Миссис Бакли развернула письмо.
Якобы он сочинитель. Она не поленилась прислать его так называемые творения, где он описывает Маргарет.
Жена священника откашлялась.
Она прекрасна во всем. Представьте себе высокую девушку в пурпурном платье, с копной вьющихся черных волос, ее бледное лицо, большие темные глаза, открытую шею в жемчугах
Она само совершенство, недовольно заключила миссис Бакли.
Вспомнив размытые полицейские фотографии жертв неизвестного преступника, Максим Михайлович вежливо сказал:
Благодарю вас за чай. Вам придется проехаться со мной в Лондон, преподобный отец, миссис Бакли.
Низкие своды полицейского морга, располагавшегося в бывшей конюшне по соседству с управлением столичной полиции, дышали холодом.
Максим Михайлович добрался в сердце правительственного квартала, на Уайтхолл-плейс, в наемном кэбе. Провожая чету Бакли к стоянке экипажей у вокзала Чаринг-Кросс, он заметил напарника, как Сабуров стал думать о так называемом мистере Грине.
Парень устроился на козлах приданного им экипажа, усадив рядом Тоби. Поймав взгляд Сабурова, он коротко кивнул.
По дороге из Финчли Максим Михайлович под предлогом посещения ванной комнаты вырвался из отделения второго класса, где чета Бакли уселась рядом, одинаково поджав тонкие губы. Его преподобие уткнулся в молитвенник, а миссис Бакли немедленно защелкала спицами. Сабуров извинился:
Простите, мой желудок плохо переносит поездки по железной дороге. Я скоро вернусь.
Бакли не удостоили его ответом. Напарника Сабуров разыскал в вагоне третьего класса. Тоби обрадовался Максиму Михайловичу. Грин подвинулся на деревянной скамье.
У вас мало времени, утвердительно сказал напарник. Я говорил, что за пинтой узнаю больше, чем за церковным чаем.
За семь последних лет Бакли сменили пять служанок.
Теперь у них работает старуха, Грин помолчал. Раньше они брали молоденьких девчонок, лет четырнадцати-пятнадцати, которые рано или поздно уходили, парень пожал плечами. Понятно, почему. У жены его преподобия дети рождаются каждый год. За такую работу надо платить больше, чем жалкие шиллинги, пусть к ним и прилагается комната со столом.
Сабуров с наслаждением затянулся первой за несколько часов папиросой. За окном мелькали унылые кирпичные строения северных пригородов. Погода, по его утреннему выражению, опять выказала свою переменчивость. Горизонт затянуло серыми тучами, деревья мотались под сильным ветром.
Максим Михайлович неожиданно сказал:
Удивительно, мистер Грин. Сегодня в половине одиннадцатого утра мы впервые увиделись на империале омнибуса. Сейчас половина четвертого дня, а мне кажется, что мы давно знакомы. Это моя русская часть так чувствует, добавил он. Англичане долго сходятся с друг другом.
Грин хмыкнул:
Вы правы, но на морях мы быстро понимаем, что за новый парень появился в кубрике и стоит ли ему доверять, серые глаза парня заблестели. Вам стоит, мистер Гренвилл.
Почувствовав себя польщенным, Сабуров быстро рассказал напарнику о разговоре в доме преподобного.
Интересно что они стали нанимать служанок, когда мисс Перегрин предпочла пойти по другой стезе.
Грин хмуро отозвался:
Ничего интересного, мистер Гренвилл. Сначала его преподобие соблазнил собственную свояченицу, а когда девчонка сбежала, он принялся за других молоденьких дурочек.
Взглянув на брегет, Сабуров поднялся.
Мне пора, иначе мое отсутствие покажется подозрительным. Я тоже так считаю, он поморщился. Однако доказательств против мистера Бакли у нас нет и взять их неоткуда.
В следующий раз Максим Михайлович увидел напарника во дворе полицейского морга. Мистер Грин появился за его спиной, выступив из моросящей сырости раннего вечера.
Я оставил Тоби с полицейскими, шепнул он Сабурову. Я провожу миссис Бакли в кабинет. Его преподобие не позволит жене посетить морг, пусть речь и идет о ее сестре.
Так оно и оказалось. Мистер Бакли наставительно заметил:
Такое зрелище не для женских глаз, особенно учитывая деликатное положение миссис Бакли.
Сабуров решил, что чета не пользуется христианскими именами даже в постели.
Вы правы, корректно кивнул Максим Михайлович. Вашей жене принесут чаю. Следуйте за мной, ваше преподобие.
Распахнув тяжелую железную дверь, Сабуров прошел в ледяное безмолвие морга.
Новоиспеченный доктор химии и правая рука профессора Луи Пастера, фрейлейн Амалия Якоби, рассказывала Максиму Михайловичу о новом веществе, искусственном льде. На больших бойнях и пивоварнях уже устанавливали холодильные камеры, но до лондонского полицейского морга технические усовершенствования пока не добрались.
Низкие каменные своды напомнили Сабурову хорошо знакомый ему морг Литовского замка или тесный подвал больницы в Херефорде, где тоже использовали лед с солью. Оказавшись среди пустых оцинкованных столов, его преподобие испуганно оглянулся.
Полиция обнаружила что-то, мистер Гренвилл? священник облизал губы.
Под ботинком Сабурова хрустнула льдинка и мистер Бакли вздрогнул. Миновав растекшуюся по камням лужу, Сабуров попросил старика служителя в длинном холщовом фартуке:
Покажите нам, пожалуйста, мисс Март.
Жертв пронумеровали в соответствии с месяцами обнаружения тел. Передавая Сабурову протоколы вскрытия, так называемый мистер Браун покрутил сильными, совсем не старческими пальцами.
Мне показалось, что так более он поискал слово. Уважительно, что ли.
Судебные медики считали, что жертвы пробыли в озерах и каналах не больше пары дней.
Они не похожи на утопленников, долго болтавшихся под водой, заметил Браун. Перед тем, как попасть в дерюжный мешок, мистер Январь отлично пообедал.
Несмотря на мешки, на лицах жертв появились ссадины и царапины.
Ничего не поделаешь, пожал плечами Браун. Дерюга не спасает от камней на дне.
Полистав бумаги, Сабуров пообещал:
Ссадинами я займусь. Получается, что свидетелей нет и никто не видел, как преступники избавились от тел.
Браун развел руками.
Часть Риджентс-канала проходит по задворкам города, а Хэмпстедский пруд лежит в глуши. Я надеялся на Серпентайн, это бойкое место, но бобби ничего не видели и не слышали. Они предпочитают точить лясы в компании фляги с чаем, недовольно добавил Браун.
Сабуров усмехнулся.
К пруду ведет дорожка для экипажей, по которой каждый день проезжает сотня карет. Берег тоже бойкое место, где бесполезно искать следы или оброненные улики.
Он зорко взглянул на Брауна.
Я надеюсь, что доктора при вскрытии взяли пробы воды из легких жертв?
Браун кивнул.
Разумеется. После смерти они дышать не могли. Оставшаяся в легких вода та, что их убила. Однако, мистер Гренвилл, невозможно определить, из какого района Лондона она происходит.
Сабуров коротко ответил:
Impossible n'est pas français, мистер Браун. Я наполовину русский, но согласен с этим выражением. Я обещаю, что водой мы еще займемся.
Служитель выдвинул стальной ящик. Преподобный смертно побледнел.
Погодите, остановил его Сабуров. Ваша свояченица, мисс Перегрин, музицировала?
Мистер Бакли хватал ртом стылый воздух.
Да, у нее был хороший слух. Моя жена раньше тоже играла на фортепьяно, но с замужеством у нее появились другие заботы. Наш покойный органист показал Маргарет ноты. Я надеялся, что она заменит старика, однако упрямица отказывалась играть в церкви.
На щеках преподобного заалел румянец. Служитель откинул грубый холст. Тяжелые черные локоны расплескались по серому железу. Темные глаза девушки безучастно смотрели на Сабурова. Он едва успел подхватить его преподобие.
Мистер Бакли обреченно прошептал:
Да, это она. Это бедная грешница Маргарет, да упокоит Господь ее душу.
Костлявые пальцы попытались осенить труп крестным знамением. Священник сдавленно взвизгнул:
Что вы себе позволяете?
Не отпуская его запястья, Сабуров вежливо сказал:
Теперь мы поговорим наедине, мистер Бакли.
За окном кабинета так называемого мистера Брауна выл почти зимний ветер. К сумеркам Лондон скрылся под тяжелыми тучами. Тротуары поливал безжалостный дождь, кэбы разбрызгивали грязь. На остановках омнибусов клубились толпы клерков под черными зонтиками.
Темные жерла подземных станций заглатывали пассажиров. Под закопченными стеклянными сводами вокзалов пахло гарью. Резко свистели паровозы, гремел колокол станционного дежурного. Жители пригородов осаждали зеленые составы, направляющиеся на восток и на запад, на юг и на север.
Например, в Финчли, Сабуров протянул ноги к огню в камине. Куда и отправилась чета Бакли.
Тоби недовольно тявкнул из-под его кресла. Максим Михайлович кивнул:
Ты видел их мельком, дружище, но Бакли тебе не понравились, а у тебя хороший нюх на людей.
В ожидании Сабурова пес не скучал. Заглянув к мяснику неподалеку, полицейские принесли собаке мясные обрезки и требуху.
Моциона у нас сегодня было достаточно, добавил Сабуров. Тебе кое-что перепало и в пабе. Ты нагулялся и наелся, а теперь пора спать, милый.
Согласно поворчав, Тоби улегся клубочком. Мистер Браун поднял увенчанный очками нос от рукописного протокола, составленного Сабуровым после разговора с его преподобием.
Вы думали взять мистера Бакли на испуг, скрипуче сказал Браун. Однако вы ошиблись, мистер Гренвилл. Он не провинциальный парень, едва закончивший университет, а тертый калач.
Максим Михайлович отпил скверного министерского чая.
В деле о херефордской русалке священник не был убийцей, задумчиво сказал Сабуров. Он только выгораживал истинного виновника преступления, своего отца, однако я считаю, что он все знал. Он не жил дома, но жертва все равно оставалась его сестрой.
Браун поднял бровь.
Я вас уверяю, что даже если мистер Бакли и соблазнил мисс Перегрин, что он гневно отрицает
Сабуров пробормотал:
Разумеется.
Даже если и соблазнил, то миссис Бакли могла ничего не знать, Браун зорко взглянул на Сабурова. У вас уже встречались в практике такие дела?
Максим Михайлович помнил о Цепи, однако вряд ли преподобный Бакли имел отношение к пока не дающей о себе знать организации. Услышав предположения Сабурова, священник налился кровью.
Гнусная клевета, яростно сказал Бакли. Я не мог презреть законы Божеские и человеческие. Я слуга Господень, мистер Гренвилл. Буде вы осмелитесь предположить такую мерзость, то я подам на вас в суд, он вытер пот со лба.
Сабуров ожидал, что его преподобие выиграет процесс. Кроме слухов из паба, переданных мистером Грином, и собственной интуиции Сабурова, его версию больше ничто не поддерживало.
Пыхнув сигарой, Браун внимательно посмотрел на него. Сабуров не хотел выворачиваться наизнанку, как сказали бы русские, перед человеком, которого он впервые увидел сегодня утром.
К тому же работающим на правительство, напомнил себе Сабуров. Правительство всегда означает неприятности.
Он нехотя ответил:
Да, взять хотя бы ту же бедняжку в Херефорде.
Браун помолчал.
Вы не хотите рассказывать о вашей работе в России и на континенте, но еще расскажете, он указал на протокол. Что касается мисс Перегрин, то я думаю, ее неприятие храма Божьего проистекает из насилия, которому она подверглась там еще ребенком.
Сабуров закашлялся чаем.
А где еще? невозмутимо добавил Браун.
В доме его преподобия рядом жена и не протолкнуться от детей. Священник дает малышке уроки Библии в церкви, он брезгливо дернул щекой. Как трогательно. Однако вы верно заметили, что улик против Бакли у нас нет и не предвидится. К тому же, он не убивал мисс Перегрин. У него кишка тонка таким заниматься.
