Вдруг Зара с облегчением поняла, что матушка и спасёт её. Побранится, конечно, но строго-настрого запретит прибегать к колдовству. Насильно Борщевики не потащат невестку к знахаркам.
Однако Брюква, узнав, что в Трихолмку нагрянут дознаватели, встревожилась:
Этой напасти только не хватало! Мудра Стужа, дело говорит. Где же нам знахарку найти против Горлинки?
Матушка, ты всерьёз о колдовстве? Зачем нам о него мараться? Чего нам дознавателей бояться, если мы ничего дурного не делали? Пусть они Пламеня с ведьмой бесстыжей судят, а на нас греха нет.
Молода ты ещё, жизни не знаешь. Не нужно виноватой быть, чтоб под судом оказаться. Ведьма всех оговорит, чтобы себя спасти. Дознаватели разбираться не будут, схватят, на кого показала. А под пытками любой грех на себя возьмёшь.
Да за что же меня пытать?
Достаточно того, что муж с тобой не ложится. Сёстры это определят, не сомневайся. Значит, изъян на тебе или скверна от родителей. А скверну выжигать следует.
Что же делать, матушка?
Знахарку искать, чтоб мужа твоего от ведьмы отворотить. Ну да это уже моя забота. Отцу только молчок: он нас скорее огню предаст, чем ворожбу потерпит.
Найти знахарку оказалось непросто. Прямо о таком не спросишь, оставалось только ловить слухи, кто, к кому и куда за помощью ходил. Но о подобном на всех углах тоже не говорили. Каждый вечер Стужа кидала вопрошающие взгляды на Зару и с досадой поджимала губы, видя её склонённую голову.
В поисках знахарки неожиданно помог приезд Судии. В столицу потянулись все кому не лень: жаждущие прикоснуться к святости, желающие донести дознавателям о грешной жизни соседей, просто любопытные и охотники до зрелищ, а с ними торговцы всех мастей и родов. Приморские харчевни не могли прокормить такую прорву, самый захудалый товар поднялся в цене втрое, чем и пользовались охотники за прибылями.
Буран с Пламенем тоже повезли в столицу обоз с мукой и сырами. Оставшиеся дома Стужа и Паводок снаряжали всё новые подводы и отправляли отцу.
Зазимок за работу на пасеке получил двенадцать мер мёда. Ехать в Приморье с такой малостью толку не было, но в Перепутье тоже велась бойкая торговля перекупщики брали товар, не спрашивая цены. Брюква напросилась поехать с мужем и, улучив момент, заглянула в ряды со снадобьями, где осторожно посетовала, что мужа дочери околдовали. Ей сочувствовали, предлагали всевозможные зелья, помогающие от приворота, пока наконец кривая баба не потянула Брюкву за рукав в укромный угол и не рассказала, где искать знахарку.
Целительница обитала далеко за Перепутьем, в деревне у склонов Северных гор, в трёх днях пути от Трихолмки. Какой же предлог для такой долгой отлучки можно было придумать? И как добраться? Просить отца отвезти и заикаться не стоило. А ещё знахарке требовались волосы или ногти Пламеня. Зара не представляла, как ей их раздобыть.
Все вопросы разрешила Стужа:
В Северных горах обитель Огненных Сестёр стоит. Туда и поедешь. Скажем всем, что ты отправилась в святое место молить Сонию о ребёнке. Только подождать мужчин придётся, нет сейчас ни подводы свободной, ни работника. А за волосы не переживай, будут тебе волосы.
Мужчины вернулись по осени, незадолго до равноденствия. Несмотря на невиданную выручку, Буран ворчал и хмурился. Пламень же, напротив, был возбуждён и резок. Стужа не стала подступаться с вопросами, а сперва отправила мужчин в баню. Вручая сыну чистое исподнее, она тронула его тёмные кудри:
Зарос-то как. Погоди, сейчас укорочу. Зарница, подойди, поможешь.
Зара подставила передник. Свекровь скидывала в него снятые пряди.
Сожги в печи, велела Стужа, закончив.
Зара исполнила, но прежде завернула несколько завитков в тряпицу и спрятала на груди.
После обеда Буран рассказал о столичных новостях:
Как и думал, у Судии своя печаль: мир между властами ему нужен, чтобы на Загрядье войной идти. Подати теперь вырастут втрое против прежних, а как к делу подойдёт, так от службы ничем не откупишься.
