Ну, эту-то нашу девушку спортсменкой назвать трудно. Да и выглядит она так, как если бы с ней произошло что-то нехорошее. Понимаешь? Говорю же, рано поседела, вся какая-то неприбранная, с пятнами крови на виске. Может, и на одежде, я же не видела Вот точно память ей отшибло. И она бредила. Знаешь, я читала однажды, еще в детстве, как одна женщина, когда у нее поднялась высокая температура, вдруг принялась бредить на непонятном языке, предположим, греческом, хотя никогда им не владела. Позже выяснилось, что, когда она была моложе, она работала прислугой у одного профессора, который разговаривал на греческом. Каким-то участком мозга женщина запомнила слова.
Это ты к чему? Глафира не отрывала взгляда от дороги. Перед тем как услышать ответ Валентины, подумала, что напрасно не сообщила Адаму, куда именно они отправляются. Девушка тоже говорила на непонятном языке?
Глаша, ты меня совсем не слушаешь. Она говорила на английском. И, как мне показалось, чисто. Но я не англичанка, мне трудно судить. И в то же самое время у меня было такое ощущение, словно она понимает то, что ей говорят на русском. Вот так.
У тебя ведро есть?
Какое еще ведро?
А тряпка?
Глафира!
Думаю, ты не месяц, а все два будешь мыть полы у нас в офисе, проворчала Глаша. Хоть бы там какой-нибудь буфет, что ли, был Так кофе хочется.
Проехав основную часть пути, свернули направо и покатились в сторону железнодорожного переезда. Через пять минут машина остановилась неподалеку от здания станции. Все вокруг плавало в сиреневой предутренней дымке. Татищево еще не проснулось.
Господи, как тихо Глаша вышла из машины и сладко потянулась, расправляя затекшие мышцы. Ну, давай, показывай свою «англичанку».
Глаша, я и так нервничаю! Хоть бы она была здесь Валентина открыла дверь и вошла. Кошка, дремавшая в стенной нише, поднялась, вытянув лапки, и тоже потянулась, зевнула, показывая розовость язычка и беленькие зубы. После чего снова улеглась на свое место и прикрыла глаза, каким-то внутренним чутьем понимая, что опасности нет.
На скамье лежала девушка. На боку, свернувшись в клубок. Старые растоптанные кроссовки, грязные джинсы, толстый свитер, спутанные волосы неопределенного цвета с седыми прядями. В точности такая, как и описывала ее Валентина.
Вот, это она! с гордостью воскликнула Валентина. Ну, что я говорила? Ее никто не встретил!
Глафира подошла и осторожно тронула девушку за плечо.
Она совсем холодная
3. 2009 г., Татищево
Не припомню, чтобы мне еще когда-либо было так худо. Меня обуревали желания, одно нереальнее другого. Искупаться, выпить горячего чая, надеть свою привычную и, главное, чистую одежду, и не менее важно оказаться уже дома, вынырнуть из этого длящегося, как мне казалось, целую вечность кошмара.
Сколько уже может сниться этот вокзал не вокзал, станция не станция и эта кошка не кошка. Еще подумалось почему-то, что хорошо все же иметь шерсть. Тогда никакой одежды не нужно. Да и багажа тоже. И денег. Правда, если у тебя, у кошки, есть хороший хозяин.
Я слышала, как скрипнула дверь. По логике вещей, это должны были быть полицейские, которые растолкают меня и выпроводят из этого странного места в полицию. Или просто выгонят на улицу. Мол, нечего таким, как я (а я знала, что выгляжу самым преотвратным образом), спать на вокзале.
Я снова услышала женские голоса. Почувствовала, что ко мне подошли совсем близко, потом даже тронули за плечо.
Она совсем холодная, услышала я над самым ухом и повернулась, чтобы посмотреть, кто меня трогает.
Увидела двух девушек. Тоненькую, с испуганными глазами, и полную, просто-таки округлую молодую женщину, внимательно меня рассматривавшую.
Она жива, слава тебе господи, произнесла та, что тоненькая. И, уже обращаясь ко мне: Как вы себя чувствуете?
Ужасно, вот как, сказала я чистую правду.
Глаша, ты слышала? Она говорит на английском! И снова обращаясь ко мне: А вы по-русски понимаете?
