Азраил слабо вздыхает Люка.
Черные крылья, черные глаза наклоняются над ней. Холодные легкие руки гладят ее грудь, ее колени. Как холодно, как блаженно, как страшно. Сейчас оборвется ее душа. Она держится только на тонкой ниточке. Сейчас оборвется и полетит в широкое окно, в темное небо Но почему так темно?.. Она не видит его. Только черные блестящие глаза, только черные огромные крылья
Азраил
Ледяные губы медленно и мучительно касаются ее губ. Темно. Тихо. И веки закрываются от счастья, блаженства и ужаса.
Азраил
Люка просыпается. Это их спальня. Вера спокойно дышит на соседней кровати, на стуле лежит платье, на коврике брошены туфли. Это их спальня, и все обыкновенное. Но в ногах Люкиной постели, словно огромная птица, сложив черные крылья, сидит Азраил, и черные глаза его блестят в темноте.
Она протягивает к нему руки:
Азраил. Ты будешь ко мне прилетать?..
Да, да. Каждую ночь Каждую ночь
6
Люка ходит в лицей, обедает, готовит уроки. Как всегда. И никто не знает, что с ней случилось, и никто ничего не замечает. Люка не изменилась, только немного бледнее, немного рассеяннее, чем прежде.
Урок истории. Люка зевает. Как она устала, и спина болит. А после истории еще алгебра.
«Азраил», пишет она чернилом на парте и стирает рукавом, чтобы никто не увидел. Рукав весь черный, и руки тоже.
Слушай. Толстая Ивонна толкает ее локтем. Он завтра придет.
Люка рассеянно поднимает голову:
Он? Кто он?
Он. Поль, конечно. Какая ты бестолковая.
Куда же он придет?
Ты уже забыла. Ведь я обещала его показать. Он придет завтра в Люксембург. Слышишь, Жанна?
Жаннино хорошенькое лицо густо краснеет.
Этот Поль, который тебя целует?..
Ну да. Завтра в половине третьего.
Жанна и Люка ходят взад и вперед по широкой аллее Люксембургского сада. На Жанне новое платье и перчатки.
Ты чего же так нарядилась?
Люка насмешливо осматривает ее.
Сегодня воскресенье, и мы должны познакомиться с молодым человеком
Люка смеется, тряся головой, ее светлые волосы прыгают.
Ты бы хоть шляпу надела, советует Жанна. Что он подумает?
Люка подбрасывает берет и ловит его.
Вот еще. И так много чести, что мы его ждем.
Рыжие листья глухо шуршат под ногами. Деревья поднимают к небу голые черные ветки. В холодном прозрачном воздухе статуи кажутся живыми, цветы искусственными и сад виден до самой глубины.
В ворота входит Ивонна, рядом длинный Поль в студенческой шапочке.
Ивонна сияет. Люка и Жанна останавливаются и ждут. Идти навстречу неприлично.
Это Поль, знакомит Ивонна, а это мои подруги Жанна и Люка.
Поль улыбается. Зубы у него пломбированные. Он пожимает им руку ладони у него потные.
Какие хорошенькие, говорит он развязно. Только худенькие, как макароны. Но все-таки прелесть.
Садятся на скамейку. Люка с краю, рядом Поль, потом Жанна. Ивонна уступила ей свое место возле Поля.
Ну, девочки, расскажите что-нибудь веселое, говорит он.
Но они молчат. Ивонна толкает Жанну ногой, давясь от смеха.
Чего ты?.. Перестань, смущенно шепчет Жанна.
Поль смотрит на Люкины голые колени:
Совсем еще маленькая. В коротких чулочках. Сколько вам лет?..
Люка обиженно прикусывает губу:
Через месяц пятнадцать.
О, как много. Он протягивает руку к Люкиным коленям. А потрогать можно?..
Люка вскакивает красная и злая:
Не смейте. И довольно с меня Прощайте.
Она поворачивается и быстро идет к воротам. Ивонна догоняет ее:
Что же ты? Куда? Он обидится.
На здоровье, пусть обижается.
Но как можно?.. Ты совсем невоспитанная.
Убирайся. Люка почти бежит.
Разве он тебе не нравится?..
Ужасно нравится, страшно, и он чудно тебе подходит.
Ну вот видишь
Прощай.
Ивонна недоумевающе смотрит Люке вслед, потом возвращается к Полю и Жанне.
Сумасшедшая эта Люка.
Люка идет по тротуару.
Как противно. Руки у него потные, и весь он отвратительный, и еще целуется с этой индюшкой. А она, Люка, побежала смотреть на него. Она, к которой прилетает Азраил
Люка морщится. Какой стыд. Он чуть не взял ее за колено. Чтобы успокоиться и убить время, Люка идет пешком. Идти далеко, с Монпарнаса в Пасси. Но ей не скучно. Она размеренно шагает, читая в такт:
Уже четыре часа, а в одиннадцать можно лечь.
