В клубе на танцах познакомились, он стал меня встречать с работы и провожать домой. Дружили, даже за руки не держались. Вот такие встречи наши были.
Мама засмеялась и снова продолжила:
Значит, идем мы, помню, сугробы были выше забора, только узкие тропинки вокруг домов. Я заметила с его стороны лишние движения. Папа пытался меня поцеловать. Я как драпанула в валенках по сугробам и к своей калитке. Смотрю, а он покатился на своих лакированных туфельках по тропинке мимо меня. Стою, смеюсь во весь голос. А он кричит издалека: «А если я на тебе женюсь, ты дашь тебя поцеловать?» «Посмотрим», пошутила я. Через месяца три у нас была свадьба. По-свойски, без росписи в загсе. Я еще была несовершеннолетняя, вот почему вы на моей девичьей фамилии.
Началась семейная жизнь. Я работала в родильном отделении в коровнике, ухаживала за телятами. Папа устроился скотником на ферму. Недолго мы жили с ним. Я была беременна тобой, папу посадили в тюрьму. Он участвовал в какой-то драке. Тогда я перешла жить к его родителям. Со свекром мы были в хороших отношениях, а со свекровью ругались. Деда уважали в деревне, всегда стремился всем помочь. Бабушку вашу побаивались в деревне, говорили, что она колдунья. Отец ваш красивый, конечно, черты лица все правильные, усики тонкие, вьющиеся черные волосы, глаза темно-карие.
Мама описывала папу, и я начинала его вспоминать. Хотя на тот момент мне было пятнадцать лет. И в моей детской жизни, когда я с ним виделась, я его боялась. У меня была мечта вырасти, насобирать денег на пистолет и убить его. Через столько лет, когда мама говорила о нем и хорошее, и плохое, во мне были смешанные чувства. Притяжение к нему и отталкивание.
Мама продолжает рассказ:
Было второе февраля. Сугробы большие, метет на улице. Я ругалась со свекровью: все учила меня жизни. Я стала собирать свои манатки, одеваюсь молча. «Ты никуда не пойдешь, скоро рожать, куда собралась?» «К тетке пойду, с вами больше жить не буду». «Если переступишь этот порог, я прокляну твоего ребенка». Я вышла молча.
Шла в темноте и ревела. Метель все усиливалась, дороги не было видно. Тетка жила через лесок. Поднялась на какой-то бугорок и покатилась кубарем. Заболел сильно живот. Через два дня родилась ты.
Лежу в палате, дремлю. Будит меня свекровь и со слезами падает на колени и начинает причитать: «Прости меня, Леночка, я сгоряча наговорила ужасного. Я забираю свои слова назад. Покажи мне, пожалуйста, нашу кровиночку, нашу внученьку».
Я поворачиваюсь, тебя нету. Как накинулась на свекруху и давай орать: «Это ты украла у меня ребенка и устроила здесь показуху. Отдавай мне мою дочь!»
В общем, мы всполошили весь роддом. Потом кто-то заглядывает под кровать, а ты тихо себе сопишь.
Мне выделили комнату в общежитии, так и жила потихоньку. В два месяца ты у меня начала синеть, вызвала скорую, нас увезли в больницу. Еле спасли, было обезвоживание организма. Я тебе совсем не давала воды. Опыта не было, а спросить не у кого было. Мама задумалась и снова продолжила рассказ:
Было тебе девять месяцев, мне нужно было идти на работу, жить на что-то нужно было. Оставляла тебя в кроватке, бутылочка каши, погремушки и уходила на работу. В деревне часто по вечерам отключали свет на несколько часов. Я каждый раз подходила к дому и боялась, что с тобой что-то случилось. Однажды захожу в темноту, зажигаю свечку, подхожу к кроватке с замиранием сердца. Пустая кроватка, а внизу на полу лежишь ты, спишь. Вся в соплях и в слезах, на лбу огромная шишка. Я взяла тебя, завернула в одеяло и к председателю домой. «Посмотрите, что с дочкой, вам нужны рабочие, а ребенка с кем оставлять?»
Так тебя взяли в ясельную группу.
А папа долго сидел в тюрьме? спросила я.
Тебе был годик, когда он пришел. Ой, тоже история смешная была, сейчас расскажу. Папа был на работе, я готовила обед, ты играла в игрушки. Я была беременна вторым ребенком, тобой (мама показала на брата). Приготовила рассольник, напекла оладий, нажарила котлет, помыла полы и села отдохнуть.
