Утром наскоро помолились, накормили мужчин и проводили в Приморье, пожелав не встречать в пути лихих людей, в торговле скупых покупателей, а болезни и бездорожье чтоб стороной обходили. Вслед за обозом уехали на мельницы и в сыроварню Стужа с дочерью. Невестки остались одни в доме.
Радуга поставила на стол ржаные сухари, орехи и кувшин с водой:
Дел у нас с тобой три дня никаких: чтоб беду в дороге не накликать, ни пола, ни печи касаться нельзя. А потому, как поедим, за шитьё возьмёмся. Ребята у меня обносились уже, да всё недосуг им рубахи раскроить. А ты, слыхала, вышивальщица искусная.
Зара зарделась, но отпираться не стала.
После завтрака Радуга принесла резной ларь. Хоть мастерицей она была не очень умелой, инструментом для рукоделия владела отменным. Зара любовно перебирала тонкие и блестящие стальные иглы, острые ножницы, медные напёрстки, гладкие пяльцы. Настоящие сокровища!
Едва успели разложить полотно под раскрой, как с улицы донёсся вопль.
Ох, Свет-заступник, что за напасть опять? Радуга отбросила ножницы и побежала во двор, на ходу крикнув Заре: Идём, посмотрим, что стряслось!
Кричали в кузне. Со всех дворов уже выскакивали соседи и спешили на шум.
Перед кузней собралась толпа. Заре недоставало роста, чтобы из-за спин увидеть, что случилось. Радуга пробралась вперёд и вскоре вернулась:
Вот беда так беда! Кузнец сыну руку молотом раздробил.
Подкатили сани. Народ расступился, давая дорогу. Заре открылся двор, залитый кровью. Кузнец с женой тащили покалеченного парня к саням. Вместо кисти от запястья свисало месиво из костей и мяса.
В Перепутье к лекарю собрались, проговорил кто-то рядом.
Довезут ли?
Кузнец вдруг оставил сына на жену и выскочил за ворота. По улице неторопливо шла Горлинка.
Всем Светлым заклинаю, помоги! Какой из парня работник без руки? взмолился кузнец.
Ты от горя умом повредился. Разве ж травами новые руки можно отрастить? Ищи помощи у лекаря, насмешливо ответила ведьма.
Чего ты хочешь? Кузнец опустился перед ней на колени. Чтобы он Капель в жёны взял? Спаси только, я сам их на опаление отправлю!
К чему Капели муж калека?
Гадина! взревел кузнец. Ты же и навела порчу на молот! Гореть тебе в Бездне!
Замолчи, пока новой беды не выпросил! заголосила его жена. Не теряй времени, едем скорее!
Слушай жену, кузнец, она поумнее тебя будет, хоть и женщина, проговорила ведьма с ласковой издёвкой и пошла прочь от кузни.
Как сани скрылись за вратами Трихолмки, народ разбрёлся по своим делам. Зара с Радугой тоже вернулись в дом и принялись за шитьё, но думалось совсем не о рубахах.
Рада, почему ведьма не вылечила руку парню? Отец же согласился опалить сына с Капелью.
Кто знает. Может, и вправду исцеление не в её силах. А может, слишком зла на них за то, что выгнали тогда. Или не хочет для Капели такого мужа.
Да неужто той лучше изгнанной жить?
Для Капели, может, и не лучше, только поди разбери, чего ведьма замыслила. А нам и вовсе нечего говорить об этом, чтобы на себя беду не навлечь.
Зара замолчала, только мысли не унимались. А чего бы хотела сама Капель? Обрадовалась бы она случаю стать женой того, которого любила так сильно? Или же обида на него была сильнее? Только что толку гадать? Ведьма за неё всё решила.
К исходу срока каждый день ждали возвращения мужчин. От забот теперь голова шла кругом. Только и делали, что прибирали в доме да обед на изготовке держали.
Зара с Радугой трясли половики во дворе, когда против ворот всхрапнул конь Горлинки. Ведьма подошла к калитке:
Зарница, передай Пламеню, чтоб не ходил ко мне, пока свет в окне не увидит. Да, вот ещё. Знахарка перекинула рукавицы через забор. Забыл он в последний раз.
Горлинка забралась в сани. В них уже сидела Капель в пёстром платке вместо чепца. Зара собралась было подобрать рукавицы, но Радуга вскрикнула:
Не трожь! Ох, беда-беда, Свет-заступник, заслони от напасти! Метнулась к поленнице, принесла щепок. Сходи за маслом, спалить надо эту погань зачарованную.