Люка сидит перед тарелкой супа и, улыбаясь, глядит прямо перед собой на обои.
Люка, чему ты? спрашивает Екатерина Львовна.
Что? Люка растерянно моргает.
Чему ты улыбаешься?..
Я?.. Разве я улыбалась?..
Вера подозрительно смотрит на сестру:
Ты вообще какая-то странная. Сонная. Синяки под глазами.
Люка краснеет:
Я? Я ничего Я вспомнила, в лицее
В лицее?.. Вера грозит ей пальцем. Смотри у меня.
Неужели догадалась?.. Неужели видела его?.. От страха холодеют руки.
Ты не больна ли, Люка? беспокоится Екатерина Львовна.
Нет, я здорова. Я очень проголодалась.
Люка, давясь, глотает горячий суп и кашляет. Вера хлопает ее по спине:
Не ешь так жадно. Никто не отнимет.
7
Азраил Как хорошо
И вдруг электрический свет нестерпимо ярко ударяет в лицо. Вера стоит перед кроватью:
Я так и знала. Так и знала.
Что? Что такое?..
Нечего притворяться.
Я не понимаю. Я хочу спать. О чем ты?
Ах, ты не понимаешь?.. Не понимаешь, не знаешь. Маленькая, наивная. Так я тебе расскажу.
Нет, нет, испуганно кричит Люка. Я не хочу, не надо, я не хочу этого знать. И зажимает уши.
Но Вера грубо отводит ее руку:
Нет. Ты будешь слушать. Довольно. Не знала, так узнаешь
Вера до боли стискивает Люкину руку и, наклонив к ней бледное злое лицо, быстро-быстро говорит о самом позорном, о самом страшном.
Вера, ради бога, Вера
Что у вас тут такое?..
В дверях стоит испуганная Екатерина Львовна.
Вот, Вера трясет Люку за руку, вот, полюбуйся на твою дочь!..
Вера, что ты говоришь? Замолчи, шепчет Екатерина Львовна, как тебе не стыдно?
Стыдно? Это ей должно быть стыдно
Люка лежит, уткнувшись головой в подушку. Екатерина Львовна наклоняется над ней:
Люкочка.
Люка вдруг поднимает голову, смотрит на мать затравленными глазами.
Отстаньте от меня, черти, говорит она хрипло.
Снова тихо. Екатерина Львовна ушла к себе. Вера успокоилась и спит. Люка лежит, широко раскинув руки. О, как отвратительно Голова горит. И все уже ясно, она все знает Все ясно, отвратительно, грубо и страшно. И неужели правда? Неужели? И как люди живут, разве можно жить, если это правда?..
Люка еще шире разбрасывает руки, чтобы только не дотронуться до себя. Отвратительно, все отвратительно. И отвратительнее всего она сама
Люке стыдно. Люке противно. Лежать бы так целый день в темноте, никого не видеть, ничего не слышать. Но надо вставать. Сейчас проснется Вера. О, как все отвратительно. Как противно. Как стыдно смотреть на свою рубашку, натягивать чулки, мыться.
Люка уходит потихоньку из дома, пока все спят. Но и на улице все противно. На людей смотреть нельзя, они тоже все И даже лошади Люку начинает мутить. Какая гадость. Чтобы успокоиться, она рассматривает автомобили. У них четыре колеса и мотор, руль. Вот маленький «ситроен», а это «рено». Да, об автомобилях еще можно думать. И о деревьях, о тучах, о ветре.
Но в лицее опять все отвратительно. Толстая Ивонна, которая целуется с Полем И Жанна, и все ученицы, и учителя. И даже мухи. Ведь и мухи тоже Люка сидит красная, с запекшимися губами.
Вы не больны? спрашивает классная дама. Может быть, хотите домой?
Нет, нет, пугается Люка. Не хочу.
Поль сказал про тебя шепчет Ивонна.
Люка сжимает кулаки:
Молчи. Не смей со мной говорить, а то я тебя так вздую!
Сумасшедшая.
После занятий Люка долго бродит по улицам. Голова кружится. Она ничего не ела. Надо хорошенько устать, тогда не будешь ни о чем думать.
В половине десятого Люка отпирает входную дверь.
Люка, вскрикивает Екатерина Львовна. Деточка. Где же ты пропадала? Как я волновалась. Всюду уже искали, ко всем знакомым звонили и в лицее
Вера пожимает плечами:
Я говорила, что нечего бояться. Ты бы, мама, вместо поцелуев выбранила бы ее хорошенько.