Конечно, понимаю ответила я уже на русском. На таком, за который в Кембридже мне ставили довольно высокие баллы.
Глаша, прошептала в каком-то восторге девушка, она и на русском может! Так это же отлично!
Вы кто? спросила я, понимая, что со мной происходит что-то непонятное и что все это не сон.
Меня зовут Глафира, ответила мне приятным голосом пышнотелая молодая женщина в вязаном белом свитере. Очень чистом, подумалось мне, находящейся в очень странном состоянии нечистоты и холода. А это Валентина. Вы ехали с ней в одном купе, в поезде. Ей показалось, что вам требуется помощь. И вот мы здесь. Возможно, мы вмешиваемся в вашу частную жизнь
Подождите. Я сама ничего не могу понять
Пожалуйста, переключитесь на русский, попросила меня та, что звалась Валентиной.
Да уж, так будет легче общаться, улыбнулась Глафира. Я, конечно, неплохо училась в школе, но говорю на английском медленно и с жуткими ошибками. Так что ваш беглый
Извините. Да, конечно.
Я и сама понимала, что говорю со страшным акцентом, но это было все же лучше, чем болтать на родном, английском. Так, во всяком случае, была надежда, что меня поймут.
Можно полюбопытствовать, что вас привело в э Татищево? спросила Глафира.
Я еще раз взглянула на них, пытаясь понять, не аферистки ли они и что им вообще от меня нужно. Но, с другой стороны, в том состоянии, в котором я находилась, вряд ли стоило требовать аудиенции с английскими дипломатами. Да еще на станции Татищево!
Я понятия не имею, что это за станция честно призналась я. Да оно и так ясно было. Если бы у меня здесь было дело или меня кто-то ждал, вряд ли меня обнаружили бы спящей на вокзальной скамье.
Ну, что я говорила? чуть ли не обрадовалась Валентина.
Послушайте, может, здесь есть какое-нибудь приличное заведение, где мы бы могли спокойно поговорить, выпить кофе? спросила Глафира. Что-то не нравится мне здесь
А уж как мне не нравится, согласилась я с ней.
Нет здесь ничего подобного, можете даже не искать. Тем более в пять утра. Вы что?
Предлагаю поехать домой, вздохнув, сказала Глафира. Я вижу, что вам требуется помощь. Вы и промерзли, и помыться не мешало бы, да и одеться потеплее Хоть и май месяц, но ночью и утром вот холодрыга.
Что? не поняла я.
Очень холодно, извиняющимся голосом пропела Валентина. Ну, так как? Поедете с нами?
Если у вас дома есть горячая вода и горячий чай, то поеду, ответила я и с трудом поднялась со скамьи.
Толстушка со звучным именем Глафира уселась за руль. Валентина же усадила меня рядом с собой на заднее сиденье «Мерседеса». И мы поехали. Незнакомый поселок, незнакомая дорога, унылый пейзаж. К несчастью, я никак не могла вспомнить, каким вообще образом оказалась в России.
Что с вами произошло? спросила Глафира. Вы помните, как вас зовут и каким образом вы оказались в Татищеве?
Меня зовут Джейн Чедвик, ответила я с готовностью, словно давно уже ждала этот вопрос. И я не помню, каким образом оказалась здесь. Вернее, я помню, как меня несколько часов тому назад
Почти три часа назад, подсказала мне Валентина.
три часа тому назад высадили из поезда здесь, на этой станции. Поначалу я подумала, будто бы мне все это снится. Но теперь-то я понимаю, что это не так.
Это хорошо, что вы помните свое имя, заметила Глафира. И где вы живете? Помните?
Да, я все отлично помню! В Кобэме! В графстве Суррей! Это всего-то в сорока километрах от Лондона.
У вас есть документы?
Нет, призналась я. Ни документов, ни денег.
Когда вы в последний раз были дома?
Я отлично помню мой день рождения 15 апреля.
Где вы его праздновали?
Нигде. Дома, в Кобэме. Я слушала музыку, испекла себе миндальные пирожные Все было хорошо.
Вы помните домашний телефон? Или номер телефона ваших близких?
Последний мой родственник, дядя Мэтью, умер в прошлом году. От старости. Он был прекрасным человеком, и я его очень любила. Иногда мне кажется, что он до сих пор жив, просто забывает мне послать открытку с Рождеством или днем рождения Так вот. У меня нет такого человека, которому я бы могла позвонить, понимаете?