Рукавицы горели долго, чадя чёрным дымом. Радуга подкидывала в огонь сухие сучья и всё время благодарила Тринию за то, что вразумила оказаться рядом и защитить дом от колдовской порчи. Зара же поражалась наглости ведьмы:
Неужели никакой управы на чужачку бесстыжую нет?
Радуга застыла с веткой в руке:
Ты не знаешь? Ведьма не чужачка родня её тут живёт с тех пор, как Трихолмка в пять домов была. Витков сорок назад бабку Горлинки муж выгнал: пустой она оказалась. А в то время жила в лачуге у леса древняя знахарка уж такая древняя, что даже старики её молодой не помнили. Она и приютила из жалости отвергнутую женщину. Учила её травы различать и снадобья из них готовить. Только той обида на мужа покоя не давала, спуталась она с пришлым работником и понесла дитя от него.
Значит, не была она пустой?
Выходит, что не была. Только всё равно дурной оказалась, вскоре бросила дочь Неждану на старуху и сбежала с любовником. Знахарка вырастила девчонку, но и на неё грех матери перешёл полюбила она парня из деревенских, не сберегла себя, а он от неё отказался, опалился с другой, чистой. Неждана понесла от него и родила вскоре дочку Горлинку, да рассудком от горя тронулась. То бродила, как помешанная, то вдруг какое прозрение находило на неё, предсказания делала людям, одно другого страшнее. И сбывались они. Старуха к тому времени сгинула, так Горлинка и жила с умалишённой матерью, пока та совсем не погрязла во тьме. Дочке витков пять было, когда Неждана снова понесла невесть от кого. Родила зверя, который разорвал ей нутро. Когда люди решились в лачугу зайти, роженица с чудовищем мертвы были. Так Горлинка сиротой и осталась. Её Сёстры Огненные забрали. Где уж она была и чему училась у них про то не скажу. Но вот вернулась.
Зара дивилась тому, как легко Радуга рассказывает о Горлинке. У Полыней даже упоминать о знахарках было грешно, а уж о поколениях до нынешней ведьмы и вовсе никогда не говорилось.
«Значит, тяга к блуду в крови у них и передаётся от матери к дочери. От жизни к жизни судьба витки повторяет. Вот только Пламень, женившись, не забыл свою любовницу».
А пуще всего прочего Зару поразило, что бабку Горлинки муж выгнал за то, что та не смогла понести, и даже мысли не допустил, что повинен в этом он сам.
А ведь и меня пустой вскоре сочтут. И погонят, как Яблонька и сказала, сами собой высказались горькие мысли.
Радуга притянула к себе молодую невестку и зашептала в ухо:
А ты не жди, что муж сам к тебе придёт. Завлеки его. Как вернётся, напарься в бане, умасти кожу пахучими травами, распусти волосы
Зара отшатнулась:
Да разве ж можно так? Часто мыться грешно, к чистой душе грязь не пристанет!
К излишней чистоте не только грязь, но и супруг не пристанет. Рада усмехнулась, будто знала тайну, сокрытую от Зары.
К вечеру прискакал работник с вестью, что обоз подходит к Перепутью и завтра прибудет в Трихолмку. В доме закипела работа. Полночи готовили кушанья, Стужа приказала даже молочного порося забить. Печь так пылала жаром, что у Зары чепец промок от пота.
Спать отправились под утро. Зара уснула, едва опустившись на постель, а мгновение спустя Радуга уже трясла её за плечи:
Вставай, я баню истопила, до возвращения мужей помоемся.
В окошке светлел серый рассвет. Зара через силу подняла голову с подушки и поплелась за сестрицей.
Слоистый пар, пахнущий хвоей, взбодрил от сна. С каждым вдохом будто живительные силы вливались в лёгкие и растекались по телу. Радуга захватила с собой ароматные масла и втирала их в разогретую кожу. Зара, краснея от стыда, тоже мазала себе грудь, живот и бёдра. После распустили косы и долго промывали волосы отваром из ромашки и мяты, затем расчёсывали их, пока не высохли и не заблестели.
Стужа с Яблонькой отменили работы и ждали мужчин. Обоз появился к обеду. Уставшие лошади ступали тяжело и с трудом тащили пустые подводы. Обгоняя их, к дому скакал Паводок. Едва поравнявшись с воротами, он спешился и обнял Радугу.
