом Красная Армия, после «чуда на Висле», отступила и война закончилась. Победоносного марша через Варшаву в Берлин не получилось.
Поражение в Польше не обескуражило советское руководство. Оно считало, что Германия все равно пойдет по революционному пути и что большие потрясения и конфликты неизбежны.
В течение следующих трех лет, с 1920-го по 1923 год, Москва сделала все, что могла, для подготовки успешного переворота в Германии. Именно в эти три года возник и быстро развился ИНО (иностранный отдел ГБ), был создан Четвертый отдел в армии. Они поддерживали связь с Германией по почте, телеграфу и по железной дороге, а когда были восстановлены посольство и торговая миссия в Берлине, то и с помощью дипкурьеров. В этот период, после подписания советско-германского соглашения в Рапалло, началось плодотворное сотрудничество между двумя странами. Троцкий поставил перед Четвертым отделом задачу развивать сотрудничество в области вооружений, привлекать германских офицеров на свою сторону и внушать им антифранцузские настроения. Все это граничило со шпионажем, хотя и не было им в прямом смысле этого слова.
В 1923 году, когда Франция оккупировала Рурскую область и инфляция в Германии достигла своего пика, советское руководство решило, что сложилась обстановка, благоприятная для нового большого наступления, которое оно предприняло. В Германию было послано множество агентов из Коминтерна и различных советских органов. Во главе их стояли люди, отобранные Политбюро ВКП(б), среди них Алексей Скоблевский, которому были поручены военные приготовления. Бывший рабочий из Латвии (его настоящее имя было Розе), он хорошо зарекомендовал себя в годы Гражданской войны. Скоблевский встал у руководства германской «Военно-политической организации», бывшей неким подобием генерального штаба для германской армии. Помощником Скоблевского в Гамбурге был Ганс Киппенбергер, возможно, он был лидером немецкого подполья. Страна была разбита на шесть военных областей, каждая возглавлялась немецким коммунистом и русским советником, который старался не привлекать к себе лишнего внимания. Советский «генерал» Штерн (позже, в Испании, известный как Клебер, а в Соединенных Штатах как Зильберт и казненный в России в 1938 году) был советником северо-западной области. Алексей Стецкий (тоже казненный в 1938 году) работал с Эрихом Волленбергом, лидером юго-западной области. Эта система содержания русских офицеров и советников в других странах была применена через год или два в Китае, во времена Бородина. Русские люди из ГБ помогли создать в Германии аналогичную организацию, которая состояла из М-службы (военные формирования), N-службы (разведка), Т-службы (террор) и Z-службы (проникновение в другие партии и организации). Деятельность этих служб, которая включала покушения на жизнь германских военных лидеров и убийство «предателей», достигла большого размаха в последующие годы.
Всего в Германию было послано несколько сотен советских офицеров, чтобы организовать и возглавить германские военные силы. Назначенные на свои посты, эти люди, маскируясь разными способами, докладывали обо всем своему русскому руководству и резидентам Коминтерна в русском посольстве.
Отборные группы из армейской разведки прибыли в Берлин, Эссен и Лейпциг. Среди них были молодой Вальтер Кривицкий, который впоследствии дезертировал из советских органов. Потом Кривицкий сообщил, что план включал создание в немецкой коммунистической партии разведывательной службы, которая должна была работать под руководством Разведупра Красной Армии. Военным формированиям отводилась роль ядра будущей германской армии, а перед спецслужбой ставилась задача подрывать моральное состояние людей из рейхсвера и полиции[12].