Екатерина Львовна хочет обнять Люку, но Люка слабо отстраняется и проходит в спальню.
Оставь, мама. Я очень устала. Я хочу спать. Я обедала у Ивонны. Завтра расскажу.
Вера расставляет чашки на столе, звенит блюдечками.
Комедия. И презрительно смеется. Ничего. Пусть поголодает. Полезно.
8
Азраил больше не прилетает. Люка даже не вспоминает о нем. И все по-прежнему лицей, обед, уроки, чай. Люка по-прежнему играет с Ивонной и смеется. Что поделаешь? Жить надо, и каждый день. Даже если очень тяжело. Даже если очень скучно. Люке кажется, что она несчастна, но, может быть, это и не совсем так.
Самовар давно докипел. Люка зевает, поставив оба локтя на стол. Владимир Иванович влюбленно смотрит на Веру, поблескивая очками. Иголка быстро мелькает в Вериных пальцах.
Я буду шить, пока не кончу. Хоть до утра, говорит Вера.
Уже половина первого. Екатерина Львовна с улыбкой поворачивается к Владимиру Ивановичу. Вы пропустите последнее метро.
И бог с ним, беспечно отвечает он.
Да, но такси здесь ночью не найти. Ведь вам далеко.
Я и пешком дойду. За счастье побыть лишних пять минут с Верой Алексеевной я готов
Владимир Иванович краснеет. Этого не следовало говорить. Да, этого говорить не следовало.
Но Екатерина Львовна все так же улыбается:
Что же? Ноги молодые Но тебе, Люка, пора спать. Идем.
Екатерина Львовна уводит Люку. Дверь в спальню закрывается. Вера и Владимир Иванович одни.
Вера еще ниже нагибается над канвой. Владимир Иванович молчит. Круглые часы на стене громко тикают.
Вера Алексеевна
Вера поднимает голову, глаза ее смотрят на него чуть-чуть испуганно, и во всем лице ожидание.
Что?.. тихо спрашивает она.
Вы не устали?
Нет По щекам ее скользит легкая тень от опустившихся ресниц.
Она вдевает в иголку красную нитку, откусывает кончик.
Это Это вас не утомляет?
Ну конечно. Она нетерпеливо поднимает брови. Конечно утомляет. Но что же делать?..
Вера Алексеевна Я Простите. Все это очень просто Если вы Если бы вы стали моей женой
Вера кладет канву на стол и смотрит на него пристально и внимательно. И во взгляде ее уже не страх, а торжество.
Да, говорит она спокойно, я знала, что вы меня любите, но
Он наклоняется через стол и быстро берет ее за руку:
Нет, нет, ради бога. Не отказывайте мне так сразу Подождите
Вера нежно улыбается ему:
Глупый вы человек. Я и не хотела вам отказывать. Я хотела только сказать
Ничего, ничего не надо говорить Вы решите и тогда позвоните мне. Я буду ждать. Я не буду выходить. А пока прощайте. Раз вы знаете, что я вас люблю
Он целует Верину руку и быстро идет в прихожую. Вера видит, как он надевает пальто, берет шляпу.
Спокойной ночи, Владимир Иванович.
Он молча кланяется. Вера стоит одна в пустой столовой.
Из спальни выскакивает Люка в одной туфле и бросается на шею Вере.
Поздравляю! Поздравляю! Поздравляю! кричит она, поджимая босую ногу.
Вера отбивается:
Рано. Рано. Не с чем. Оставь. Я вряд ли выйду за него.
И дурой будешь, решает Люка. Он богатый.
Ты ничего не понимаешь. Он похож на барана.
Велика беда. Пушкин тоже был похож на овцу.
Не трещи, Люка, останавливает Екатерина Львовна. Конечно, это прекрасная партия, и будет очень жаль, если ты
Ах, мама, устало вздыхает Вера. Я не знаю Я потом решу. Завтра. Как мне грустно Ах, как мне грустно
9
Вера протягивает Люке пять франков:
Вот возьми. Иди в кинематограф.
В кинематограф? изумляется Люка.
Неужели Вера хочет доставить ей удовольствие? Нет. Тут что-то не так.
Люка прячет деньги в карман.
Спасибо, какая ты добрая. Завтра как раз дают очень хорошую фильму.
Нет, не завтра. Иди сегодня.
У меня много уроков. Я не успею приготовить.
Глупости. Если не успеешь, напишу тебе записку. Ну, беги.
А все-таки я бы лучше завтра
Но Вера сердится:
Уходи. Слышишь, уходи сейчас же. Противная девчонка. Вечные капризы.
Верочка, чего же ты злишься? Люка уже надевает пальто. Дай только еще франк на метро обратно.