Мама засмеялась и снова продолжила свой рассказ:
Я так любила рассольник! Одна не садилась кушать, всегда ждала папу с работы. Еще хотела сварить компот, пошла набирать воду из бака, который стоял в коридоре. Черпаю и черпаю, потом вижу, какая-то мутная пошла вода. Я заглядываю в бак, а там тряпка половая лежит на дне. И видно, давно уже лежит. Я как побежала на ведро рвать.
Заходит папа: «Ну, жена, корми мужа». Что делать? Придется кормить, не пойдет же голодный на работу. Накрыла на стол, у самой слюнки бегут. Села напротив и смотрю, как папа кушает. «А ты что не ешь? Всегда ж со мной садишься обедать». «Да Юльку сейчас кормила и наелась с ней». Думаю, лучше б я эту тряпку не видела, так хотела рассольника. Мама засмеялась, и мы тоже. Вот так вот ты умудрилась как-то тряпку кинуть, а мы сколько там воды уже выпили, и кушать варила. С тех пор за тобой следила.
Через какое-то время папу опять посадили. Я осталась с двумя маленькими детьми.
А за что его садили?
Вспыльчивый был, в драку влезал всегда.
Мам, я помню один момент. Я совсем маленькая была. Даже, наверное, в этом возрасте. Лежу я под одеялом, светит тусклый зеленоватый свет. Потом я почувствовала, что кто-то, такой холодный, меня обнимает. Это был дядька какой-то. Я лежу тихо, а он говорит: «Можно, я погреюсь чуть-чуть и уйду». Слышу голоса ваши. Потом ты меня хватаешь на руки. Я увидела нож, папа зарезал этого дядю. Ты меня отвернула и закричала. Больше ничего не помню.
Ты совсем маленькая была и все помнишь? Да тебе было около двух лет. Мы ходили к дедушке, ты уснула, я включила приемник, чтоб свет тусклый был, чтоб ты не напугалась. Мы быстро вернулись домой и увидели, что этот мужик лежит рядом с тобой. Папа его пырнул ножом, его посадили за это.
А вы что дверь на замок не закрывали, что ли?
Раньше, можно сказать, замками-то и не пользовались, замок просто навешивали, не закрывая ключом. Никто никогда не зайдет, если дома никого нету.
Бабушка Нина
Мам, расскажи про свою маму, бабушку Нину, ты никогда за нее не рассказывала. Мама помолчала, как будто ушла в тяжелые воспоминания, и начала свой рассказ:
Я говорила, что у нас многодетная семья. Мы жили в городе в малосемейке. Потом переехали в деревню. Таня вышла замуж, родила Андрея, жила в городе. Тома училась в училище. Сергей, я с Наташей, Мариной и родителями переехали в деревню. Потом у нас заболела Марина, она умерла, когда ей было семь лет. Отец тоже умер молодым. Мама сошлась с мужчиной и родила Колю. Я с Наташей жили у тетки Оли.
Потом я вышла замуж (папа снова сидел в тюрьме), тебе было два годика. Я лежала в роддоме.
Брат Сергей пришел с работы, Коля был один дома, голодный. Брат, разъяренный, поехал в ту деревню, где ему сказали, что там мать твоя. Он заскочил в дом и накинулся на маму. Забил ее кирзовыми сапогами. Когда опомнился, мама уже лежала мертвая. Схватился за голову и зарыдал. Так просидел, пока не приехала милиция и не увезла его. Мне сообщили, что мама умерла. Я не долежала с Игорем, поехала хоронить маму. Так получилось, что никто не приехал, хоронила одна. Ее лицо все было в запекшейся крови в точку. Я ее ни в чем не виню и не осуждаю брата. Все так произошло быстро. Мне ее было жалко, она всегда была несчастна. Папу своего сильно люблю и тоже его сильно жалко. Как будто сошлись вместе и жили два несчастных человека. Я же про себя тоже могу так сказать. Жила в страхе всегда, боялась вашего папу. Мои родители не дрались, мама начала гулять и уходить из дома, а папа страдал.
Братику Коле было шесть лет, его увезли в детский дом. Я ездила его навещала, он стал называть меня мамой. Я мечтала забрать его к себе, но у меня так и не получилось. Его потом увезли далеко, так я его потеряла. Потом узнала, что он после детского дома загремел в тюрьму. Так и оборвалась эта ниточка.
Мама рассказывала и плакала, чувствовалась эта глубокая рана, которая передавалась и мне.
