А потом мы молча смотрели в окно оно было грязное после зимы на угасающий весенний вечер и лиловую ауру над крышами домов. По небу плыли радужные облака. Его рассекали неугомонные стрижи и ласточки. На огромных тополях, покрытых сочной зеленью, висели, словно чёрные груши, бесчисленные скопища ворон. На детской площадке водили хоровод яблоньки в белых сарафанах, в том году они зацвели очень рано, поскольку в мае уже стояла летняя жара.
Мы сидели в сумерках, не включая света. Фоном играла музыка чувственная и проникновенная. Как сейчас помню, это была звуковая дорожка из кинофильма «Rush», написанная Эриком Клэптоном. Эта музыка как нельзя лучше перекликалась с моим внутренним состоянием и поднимала во мне такие эмоции, что мне жутко захотелось любви, или хотя бы водки. Но я дал слово Мансуровой, что не буду нажираться: на следующий день, в воскресение, мы собирались пойти в гости к нашему ребёнку, который в тот момент находился у моих родителей, и я не мог себе позволить опухшую рожу, красные глаза и чудовищный перегар, разящий во все стороны.
Помнишь, мы летали на фестиваль джаза в Краснодар? вдруг ни с того ни с сего спросила Лена.
Да, конечно Это было в марте, если я не ошибаюсь.
Не ошибаешься. Так вот Она задумалась на секунду и продолжила: Я там случайно встретила Володю Белогорского. Кстати, он передаёт тебе привет.
Так-так, забеспокоился я. Что-то долго ты тянула с приветом.
Я много думала, сомневалась Она начала с хрустом ломать свои длинные пальцы.
Ты что, уходишь от меня? спросил я равнодушным голосом, как будто это событие уже давно висело в воздухе и было совершенно предсказуемо.
Аха, а ты только этого и ждешь! огрызнулась она. Короче, он предложил мне работать в отеле «Югра».
Это где? Я аж скривился весь от виртуального холода. В Ханты-Мансийском округе?
Она едва улыбнулась, чуть заметно приподняв кончики губ.
Я его спросила то же самое. Нет. Это место находится на берегу Чёрного моря, в районе Туапсе. «Югра» это шикарный отель, построенный на нефтяные доллары.
Ух, ты! обрадовался я. Деньжищами запахло! А Володька там кто?
Генеральный директор, ответила она с некоторым апломбом.
Я тут же вспомнил этого молодого человека с задорным комсомольским лицом и розовыми щёчками, с которым подписывал договор в феврале 1999. По этому договору шоу-балет моей жены подрядился выступать в самом крутом кабаке нашего города, который назывался «Алисой».
Владимир Аркадьевич был руководителем компании «Ником-Полимер», которая включала в свои активы несколько крупных магазинов, рынок, автосалон, а так же самый крутой кабак нашего города, названный в честь его матери. В основном эта компания торговала продукцией нижнетагильского «Коксохима», его директором был Аркадий Абрамович Грановский, которому на самом деле принадлежал «Ником-Полимер» и Володька со всеми его потрохами. Это был очень влиятельный человек, именем которого была названа улица в Дзержинском районе нашего города.
Долгое время он ходил в любовниках Алисы Белогорской матери нашего героя, и Володенька буквально вырос на его глазах. Он был внебрачным сыном Грановского, а может быть, и нет Кто его знает? В таких вопросах не скажешь наверняка.
Аркадий Абрамович дал своему пасынку правильное воспитание. Однажды мы выпивали с Володькой, и он рассказал мне целую притчу: «Запомни, любил повторять Аркаша, главное это бабло, а всё остальное это порожняк! Нет никакой любви. Нет никакой дружбы. Человек человеку волк. И собака тоже не друг, потому что она, сука, кусается! Никому не доверяй и помни: чтобы заработать большие деньги, нужно идти по головам без страха, без жалости, без оглядки». Мальчонка был смышлёный, поэтому накрепко уяснил уроки своего легендарного папаши.
