Мы культурно обсуждали победителя, пока не настало время идти смотреть жеребчиков.
Как там Три-Нитро? спросил я у Джорджа по пути к выходу.
Отлично! ответил он. Рвется в бой.
И никаких проблем?
Ни малейших.
За дверью мы расстались. Оставшуюся часть дня я провел так же бестолково, как обычно: смотрел скачки, болтал со знакомыми, думал о пустяках. Розмари я больше не видел. Я понял, что она меня избегает, и после пятой скачки решил ехать домой.
У выхода с ипподрома местный служащий перехватил меня с некоторым облегчением, словно он меня ждал, причем несколько дольше, чем рассчитывал.
Мистер Холли, вам записка!
Да? Спасибо.
Он протянул мне неброский серый конверт. Я сунул его в карман, дошел до своей машины, сел за руль, достал конверт и прочел:
Сид!
Я весь день был занят, но мне надо с тобой поговорить. Не могли бы мы встретиться в кафетерии? После последней скачки?
Лукас Уэйнрайт
Тихонько ругнувшись, я побрел назад через автостоянку, миновал калитку и прошел в кафе, где обеденные блюда уступили место сэндвичам и кексам. Последняя скачка только что кончилась, завсегдатаи кафе тянулись внутрь маленькими группками, жаждущими чаю и не чаю, однако командора[3] Лукаса Уэйнрайта, начальника службы безопасности Жокей-клуба, нигде видно не было.
Я немного поболтался в кафе, и наконец Уэйнрайт явился, запыхавшийся, встревоженный, замотанный и извиняющийся.
Чаю хочешь?
Да не особенно.
Все равно. Возьми чаю. Тут можно посидеть спокойно, чтобы к тебе никто не лез, а то в баре слишком много народу толчется.
Он провел меня к столику и жестом предложил садиться.
Слушай, Сид. Как насчет того, чтобы поработать на нас?
Командор Уэйнрайт времени зря не терял.
«На нас» в смысле на службу безопасности?
Ну да.
Официально? удивился я. Ребята из ипподромовской охраны в принципе знали, чем я занимаюсь в последнее время, и вроде бы не предъявляли претензий, но мне никогда не казалось, что это одобряется. В каком-то смысле я охотился на их территории и путался у них под ногами.
Лукас побарабанил пальцами по скатерти.
Неофициально, сказал он. Лично для меня.
Поскольку Лукас Уэйнрайт сам был главной шишкой службы безопасности, той ветви Жокей-клуба, что выполняла охранные и следственные функции, даже неофициальная просьба с его стороны могла считаться достаточно серьезной. По крайней мере, пока не будет доказано обратное.
А что за работа? спросил я.
Этот вопрос в первый раз за все время заставил его сбавить скорость. Он помычал, покашлял, побарабанил пальцами, но наконец сформулировал то, что оказалось проблемой из проблем:
Видишь ли, Сид, все это строго между нами
Разумеется.
У меня нет полномочий вот так вот обращаться к тебе
Понимаю, сказал я. Ничего, продолжайте.
А поскольку полномочий у меня нет, то и обещать, что мы заплатим, я тебе не могу.
Я тяжело вздохнул.
Я могу предложить только ну помощь, если тебе вдруг потребуется помощь. И разумеется, только то, что в моих силах.
Это может оказаться ценнее денег, кивнул я.
Он приободрился:
Хорошо. Так вот ситуация очень неловкая. Крайне деликатная.
Он еще немного поколебался, но наконец со вздохом, похожим на стон, выдавил:
Я прошу тебя потихоньку навести справки касательно э-э-э деятельности одного из наших людей.
Повисла небольшая пауза. Я поинтересовался:
Вы имеете в виду, одного из вас? Из сотрудников службы безопасности.
Боюсь, что так.
А о какого рода деятельности идет речь? спросил я.
Вид у него сделался несчастный.
О подкупе. О мошенничестве. Таких вот вещах.
Хм, сказал я. Правильно ли я понимаю? Вы полагаете, что один из ваших ребят берет взятки у мошенников, и хотите, чтобы я с этим разобрался?
Да, сказал он. Именно так.
Я пораскинул мозгами:
А отчего вы сами не проведете расследование? Поручите это кому-то другому из ваших ребят.
