Ну вот! Жалко, я орла не разыскала да от него тебе крыльев не оторвала!
Никто тебе об орлиных крыльях и не говорит. А ты бы еще вздумала воробьиными. Феденька, дай мне носовой платок. Надо будет им халат подпоясать, а то полы раскрываются и только мешают. Дети пусть каждый возьмет по свечке и светят.
Да ты в уме? Ежели каждый возьмет по свечке, то выйдет такая иллюминация, что тараканы испугаются света и разбегутся. Пятеро ребятишек и по свечке! Шутка!
А что; пожалуй что и так. Этого я действительно не сообразил, согласился муж, подпоясал плотно пестрым платком халат, прошелся несколько шагов по комнате и сказал: Теперь этим проклятым халатом только ноги себе спутал, и никакой расторопности не выйдет. Знаешь что? Лучше я совсем сниму халат. Так мне будет свободнее.
Это ты хочешь в развращенном-то виде при всех своих дезабильях? Да полно, как тебе не стыдно! Там все-таки кухарка, так неловко при ней.
Важное кушанье кухарка! Она замужняя женщина и до нас в мамках жила.
Муж распоясался и сбросил с себя халат.
Там, папенька, и соседская горничная пришла, чтоб помогать тараканов морить, заметила отцу взрослая дочь.
Ну, так что ж из этого? Не прикажешь ли мне из-за горничной в мундир вырядиться! Ну, тронемтесь Вот только табаку понюхаю. Буры сколько купили?
Четверть фунта.
Мало. Что же мы с четвертью фунта поделаем? Где так уж ты, Арина Федоровна, расточительна, а где так на обухе рожь молотишь. Возьми, Мишутка, мою табакерку и держи ее у себя. Как мне вздумается табаку понюхать, так чтобы готово было.
Я, папенька, лучше светить буду заныл мальчишка.
Свечка свечкой, а табакерка табакеркой. Уж и лень же у вас!.. Ах, какой народ! Ни в чем отцу помочь не хотите. Ну, куда же я положу табакерку, ежели у меня ни одного кармана нет? Только, чур, прежде всего, не кричать. Тараканы крику боятся. Особливо вот ты, визгливая погрозил он дочери. Голос как валдайский колокольчик.
Пожалуй даже, ежели хотите, то я и совсем в кухню не пойду, обидчиво сказала дочь.
Эта еще отчего? Чем больше народа, тем лучше. Одни обметают, другие бурой посыпают, третьи ловят беглецов. Иди, иди! Нечего губы-то надувать!
Нет, не пойду! Мне черных тараканов жаль, они наше счастье. Вот ежели бы вы одних прусаков морили, то дело бы другое было. А то вместе с прусаками и черные тараканы погибнут.
В самом деле, черных-то тараканов жалко, согласилась с дочерью мать.
Чего их жалеть! Ну их к черту! кричал отец.
Зачем же к черту? Они счастье приносят и, главное, никому не мешают. Днем ты их даже и не увидишь. Кроме того, у нас взрослые дочери. Вдруг девушки задумают на святках погадать черным тараканом, а ни одного и нет. Ты, Никон Ульяныч, вот что: ты сядь и продолжай пить чай, как пил, а я пойду в кухню, отберу десяточек черных тараканов в коробку и спрячу их на развод. Потом мы их выпустим, и они живо расплодятся.
Видали вы дуру-бабу! Вот так дура! На мерзкую тварь сердоболие разыгралось.
Ну, уж ты там как хочешь, а десяточек я уберегу. Без черных нельзя Они, кроме счастья, обилие дома показывают. Перед пожаром или перед каким-нибудь несчастием они сами из дома уйдут. Пей чай-то. Чай еще крепкий. А я сейчас
Запри поплотнее фортку в кухне и дверь на лестницу. Это главное, чтоб свежий воздух в кухню не попадал! крикнул вслед жене муж и прибавил: Эх, нет при мне теперь моих верных слуг Хобаренки и Иванова; а то с этими бы двумя городовыми у меня в один миг ни одного таракана не стало. Иванова поставил бы к дверям, а Хобаренку взял бы с собой на печку, и ни одна каналья бы не ускользнула. Золотые люди!
Да ведь ваши городовые, папенька, привыкли мазуриков ловить, а тут тараканы сказала дочь.
