Он был прав. Страх камнем сдавил мне желудок. Что затеяла сестра перед смертью?
Глава 8
Дейрдре
В тот вечер мне необходимо было выжечь избыток энергии, и я пошла в додзё, постучать по груше. Занятия уже закончились, но сэнсэй Хигаси держал зал открытым до одиннадцати, специально для тех, кто захочет прийти потренироваться самостоятельно. Он и сам был там прыгал в углу через скакалку, вертя ее так быстро, что ее не было видно, только слышно, как она задевает за деревянный шершавый пол. Я трудилась над грушей, когда в зал вошла моя лучшая подруга Риган ее отражение всплыло передо мной в зеркале.
Как ты узнала, что я здесь? спросила я.
А где тебе еще быть в день похорон сестры? ответила она вопросом на вопрос. Предсказуемость твое решающее свойство.
Давным-давно, когда мне и Риган было по семь лет, мы вместе пришли учиться карате именно сюда, в этот простой прямоугольный зал с зеркалами вдоль одной длинной стены. Над зеркалами висела фотография в рамке, с которой смотрел доктор Титоси, основатель школы карате тито-рю. Побелка как была, так и осталась грязно-серой частично от старости, а частично из-за сигаретного дыма, который затягивало внутрь с первого этажа, из зала для пула. По стенам висели плакатики с изречениями вроде: «Лишь тот, кто достигает совершенства в простом, легко справится и со сложным». В семь лет я была цинична не по годам и считала такие высказывания заезженными банальностями. С тех пор мое мнение не переменилось.
Составишь мне пару? спросила я.
Что? Драться против тебя, когда ты не в духе?.. Нет уж, уволь. Риган опустила на пол спортивную сумку, которую до сих пор держала на плече. Тигрица-мать думает, что ты опять живешь на одних протеиновых батончиках. Боится, что у тебя рахит от них будет. Вот, наготовила тебе всякого
Она лучшая в мире, сказала я.
Легко тебе говорить, ты ведь с ней больше не живешь, возразила Риган. В прошлую субботу я проспала до восьми утра, так она прочитала мне целую лекцию о том, как я попусту растрачиваю свою жизнь. А когда я напомнила ей, что перед этим отпахала семидесятичасовую рабочую неделю, она толкнула речь на тему, сколько они с отцом вкалывали в моем возрасте.
Это хорошо, что она такая крутая. Маму Риган звали Вера, но для меня она всегда оставалась миссис Чен, даже в мыслях. Это была женщина редкостной доброты, но таких безапелляционных суждений, что у человека непривычного от них захватывало дух. Она и Риган уже давно стали моей второй семьей, а теперь, после смерти Каро, ближе них у меня вообще никого не осталось. Еще в детстве, когда нам с Риган едва исполнилось по десять лет, у ее отца обнаружилась опухоль головного мозга, и Риган практически переселилась к нам. Болезнь протекала мучительно, и два года, до самой его смерти, Риган жила у нас. А позже, когда я порвала с родителями, они с миссис Чен взяли к себе меня.
Она беспокоится за тебя. Риган сложила на груди руки. Ждала, что ты зайдешь к нам после похорон или хотя бы позвонишь Но я объяснила ей, что ты будешь прятаться от людей, как раненая волчица.
Дело не только в похоронах. Дело в том, что Слова не шли у меня с языка. Риган, хорошо зная меня, даже не пыталась помочь. Она подождала, пока я сделаю пару глубоких вдохов и выдохов и успокоюсь еще один навык, полученный мной в этом зале. Как, по-твоему, смерть моей сестры была случайной?
Риган и глазом не моргнула.
Она умерла скоропостижно, о том, что у нее были проблемы с сердцем, никто не знал. Такая смерть вполне может выглядеть подозрительной.
Более чем подозрительной.
Это твои догадки или у тебя есть факты? Риган работала аналитиком данных, и я еще не встречала человека, чья личность до такой степени соответствовала бы выбранной профессии. Моя подруга обладала уникальной памятью и могла дословно воспроизвести любой разговор, участником или свидетелем которого она была. А еще у нее была склонность подвергать сомнению любую информацию, которую она добыла не сама, и это иногда раздражало.