Вера бросает два франка на стол.
Скоро ли ты? Опоздаешь.
Люка бежит вниз по лестнице. Хорошо бы подежурить у дома, проследить, кого Вера ждет. Но тогда и в самом деле опоздаешь
Вера взволнованно ходит по столовой.
Он сейчас придет, мама. Я знаю, это ни к чему. И все-таки. В последний раз. Я хочу, чтобы дома, у нас. Но ты, пожалуйста, не выходи.
Хорошо, Верочка. Только напрасно ты себя мучаешь. Ведь ничего не выйдет.
Ну да, да, да. Я знаю. Но все-таки. Вдруг я ошибаюсь и он действительно любит меня.
В прихожей звонок. Вера торопливо приглаживает и без того гладкие волосы:
Мама, уходи. Это он, и бежит открывать.
Екатерина Львовна закрывает дверь в столовую, на носках подходит к креслу, садится, берет книгу. Но буквы сливаются и прыгают.
Он сделал мне предложение
И ты, конечно, отказала?..
Нет. Я не отказала. Я хотела спросить тебя.
Екатерина Львовна переворачивает страницу, несколько раз читает одну и ту же фразу. Не слышать бы, но так близко за стеной.
Она прижимает руку к груди. Бедная Вера, как мучается. А она, ее мать, не может, не умеет помочь.
Голоса переходят в шепот, нельзя разобрать слов. Это еще тяжелее. Екатерина Львовна подходит к самой двери, прикладывает ухо к замку. «До чего дошла. Подслушиваю».
Все тихо, и вдруг Что это? Будто всхлипывание. Екатерина Львовна уже берется за ручку. Надо утешить, успокоить Веру. Нет, нельзя. Она ничего не может сделать для дочери. Только подслушивать, только плакать. Как будто от ее слез Вере легче.
За дверью продолжают шептаться:
Что? Что? Твоей любовницей?..
Ответа нельзя разобрать.
Вы Уходите, сейчас же уходите. И чтобы я вас никогда больше не видела.
Но Вера
Уходите, уходите, уже кричит Вера. Да уходите же. Мама, мама, выгони его. Выгони
Дверь в прихожей хлопает.
Екатерина Львовна входит в столовую. По щекам ее бегут слезы, она протягивает к дочери дрожащие руки:
Верочка
Но Вера холодно смотрит на мать, и лицо совсем спокойно, только немного бледнее, чем всегда.
Мама, я выхожу замуж за Владимира Ивановича. Я пойду вниз, позвоню ему. Ты довольна?
Она идет в прихожую, но на пороге останавливается:
А может быть, не стоит?.. и через плечо смотрит на мать все так же спокойно. Может быть, лучше в окно выброситься? А, как ты думаешь?
Вера, что ты говоришь? Господь с тобой.
Вера коротко смеется:
Я пошутила. Честное слово. Я не выброшусь в окно. Я трусиха Я выйду замуж. Хотя это, может быть, еще страшнее.
Екатерина Львовна остается одна в столовой. Вот и исполнилось ее желание. Вера невеста. Но как грустно, как тяжело. Она вытирает слезы и крестится. Потом быстро расставляет чашки на столе. Руки все еще дрожат, и чашки жалобно звенят. Зачем она это делает? Кому нужны эти чашки? Разве будут пить чай?.. Вера возвращается.
Мама, он сейчас придет. Он так обрадовался, даже смешно. Глупый человек. Он думает счастье. Он думает любовь. А на самом деле Вера пожимает плечами. Пойдем, мама, помоги мне одеться. Я хочу встретить его в белом платье, настоящей невестой
Через четверть часа приходит Владимир Иванович, счастливый и растерянный.
Екатерина Львовна впускает его.
Я так рада, говорит она, целуя его в лоб.
Глаза его блестят из-под очков.
Это самый счастливый день моей жизни.
Надеюсь, что вы теперь всегда будете счастливы. Верочка это твой жених.
«Мой жених Вера стоит перед зеркалом в белом широком платье. Глаза смотрят печально и удивленно, рот кажется совсем невинным, и руки беспомощно опущены. Мой жених, повторяет она. Я невеста Она улыбается себе в зеркале. Здравствуй, невеста». А о нем, об Арсении, она больше не будет думать. Кончено. У нее жених. Но сердце больно сжимается, боль бежит от сердца к ногам, к рукам, к горлу, и хочется кричать от тоски. Но нельзя. Там, за стеной, ее жених. Он не должен знать. Никто не должен знать
Она выходит в столовую, протягивает руку Владимиру Ивановичу:
Володя Голос ее звучит тихо и нежно, и лицо розовеет от смущения. Вы можете меня поцеловать.