Сережа заметил, что странным образом сопротивляется воронке и одновременно хочет в нее нырнуть. Паталогичность этого противоречия действовала на него парализующе и когда он попытался об этом подумать, вся доска с оглушающим ревом содрогнулась. Ему стало по-настоящему страшно, и он попытался закричать, но голос его не слушался.
Доска дрогнула еще раз, и по ней пробежала волна, стряхивая очередную порцию наклеек. Откуда-то налетел ветер, он подхватил Сережу и отнес назад, так что теперь он мог видеть доску целиком, словно отбежал от дома на 100 метров. Доска начала ритмично содрогаться и это явно не сулило ничего хорошего. Должно было случиться что-то действительно серьезное и прежде чем оно случилась, Сережа понял.
Гигантская доска тоже была своего рода наклейкой. Это была та самая «главная привычка», о которой говорили Филин, а затем Николай привычка «быть Сережей». Ветер уже оторвал и унес несчетное количество маленьких привычек, и сейчас начала отрываться самая главная. Но в отличие от радостной легкости, возникавшей после отрыва мелких привычек, дрожь этой махины вызывала лишь запредельный животный ужас, мрак и трепет.
С каждым содроганием доски Сереже казалось, что в нем что-то обрывается и отмирает. Сама доска между тем начала отгибаться с одного края, открывая зияющую за ней черноту. Мысли путались, но в одном Сережа был уверен если доска оторвется, то он как Сережа закончится. Ужас возникающий от этой мысли, блокировал любые другие размышления. Расставаться с главной привычкой было явно рано, но как сообщить об этом той силе, которая отрывает ее с корнями?
Последним волевым усилием он собрался, и, обращаясь ко всем мыслимым живым формам, крикнул изо всех оставшихся сил: «На помощь! Помогите!». Доска еще раз оглушительно дрогнула, и все погасло.
Многовато басов
Сквозь сон Сережа слышал, как кто-то зовет его по имени. Голос был знакомый, но имени обладателя, вспомнить не получалось. Иногда голос исчезал, и тогда Сереже казалось, что он лежит на спине, а над ним склонились какие-то внимательные существа. Рассмотреть их толком не выходило, но исходившее от них состояние вызывало мысль о врачах, стоящих над постелью пациента.
Знакомый голос, однако, им не принадлежал, и доносился, казалось, из какой-то совсем другой вселенной, как будто в будке киномеханика шутники смешали кинопленки с разными фильмами и теперь крутят эту абракадабру.
Голос стал настойчивее, а затем возникло весьма интенсивное ощущение. Оно быстро нарастало, и наконец Сережа вспомнил, что оно называется словом «холодно». Потом возникло ощущение «мокро». А потом что-то звонко шлёпнулось и стало горячо. Шлепок раздался еще раз. И еще. Кажется его ударяли по лицу, хотя боли не было. Сереже казалось, что он уютно спит, а кто-то ломится к нему в комнату. Причем этот кто-то был настроен явно серьезно и требовал, чтобы Сережа встал и открыл дверь.
На экране снова возникли внимательные существа.
Приходит в себя, уловил Сережа телепатически голос в своей голове. До возврата в тело 3-2-1
В ушах возник громкий нечленораздельный шум, который достаточно быстро превратился в речь, словно где-то загрузился нужный драйвер.
Алло, «мандельвакс». Давай дыши уже. Ты где там застрял, а? Хорош бродить в бессознанке. Вылезай живо. Ты меня лучше не серди. Еще тебе леща отвесить?
Сережа открыл глаза. Понадобилось несколько мгновений, чтобы сообразить, что он не лежит, как ему казалось, а сидит на полу, оперевшись на край кровати. Перед ним было распахнуто окно его спальни, а рядом на корточках сидел Леха. Он выглядел встревоженным.
Здрасьте. Очухался. Наконец-то. Что за дела такие? А если бы я не приехал? Ты бы тут ласты склеил, ты в курсе? А я ведь заезжать не планировал. Случайно можно сказать тут оказался, Леха встал, прошелся по комнате и продолжил.