Мой телефон лежал у стены, на зарядке.
Сегодня я получила сообщение от сестры, сказала я, беря телефон и заходя в почту. Найдя там нужное письмо, показала его Риган.
Она так долго вчитывалась в текст, что я едва не потеряла терпение, а когда подняла на меня глаза, ее брови были нахмурены.
Судя по слогу, писала твоя сестра, сказала подруга. Но ты точно знаешь, что письмо не розыгрыш?
Она намекает на то, что случилось с нашей матерью, раз. Я загнула палец. Кто знает об этом, кроме нас двоих? Она называет меня Додо: никто меня так не называл, только она, да и то в детстве, два. Я выяснила, что ее муж был раньше женат, три. Что из этого кажется тебе сомнительным?
Начало письма «Я часто думаю о маме и о том, как не хочется верить, что и тебя постигнет судьба одного из родителей, пока это не случится» звучит вполне убедительно. Я прямо слышу голос Кэролайн, ответила Риган. Но вот дальше, когда она требует от тебя призвать ее мужа к ответу, как, интересно, она себе это представляла? Что ты должна сделать?
Я и сама ломала над этим голову.
Может, она хотела, чтобы я пошла в полицию Или поступила с Тео так же, как тогда с отцом
Ну уж нет. Риган даже голос повысила. Каро любила тебя, Ди, и не могла хотеть, чтобы ты натворила такое, за что тебя потом упрячут в тюрьму. Даже думать не смей.
Я вздохнула. Подруга была права.
Каро написала мне потому, что знала: с ней что-то случится, сказала я. Что-то плохое.
Резонно, ответила Риган. Но тут есть другой момент, который заставляет меня сомневаться, что это писала Каро: если она знала, что Тео убил первую жену, то почему продолжала жить с ним? На нее это не похоже.
И с этим нельзя было поспорить. Риган всегда любила загадки: фрагмент за фрагментом она соединяла кусочки информации, и те складывались в картину раньше, чем я успевала хотя бы нащупать детали, вот как сейчас. А может, я просто еще не была готова увидеть картину в целом.
Когда я прямо спросила Тео, что стало с его первой женой, он испугался. Видно, не ожидал, что я вообще о ней знаю. Может, и Каро только что узнала? Может быть, из-за этого она и оказалась в опасности?
Погоди-ка, перебила меня Риган. Когда это ты успела расспросить Тео?
Мы вместе ехали в Гринвуд, в одной машине. И я решила: сейчас или никогда. Мне просто необходимо было узнать, правда ли то, что написала мне Каро.
Когда-нибудь ты пройдешь зефирный эксперимент[5], Ди. Но не сегодня. Ты сама лишила себя козыря в виде элемента неожиданности.
Мне все равно.
Ди, но если этот парень действительно разделался с женой, что он сделает с тобой, как ты думаешь?
Мне все равно, повторила я.
Риган отнесла сумку к стене и сходила за медболом. Этот тренировочный снаряд, некогда сферической формы, был сшит из кожи и набит свинцом, как мы всегда подозревали. Такие мячи есть в каждом спортзале, но наш, из додзё, был единственным в своем роде. Глядя на него, легко было поверить, что его держал в руках сам доктор Титоси, причем еще в те дни, когда жил в Кумамото. Это было настоящее чудище Франкенштейна среди мячей: угловатый, весь в шрамах, грубо зашитых через край суровой нитью, крепкой, как рыболовная леска. Таким я увидела его в свой первый день в додзё, и с тех пор он ничуть не изменился.
Риган швырнула в меня мячом. Я поймала его, в значительной степени погасив силу удара собственным телом по-другому с ним было нельзя.
Что ж, инстинкт самосохранения тебе еще не изменил, заметила Риган.
Я запулила мячом в нее. Риган была коротышкой пять футов четыре дюйма, зато накачанной, и легко поймала мяч.
Сестра доверяла мне, парировала я. Она прислала мне сообщение с просьбой о помощи.
Кэролайн могла послать сообщение отцу. Ты говорила с ним об этом?
Я чуть не выронила мяч. Иногда мне кажется, что у Риган есть шестое чувство. От нее бесполезно что-то скрывать по-любому догадается и все из меня вытащит.
Я ходила в компанию, которая переслала письмо. Вообще-то все они там задницы, но нашелся один парень, который помог мне. Каро действительно послала сообщение отцу, но я понятия не имею, что в нем.
Но ты ведь можешь позвонить ему и спросить
Ага, щас Было еще третье сообщение.
Подруге Каро, Джуд? тут же отреагировала Риган.
Я положила мяч на пол. Раньше я считала, что письмо ушло к Тео, но теперь поняла, что, скорее всего, третьим адресатом была именно Джуд.
Вообще-то не знаю, сказала я и достала из сумки листок. Оно без имени, в графе адресата просто Х, а сообщение вот какое.
Скользнув по нему глазами, Риган удивленно вскинула брови.
Чепуха какая-то. Это точно сообщение? По мне, так рандомный набор цифр и букв.
Каро не была сумасшедшей.
Час от часу не легче С кем еще общалась твоя сестра?
Я пожала плечами.
Понятия не имею.
Может, полиция разберется?
Я не верю копам.
Что ж, неудивительно, учитывая твой опыт, сказала Риган. И все-таки обещай мне, что пойдешь в полицию. Ни в коем случае не пытайся сама наказать Тео.
Думаешь, не справлюсь?
Ди, послушай меня. Такие вещи в одиночку не делаются, заговорила Риган настойчиво. Если мы хотим добиться справедливости для твоей сестры, нам просто необходимо, чтобы полиция была в деле.
Кто это «мы»?
Мы ты и я, сказала Риган. Вот глупая.
В горле у меня встал ком.
Ладно. Завтра перед работой зайду к копам.
Глава 9
Дейрдре
В ту ночь я долго лежала без сна, глядя в потолок и прислушиваясь к урчанию хозяйской стиральной машины. Сэйра вечно бродила по дому часов до двух-трех утра пылесосила, шаркала шваброй, отскребала стены. А мой сосед, Уилсон, даром что коротышка ростом мне по пояс, храпел, точно корабельная сирена. Перегородка между нашими комнатами, тонкая, как из папье-маше, от его храпа не спасала. Я помучилась, потом решила перестать притворяться, что сплю, и потянулась за компьютером.
Я хотела отправить два сообщения, и одно из них таинственному Х, чей адрес дал мне Тодд. Впечатав его в адресную строку, стала писать: «Здравствуйте, я Дейрдре Кроули, сестра Кэролайн Трэкстон. Я знаю, что после ее смерти вы получили от нее сообщение, и хочу поговорить с вами о нем. Не могли бы вы написать мне на этот адрес? Или позвонить? Спасибо». Я добавила к письму свой номер телефона и нажала на «отправить».
С одним покончено. Второе будет сложнее.
Я зажгла свет, достала снимки сестры, просмотрела их и нашла тот, где Каро была сфотографирована с мужчиной, которого я не знала. «С Беном, в доме Кларксонов-Норткаттов в Хай-Фоллз, Нью Йорк». Я вгляделась в лицо мужчины. Красивое, но без изюминки, незапоминающееся: хорошая стрижка, светлая, покрытая ровным легким загаром кожа, правильные черты лица, безупречные зубы. Я поймала себя на том, что пытаюсь представить его в черных очках, примерить на него образ того незнакомца, который наблюдал за похоронами Каро в Гринвуде. Что ж, это мог быть он, а мог быть и кто-то другой.
В Сети оказалось много информации о Бене Норткатте. Он был репортером из разряда неустрашимых, получил Пулитцеровскую премию. Написал три книги о политике, наркоторговле и терроризме в Южной Америке тех лет, когда сам жил в Колумбии и Аргентине. На его веб-сайте были ссылки на статьи, написанные им для «Эсквайра», «Джи-кью», «Нью-Йорк таймс» и «Гардиан». Я прошла по ним и, не отрываясь, стала читать все подряд. Статьи были о коррумпированных политиках и наркоторговле, но в памяти остались лишь самые жуткие сюжеты например, о торговле людьми, которых увозили для работы на шахтах и рудниках Колумбии и Венесуэлы; о детях-солдатах, страдающих посттравматическим стрессовым расстройством; о бандитах из Боготы, которые пичкали своих жертв специальными наркотиками, превращая их в зомби; о нацистских преступниках времен Второй мировой, чье гнездо внезапно обнаружили в Аргентине
Одним словом, этот Бен был однозначно крутым парнем. Впечатляло даже его фото на сайте: лицо серьезное, без тени улыбки, а рядом гора из человеческих черепов. Собравшись с духом, я напечатала банальнейший текст: «Здравствуйте, Бен, это Дейрдре, сестра Кэролайн Кроули, мне очень нужно поговорить с вами», и добавила свой номер телефона.