Русская печь
А еще у меня ума хватило посадить вас на печь русскую.
Расскажи, расскажи.
Слушайте. Помните, тогда печи русские были. Наверху под потолком был большой выступ, как двухспальная кровать. Когда было холодно, мы там спали. Игорю было около года, тебе около трех лет. Я обложила все дыры подушками, накидала вам туда игрушек. Оставила печенье, кашу в бутылочках. Тебе сказала, чтоб сама не выглядывала и братика не пускала. «Бух вниз, и вава будет». Пошла на работу, а мыслями дома, что что-то с вами случается. Быстрее отработала и бегом домой. Получается, своих детей бросала на произвол судьбы, а за коровьими детьми (телятами) ухаживала.
Открываю в коридоре дверь, тишина, а в квартиру боюсь заходить. Открываю и вижу такую картину. Игорек лежит в углу на полу, вся голова в крови. Не пойму, откуда кровь, увидела в углу стоял топор. Я как заору и начала трясти Игорька. Он закричал, ты, видно, проснулась на печке, тоже закричала. Я вас в коляску и опять к председателю.
«Сейчас посмотреть, в какое время живут наши дети. То можно увидеть, что раньше дети жили на выживание. И такая благодарность от чистого сердца нашим родителям. За то, что живы и здоровы. За то, что дали нам жизнь. За то, что выжили любыми путями».
Не лезь, «токнет»
Игорек заболел, и меня с ним положили в больницу. Тебя не с кем было оставлять, я взяла тебя с собой. С теткой своей опять что-то поругалась, уж и не помню за что. Все мамы, которые лежали в больнице, сидели в красном уголке и смотрели телевизор. Ты ходила по коридору, я тебя видела. Потом исчезла куда-то, слышу твой крик. Побежала туда, а там дверь открыта в трансформаторную будку. А ты стоишь и кричишь: «Мама, токнет!» Показываешь на разноцветные проводки и кричишь. Я тебя схватила на руки и понесла в палату. Ожогов не было, видно, схватилась за разноцветные проводки, и тебя током ударило. Сильно напугалась. Домой приехали когда, ты всегда кричала, если Игорь подходил к розетке: «Игорь, токнет!»
Вроде получила опыт в детстве, что нельзя лезть, где ток, а меня тянуло как магнитом туда, куда не надо.
Уже взрослая девушка, вернее женщина, которая родила (сыну месяц был), снова залезла куда не надо.
Муж ремонтировал телевизоры и магнитофоны на дому. Под столом лежал большой выпуклый кинескоп от телевизора, и муж сказал, чтоб я его руками не трогала, может так током ударить, что мало не покажется. Он пошел к брату в соседнюю квартиру, сын спал в кроватке, а я решила помыть полы. Ползаю на коленках с тряпкой и приблизилась к этому кинескопу, а в мыслях пронеслось: «Не верю, что прям так ударит какая-то дырочка маленькая в кинескопе». Руки мокрые, даже не вытерла их, и потрогала это отверстие в кинескопе. Я не успела даже, мне кажется, хорошо дотронуться, как меня унесло из-под стола к кровати, такая сила вибрации, которая проскочила по всему телу, и у меня выступили крупные слезы. Рука дрожала и сильно болела, мое тело подрагивалось, я очнулась, соскочила с пола и побежала к мужу, рыдая, кричала на него, а если б сын дотронулся до этого кинескопа? Ну и что, что пока маленький, скоро ползать начнет. Муж меня успокоил и повел к кинескопу, чтоб показать, сколько там вольт. Он взял штучку, похожую на шляпку резиновую, прикрепленную проводом к телевизору, эту шляпку он снял специально, чтоб кинескоп быстрей разрядился.
А ты куда дотронулась? спросил муж.
Куда-куда, в эту дырочку.
Ты что, сумасшедшая? Здесь 6000 тысяч вольт, тебя могло свободно убить током.
Муж взял эту шляпку и подвел к этой дырочке, как пошли искрящиеся голубые волны! Я еще сильней начала всхлипывать.
Теперь я точно усвоила урок и наказала мужу, чтоб все убрал, пока подрастет сынулька.
Собака
Мои воспоминания. Жили мы с бабушкой Олей в ее маленьком домике. Она была такая грибница, уходила рано, ни свет ни заря. Я просыпалась утром, и мне нравилось смотреть в окно, где видно, как всходило солнышко. На столе под газеткой стояли в блюдце оладьи и варенье. Я будила братика, и мы садились завтракать. Мне было около пяти лет, брату около трех. Сейчас смотрю на эту фотографию и удивляюсь. Я такая маленькая и все помню.
Мама была на ферме. Мы покушали и пошли к соседской девочке Лариске играть. Ее родители были на огороде за домом. Лариса играла в своем деревянном домике, ей папа сделал. Лариска выглядывала в окошечко, махала нам рукой. Она на год младше меня. Залезли все в домик и стали играть в куклы. Нам стало скучно, и мы пошли исследовать двор, он у них большой был.
А кто там в домике? спросила я.
Там живет наша собака, к ней нельзя подходить, мама поругает.
А давай ее позовем, не унималась я.
Мы кричали, прыгали, но собака все не выходила. Лариска пошла к будке, собака высунула морду, и Лариска ее погладила. Я стояла с прутиком и махала им. Вдруг собака выскочила из будки и побежала в мою сторону. Я увидела здоровую, черную и лохматую собачищу, не успела отскочить, и она на меня набросилась. Она повалила меня на землю. Я видела ее страшные глаза, слюни капали на меня. Почувствовала что-то горячее на шее и больше ничего.
Проснулась в больнице, висят какие-то трубки. Плечо перемотано бинтами. Возле меня сидели баба Оля и мама. Чуть-чуть собака не достала мне до шеи.
У меня на всю жизнь остался страх к собакам. И случалось во взрослой жизни, что собаки меня сильно кусали. Меня как магнитом тянуло к ним, погладить.
Парикмахер с сигаретой
Мама продолжает рассказ:
Мы часто переезжали с места на место. К тете Оле и назад в общежитие. Она всегда меня звала к себе, говорила, что тяжело одной с детьми, вместе веселее. Когда уходила в запой, я снова возвращалась в общежитие с вами.
Мам, а можно я расскажу, сейчас, конечно, смешно будет слышать, а тогда мне было очень плохо.
Давай, расскажи свою историю, сказала мама.
Я сидела с братиком на круглом столе, а бабушка Оля с сигаретой в зубах подстригала Игоря. Он сидел и всхлипывал. Сопли тянулись от носа до подбородка. Все лицо было в слезах, соплях и волосинках. Игорь всхлипывал, а я сидела в очереди на стрижку.
Баба Оля переминала сигарету в зубах из стороны в сторону и приговаривала:
Не реви, я сказала, не реви. Взяли моду реветь. Сиди молча.
Подошла очередь и до меня. Мои волосы падали и падали. Я стала плакать и вытирать слезы кулачками.
Ты что делаешь, старая карга! вдруг я услышала твой голос. Ты пришла с работы и увидела такую картину. Мы с братом сидели на столе, подстриженные под лесенку. Мои шикарные волосы лежали на полу. Ты, мам, кричала на свою тетю и одевала нас. Мы снова переезжали в общежитие.
Да, помню эту историю, улыбалась мама. У бабы Оли своих детей не было, так она с вами возилась как с родными. Она добрая и заботливая была, выпивала и курила много, правда.
Дед
Я часто ходила в гости к дедушке Васе, это папа моего папы.
Внученька моя пришла!
Я зашла в дом к деду и бабе Шарипихе. Имени ее не помню, все ее звали так. Это вторая жена дедушки.
Первую бабушку Нюсю помню только в гробу. Мы стояли, все внуки, возле гроба и прощались с ней. Мама подошла ко мне и сказала: «Поцелуй бабушку в лоб». Я дотянулась только до носа, почувствовала такой холод. Когда уже была взрослая и смотрела эту фотографию. То обратила внимание: все внуки стояли, смотрели кто куда, кто в носу ковырялся. Я посмотрела на себя маленькую и увидела такую печаль на лице. Ручками держалась за подбородок и смотрела на бабушку. Я вспомнила те же ощущения и холод от носа. Больше ничего не помню о ней.
Так вот. Дед сразу брал гармошку и начинал играть.
А ну, давай, внученька, спляши для деда с бабкой.
Я накидывала на плечи большой цветастый платок и шла в пляс. Кружилась и выстукивала пяточками. Дед играл, а бабка Шарипиха пела песни и хлопала в ладоши. После плясок дед меня садил на колени и угощал конфетами. Я любила деда. Иногда к ним заходила и слышала от них неприятный запах. Они меня начинали исцеловывать, я кривила носом. Просили меня сплясать. Я убегала от них на улицу.