«Как же он тосковал по жене. А вот братец его не торопится меня увидеть», печально отметила Зара.
Пламень и правда не взглянул на неё. Он вошёл следом за отцом и зашевелил ноздрями, учуяв запах горячей еды.
Сперва смойте с себя грязь дорожную. Стужа вручила мужу с сыновьями чистую одёжу и отправила во вновь натопленную баню.
За столом говорили о доброй торговле да оказиях в пути. Паводок с Бураном привезли по узлу подарков жёнам. Стужа накинула на плечи новую шаль, а в ушах Радуги горели красными огоньками гранатовые серьги.
Пламень, что же ты Зарницу не одаришь? Буран дождался, пока младший не отодвинул от себя миску, насытившись.
Парень будто опомнился, вышел из трапезной и вскоре вернулся со свёртком, но не отдал его жене весь, вынул лишь костяной гребень, украшенный янтарём. Остальное вновь завернул и спрятал за пазуху.
«Знать, для Горлинки вёз. Если бы отец не велел, то и не вспомнил бы обо мне», подумалось Заре с обидой, но сомнения высказывать не стала, поблагодарила мужа.
Яблонька тоже смекнула, что к чему, и не смогла смолчать:
Братец, какие гостинцы ты ведьме припас? Говорят, она укатила вчера вместе с Капелью. Видать, в дом похоти продавать её повезла.
Пламень взъярился:
Уйми свой язык, сестрица! Смотри, как бы тебе самой в тот дом не отправиться.
Мне?! Да никогда! И муж у меня по блудницам бегать не будет.
Не зарекайся. Если вообще охотник до твоего яда найдётся
Хватит! гаркнул Буран. Не для того я домой спешил, чтобы брань вашу слушать.
Паводок встал с лавки:
Пойдём мы с женой к себе. Устал я с дороги.
Стужа легонько пнула Зару под столом и показала глазами на выход. Та и сама рада была попрощаться.
За окном уже стемнело. Зарница зажгла светильники и облачилась в нижнюю рубаху из тончайшего, почти прозрачного хлопка, что дала ей Радуга. Оголённым плечам стало зябко. Зара прикрыла их, распустив косы. Вспомнила о подарке мужа. Гребень, хоть и предназначался ведьме, пришёлся ей по нраву. Он мягко скользил по волосам и словно протягивал за собой блик света. За расчёсыванием Пламень и застал жену, остановился, наблюдая заворожённо, протянул руку, коснулся пряди:
Точно золото на плечи льётся
И тут же отдёрнул пальцы, будто обжёгся. Весь подобрался, посуровел:
Затуши лампы, я спать буду.
Зара послушалась. Пламень улёгся на сундук и долго ворочался. Всё же не выдержал и спросил:
Ты Горлинку видела?
Зара не хотела говорить о встрече, но запираться смысла не было: ведьма сама расскажет, когда вернётся, и неизвестно, какими словами
Видела. Велела передать, чтоб не ходил к ней, пока свет не зажжёт.
И всё?
Ещё рукавицы передала. Только Ох, придётся до конца сознаваться.
Что?
Мы с Радугой сожгли их.
Зачем?
Чтобы чары в дом не пускать.
Зара зажмурилась, ожидая мужниного гнева. Но он вдруг рассмеялся:
Глупые бабы, некоторые чары в огне раскрываются, затем отвернулся к стене и тут же захрапел.
Зарница же так и сидела, поражённая. Выходит, ведьма власть над огнём имела, если он, вместо того чтобы очищать от скверны, служил для её тёмных дел.
Наутро Стужа заглянула с проверкой. Увидев сына с невесткой по разным углам, в сердцах хлопнула дверью:
Не будет проку от этого опаления. Такой пустоцвет, что после разлуки к ней прикоснуться не тянет.
Дай им время, молоды ещё, ответил на ворчание жены Буран. Через виток наберёт девка соков, тогда и посмотрим.
Глава 5. Обитель
По весне занемогла Радуга. Поначалу Зара не придала значения внезапной тошноте: мало ли чего съела сестрица. Но недуг не отступал, каждое утро ей становилось дурно от запахов еды. Вскоре вся стряпня легла на Зару. А Радуга слабела и даже подурнела: румянец на щеках сменила бледность, по светлой коже поползли ржавые пятна, а под глазами легли тени.