Теперь оставалось только ждать.
Мне очень хотелось еще почитать Бена, но я напомнила себе, что собиралась поискать статьи Каро. Когда она заканчивала школу журналистики САНИ в Нью-Палтце, мы не общались мне было семнадцать лет, я жила с Риган и ее мамой, а за успехами Каро следила в Сети, читала кое-какие ее статьи для женских журналов и сайтов турагентств и жестко высмеивала их. Прошло два года, прежде чем мы начали общаться по-настоящему. Каро как раз только что сделала статью о Тео Трэкстоне для глянцевого журнала, название которого я не помню. Ее быстро перепечатали многие сетевые издания. Еще бы, с таким-то названием: «Наследник Трэкстонов или современный Индиана Джонс?». Ужас, с какой стороны ни глянь. Статейка была небольшая, из разряда «30-летние о 30-летних», но с целой россыпью настоящих самородных слов, какие никогда не встретишь в пафосной журнальной писанине. Кликнув на нее теперь, я увидела фото Тео он стоял в неопреновом водолазном костюме на фоне разбитой каменной головы, поросшей водорослями. Я начала читать.
«Фамилия Трэкстон ассоциируется с роскошью. Отели Трэкстонов действуют в 38 странах мира, и можно предположить, что у наследного принца империи, Теодора Р. Трэкстона-младшего, или Тео, как он предпочитает себя называть, дел всегда по горло. И все же двадцатисемилетний Трэкстон, вице-президент семейной компании и топ-менеджер глобального масштаба, обзавелся времяемким хобби: он возвращает похищенные древности тем странам, из которых они были вывезены.
«Честно говоря, я никогда не хотел быть отельером, признается он. Об этом мечтал отец, а я завалил первую попытку, когда учился в Берлине». Позже Трэкстон все-таки поступил в Гарвард на курс ЭмБиЭй/ДжейДи, который закончил одним из лучших в группе.
«Я вовсе не собирался становиться законником, говорит Трэкстон. Но я вырос среди людей, которые вовсю манипулировали законом для достижения своих целей. И хотя мое образование не делает меня полноценным игроком на юридическом поле, оно помогает мне ориентироваться в этой системе». Первый успех на новом поприще ждал его в прошлом году, когда ему удалось помочь правительству Таиланда вернуть в страну несколько предметов керамики бан чианг считается, что им по крайней мере 2000 лет из одного американского музея, который предпочел остаться неназванным.
«Сегодня музеи очень внимательно относятся к провенансу выставленных у них предметов, но так было не всегда, говорит Трэкстон. В эпоху колониализма захват чужого культурного наследия был обычной практикой и до сих пор кое-где остается таковой».
Не исключено, что Трэкстон добился столь многого в таком молодом возрасте благодаря наследственности его мать, Пенелопа Арчер, легенда лондонской театральной сцены, получила свою первую премию Лоуренса Оливье в восемнадцать лет за главную роль в «Ромео и Джульетте»; всем известна история о том, как его отец, Теодор-старший, приобрел свой первый пятизвездочный отель на деньги, выигранные в казино Монте-Карло. «Да, в нашей семье любят драматические эффекты», подтверждает Тео. Но о своей личной драме говорить не хочет. «Самой драматической историей в моей жизни стал поход в берлинский зоопарк. Мне было тогда шесть лет, и я ухитрился забраться в вольер к тигру, говорит он. Мне еще повезло, я выжил и отделался только шрамами. Но драмы с меня хватит. Теперь я хочу лишь одного сделать для мира хоть что-нибудь доброе».