Стужа охнула, схватилась за грудь. Паводок же спокойно спросил:
Чем Загрядье Судии не угодило?
Эти вероотступники жгут Огневое Писание и проповедуют учение лжепророка. И самый главный вероотступник загрядский власт Рассвет. Судия прежде призывал его одуматься, да куда там Рассвет в ответ изгнал из властва всех наставников. Теперь учёных подле себя собирает, заявляет, что счастье людей в знаниях.
И правильно делает! выкрикнул Пламень запальчиво. Тупые ослы в Цитадели прикрываются писанием, которое сами же и переврали, чтоб народ из навоза голову поднять боялся, а Судия с дознавателями тем временем знаниями Святозаров владеют. Несущий Истину пересёк Виринееву гряду и невредим остался. Это доказывает, что он настоящий пророк. И учение Святогласа он не опровергал, а растолковывал, что тот на самом деле говорил, а что люди по невежеству исказили.
Кулак Бурана сбил Пламеня со скамьи. Отец встал над сыном.
Нахватался поганых речей в столице! Ещё раз вздумаешь о том заговорить лучше привяжи камень к шее, да в Серебрянку. Иначе я сам тебя придушу, пока ты всю семью не сгубил. И все помалкивайте! Дознаватели с карателями в поход по деревням собираются, казнить вероотступников на месте без суда будут.
Пламень вскочил и кинулся вон из трапезной.
Стой, сопляк! гремел вслед голос Бурана. Даже не помышляй больше к ведьме шастать.
Со двора донёсся цокот копыт.
Стужа отважилась заговорить с мужем о паломничестве Зары в Северную обитель. Тот выпалил в сердцах:
Пусть хоть в Дивнодолье отправляется, если это поможет нашему дурню за ум взяться. Собери ей всё, что требуется. Свет в помощь в таком деле.
Разбирая вечером котомку мужа, Зара нашла мешочек с вышитыми на нём голубкой и непонятными завитками. В уголки внутри забились остатки орехов и сушёных ягод.
«Видать, Горлинка в дорогу дала, чтоб и в разлуке к себе вязать».
Помня слова Пламеня, что некоторые чары раскрываются в огне, Зара не стала сжигать находку, а украдкой ушла со двора к реке и закопала мешочек на берегу.
Вернувшись в дом, встретила поджидавших её Стужу и Яблоньку.
Куда бегала? строго спросила свекровь.
Так На ветер захотелось. Душно.
А чего тогда на берегу закапывала? ехидно пропела сестрица.
Зара молчала. Стужа подтолкнула дочь к выходу.
Иди к себе. Да не подслушивай! дождавшись, пока стихнут шаги Яблоньки, снова повернулась к невестке: Ну?!
Мешочек ведьмин у Пламеня нашла, унесла подальше от дома.
С чего решила, что он ведьмин?
Там голубка вышита и узоры странные, у нас в деревне таких не видела. И в нём орехи с ягодами были, а сейчас пусто.
Похоже, что так. Почему же не сожгла?
Так некоторые чары в огне раскрываются.
Откуда же тебе известно такое?!
Зара прикусила язык. Если признаться, что Пламень открыл, то придётся рассказывать и о рукавицах, и об их с Радугой уговоре молчать.
Не знаю Вроде слышала где-то
К счастью, свекровь не стала допытываться:
Ладно, может, оно и правильно. Соберите с Радугой на стол, только по-скорому. Отец отдыхает с дороги, а твоего мужа можно не ждать. Поужинаем, помолимся и спать. Завтра подводу укладывать надо, дары Сёстрам собирать. Как управимся, так и тронетесь.
В путь отправились затемно. В подводе, занятой головками сыра, корзинами с яйцами, копчёными колбасами и грудинкой, что везли в дар Сёстрам, Заре с матушкой пришлось примоститься в углу на соломе, прижавшись друг к другу. Осенняя ночная сырость быстро пропитала одёжу, а от мягкого бока Брюквы исходило тепло. Однако, даже согревшись, Зара не могла уснуть. Она и сама не понимала, какая встреча её больше пугает: со знахаркой или с Сёстрами, и продолжала стучать зубами от страха.
