Давай, тут же согласился глава семейства. А кому?
Он выглядел подавленным, но ещё готов был сражаться.
Прямо на телевидение. Напишем, что мы не согласны. Кастрюля ихняя нам не нужна, пусть отдадут выигрыш. Прям наличными! Пачками чтоб прям!
Правильно! начал оживать наш герой. Не имеют права! Совсем обнаглели! Не на таких напали!
Дима принёс бумагу и ручку. Супруги принялись за составление письма. Дима помогал им самым активным образом. Сидевшая рядом со мной Светлана беззвучно смеялась. Съёмка, безусловно, удалась. Я поднялся и направился в соседний кабинет.
А икру мы оплачивать будем? строго спросил я, входя.
Глава семейства вздрогнул и поспешно поднял голову. Посмотрел на меня, потом уже вопросительно на жену, и тут она не выдержала, рассмеялась.
Мужчина потрясённо покачал головой. Уже понял, что за икру ему платить не придётся, но ещё не знал, радоваться ему или плакать. Но я всё-таки решил подсластить пилюлю и выложил на стол деньги, выплата которых предусматривалась подписанным его женой контрактом. Наш герой засмеялся уже совершенно счастливо и придвинул тарелку с икрой к дочерям.
Всё нормально! объявил он. Едим!
Жизнь снова заиграла для него всеми красками.
11
Светлана встретила меня в коридоре телецентра. По её виду можно было догадаться, что произошло что-то из ряда вон выходящее.
Женька, мы, кажется, доигрались! выдохнула она. Ты знаешь, кто сидит в твоём кабинете?
Кто? бесстрастно осведомился я.
Начальник президентской охраны!
Я остановился и недоверчиво посмотрел на неё. Она кивнула со скорбным выражением лица, показывая, что не шутит.
Это как-то связано с сюжетом, который мы готовим. Я уверена. Тот, что про президента и про пьянку с дядей Ваней. Кто-то донёс, наверное.
Кто? с сомнением сказал я. Никто, кроме наших, не знал.
Может, Алекперов?
Он вообще не в курсе.
У двери кабинета молчаливой горой высился двухметрового роста парень с квадратными плечами. Какой-то проводок убегал из-за его уха под воротник пиджака. Он смерил нас недружелюбным взглядом и даже не посторонился, чтобы мы могли пройти. Светлана выразительно посмотрела на меня говорила, мол, тебе.
Мы можем пройти? осведомился я у громилы охранника. Как-никак это наш рабочий кабинет.
Только тогда он посторонился. Его взгляд не сулил ничего хорошего.
Я распахнул дверь кабинета и остановился на пороге. За моим столом сидел человек, которого очень многие знали в лицо. Всюду, где бы ни появлялся наш президент, этот человек следовал за ним безмолвной тенью. Говорили, что он всемогущ. Говорили, что в поле его зрения лучше не попадать. Сейчас он сидел за моим столом и разглядывал нас, замерших на пороге, строгим взглядом человека, знающего цену всем и вся. Ещё в кабинете был здоровенный детина едва ли не братец того квадратного, которого мы встретили в коридоре. Даже проводок за ухом у него был точно такой же.
Проходите, сказал человек за столом. Что же вы встали?
Я услышал, как судорожно вздохнула за моей спиной Светлана. Мы вошли и остановились у стола.
Я рад нашей встрече, сказал начальник президентской охраны. Всегда приятно увидеть людей, которых прежде знал только по участию в телепрограммах.
В его голосе не было мягкости.
Заехал к вам поинтересоваться, что новенького мы увидим в ближайшее время.
Краем глаза я видел, как сжалась, уменьшаясь в росте, Светлана. Всё было так, как она и предполагала: кто-то настучал. А наш собеседник и не пытался нас разубедить.
Мне доложили, что задумки у вас самые смелые.
В его голосе звякнул металл.
Над президентом решили пошутить? негромко, но страшно осведомился он, и стоявшая рядом со мной Светлана вздрогнула.
Не бойся, шепнул я ей.
Она обернулась, и я увидел ужас в её глазах. Это меня подстегнуло.