А-а-а Ну Он откашлялся. Тут все не так просто. Если я все-таки ошибаюсь, я не могу допустить, чтобы о моих подозрениях сделалось известно. Это сулит очень большие, огромные неприятности. А если я прав а боюсь, что я прав, мы ну, то есть Жокей-клуб предпочли бы разобраться с этим делом без лишнего шума. Публичный скандал с участием службы безопасности причинит серьезный вред скачкам.
Я подумал, что он, кажется, малость преувеличивает, но он не преувеличивал.
Речь идет, сказал он с самым несчастным видом, об Эдди Кейте.
Вновь повисло молчание. На тот момент в иерархии службы безопасности главным был Лукас Уэйнрайт, а ступенью ниже стояли двое его помощников с одинаковыми полномочиями. Оба они были полисменами высокого ранга в отставке. Один из них бывший суперинтендант Эддисон Кейт.
Я без труда представил его себе: мне не раз приходилось с ним общаться. Жизнерадостный грубоватый верзила, обожавший хлопать людей по плечу увесистой лапищей. Громогласный, с отчетливым провинциальным саффолкским выговором. Пышные соломенные усища, развевающиеся русые волосы, сквозь которые просвечивала розовая макушка, глаза с мясистыми веками, казалось вечно искрящиеся благодушием, за исключением тех случаев, когда Эдди был не в духе.
Не раз мне случалось видеть, как его глаза сверкали холодно и безжалостно, будто расселина в леднике. Будто лед на солнце красивый, но таящий в себе множество ловушек. Человек, который с жизнерадостной улыбкой защелкнет на вас наручники, вот каков Эдди Кейт.
Но чтобы Эдди сделался жуликом? Уму непостижимо.
А что об этом говорит? спросил я наконец.
Лукас Уэйнрайт пожевал нижнюю губу и наконец сказал:
За последний год четыре его расследования дали неудовлетворительные результаты.
Я поморгал:
Не особо убедительно.
Да. Именно так. Будь я уверен, я бы с тобой не говорил.
Ну да, наверно Я поразмыслил. А что за расследования-то?
Речь о синдикатах. О том, насколько люди, желающие создать синдикат для совместного владения лошадьми, для этого годятся. Ну, чтобы всякие нежелательные личности не проникли на скачки через черный ход. И Эдди дал добро четырем предполагаемым синдикатам, в которые на деле вошел один человек (а может, и больше), которого даже к воротам подпускать не следовало.
А вы откуда знаете? спросил я. Как это выяснилось?
Уэйнрайт поморщился:
На той неделе я разговаривал с одним человеком по поводу обвинения в допинге. Он был страшно зол на группу людей, которые его подвели, и твердил, что эти люди владеют лошадьми под чужими именами. Он назвал мне имена, я проверил, и все четыре синдиката, куда они входили, утвердил Эдди.
Я ошибаюсь, медленно спросил я, или это синдикаты, которые возглавляет лорд Фрайерли?
Он уныло кивнул:
Боюсь, что да. Лорд Фрайерли мне уж сказал сегодня, что просил тебя с этим разобраться. Мне об этом сообщил из вежливости. А я уже и сам подумывал к тебе обратиться, а тут решился окончательно. Но я хочу, чтобы это держалось в секрете!
И он тоже, заверил я. Вы не могли бы показать мне отчеты Эдди? Или снять копии? И сообщить фальшивые и настоящие имена нежелательных личностей?
Он кивнул:
Я позабочусь о том, чтобы ты получил все, что надо.
Он взглянул на часы и встал, возвращаясь к своей обычной живости, точно накинул привычное пальто.
Я понимаю, тебе об этом напоминать не нужно, но держи язык за зубами.
Мы вместе быстро дошагали до двери, там мы расстались, и он удалился от меня еще более быстрым шагом, чуть заметно махнув на прощание. Его выпрямленная спина исчезла в дверях весовой, а я снова направился к своей машине, размышляя о том, что, если так пойдет и дальше, мне, пожалуй, потребуются помощники.
Глава 3
Я позвонил в Северно-Лондонскую среднюю школу и попросил позвать Чико Бернса.
Он ведет занятие по дзюдо! отрезал голос в трубке.
Его занятия обычно заканчиваются как раз примерно в это время.
Минуточку.