Небо на востоке порозовело, и вскоре над горизонтом показалось косматое солнце. Серые кусты и деревья вдоль дороги будто стряхнули с себя пыль и подставили под лучи жёлтые и красные листья, ещё влажные от ночного тумана. Зара привстала в телеге, оглядываясь по сторонам. Деревенские холмы остались далеко позади, вокруг расстилались укутанные дымкой луга, на западе пестрел лес. Тревога рассеялась вместе с темнотой. Ехать ещё долго, и впереди целых три дня с матушкой!
Брюква зашевелилась, просыпаясь. Велела вознице остановиться у ближайшего ручья, чтобы наскоро умыться. Мужичок кивнул:
Оно можно, лошадке попить и отдохнуть пора.
Заре тоже не терпелось сойти на землю и размять ноги. Наконец среди зарослей багряных рябин блеснуло озерцо. Она на ходу спрыгнула с подводы и побежала к берегу. Вода оказалась студёной, пальцы тут же заломило, по коже прокатилась дрожь. Зара поскорее выбралась из тени на освещённое солнцем место и ждала, пока Брюква умоется. Той холод был нипочём.
Матушка, тебя ведь Рябинкой звать. Не такой ли красной она была?
Да, такой. Я крупная родилась, намучилась твоя бабушка со мной. Дважды над ней луна и солнце проходили. Уже силы оставляли её, порой в беспамятство впадала и тут заметила, что рябина за окном вмиг вся покраснела, будто костёр вспыхнул. И всё ей казалось, что это Сония светоч зажгла, чтобы роженицу поддержать. Потому и нарекла меня Рябинкой. Только отец рассмеялся, как увидел мои багровые щёки и хохолок на макушке. Сказал: «Такая мордатая, как есть Брюква». Так оно и приросло. А уж как я вширь пошла, так никто и не вспоминал уже, что Рябинкой меня в Огневице наставник при светочах назвал.
Зара оторвала от грозди несколько ягод, закинула в рот и поморщилась от терпкой горечи.
Вот ведь как имя судьбу поворачивает А уж с моим о спокойной жизни и помышлять нечего. Для счастливой женской доли надо Радугой зваться или Яблонькой-в-цвету. Матушка, неужели ты ничего, кроме зарниц, не видела, когда я на свет появилась?
Нечего было видеть. Темень кромешная стояла, только зарницы полыхали. А что до Яблоньки, так помню я день её рождения. В слякоти и грязи телеги вязли, цветение только спустя луну началось. Но раз Буран пожелал, чтоб цвело, кто ж ему слово поперёк скажет?
Наутро третьего дня на севере показалась синяя полоска гор. Зару придавила тревожная тягость. Брюква же оживилась, заозиралась по сторонам и велела вознице спрашивать у каждого встречного, как добраться до Логовицы.
А чего нам в той Логовице? удивился работник.
Дурень, разве можно к Сёстрам в дорожной грязи заявляться? Найдём баню, сменим пыльную одёжу на чистую, отдохнём и двинем дальше, чтоб к рассвету в обитель успеть.
Деревню нашли к полудню. Устроившись на постой, Брюква сказала вознице, что они с дочерью сходят навестить дальнюю родню. Мужик равнодушно зевнул в ответ и полез отсыпаться в телегу.
Зара с матушкой вышли к окраине, высматривая одиноко стоящее жилище знахарки. Однако ни один из домов на улице не походил на обитель ведьмы. Из ближайших ворот показалась женщина, поздоровалась с чужачками, спросила, кого они ищут. Брюква подошла к ней поближе и шёпотом сказала о знахарке. Зара ожидала, что местная отпрянет с отвращением, поднимет крик, но та спокойно указала на улицу, что вела к Огневице и ответила, ничуть не смущаясь:
Тётушка Прохлада живёт вон в том доме с вертушкой на крыше. Передавайте ей поклон от Проталины.
Всю дорогу Зара гадала: то ли народ в Логовице такой бесстыжий, что открыто раскланивается с ведьмой, то ли и вправду знахарка знахарке рознь. Дверь отворила высокая костлявая старуха с седыми косами и в белом платке, повязанном вокруг головы.
Здравствуйте, тётушка! Мы с бедой к вам, приветствовала хозяйку Брюква.
С радостью ко мне не являются. Проходите!