Вы серьезно?
Вполне.
Но каким-то образом вы оказались здесь, значит, это нужно было либо вам, либо тем, кто задумал вас обмануть или вообще погубить, говорила, глядя на дорогу, Глафира. Она время от времени тяжело вздыхала, как если бы сама очнулась без документов и денег на незнакомой станции. Очень странная история Постарайтесь вспомнить, что могло вас привлечь в Россию. Трудно представить, что вас насильно усадили в самолет, так ведь? Значит, вы сами приняли решение полететь в Россию. Но причина-то должна быть довольно веская, постарайтесь вспомнить, какая именно.
У меня кузен в России, ответила я. Знаю только, что его зовут Юрий, что живет он в Москве. Но адреса я его не знаю.
Каким образом вы общались с ним?
По Интернету.
Адрес сумеете вспомнить?
Понимаете, вот если бы у меня под рукой был мой компьютер, то там автоматически всплыл бы его электронный адрес, думаю, вы понимаете, о чем я А вот так, вспомнить последовательность букв Нет, не думаю, что смогу.
А попасть в свою почту с чужого компьютера сможете?
Думаю, что смогу. Хотя ни разу не пробовала.
Фамилию своего кузена Так. Стоп. Кузен. Кузен это двоюродный брат. Вы хотите сказать, что ваши родственники дядя или тетя русские?
Сестра моей мамы вышла замуж за русского и переехала в Москву. Юрий ее сын.
А ее фамилию, адрес или телефон можете вспомнить?
Да, конечно. Фамилия ее Александрова. Зовут Эстер.
Понятно. Александровых в Москве, я думаю, миллион, однако имя Эстер встречается не так часто. Надеюсь, она жива?
Во всяком случае, Юрий не писал о ее смерти.
Вот и хорошо. Сейчас приедем, вы придете в себя, отоспитесь, и после этого мы поможем вам отыскать ваших русских родственников Знаете, Джейн, своему спасению вы обязаны вот этой девушке, Валентине. Если бы не она, вы бы так и остались на этой станции. И неизвестно, что было бы с вами, если бы вас обнаружила милиция.
Спасибо, я пожала руку Валентине, которая просто-таки светилась от счастья.
Меня привезли в большой и какой-то серый город. Неизвестный мне Саратов. Возможно, таким неприветливым он мне показался в бледном утреннем свете. Или же я чувствовала себя так, что все вокруг казалось мне серым. Наброшенная на мои плечи куртка не спасала. Меня буквально колотило от холода.
Все, приехали.
Мы оказались на мрачноватой улочке с серыми домами. Парадное крыльцо одного из двухэтажных отреставрированных особняков в серо-белых тонах, было освещено подвешенным над козырьком фонарем.
Глафира с хозяйским видом достала из сумки ключи и отперла двери.
Прошу вас, Джейн, проходите.
Это ваш дом?
Нет, это скорее офис, но случается, мы здесь и живем. Во всяком случае, моя хозяйка, Елизавета Сергеевна Травина, сделала все, чтобы этот офис больше походил все же на комфортную теплую квартиру.
А чем вы занимаетесь со своей хозяйкой?
Да чем придется, пожала своими пышными плечами Глафира.
Надеюсь, меня здесь не разрежут на кусочки, а мои органы не отправят на трансплантацию? мрачно пошутила я, отлично понимая, что, доверившись этим двум молодым женщинам, я все равно рисковала.
Глафира не обманула, когда сказала, что офис похож на нормальное жилище. Повсюду ковры, красивая мебель, бронза, картины.
Сейчас я провожу вас в ванную комнату, потом, если вы не против, мы пригласим врача, который осмотрит вас.
Хорошо. Но я должна напомнить вам, что у меня при себе только сто ваших, русских, рублей. И я понятия не имею, сколько это фунтов.
Два фунта, ответила Глафира. Она уже кому-то звонила. Лиза? Это я. У нас гостья. Из Англии. Судя по всему, у нее частично повреждена память. Мы с Валей привезли ее сюда, к нам. Ей требуется врачебная помощь. Сейчас она отправится в ванную комнату, потом мы ее накормим Хорошо, позвони доктору. Ждем.