Ну, хватит! дерзко сказал я сидящему за столом человеку. Что за тон!
Он опешил, наверное, потому что ничего не ответил, а у Светланы лицо стало совсем белое. Она не знала, что теперь с нами будет, но, наверное, ожидала чего-то ужасного.
Жжжженння, потрясённо и умоляюще прошептала она.
Но меня уже нельзя было остановить. Я перегнулся через стол и, дотянувшись до лица начальника президентской охраны, ухватил его за нос пальцами правой руки. Обернулся к Светлане вот, мол, как я с ним а она уже разве что сознание не теряла.
Пусти, больно! сказал изменившимся голосом человек за столом.
Он оттолкнул мою руку и принялся сдирать с лица чудо-мастику. Светлана наблюдала за происходящим остановившимся взглядом.
Дима! наконец пробормотала она.
Похоже? гордо спросил я.
Дима уже освободился от своей маски.
Мальчишки! Вы меня чуть не угробили! простонала Светлана.
Но как похоже! гнул я своё. Ты видела? Не отличить!
Я не успел увернуться и получил от Светланы оплеуху. Было не больно и не обидно. Я засмеялся. И Дима засмеялся. И парень с проводом за ухом засмеялся тоже. Светлана покачала головой.
Мне уже давно не было так страшно, призналась она. Я думала, что умру.
Нет, ты вела себя очень мужественно, льстиво сказал я.
Но как похоже!
Ещё бы! подтвердил я. Лучший специалист возился с Димой два часа.
Ты думаешь ввести его в сюжет о президенте?
А какой же президент без начальника охраны? Конечно!
Кто же будет президентом?
Вот он, к примеру.
Я ткнул пальцем в парня, до сих пор изображавшего охранника.
А Дмитрий, к сожалению, ни ростом, ни комплекцией не вышел.
Но в общем-то я парень ничего, оскорбился Дмитрий.
Это конечно. Спорить не буду.
Светлана провела ладонью по лицу, словно отгоняя наваждение.
Женя, ты создаёшь какой-то особый, иллюзорный мир, сказала она. Ты конструируешь жизнь, в которой уже не понять, где правда, а где инсценировка. Я уже путаюсь, честное слово.
А границы нет, убеждённо сказал я. Всегда ли люди искренни в своих словах и поступках? Жизнь это чудовищная мешанина из правды и неправды. И ещё не известно, плохо ли это.
В кабинет вошел Дёмин. Он как раз занимался подготовкой к съёмкам сюжета с президентом, обеспечивал всю техническую сторону проекта.
Денег не хватает, начальник, прямо с порога объявил он.
Много не хватает?
Ещё бы тысячи три. А лучше пять.
Ты сошёл с ума, сказал я.
Не я сошёл с ума, а цены взбесились.
Я посмотрел на Светлану.
Деньги ещё есть, сказала она. Можно дать.
А что там Алекперов? вспомнил Дёмин. Он собирается платить за подготовленный нами материал?
Собирается, но только после заключения договора. Он готовит проект и должен представить его нам.
Может, ты говоришь вот об этом? подал голос Дима. Сегодня алекперовская секретарша передала с курьером.
Он кивнул на стопку листов с отпечатанным текстом. Это действительно был проект договора. В двух экземплярах. Один взял читать я, другой Дёмин.
Дёмин читал текст очень быстро, нервными, порывистыми движениями отбрасывая листки один за другим.
Чёрт знает что! наконец в сердцах сказал он. Это договор двух равных сторон или ультиматум? Я что-то не пойму.
Что именно тебе не нравится?
Ты вчитайся! хмуро посоветовал он. Раздел третий, пункт шесть. А весь четвёртый раздел! Это же издевательство! Кто является учредителем и фактическим хозяином программы? Мы или Алекперов?
Он взял карандаш и принялся вносить правку в текст. Мы со Светланой молча наблюдали за происходящим.
Завтра у нас первый эфир, шепнула мне Светлана.
Сюжет про ненормального англичанина?
Он самый. Теперь нам предстоит снимать и снимать, чтобы поддерживать ритм.
Справимся, успокоил я её. Письма-то идут?
Идут, и много. Я разговаривала с девочками из отдела писем. После сюжета о презентации в пансионате пошёл поток. А что будет, когда мы станем выходить регулярно?
Справимся, повторил я.
Дёмин закончил правку текста. От первоначального варианта договора не осталось ничего.
Вот! мстительно сказал Дёмин.
Сказал так, как будто видел сейчас перед собой лицо Алекперова.
Я пробежал глазами текст.
Хорошо, я поговорю с Алекперовым.
И не отступай! напутствовал меня Дёмин. Стой на своём!
Уж это непременно, пообещал я. Я его призову к порядку.
Здесь всё всерьёз, Женя! недовольным голосом сказал Дёмин. И повода для шуток я не вижу!
Ну, хорошо, об этом после. Вернёмся к нашим баранам. Что там с подготовкой съёмочной площадки?
Ещё дня три потребуется, буркнул Илья.
Как раз успеем подыскать человека на роль президента.
Проект договора я в тот же день передал в приёмную Алекперова, а через пару дней столкнулся с ним у лифта. Он вышел из лифта в сопровождении охраны, сурово-озабоченный, как всё последнее время, но остановился, увидев меня. И охранники тоже остановились, стреляя по сторонам настороженными взглядами.
Добрый день, сказал Алекперов. Поздравляю с успешным дебютом.
Первый выпуск нашей программы уже вышел в эфир.
Спасибо, ответил я.
Я просмотрел правку в проекте договора, сказал Алекперов, и озабоченность в его взгляде сменилась печалью. Это не ваша рука, Евгений Иванович.
Ну, почему же, вяло запротестовал я.
Не ваш характер там просматривается. Слишком уж агрессивный получается договор. Недобрый.
Я понимал, о чём идет речь. У каждого договора, как у живого существа, есть характер. Бывает договор добрый, полюбовный, мягкий договор равноправных, уважающих друг друга партнёров. А бывают договоры, в которых нет ничего, кроме недоверия и скрытой агрессивности. В них больше пишется не о том, что предполагается сделать, а о том, какие кары обрушатся на голову нарушившего условия.
Алекперов оглянулся на охранников. Я понял, что он не хочет продолжать разговор при них.
Вы торопитесь?
Если честно да, кивнул я. У меня съёмка.
Хорошо, встретимся позже.
Он что-то хотел сказать мне, я видел. Но не сказал, развернулся и направился вдоль по коридору. Сейчас я его уже не видел его закрывали широкие спины охранников.
12
Иван Иванович Буряков прожил без двух лет полвека и за свою жизнь кем только не был. Он служил в армии и матросил на Дальнем Востоке. Строил Московское метро. Работал спасателем на водах в славном городе Сочи. Собирал кедровые шишки в сибирской тайге. Год отсидел в тюрьме, причем, судя по всему, не за свои, а за чужие грехи. Ещё он охранял дачу известного в прошлом артиста театра Перевезенцева, по протекции которого чуть позже устроился на должность кладовщика в какой-то мелкой театральной конторе, но был с позором изгнан оттуда через пару месяцев, когда открылась его былая судимость, о которой он при приёме на работу деликатно умолчал. Но пёстрая картина разнообразных событий в жизни Ивана Ивановича померкла перед тем, что сталось с ним после начала перестройки, когда кастрюлю с варевом жизни кто-то невидимый, но огромный с силой встряхнул, и всё в той кастрюле перемешалось. В этом хаосе Иван Иванович за десять лет последующей жизни поменял то ли тридцать, то ли сорок мест работы он и сам путался, а установить истину не представлялось возможным, поскольку трудовую книжку, этот паспорт каждого честного трудящегося, он потерял ещё году в восемьдесят девятом, а восстановить её так и не удосужился, перебиваясь с тех пор случайными заработками. Жизнь швыряла его из стороны в сторону, пока не бросила в нашу программу, о чём он сам, собственно, пока даже не догадывался.
Письмо на телевидение написала его родная сестра. Она когда-то, год назад, увидела выпуск программы, тот самый, в котором мы отправили нашего героя в прошлое, где он, как верил в это сам, был императором Павлом Первым. Сам факт возможности смены участи настолько потряс женщину, что она предложила проделать что-нибудь подобное с её братцем.