Браун говорил с изысканным акцентом выпускника хорошего университета, однако грубые словечки не казались в его речи чужеродными. Заметив удивленный взгляд Сабурова, он усмехнулся.
Я не всегда здесь сидел, но то дела прошлого, а нас интересует настоящее. Другие жертвы он не опознавал?
Максим Михайлович покачал головой.
Полицейские наброски не готовы и я не хотел показывать ему трупы. Мисс Перегрин не возила в Финчли знакомых, а если бы и привезла, то Бакли не пустили бы их на порог.
Браун достал конверт из лежащей у него на коленях папки.
Это вы правы. Что с письмами мисс Перегрин? Вы их изъяли?
Узнав о смерти сестры, миссис Бакли процедила:
Туда ей и дорога, грешнице. Мы сжигали ее послания, а теперь окончательно забудем о ней. Однако надо забрать ее труп ради христианского погребения.
Сабуров сухо отозвался:
Вас известят письмом, когда полиция закончит работу. Простите, я тороплюсь.
Ему было противно смотреть в сторону мистера Бакли.
Осталось последнее письмо, честно сказал Сабуров. Знаете, мне кажется, что
Мистер Браун налил себе чаю.
Что, ревнуя сестру к его преподобию, миссис Бакли пошла на убийство? Браун улыбнулся.
Сюжет хорош только для бульварных романистов вроде американского сочинителя мистера Генри Джеймса, подытожил Браун. Миссис Бакли терпеть не могла сестру, но руку на нее не поднимала.
Теперь у нас появились наброски, он передал Сабурову конверт. Мистер Джеймс снимает гарсоньерку в Челси. Впрочем, где же еще? Он сосед мисс Перегрин, то есть ее бывший сосед.
Сабуров повертел конверт единственного уцелевшего письма мисс Перегрин.
Студия «Тополя», Челси, прочел он обратный адрес. Это тоже гарсоньерка?
Браун ткнул сигарой в массивную серебряную пепельницу на столике маркетри.
Нет, мистер Гренвилл, задумчиво ответил он. Это вилла на реке с причалом. Такие дома не по карману беллетристам, даже мистеру Диккенсу. Мисс Перегрин пользовалась приязнью не только бедного литератора, но и кого-то еще.
Сабуров поднялся.
Завтра я покажу американцу наброски и постараюсь его разговорить. Доброго вечера, мистер Браун.
Окутанный сизым дымом старик в кресле молча кивнул. Бодро сбегая по лестнице, Сабуров сказал сеттеру:
Когда-нибудь и я стану таким, милый. Хотя нет, я не доживу до его лет.
Ежась под холодным дождем, он зашагал через пустынный двор к экипажу.
С напарником, как он решил называть мистера Грина, Сабуров распрощался на Чаринг-Кросс.
Я зайду в книжные лавки, объяснил он парню. Встречаясь с беллетристом, полезно заранее составить представление о его творчестве.
Вспомнив о знакомстве с Достоевским, Максим Михайлович развернул зонтик.
То есть не о моем знакомстве, поправил себя сыщик. В Баден-Бадене Федор Михайлович понятия не имел, кто я такой. Он никогда не узнает моего настоящего имени и написать ему нельзя, Сабуров загрустил.
Федор Михайлович вряд ли помнил некоего Александра Андреевича, оказавшего ему кое-какие услуги в Бадене, но у Сабурова остался автограф писателя. Книжка «Русского вестника» стояла с другими русскими изданиями в закрытом на ключ шкафчике в спальне мистера Гренвилла на Гилберт-плейс. Сабуров избегал принимать клиентов в комнатах, однако иногда другого выхода не оставалось. В спальню визитерам, разумеется, путь был закрыт.
В гостиной на потертом турецком ковре висела редкого уродства туземная маска, подаренная хозяйке комнат бывшим жильцом. Показывая квартиру, миссис Сэвилл объяснила, что постоялец был ученым.
Доктор Гендерсон всегда вносил плату с опозданием по своей рассеянности, женщина поджала губы. Он работал в музее, но съехал, отправившись в южные моря.