Причина внезапной хвори Радуги раскрылась в начале лета. Как-то вечером за разбором счётовых книг Паводок сообщил Бурану:
Батюшка, Радуга тяжёлая, к зиме ребятёнка ждём. Тесно всем станет. Надо бы отстроиться нам да переселиться. Что скажешь, если дом, который у Смородинового пруда закладывался, подниму?
Стужа посерела лицом:
Да что за надобность-то? Неужто дитя стеснит?
Пока не стеснит, так ведь и стены не за день возводят. Там, глядишь, и у Пламеня мальцы пойдут.
Ой, куда им
Помолчи, мать, оборвал причитания жены Буран. Такие дела мужам решать следует. Паводок, что своим хозяйством жить хотите, то хорошо окреп ты, значит. Тот дом я сам закладывал, когда время отделяться пришло, да только лихая беда всю семью унесла, без надобности он стал. Но время ли сейчас? Военные подати с каждого двора берут. Потянуть-то потянем, да не шибко охота на властовы забавы горбатиться.
Батюшка, говорят, скоро конец братской вражде настанет, сам Огненный Судия из Верховной Цитадели в Приморье едет, чтобы властов примирить.
Буран сгрёб бороду в кулак, помрачнел:
Когда Цитадели дело до нашей бузы было? Да ещё чтобы сам Верховный обратил взор на неё? Если так, то тут чего посерьёзнее братской войны затевается. А с Судией дознаватели налетят, из-за проклятия на нашей Огневице Трихолмку до последнего кустика досмотрят.
Если дознаватели до нас доберутся, то гореть Горлинке? довольно хихикнула Яблоня.
Буран сжал плечо Пламеня, предупреждая всплеск ярости:
Как бы нам всем не сгореть из-за блуда нашего дурня с ведьмой. Ты, Яблоня, придержи язык, пока не накликала. Ну да не о том речь ведём. Паводок, вот что скажу по твоей затее. Гадать, что дальше будет, толку нет. Решил строиться принимайся за дело. Стены, верно говоришь, не за день возводят. Работы порядком будет: камни для печи завезти, сложить её, лес заготовить. За всеми заботами, глядишь, прояснится, что к чему. А теперь пора на Поклонение.
Хозяин поднялся из-за стола. За ним встали сыновья и Яблоня. Зара с Радугой остались прибраться. Когда все вышли, Стужа притворила дверь, подошла к Заре и откинула оборку с её чепца:
Если слухи про дознавателей верны, то некогда нам год ждать. Ведьму теми же силами одолеть можно. Понимаешь, о чём я?
Зара растерянно повела головой. Свекровь теряла терпение:
Мать свою спроси, чтоб растолковала и помогла. Я тебе в этом деле не советница.
Стужа ушла, оставив невесток наедине. Зара повернулась к Радуге:
О чём она говорила?
О том, что против колдовства только колдовство справится. От чар Горлинки другая знахарка избавить может.
Свет-заступник! У ведьмы защиты искать из греха во грех бежать! Как же я матушке о таком скажу?
Не все знахарки ведьмы. Скажи своей матушке, чтобы о травнице разузнала.
Ведьма, травница суть одна.
Одна, да по разные стороны. Сама подумай, как колдовство творится?
Не знаю я этого и знать не хочу!
Тише, не шуми. Ведьмы потворствуют лишним мыслям и желаниям, а травницы, наоборот, лишнее отнимают. Всё грешное в людях от лишнего. Грязь ведь на чистой одёже лишняя? А если заноза под кожу попадёт? Она лишняя? Мешает и болит, а как вытащишь её, так легче становится. Когда дитё горячкой страдает, жар у него лишний?
Зара согласилась:
Пожалуй, что так.
Только горячку, как занозу, не вытащить. Больного следует травами отпоить, тогда жар с потом из тела выйдет. И с мужем твоим также: опоила его Горлинка, впустила лишнее в тело и разум. Как найдёшь способ изгнать так Пламень и очистится.
Заре о многом ещё хотелось расспросить Радугу, но невесток и так заждались на поклонение. Пришлось отложить разговоры до следующего дня, а пока оставалось просить о наставлениях мудрую Тринию и маяться чуть не до утра без сна от грядущего разговора с матушкой. С Брюквой после опаления Зара виделась коротко и нечасто, на безразличие Пламеня пожаловаться как-то не довелось. Теперь же придётся признаться в непорочном супружестве. И рассказать о совете свекрови обратиться к ведьме. В семье Полыней даже слов таких, как ведьма и колдовство, не произносили, пока в Трихолмке не появилась Горлинка, да и после старались не осквернять дом дурными толками.