Я стал ждать ответа. При этом я ехал по Лондону. Моя правая рука лежала на руле, левая сжимала трубку, по ветровому стеклу барабанил дождь. Машина была переоборудована под управление одной рукой: на руле сидела специальная ручка. Очень просто, очень удобно, полицию все устраивает.
Алло!
В жизнерадостном голосе Чико с первого же слова слышалось его непочтительное отношение к миру.
Поработать не хочешь? осведомился я.
Хочу! Его ухмылка вполне ощущалась даже через телефонную трубку. А то как-то глухо все на этой неделе.
На квартиру ко мне подъедешь? Там и поговорим.
У меня сегодня еще одно занятие. В нагрузку. Один тут ведет вечернюю группу для плотных дамочек и заболел. Впрочем, я его не виню. Ты откуда звонишь?
Из машины. Еду из Кемптона в Лондон. Я в Рохемптон заеду, в центр протезирования, мне по пути, но я могу быть у твоей школы ну скажем, часа через полтора. Я тебя подберу. Идет?
Конечно! сказал он. А зачем тебе в центр протезирования?
Алана Стивенсона хочу повидать.
Так он, наверно, уже ушел.
Нет, сказал, что будет на месте, он сегодня допоздна работает.
Что, опять рука разболелась?
Да нет Подкрутить кой-чего надо.
Ага, сказал он. Ну ладно, пока.
Я, довольный, повесил трубку. Разговоры с Чико почти всегда оставляли после себя ощущение довольства. В качестве товарища по работе он был незаменим: веселый, находчивый, упорный и сильный, хотя с виду и не скажешь. Немало негодяев слишком поздно обнаружили, что юный худенький Чико с его мальчишеской улыбкой без труда швыряет через плечо стотридцатикилограммового громилу.
Мы познакомились, когда он, как и я, работал в детективном агентстве Рэднора, где я осваивал свое новое ремесло. В какой-то момент существовала вероятность, что я сделаюсь сперва партнером, а потом и владельцем агентства, но, хотя мы с Рэднором успели прийти к соглашению и даже название агентства поменяли на «Рэднор Холли», жизнь решила иначе и перевернула все вверх дном. Буквально накануне того дня, когда мы собирались подписать соглашение о партнерстве уже и финансовые вопросы решили, и шампанское закупили, Рэднор тихонько прикорнул в кресле у себя дома, да так и не проснулся.
И тут же из Канады, как из отпущенной рогатки, прилетел откуда ни возьмись никому не известный племянничек, размахивающий завещанием в свою пользу и требующий свое законное имущество. Племянничек прямо заявил, что не желает продавать половину наследства какому-то однорукому бывшему жокею, а тем более за оговоренную цену. Он, мол, возьмет дело в свои руки и вдохнет новую жизнь во все предприятие. Начал он с того, что снял себе новый современный офис вместо старой тесной разбомбленной халупы на Кромвель-роуд, а кому не нравится, может голосовать ногами.
Большинство старичков решили остаться с новым хозяином, а вот Чико устроил племянничку впечатляющий скандал и выбрал пособие по безработице. Потом без особых хлопот устроился на полставки преподавателем дзюдо и в первый же раз, как я попросил его о помощи, присоединился ко мне с большим энтузиазмом. С тех пор я успел сделаться самым востребованным детективом во всех расследованиях, связанных со скачками, а если племянничку Рэднора это не по вкусу (мне рассказывали, он буквально на стенку лезет) это его проблемы.
Чико выбежал из распашных стеклянных дверей школы. Свет, горящий у него за спиной, одевал нимбом его кудрявую голову. Больше ничего общего со святостью он не имел: обладатель кудрявой головы ни в коем случае не отличался ни долготерпением, ни богобоязненностью, ни целомудрием.
Он плюхнулся на сиденье, одарил меня широкой улыбкой и сообщил:
Тут, за углом, есть паб, там наливают отличный херес!
Я покорно зарулил на стоянку при пабе и вошел туда следом за Чико. Девушка за стойкой, как и говорил Чико, была нимало не обижена женскими прелестями и, более того, приветствовала Чико буквально как родного. Я выслушал воркованье флиртующих голубков и оплатил выпивку.
Мы устроились на диванчике у стены, и Чико присосался к своему пиву сразу видно, что человек только что хорошо потренировался.