В конце 1999 года случился скандал, который не имел широкого общественного резонанса, но обсуждался в узких кругах, приближенных к ресторану «Алиса». Володя жестоко кинул своего благодетеля, продав контрольный пакет акций «Ником-Полимера» каким-то москвичам. В этой махинации активное участие принимала его жена, которая работала у него главным бухгалтером. Отхватив жирный куш, парочка мошенников пыталась свалить из города
Аркадий Абрамович прошёл витиеватый жизненный путь от простого работяги до директора Коксохимического производства НТМК. Насколько я его помню, а сталкивался я с ним неоднократно, это был довольно грубый и жёсткий человек, без заминок вступающий в любую перепалку и не жалеющий для своих оппонентов матерных слов. Ко всему прочему, он был на короткой ноге со всеми криминальными авторитетами города. Мужик он был очень крутой настоящий медведь, который мог любого завалить, поэтому для меня до сих пор остаётся загадкой, как этому пухлощёкому пареньку с чувственной комсомольской чёлкой удалось так запросто опрокинуть своего матёрого папашу.
Аркадий Абрамович накрыл этого иудушку в аэропорту «Кольцово», когда тот находился уже на фоксе в ожидании самолёта до Москвы. Ещё раз повторяю, что Грановский был очень крутой мужик, но то что случилось в аэропорту больше смахивает на американский боевик с комедийным уклоном.
Он поймал своего вероломного отпрыска на регистрации и, выхватив бейсбольную биту из-под полы длинного макинтоша, начал гонять его по всему терминалу. Наряд милиции долго не мог успокоить разбушевавшегося олигарха. В конце концов его повязали и отправили в линейное отделение. Когда ему крутили руки и одевали железные браслеты, он был лиловый от бешенства, и могло показаться, что его сейчас хватит апоплексический удар. Он ревел на весь аэропорт: «Я тебя, гаденыш, из-под земли достану и глаз на жопу натяну!!!»
Помню-помню Я улыбнулся от этих воспоминаний. Ловкач постоянно тянул с деньгами. Как платить, он тут же проваливался под землю. По телефону его нет. В кабинете его нет. Мобила отключена. Как-то раз мне даже пришлось вытаскивать его из сортира А что он делает в Краснодарском крае? Он же в Москву улетел.
Нет. Теперь он живет на берегу Черного моря, где-то в районе Михайловского. У него там огромный дом.
Так вот, продолжала она, слегка оживившись, закончили мы танцевать аргентинское танго, как вдруг из зала выскакивает какой-то взъерошенный мальчишка, а в руках у него целая охапка белоснежных хризантем. Я его сперва не узнала, а он кричит мне в самое ухо: «Лена, я видел твое шоу! Это великолепно! Ты просто молодец!» Пригляделась Володька Белогорский. Тоже ору ему в ответ: «Ты какими судьбами?! Мы тебя давно уже вычеркнули из списка живых!» А он смеется: «Всё нормально жизнь набирает обороты».
Короче, забили стрелку в баре, продолжала она. А там он сделал предложение, от которого я сперва отказалась, а теперь хорошенько подумала
Интересно, вкрапил я ревнивую нотку в эту запутанную историю и подозрительно прищурил глаз.
Ты же всегда мечтал жить на юге, у самого синего моря.
Когда я тебе такое говорил?
Ну вспомни, как мы работали в Сочи! воскликнула она с пионерским задором. Роскошные кабаки, клубы, дорогие гостиницы, шёпот прибоя, огни лайнеров в открытом море, звёзды величиной с кулак Так вот, милый мой, эта сказочка может стать повседневной реальностью.
Что-то мне не нравится, как это звучит.
Прекрати! фыркнула она, состроив злобную мордашку. Тебе не угодишь! Я вообще не понимаю, чего ты хочешь по жизни!
Чтобы меня не кантовали.
И это всё? Она смотрела на меня удивлёнными глазами.
Что тебе наговорил Белогорский? спросил я, чтобы вывести её из ступора.
Много чего наговорил, ответила она с явной неохотой и недовольством.
Замолчала. Закрылась. Закурила.
Я понял, что она разочарована моим поведением и отношением к этой новости. Когда-то с таким же холодком я принял новость, что она беременна, и она очень долго обижалась на меня. Лена была очень эмоциональной, как все творческие люди, и требовала от меня таких же эмоций. Она хотела, чтобы я реагировал на внешние раздражители в унисон ей, но я всегда был в диссонансе, потому что мы были совершенно разными людьми. По мнению моей жены, я был бесчувственным поленом, которое никогда не найдёт своего старого шарманщика.
Не обижайся, попросил я Лену. Ты же знаешь меня Я не умею радоваться жизни, особенно без водки.
Она продолжала молча смолить сигарету. Было ясно, что для себя она всё решила. Я видел её силуэт с припущенной нижней губой на фоне окна, в котором полыхала неуёмная огненно-красная заря.
Я любил эту женщину, но я не мог сказать в тот момент, что люблю её. Я чувствовал ту же боль. Я испытывал тот же страх. Я дышал тем же отравленным воздухом. Я знал её так же, как себя, потому что она была открыта всем ветрам нараспашку, но я чувствовал, как между нами растёт пропасть. Нас разводили в разные стороны в противоположные точки системы координат, туда откуда мы начали свой путь. Я понимал, что наше время закончилось, и дважды не войти в одну реку, но при этом я очень боялся её потерять.
На кухне сгущались сумерки. Бабина закончилась, и сработал автостоп в воздухе повисла гнетущая тишина. Только назойливая муха жужжала и билась об стекло. Я медленно поднялся и пошёл в ванную, там, в стиральной машине, была спрятана бутылка водки. Привычным движением я сорвал пробку и приложился из горла.
Закрыв глаза, я сидел на унитазе и прислушивался к своим чувствам. Когда ты делаешь первый глоток водки, приход напоминает потрясающий момент из моего прошлого. Я помню, как передо мной открывались решётки с табличками «Двери закрывать на 2 оборота ключа» и я постепенно с каждым поворотом ключа приближался к свободе Алкоголь это ключ, с помощью которого ты открываешь внутренние двери и выходишь из тёмных казематов своего бытия. Всё, что тебя мучало, остаётся там за контрольной полосой. Ты свободен тебя ничто не держит на этой земле и ничто не связывает с окружающими.
Когда я вернулся из ванной, Леночка уже оттаяла, и по её выражению глаз я понял, что она хочет продолжить разговор. Я тут же подыграл ей:
Ленчик, ну не злись. Я просто очень устал. Внедрение нового проекта. Работаю по восемнадцать часов. Сплю на диване в своём кабинете: не вижу смысла ходить домой. НуЧё там Володька тебе наплёл? Ну рассказывай, рассказывай!
Она слегка оживилась и сделала губки бантиком.
Мы три часа в баре просидели, и я из него всё вытянула. «Жить будешь в люксе, наворачивал Володя, подливая мне Hennessy XO. Не понравится снимем тебе квартиру, хоть в Туапсе, хоть в Ольгинке, хоть в Небуге». А потом он поведал мне о своих мытарствах: «Я полгода в Москве болтался Страшный город. Бездуховный. Все хотят друг друга поиметь. Как-то пытался там устроиться, но всё мимо И вот совершенно случайно я познакомился с большим человеком с Кубани. Он уговорил меня вложиться в этот проект. Я поначалу боялся, а теперь просто счастлив. В мегаполисах жить только душу гноить. Ты не представляешь, Леночка, как там свободно дышится. Народ добрый, отзывчивый Женщины ласковые А море море из окна видать до краёв наполняет! А если бы ты видела, Леночка, эти закаты Плакать хочется!»
И хруст французской булки, саркастически заметил я. А он, оказывается, романтик Сентиментальный ворюга!
Короче, продолжала Мансурова, сулил золотые горы, рисовал картины маслом, дорогим коньяком опаивал, и что самое интересное я ему поверила.
Надеюсь, в номера с ним не пошла? спросил я.
Ты знаешь, он не в моём вкусе, с вызовом ответила она, а за деньги или привилегии я с мужиками не трахаюсь только по любви.
Извини. Это была неудачная шутка.
Так вот, милый мой, сказала она строго, и я подумал о неизбежности ультиматума, через три недели я улетаю к морю и начинаю там новую жизнь. Я не спрашиваю твоего совета или одобрения я всё уже решила, но от тебя требуется только одно решиться хоть на что-то в своей жизни Либо отпусти меня и живи так, как ты хочешь, либо останься со мной и будь для меня мужем, для ребёнка отцом, а для нашей семьи опорой. Я не позволю тебе болтаться как дерьмо в проруби. Я устала от твоего эгоизма и безразличия. Мне нужен настоящий мужик, а не облако в штанах, как ты любишь повторять.
Ну, Ленок, ты что-то совсем забурела, простонал я, словно получил по заднице кнутом. Что на тебя сегодня нашло? Критические дни месяца? Какие-то проблемы в «Малахите»? Ты чё на меня бочку катишь?! Мансурова, коней попридержи!
А ты думай! Головой думай, а не головкой! крикнула она и пошла стелить постель.
В тот день мы легли рано. Она сразу же отвернулась от меня к стенке и начала дёргаться всем телом, это была какая-то странная особенность её организма в момент засыпания. Когда я услышал её равномерное отчётливое дыхание, то медленно выпал из-под одеяла и на цыпочках отправился в ванную. Там я вытащил из стиральной машины заветную бутылку Водка была тёплой и противной, но пошла хорошо.
Сидя на толчке, я пытался представить наше будущее, но его смутные очертания постоянно терялись из виду. Мне было совершенно непонятно, чем я буду заниматься в «Югре». На ум приходило только две ипостаси: мальчик на побегушках в шоу-балете Елены Мансуровой или швейцар в петушиной ливрее с галунами, в атласном цилиндре, с вечно протянутой рукой, и то и другое не подходило мне по возрасту: для мальчика слишком стар, для швейцара слишком молод.
Я понимал, что в первую очередь она убегает от меня: ей невыносима моя бесконечная ложь, моя двойная жизнь, моё безразличие и холодок, которым я постоянно её окутывал. В нашем провинциальном городишке слухи разлетаются моментально она всё знала про мои гусарские похождения, она ставила мне прогулы по ночам, но никогда не устраивала истерик. Возвращаясь под утро, я находил её крепко спящей в объятиях плюшевого медведя. Отсутствие ласки и внимания никогда не выбивало её из колеи. Внешне она выглядела спокойной и уверенной, жила под девизом «keep smiling», всегда была одержима только работой и творческими планами, а всё остальное казалось ей второстепенным.
Я сделал ещё глоток и вспомнил с улыбкой, как однажды ночью с шумом завалился домой Прямо в прихожей скинул все шмотки (в багровых пятнах моей и чужой крови), разделся до трусов, прошёл к холодильнику и прямо из горла накатил грамм двести водки. Потом я принял душ, прошел в комнату, где спала Мансурова, включил верхний свет, достал из шкафа свежее бельё, джинсы, футболку, кофту, оделся во всё чистое. Перед тем как выключить свет, я долго разглядывал спящую жену она даже не шелохнулась, так и продолжала пыхтеть в обнимку с моим плюшевым дублёром, сладенько причмокивая во сне, и только маленький слюнявый пузырёк надувался в уголке губ.
В ту ночь случилась то, к чему я так долго шёл: очередная «прогулка» закончилась кровавой резней. Но это событие не коснулось её, как и многие другие, происходящие в моей параллельной жизни.
Леночка всегда жила с широко закрытыми глазами, совершенно не замечая ужасов и мерзостей, царящих вокруг неё. Она выборочно пользовалась элементами жизни, как говорится, на своё усмотрение: не окуналась в негатив, не видела человеческих изъянов, ни с кем не конфликтовала, не замечала страждущих и не сочувствовала им. Она любила всех и никого в отдельности. Она, как солнце, согревала окружающих всех без разбора, не вникая в их сущность и моральные качества, и люди тянулись к ней как к безусловному источнику света, добра и тепла.