Я с подругой поругался и свалил от нее под утро, а она тут рядом живет. Думал домой поехать, а потом вспомнил, что у меня твои ключи валяются в бардачке. Я тебе их не вернул, помнишь? Мне надо было рано уезжать от тебя, и ты мне ключи дал, чтобы я тебя не будил. Вот они и лежали в бардачке. Ну, думаю, зайду тихонько, а утром тебя напугаю и поржем вместе. А получилось, что это ты меня напугал. Я тут чуть не обделался смотреть на твою рожу бледную. Нифига не смешно.
Леха снова прошелся по комнате, резко разворачиваясь на пятках.
В общем я зашел и думал уже ложиться, и тут слышу, ты как-то странно тут себя ведешь в спальне. То стонешь, то рычишь не своим голосом. Знаешь, как я тебя нашел? Леха подошел ближе и снова присел на корточки.
Лежишь, короче, ты поперек кровати, изогнулся дугой, пульс бешеный, глаза закатились. Я, честно говоря, струхнул. Стащил тебя на пол, посадил у окна, стал водой брызгать. А ты вообще не але. Тогда я тебе пару лещей отвесил. Ну а дальше ты знаешь.
Леха прищурился и несколько секунд внимательно смотрел на Сережу.
В-общем, старик, я, конечно, подозревал, что ты псих, иначе как бы мы с тобой дружили, но не думал, что ты на таких сложных щщах. Что тут у тебя происходит, рассказывай. Это все твой консультант из Вайме? Или ты на свой семинар дыхательный сходил и домашку делал?
Он присвистнул, поднялся и снова заговорил сам. Видимо ответы его не особенно интересовали.
Так. По ходу спать сегодня уже не выйдет. Отлично, понимаешь, отдохнул. Ну пойдем тогда что ли на кухню завтракать. Ты встать-то можешь? Жрать хочешь?
Сережа кивнул и улыбнулся.
А чего ты улыбаешься, а?
Рад тебя видеть, сказал Сережа, радуясь звуку собственного голоса и отмечая, что его день давно не начинался с этих слов.
Еще бы ты не рад. Я же тебе жизнь спас. Пойду чайник поставлю.
Сережа посидел несколько минут на полу, слушая птиц и городские звуки с улицы. Пугающий сон покрывался дымкой, как будто приехала бригада специальных невидимых медиков, которые оперативно зашивали порезы, наклеивали пластыри и делали пугающие воспоминания блеклыми и размытыми.
Минут через 20, когда Сережа прошел в гостиную, Леха сидел с грустным видом.
Бро, ты совсем одичал без бабы. У тебя жрать вообще нечего. Давай закажем доставку что тут у тебя рядом есть хорошего?
Сережа качнул головой.
Я омлет собираюсь делать, сказал он, доставая сковородку. Будешь?
Леха посмотрел на него с удивлением.
Ну давай, шеф. Мне, пожалуйста, двойную порцию со сливочным лососем, сыром и зеленью. И большой американо.
С лососем не получится. Могу грибов добавить.
Каких еще грибов? Хочешь, чтобы мы тут вместе лежали с закатанными глазами? Леха карикатурно закатил глаза.
Да не Шампиньоны обычные, Сережа показал упаковку.
Когда с омлетом было покончено, Леха шумно выдохнул и откинулся на спинку кресла. Так, ну вот теперь я готов слушать. Ты рассказывать-то будешь? спросил он серьезным тоном. У меня с собой вот габа есть давай заварим. Он достал из рюкзака пакет и протянул.
Пока Сережа заваривал чай, он рассказал Лехе про встречу с Николаем и свой сон. Леха слушал его неожиданно внимательно и ни разу не перебил.
Интересно ты живешь, Серый. А ты сам-то чего думаешь об этом? Ты правда хочешь эту главную привычку отклеивать?
Сережа хмуро покачал головой.
Нет, сказал он. Я как про нее подумаю, так у меня все замирает внутри. Я реально думал, что мне крышка.
Понимаю, усмехнулся Леха. А ты когда-нибудь думал, что такое «крышка»? Вот как ты ее ощущал?
Сережа задумался и понял вдруг, что никогда о таком прежде не говорил. Вокруг темы смерти стоял какой-то внутренний заборчик. Как только внимание к нему приближалось, происходил своего рода микро-сброс. Как будто где-то раздавалась короткий звук сирены, и внимание отбрасывалось назад.