Расторопный человек, матушка, что на мазурика расторопен, что на таракана. Ему все равно. Он пришел, взглянул и готово. Раз я с ними шестерых беспаспортных на сенной барке И безо всякой облавы
Все-таки тараканы больше женское дело
Ну, молчи! Полицейской службы ты совсем не понимаешь и потому не можешь о ней судить.
Ну иди, Никон Ульяныч! Теперь все готово! Десяток самых крупных я наловила и спрятала на развод! крикнула из кухни мужу жена. Да надень ты, бога ради, что-нибудь на себя. Здесь в кухне посторонняя женщина.
Плевать! Пусть вон идет, ежели много о себе думает. Ну, Господи благослови! Тронемтесь! Сеня, к дверям! Вася тоже Один к наружным, другой к тем, которые в комнаты выходят. Да не зевать и, как побегут, давить беглецов! послышалась команда вошедшего в кухню хозяина. Где бура? Давайте сюда крылья! Анисья, держи таз! Ванечка со мной на печку!.. Светите! По сторонам не зевать! Раз, два Ты здесь, милая, зачем?
Я, сударь, соседская, я посмотреть пришла, отвечала женщина.
Быть только свидетельницей недостаточно. Ежели пришла глазеть, то бери веник и заметай их во второй таз. Падать будет их много. Жена, ты что рот разинула? Бери половую щетку. Батюшки, да сколько их тут! Видимо-невидимо! Целая туча! воскликнул хозяин, влезая на печку.
И начался великий мор.
Человек-муха
Публика Зоологического сада стоит, задрав головы кверху. По зеркальному потолку ходит вниз головой акробат, названный на афише «человек-муха».
Так это-то муха! слышится возглас в публике. Вовсе даже и не похож. Хоть бы костюм мушиный на себя напялил, что ли, так все-таки было бы под кадрель мухе.
А разве мушиные костюмы есть? задает кто-то вопрос.
А «Орфея в Аду» в театре представляли, так там в мушином костюме. И крылья, и голова мушиная, и даже жужжал по-мушиному А этот и не жужжит.
Мушиные костюмы есть-с, это верно, поддакивает третий голос. Даже в табачной с проката отдаются. У нас один извозчичий сын с Лиговки рядился в него на святках. И что смеху-то было! Четырнадцать закладок у них и двадцать лошадей Посватался он к монуменщицкой дочке около Волкова кладбища, да в мушином виде к невесте и приехал, но только тайком от своих собственных родителей мушиную образину надел, так как они по старой вере и скоморошества этого самого не любят Ах, чтоб тебя черти склевали! И в самом деле, по потолку ходит, словно наш брат по полу! Хоть бы упал на счастье.
Так что же родители-то? интересуются слушатели.
Приехал к невесте в мушином образе, а родители евонные тамотка сидят, продолжает рассказчик. Увидал сомлел от страха. А тятенька, человек грозный, сидит на почетном месте и чаем с вареньем балуется А непременно, братцы, у него эти самые ноги чем-нибудь смазаны.
Ну, и что же отец-то? подгоняют рассказчика.
А отец признал сына по перстню на пальце, да бац его в ухо, да потом вареньем ему всю рожу и вымазал. «Коли, говорит, ты муха, то сладкая смазь тебе первое удовольствие!» Скандал был такой, что ужасти подобно! А только как хотите, братцы, а у него или магнит этот самый на ногах, или крючья приделаны вот он за кольца крючьями на подошвах к потолку и прицепляется.
Да ведь потолок-то стеклянный, так какие же кольца? Просто глаза отводит. Уж кто свою душу продал черту
А ты почем знаешь, может, он праведнее нас с тобой.
Праведник ломаться не станет, акробатское оголение на себя не наденет.
А из юродства. Есть тоже которые и юродивые праведники.
Да ведь он немец.
Ну, немецкий праведник. Для нас он не праведник, а для немца праведник. А то уж сейчас и душу черту!.. Не больно-то ноне черти души-то покупают! И за дешевую цену продавать будешь, так напросишься.
А ты продавал?
Дурак! Да нешто я о себе? Я к слову Зачем теперь душу черту продавать, коли можно и машинами глаза отвести? Машины есть. Стоял у меня на квартире один живописец, так у того такая машина была: поставишь в нее портрет, как следовает, а взглянешь в стекло портрет кверху ногами висит. Так и тут Теперича мы этого самого человека-муху видим кверху ногами, а может, через машину это только, а на самом деле он, как и мы, кверху головой ходит.
Да где же машина-то эта самая? пристают к рассказчику.
Где где машина спрятана и для нас невидима. Химики все могут, ежели науку знают
Иван Макарыч, а полетит этот человек-муха по поднебесью? спрашивает жена мужа и при этом щелкает кедровые орешки, вынимая из горсти.
На чем же ему взлететь-то? Коли ежели бы крылья были, дело другое, отвечает муж. А тут ему и взмахнуть нечем.
А ручным инструментом. Ведь уж ежели он такое потаенное слово знает, чтоб по потолку вниз головой ходить, то, значит, и летать может. Иначе зачем же ему мухой называться? Муха и по потолкам ползает, и летает.
Да что ты ко мне-то пристала! Ну, поди и спроси его огрызается муж.
Я разочарована насчет мухи говорит какая-то девушка кавалеру. Когда я сюда ехала, я думала, бог знает что будет, а в сущности, ничего нет.
Но ведь это физический опыт науки в применении к акробатскому делу, дает ответ кавалер. Мои догадки те, что у него гуттаперчевые подошвы и выдолблены внутри. Вы изволили видеть, как простой наперсток можно присосать к руке? Так и тут, но только в больших размерах. В резинковых магазинах есть вешалки, которые безо всякого гвоздя прикрепляются к стене, единственно с помощью гуттаперчевых присосков. Поняли?
Нет, я не поняла. Но зачем же он мухой называется, ежели он только ползает, а не летает? Скорей же он таракан, чем муха.
Таракан Таракан как-то звучит неловко. И наконец, он, прежде всего, немец, а немцы не любят, кто их тараканами называет.
Таракан, барышня, тоже летать может вмешивается в разговоры длиннополый сюртук.
Кавалер скашивает на него глазами.
Тебя спрашивают? Ты чего лезешь? Какое ты имеешь право к посторонней девице приставать! наступает он.
А что ж, не принцесса какая. Мы у княгини Граблицкой кабак в аренду брали, так и с ней разговаривали.
Нет, человек-муха ничего не стоит и вся ему цена грош! говорит один купец другому. Может быть, это и удивительно, что человек вниз головой висит, а только приятной видимости никакой тут нет. Человека-муху посмотрели, теперь пойдем человека-рыбу смотреть.
Да нешто есть такой?
Есть. Вон там в отдельной будочке показывается. Вот уже это, Никифор Карпыч, по твоей части. У тебя два живорыбных садка. Тут ты его сейчас уличишь, коли ежели что не так.
А какую он рыбу разыгрывает?
Да, говорят, может и стерлядь, и ерша, и налима. Только насчет сига и лососины без понятиев Учился, но ничего не выходит. А стерлядь в лучшем виде Уткнется рылом в землю и лежит.
Чем кормят-то его?
Червем. А ежели налима разыгрывает, то мелкую рыбешку глотать ему дают.
Господи, до чего люди ухищряются! вздыхает купец. Человек-муха есть, человек-рыба есть Скоро, пожалуй, в здешних местах и человека-свинью показывать будут.
Да уж показывают. Извольте только в буфет заглянуть, замечает кто-то. Там пара таких боровов сидит, что настоящим свиньям не уступят. Нажрались этого самого винища до того, что раздеваться начали. Гонят вон нейдут; пробовали выводить хрюкают что-то и дерутся. Сейчас за околоточным послали.
А что, Аверьян Савельич, ведь надо и человека-свинью посмотреть. Пойдем говорит первый купец. Там и сами этого свиного пойла ковырнем.
Приятные речи приятно и слышать. Жги!
Купцы направляются к буфету.
Перед тирольками
Тра-ля-ля-ля-ля отрывисто аккомпанируют голосами солисту-тенору тирольки на эстраде сада «Ливадии».
Тру-ли-ли-ли-и-и-и! выводит тоненькой фистулой тенор.
Жирный бас, выпялив вперед брюхо в красном поясе национального костюма, отбивает такт на нижней октаве. Публика сидит на скамейках перед эстрадой и слушает. Не уместившиеся за недостатком места слушают стоя. Тут сгруппировалась компания длиннополых сюртуков, сапог бутылками, купеческих «пальтов-размахаев», картузов с глянцевыми козырями. Хотя погода и ясная, но большинство из этой группы в калошах с медными машинками и с дождевыми зонтиками.