Зара ожидала увидеть внутри всё что угодно, но не освещённый светочами поклонный угол с фигурками Сонии, Левии и Тринии.
Чего рот открыла? Прохлада подтолкнула изумлённую гостью в спину. Думала, у меня тут изваяние Виринеи?
Зара смутилась и пролепетала извинения.
Рассказывайте, с чем пришли, перешла к делу знахарка.
Да вот, начала Брюква, навели чары на мужа дочки. Бегает к любовнице, на жену не смотрит. Можно ли его от разлучницы отвязать, а к Зарнице моей привязать?
Ты чего несёшь?! рассвирепела старуха. Я таким не занимаюсь! За ворожбой к ведьме иди, если Карающего Огня не страшишься, только за деяния свои всё равно ответишь. Нельзя никого привязать и отвязать насильно грех это большой. А я только от наведённой скверны избавляю. В этом никакого колдовства нет. Даже Сёстры моей помощью не гнушаются.
Брюква побелела. От ужаса только пучила глаза и заикалась. Знахарка сжалилась над ней:
Ладно, глупая ты баба. Вижу, что не разумеешь, о чём просишь, худое не замышляешь. Если есть чары наведённые, то помогу.
Прохлада с проворством, неожиданным для старухи, сдёрнула с Зары чепец и отхватила прядь волос небольшим острым ножом, непонятно откуда взявшимся в руке. Затем зажгла плоскую лампу и бросила волосы в огонь. Пламя вспыхнуло с шипением и через мгновенье вновь горело ровно.
Чиста, заключила знахарка и протянула руку: Давай, что от мужа принесла.
Зара достала тряпицу с кудрями Пламеня. Огонь беспокойно заметался, волосы рассыпались зелёными искрами, источая резкий запах смрада.
Свет-заступник, погань-то какая! Прохлада накрыла лампу колпаком. Давно твоего мужа опаивают.
А очистить-то можно его? И наладится ли с дочкой у них?
Снадобье для изгнания скверны я сделаю. Болеть, правда, сильно будет, но не помрёт. А про дочь твою сказать ничего не могу, не в человеческой власти чувствами управлять. Пусть она не допускает никого к нему, сама за ним ходит да Сонию о милости просит. Всё, ступайте, Свет вам в помощь!
Зара расплатилась серебряной монеткой, которую дала ей Стужа, забрала пузырёк со снадобьем и выскочила из дома знахарки. На душе было легко. Брюква тоже радовалась и всё приговаривала:
И никакого греха в том не было, раз Сёстры сами за помощью ходят. И дело сделали, и себя не осквернили.
В обитель Сестёр отправились ночью, чтобы добраться до ворот к рассвету. Однако каменистая дорога в гору оказалась крутой, Заре с матушкой пришлось сойти на землю и помогать лошадке тянуть тяжёлую подводу. Когда наконец достигли плата, солнце стояло довольно высоко.
Зара посмотрела на раскинувшиеся внизу луга и леса и затрепетала от величественной красоты. Казалось, если хорошо вглядеться, то с такой высоты можно увидеть Трихолмку. Ветер трепал одёжу, раздувал юбку, точно хотел поднять Зару в небо и нести над землёй. Эх, вот бы вправду улететь далеко-далеко отсюда и не возвращаться никогда к Борщевикам.
Ох, Свет-заступник, спаси и помилуй! запричитала вдруг матушка.
Зара обернулась к ней. Брюква показала на запад, где зловещей тёмной громадой высилась Виринеева гряда. Пики чёрных скал скрывались в облаках, и, казалось, даже отсюда виднелись отсветы огня, бушующего в глубоких ущельях. Заре вспомнилось, как Пламень говорил о Несущем Истину, преодолевшем эти неприступные камни, населённые тенями и чудовищами, чтобы попасть в Загрядье. Какой же храбростью нужно обладать, чтобы хотя бы приблизиться к ним!
Вот оно, наследие гнева падшей! Как тут не убоишься кары! А Сёстры каждый день эту проклятую стену видят и в вере укрепляются. Пойдём, хватит смотреть на неё!
Сёстры с трудом скрывали удовольствие, принимая щедрые дары. После приступили к Заре с вопросами:
Не противишься ли ты желаниям мужа от обиды или в расчёте получить что-либо?