Уф-ф! сказал он, ненадолго отставив кружку. Так-то лучше!
Он смерил взглядом мой стакан:
Это что, апельсиновый сок без всего?
Я кивнул:
Я сегодня и так целый день пью.
Просто не представляю, как ты выносишь всю эту роскошь и шикарную жизнь.
Легко.
Ага.
Он прикончил пинту, вернулся к стойке, попросил повторить, еще немного поболтал с барменшей и наконец снова сел на диванчик.
Ну, Сид, куда ехать-то? И что там делать?
В Ньюмаркет. Надо немного пошляться по местным пабам.
Звучит неплохо.
Тебе нужен конюх по имени Пэдди Янг. Это главный конюх Джорджа Каспара. Разузнай, куда он ходит пить, и вроде как ненароком завяжи разговор.
Понял.
Нам нужно разузнать, где сейчас находятся три лошади, которые прежде стояли у него на конюшне.
Вот как?
У него нет никаких причин тебе этого не говорить, по крайней мере, я так думаю.
Чико пристально посмотрел на меня:
А отчего бы тебе не взять и не спросить об этом у самого Джорджа Каспара, а? Так ведь намного проще, разве нет?
На данный момент мы не хотим, чтобы Джордж Каспар знал о том, что мы расспрашиваем про его лошадей.
Так вот оно что
По правде сказать, я и сам не знаю. Я вздохнул. Как бы то ни было, это три лошади: Бетесда, Глинер и Зингалу.
Ладно. Завтра съезжу. Звучит несложно. Тебе позвонить?
Как только сможешь.
Он искоса взглянул на меня:
И что тебе протезист сказал?
«Привет, Сид, рад тебя видеть!»
Он разочарованно хмыкнул:
Все равно что кирпичную стенку расспрашивать.
Ну, сказал, что корабль не протекает и можно плыть дальше.
Лучше, чем ничего.
Как скажешь.
Я все-таки поехал в Эйнсфорд, как и предвидел Чарлз. Я выехал в субботу после обеда и чувствовал, как страх и уныние углубляются с каждой милей. Чтобы отвлечься, я сосредоточился на новостях, которые Чико раздобыл в Ньюмаркете. Мы с ним созвонились в обед.
Нашел я его, рассказывал Чико. Глубоко женатый мужик, который каждую пятницу тащит получку домой жене, как и положено пай-мальчику, но сейчас выбрался в паб пропустить кружечку. Паб практически напротив конюшни, очень удобно. В общем, если я его правильно понял а то у него такой ирландский говор, все равно что с иностранцем разговариваешь, все три лошади пошли на племя.
А куда, он не знает?
Знает, конечно! Бетесда на ферму в Глостершире, которая называется «Гарвис», а две другие совсем рядом от Ньюмаркета, в месте, которое Пэдди Янг называет «Трейсиз». Ну, по крайней мере, я так расслышал я ж тебе говорю, у него такая каша во рту
Трейс, сказал я. Генри Трейс.
Да? Ну, тогда ты, может, поймешь и все остальное, что он мне говорил. Он сказал, что у Глинера был «трит», а у Зингалу вирус и что Браттерсмет их обоих гэпнул со скоростью «Конкорда»[4].
Что-что у Глинера было?
«Трит».
Я попытался представить себе фразу «У Глинера был трит» с учетом ирландского говора и пришел к выводу, что у Глинера был артрит. Это звучало куда более правдоподобно. Я сказал Чико:
И Бразерсмит их списал
Ага! сказал он. Ты все правильно понял.
Ты откуда звонишь-то?
Из уличного автомата.
Слушай, сказал я, народ в пабах еще сидит. Попробуй разузнать, кто такой этот Бразерсмит, не ветеринар ли Джорджа Каспара, часом, и, если да, разыщи его в справочнике и привези мне адрес и телефон.
Ладно. Что-нибудь еще?
Нет.
Я помолчал.
Чико, у тебя не сложилось впечатления, будто Пэдди Янгу кажется, что с этими тремя лошадьми было что-то не так? Что они неспроста заболели?
Мне так не показалось. Похоже, ему вообще было все равно. Я у него просто спросил между делом, куда они подевались, он мне и ответил, а все остальное сообщил в довесок. Можно сказать, он к этому философски относится.