Завели теперича эту самую тирольскую модель, а только Молчанов со своими ребятами, ей-ей, лучше! слышится мнение одного из картузов. Там и песня русская, и на загладку танец с дробью. А здесь что? Какой скус? Тявкают голосами вот и весь блезир.
Для пьянственного удовольствия действительно несподручно, но ежели в трезвом виде, то и тиролька любопытна, откликается сюртук.
Для пьянственного образа лучше цыган и пения нет, вставляет свое слово ярко начищенный сапог бутылкой. Слушаешь, а у самого так и зудят руки, чтобы кому-нибудь в нюхало съездить или во что бутылкой шваркнуть. Я раз при цыганах такой душевный вопль в себе почувствовал, что на четырнадцать с полтиной посуды разбил.
И французинка при хмельном составе сердца интересна, делает замечание пальто-размахай. Особливо ежели это она в поросеночного цвета триках обута и юбочкой на публику потряхивает при пении.
Французинка хороша, но она только на грех супротив женского пола подмывает, а чтобы воинственный восторг от нее в себе чувствовать, за ней этого нет, не водится.
Вот немка, так та совсем рыба и даже сон на человека нагоняет.
Ведь эти самые тирольки за один счет что и немки.
Ну нет. Немка особь статья, а тиролька особь статья. У них и словесность разная. Я спрашивал как-то нашего булочника Карла Иваныча, так он говорит: «Тиролька у нас в неметчине все равно что ваша олончина». Немка завсегда с арфой. Ты заметь: как в синих чулках, скула подбита и с арфой ну, значит, немка. По ярмаркам на арфяночном продовольствии и ежели в трактире все немки. Она же со скрипкой. На цимбалах непременно жид. А тиролька она только голосом выводит и разве вот перстами по гуслям перебирает. Зато уж супротив голосового вывода, чтоб трель чище их нет.
Поди, ведь свистульки у них в глотках вставлены, чтоб эта «трула» то выходила?
Нет, без свистулек. Просто голосом играют. Порода уж такая, сызмальства учатся. Лесная страна у них, так он промеж себя дома голосами и перекликаются. Ау да ау!
А эти настоящие тирольки вот что теперь перед нами поют?
Нет, поди, не настоящие. Мелки больно ростом. Тирольская порода должна быть вся крупная. Вот у моего свата в Ямской тирольская корова. Дорого дали, но зато
Так ведь то корова, а я про баб спрашиваю.
Ну, друг любезный, что корова, что баба, все едино. Уж ежели в каком месте корова крупная родится, то и баба крупная, корова мелкая и баба мелкая. Возьмем наш Холмогорский уезд, так там что народ, что скот одинаково крупный. Посмотри потом лимонский скот и сравни с чухонцем из Лимонии мелочь, глядеть не хочется. А ямбургская или, там, гдовская баба по здешним местам вот что по огородам полоть ходят. Нешто это баба? Иную бабу-то из хорошего места не заколупнешь, до того она гладка, а в один обхват и не обнимешь. А здешняя баба жидконогая, сухопарая, не лучше вот этой тирольки. Еле пару ведер с водой на коромысле тащит. А из хороших местов баба она два ушата сопрет. Теперича будем говорить так: чухонская ли лошаденка или доморощенный жеребчик из Орловской губернии? В чухонской лошаденке только одна толстопузость и есть.
Логика была окончена. Тирольки все еще продолжали петь. Послышались опять рассуждения.
Чего они все одно слово твердят: «уриан» да «уриан»? И словно у них что заколодило на этом слове!
Слов мало в ихнем языке. Переберут все тирольские слова, ну и опять за «уриана» хватаются, дает кто-то ответ.
Ведь, поди, тоже что-нибудь обозначает этот самый «уриан»?
Да выпивку, надо полагать, обозначает, потому вон тиролец все себя по галстуку перстами хлопает.
Канитель! И то есть, я тебе скажу, слушаешь-слушаешь теперича всякие иностранные слова, а ей-ей, лучше русских слов нет! И круглее-то они, и понятнее. По-русски все понять можно, а попробуй разбери тут, что бормочут.
Американские, говорят, слова хороши. Хмельные изображения у них те же самые, что и у нас, ну и насчет ругательств.