Ванная комната, ванна, уже наполовину наполненная горячей водой Вот о чем я мечтала все последнее время.
У вас что-нибудь болит? участливо спросила меня Валентина, помогая мне раздеться.
Да, признаться, у меня почему-то болит все.
Я с трудом стянула свитер, под которым оказалась грязная майка. Джинсы и вовсе словно окаменели от грязи. Мне было так стыдно перед этой чистенькой девушкой, что я попросила ее выйти из ванной.
Извините Просто я хотела помочь. У вас на виске кровь и на волосах Кто вас ударил? Или вы сами упали, ударились? Не помните?
Я не помнила. Перешагнув через ворох грязной одежды, я забралась в ванну, окунулась с головой в горячую воду и замерла. То же самое я любила проделывать в своем родном доме, когда, наработавшись в саду, утомившись и даже промерзнув, согревалась в своей ванне. Мне вдруг показалось, что, вынырни я сейчас, я снова окажусь у себя, в своей собственной ванной комнате, где напротив меня будет большое овальное зеркало в белой резной раме. Запотевшее, на котором можно будет нарисовать смешных человечков
Я вынырнула, но никакого зеркала не увидела. Лишь стену, выложенную бирюзовыми кафельными плитками. Провела руками по волосам. Они показались неестественно шершавыми, как если бы их облили воском. Я не помнила, когда последний раз мыла голову. Осмотрела тело. Ноги, руки, бедра, живот, плечи все было в синяках и кровоподтеках. Кто меня бил и за что? Да ко мне в жизни никто пальцем не притронулся, не говоря уже о том, чтобы ударить! Где я была? Что со мной произошло за тот месяц, который буквально выпал из моей памяти.
К двери время от времени подходили то Валентина, то Глафира, они спрашивали, не нужно ли чего.
Я отвечала, что все в порядке, и продолжала в который уже раз поливать волосы шампунем и намыливать тело. Когда же я почувствовала, что смыла с себя всю грязь, мне пришлось вылезти из ванны, слить почерневшую воду с клочьями серой пены и снова наполнить ее чистой водой. Горячая вода согрела меня, но и сделала совсем слабой. Я едва выползла из ванны, вытерлась насухо и набросила приготовленный для меня толстый махровый халат. После чего завернула волосы в полотенце, сделав тюрбан, и, пошатываясь, вышла из ванной комнаты.
Глафира подхватила меня на пороге и отвела в комнату, где на кожаном диване для меня была приготовлена постель. Устроившись на подушках, я лежала, медленно приходя в себя. Голова кружилась, от голода тошнило. Глафира принесла горячий бульон.
Это из ресторана. Свежий куриный бульон. Вот хлеб.
Через несколько минут принесла жареную курицу, потом чай с малиновым вареньем. Вот уж никогда бы не подумала, что я когда-нибудь буду испытывать такое страшное чувство голода. Однако я старалась соблюдать приличия и ела медленно, аккуратно, сдерживаясь, чтобы не наброситься на еду как сумасшедшая и не начать есть руками!
А потом, и сама не знаю как, я уснула.
4. 2009 г., Саратов
Что с ней? спросила Лиза недовольным тоном, какой бывает у человека, которого отвлекли от более важных дел, чем то, ради которого он пришел. Амнезия, что ли?
Она, вся в шелках и на тоненьких шпильках, решительным шагом вошла в большую комнату, служившую им с Глафирой одновременно приемной, кабинетом и гостиной, уселась за свой большой письменный стол, на котором аккуратными стопками (усилиями Глаши) лежали пачки документов, толстые справочники и книги по юриспруденции, тряхнула своими длинными волосами, достала из сумочки пачку легких дамских сигарет и закурила.
А Валя? Привет.
Валентина с растерянным видом готова была сделать книксен, лишь бы задобрить Лизу. Она уже успела себя почувствовать виновной в том, что привлекла к своему делу такого серьезного и занятого человека, как Лиза.
Валя, да расслабься ты, думаешь, не вижу, как ты напряглась? Девочки, давайте по порядку.
Начала Валентина, ее рассказ продолжила Глафира.
Все как-то туманно, непонятно Здесь помню, Лиза провела пальцем по правой части своей прически, здесь не помню (по левой).