Это напоминало заглушку в программном коде, когда при вызове заблокированной или не написанной пока функции пользователю показывается информационное сообщение, после чего он перебрасывается на одну из предыдущих логических веток.
Ау? сказал Леха. Ты чего завис?
Да вот, странная штука, ответил Сережа. Я только что обнаружил, что не могу сосредоточенно подумать о смерти. Это как будто я хожу в доме со множеством дверей и могу в них заходить. Но если я приближаюсь к двери с надписью «смерть», то меня отбрасывает назад. Как будто заглушка в компьютерной игре.
Ну да. Я же тебе говорил, что все тут игра. И эта дверь в ней пока заблокирована. Ну и нечего туда лезть. Придет время откроется. А раньше времени откроешь назад не закроешь. Я таких людей встречал, они, знаешь, сами не рады. Так чего как ты эту свою «крышку» ощущал, расскажи?
Как конец всего.
А тело ты там чувствовал?
Вроде да Сережа задумался. но вроде и нет. Скорее нет. Конец, про который я говорю, к телу не относился. То есть он ощущался как смерть, но эта смерть касалась в первую очередь не тела, а меня как Сережи. Моей самоидентификации. Ощущалось, как будто крыша вот-вот уедет далеко и безвозвратно. И от этого становилось очень страшно.
Леха хмыкнул и зачерпнул горсть орешков из хрустальной вазочки.
А кому страшно-то? ехидно спросил он.
Что значит кому? Мне.
Да? Ну а где он находится? Этот ты, кому страшно? И какой он?
Сережа нахмурился.
Я не понимаю, куда ты клонишь. Мне было так страшно, что сейчас пока точно не до вопросиков твоих дурацких.
Ну ладно, убрал Леха ироничную улыбку. Давай по-другому что такое «крыша уехала»? Меня, помню, в институте иногда накрывало на тему того, что возможно в психушке сидят нормальные люди, а реально опасные психи это мы тут все. Следишь за мыслью? С чего мы взяли, что с ними что-то не то, а с нами все в порядке? Ты никогда не думал об этом?
Думал. Еще в школе. Когда Достоевского читал. Мне кажется, ответ простой. Все дело в том, что тех, кого мы считаем нормальным гораздо больше.
А почему из того, что нас больше следует, что мы нормальные?
Ты что сказать хочешь?
Я хочу сказать, Леха зачерпнул еще орешков, что метод определения нормы очень размыт, если не рассматривать ярко выраженные буйные случаи. В 70-х один американский психолог провел эксперимент, где он сам и его друзья симулировали симптомы разных психических расстройств. Их всех поместили на лечение, и им пришлось потом долго и сложно выбираться, доказывая, что это была инсценировка. Причем, что интересно, реальные пациенты быстро увидели в них симулянтов, а персонал больницы нет. И потом, спустя некоторое время, этот психиатр снова повторил похожий эксперимент, и результат был тот же. Но к чему я это, а? Ты помнишь?
Не знаю, к чему, тихо сказал Сережа, подливая кипяток в заварочный чайник. я говорил о том, что сойти с ума это страшно.
А, точно. Я хотел сказать, что вот это «сойти с ума» неоднозначная штука. Подумай сам у каждого человека в голове звучат разные голоса. Родители, дети, друзья, коллеги, начальство, тренер из школьной секции, персонаж из книжки или фильма и т. д. Пока человек с ними общается внутри своей головы это считается социально приемлемым, но как только он начинает с ними разговаривать вслух в общественных местах, на него начинают косо посматривать. Ты Карлсона читал в детстве?
Конечно. А что с ним?
Ты понял, что Карлсон был только в голове у Малыша? Пацан так скучал, что придумал чувака с пропеллером, и тот стал его лучшим другом. Или можно сказать, что он был Духом из другого измерения, который показывался только Малышу. В каком-то смысле это одно и то же.
Хм усмехнулся Сережа. Скажешь тоже Ну что-то в этом есть, да.
Я просто пытаюсь тебе показать, продолжил Леха, что как бы ни пугал отъезд крыши, ты никогда не знаешь, что впереди. Может быть, крыша отъехала для того, чтобы ты наконец увидел в небе звезды и вспомнил о чем-то важном.