Мы отобрали это письмо в числе десятка других, по которым можно было бы поработать, но когда мне в руки попала фотография Бурякова всё решилось в мгновение. Теперь он был просто обречён стать героем нашей программы. Бывают лица, плохо подходящие для телеэкрана. Буряков подходил идеально. Теперь ему предстояло: во-первых, узнать страшную государственную тайну, во-вторых, войти в круг избранных.
Для завязки сюжета он был приглашён в театр, в котором когда-то играл Перевезенцев. Здешняя обстановка ему была знакома, к тому же место разворачивающихся событий идеально подходило для осуществления разработанного сценария.
В театре Ивана Ивановича Бурякова принял «директор», один из наших актёров. Разговор происходил в настоящем директорском кабинете. Никогда не бывавший в этом кабинете Буряков смущался и чувствовал себя не очень уютно, но «директор» был сама любезность.
Я пригласил вас, Иван Иванович, поскольку мне порекомендовали сделать это люди, хорошо знавшие Перевезенцева и вас лично, сказал «директор», ласково заглядывая в глаза гостю. Вы где сейчас работаете?
Я по строительной части, после некоторого раздумья ответил Буряков.
Он уже два месяца нигде не работал, но не признался бы в этом собеседнику, даже будучи в подпитии.
Заработки хорошие?
Не жалуюсь.
Буряков действительно отучился жаловаться на что бы то ни было, как бы скверно ни складывались обстоятельства его неспокойной жизни.
У нас появилась вакансия, сказал «директор». Деньги, конечно, не очень большие, мы всё-таки театр, но вам ещё будут доплачивать за секретность.
Иван Иванович изумлённо воззрился на своего собеседника. Удивлялся он очень недолго, поскольку дверь кабинета неожиданно распахнулась и вошёл начальник президентской охраны! Я стоял в смежной с кабинетом комнате и через прозрачное с моей стороны стекло видел, как что-то изменилось в лице Бурякова он будто бы узнал вошедшего, но не мог поверить в реальность происходящего. Чтобы его сомнения не длились слишком долго, директор бросился навстречу начальнику охраны и с подобострастным видом пожал гостю руку. Гость, впрочем, вёл себя как хозяин. Прошёл через кабинет, сел в директорское кресло и воззрился на обмершего вмиг Бурякова.
Кто такой? спросил отрывисто.
Буряков, кажется, уже понял, что происходящее не сон, и потому потерял дар речи. За него ответил «директор»:
Это Буряков Иван Иванович. Я вам о нём говорил.
Известие о том, что о нём было доложено самому начальнику президентской охраны, повергло Бурякова в шок.
Подписку о неразглашении с него взяли?
Как раз сейчас этим занимались, сказал «директор».
Среди множества бумаг на своем столе он нашёл нужную и придвинул к Ивану Ивановичу.
Вслух читайте! потребовал начальник охраны.
Буряков прочитал куцый текст срывающимся от волнения голосом. Когда он дошёл до места, где было написано, что за разглашение доверенной ему тайны полагается смертная казнь, голос у него почти пропал. Мне даже показалось, что ему нестерпимо захотелось встать и уйти, но начальник охраны не позволил ему проявить малодушие, резким жестом придвинул к нему ручку:
Подписывайте!
Это был важный момент. Мы разработали два варианта дальнейшего развития событий. Первый: герой не подписывает бумагу, и на него начинают оказывать давление, время от времени высказывая недвусмысленные угрозы. Вариант второй: он подписывает бумагу, и тогда на сцене появляется сам президент. Второй вариант представлялся мне более предпочтительным, и поэтому я обмер, когда Буряков на мгновение замешкался. Начальник охраны тоже, видимо, почувствовал важность момента, потому что поднялся из-за стола, будто случайно распахнув при этом полу пиджака, и всем присутствующим открылась кобура с пистолетом у него под мышкой. Буряков схватил ручку и торопливо поставил подпись. Я торжествующе вскинул руки и жестом показал стоявшему рядом со мной артисту, что ему пора выходить на сцену.