Сережа поднялся и достал из шкафа плитку LINDT с апельсином.
Возможно, но звезд я пока не увидел и не очень хочется. Расскажи лучше ты испытывал что-нибудь вроде того, что я рассказал? Тебе бывало страшно похожим образом?
Бывало, ответил Леха. Два раза помню особенно ярко. Могу рассказать. Хочешь?
Давай, сказал Сережа.
Смотри. Сам захотел, сказал Леха угрожающим голосом. Потом немного помолчал и широко улыбнулся. Да ладно, не дрейфь, это я тебя пугаю просто.
В общем один случай произошел в Индии около Аруначалы. Там проходила очередная шаманская церемония. У меня их к тому моменту много было, так что я не боялся. Но с другой стороны, там накануне все равно бывает специфический мандраж. «Главная привычка», как ты выражаешься, чувствует угрозу и пытается дернуть стоп-кран.
В общем, в какой-то момент у меня случилось нечто похожее на твой сон. Только я это видел как погружение в пещеру. Будто я держусь за веревку, привязанную у входа, и иду вглубь пещеры. Постепенно становится все темнее, и все меньше людей вокруг. Вроде у входа в пещеру нас много было, а тут уже я один иду, остальные где-то растерялись незаметно. И вдруг я понимаю, что пещера меня начинает затягивать, меня беззвучно всасывает в эту темноту. Я держусь за веревку из последних сил и говорю себе, что надо, мол, напрячься и потерпеть, что этот пылесос однажды выключится и я смогу вернуться ко входу. Говорю и чувствую, будто кто-то смеется. И внутри меня смеется, и снаружи. Будто говорит мне: «А что слабо отпустить?». И ведь знал, на что меня взять. Я как это «слабо» услышал, так и отпустил разом. «На, говорю, получи. Не слабо не фига». И прямо в черноту эту как в пасть прыгнул. Типа «ну давай, вот он я», Леха раскинул руки и показал, как он прыгнул.
И чего дальше?
А дальше я пролетел через черноту и снова оказался у входа. Как будто промчался по темной закольцованной трубе, прикинь? Как пончик, Леха засмеялся и отломил кусочек шоколадки.
И все?
Что значит «и все»? обиделся Леха. Конечно, пока я летел, мне там показывали всякое, сейчас грузить тебя не буду, это к делу не относится. Главное, что я насквозь этот страх пролетел и узнал, что он вовсе не страшный.
Сережа с сомнением покачал головой.
Мой страх очень даже страшный. А что за второй раз?
Второй раз был не такой прикольный, сказал Леха, чуть помрачнев. Но интересный. Я тогда прошлый бизнес делал. Мы продавали профессиональный свет для мероприятий. И попался нам заказчик сложный. Пару заказов с ним сделали, а на третьем забуксовали, очень требовательный этот тип был и дотошный. Ребята мои с ним уже все нервы вымотали. И бросать жалко заказ большой, платит четко. Обычно когда такое случается, я сам еду на переговоры у меня это хорошо получается. И тут я тоже сам поехал.
Встречаемся мы с ним, значит, в рестике одном гламурном. Мужик этот выглядит, конечно, эффектно этакий цыганский барон лет пятидесяти. Сам со мной сидит, а за соседним столиком его свита. Дела мы все быстро порешали, как это обычно у меня бывает. Едим, разговариваем за жизнь. Я вижу, что тип необычный, если не сказать редкий, у меня на них нюх. Пытаюсь его с разных сторон раскрутить на рассказ не выходит. Спорт, путешествия, женщины не срабатывает. В бычку не уходит, дурака не включает, а просто как-то очень ловко разворачивается каждый раз, так что я ни с чем оказываюсь. Мне, понятно, еще интереснее становится, я такие задачки люблю. Начинаю ему свою тему про игру задвигать. Так и так, бизнес это, конечно, классно, но есть игры более высокого порядка, как вы явно знаете. И я не о политике, а том вечном космическом цирке, в которым мы все тут оказались. Приятно встретить другого игрока в цирке. Буду рад дружить и обменяться опытом.
Он в тарелку уткнулся, слушает меня вполуха не глядя, а потом поднимает глаза, откладывает приборы и говорит: