Привет, девочки! крикнула она. Можете разогреть себе пиццу, потому что мне надо проверить кое-какие картинки в почте. Включи духовку, Бланка.
Я ушибла руку, сказала я.
Какую? спросила мама, водружая ноут на стол и открывая крышку.
Левую, ответила я в тот самый момент, когда компьютер издал сигнал начала работы.
Мама, ты же знаешь, что необязательно включать компьютер на полную громкость, проворчала Бланка и поставила пиццу в духовку.
Что ж, левую не так плохо. Пиццу к тому же можно есть без ножа и вилки, прямо руками, сказала мама. Только не это! Она всё ещё не прислала картинки! Как можно быть такой копушей! Мама надела очки для чтения и уставилась на экран.
Я пошла мыть руки. Левой рукой я пошевелить не могла, так что осторожно намылила только ладонь. Когда я вернулась на кухню, мама была ещё больше раздосадована и стучала пальцами по клавиатуре.
Мне очень больно, пожаловалась я. А что, если я сломала руку?
Шуух! донеслось из маминого компьютера, когда она отправила кому-то сердитое письмо.
Бланка, пахнет подгорелым, сказала мама, не отрывая глаз от экрана.
Разве надо ставить не на 275 градусов и гриль?
Нет! При такой высокой температуре может загореться бумага снизу. Ну вот, наконец-то я получила картинки. Но Нет, я так с ума сойду! Пойду позвоню, сказала мама и ушла с мобильником.
Ай, моя рука! пожаловалась я громче. Ай, как больно!
Но Астрид, сказала Бланка, ты же говорила в спортзале, что ничего опасного нет.
А вот и есть! ТЕПЕРЬ!
Астрид, поешь немного, и тебе станет лучше! крикнула мама из коридора.
Бланка положила пиццу мне на тарелку и помогла отрезать несколько кусков. Пока мы ели, я сидела и смотрела в окно, любуясь осенними красками красными, оранжевыми и жёлтыми. Я люблю осень, но порой она наводит на меня меланхолию. Меланхолия это когда грустишь без причины. Но теперь мне в самом деле было очень грустно и больно, грустно на сердце и больно в руке. Рука стала похожа на полено, так сильно распухла. Или на рождественский окорок. Деревянный рождественский окорок.
Мама вернулась и схватила мою пиццу, оторвала кусок и затолкала в рот:
Господи, как же я проголодалась! Покажи-ка руку. Больно? А где же Юлле?
Мне в самом деле чертовски больно, проворчала я. Спорим, что это перелом. А кто-то преспокойно ест чужую пиццу!
Не чертыхайся, сказала мама и отщипнула теперь от куска Бланки.
Мне чертовски больно! повторила я. Да ты сама всегда чертыхаешься!
Какие страсти! вздохнула Бланка.
Ну, немножко опухла, сказала мама. Но явно не перелом, иначе бы ты давно уже потеряла сознание. Хватит с нас уже гипсов. Достаточно того, что Юлле учудил весной соорудил себе фальшивый гипс!
Бланка рассмеялась. А мне было не до смеха.
А теперь надо всё-таки отправить эту чёртову книгу в печать, проговорила мама и уткнулась снова в компьютер. Папа уложит вас спать.
Когда папа пришёл домой, он дал мне таблетку от боли и осмотрел руку.
Нет, она не сломана, сказал он. Иначе бы она неестественно выгнулась, а ты бы не смогла говорить нормально.
Но мне больно, пожаловалась я.
Ну, ты в самом деле сильно ушиблась. Завтра всё пройдёт, вот увидишь.
Но наутро ничего не прошло. Рука горела и болела, и я с трудом оделась. Во время обеда Амир помог мне донести поднос до стола. Гина, увидев это, подошла и спросила, в чём дело.
Ты какая-то бледная, Астрид, заметила она.
Я вывихнула руку, сказала я.
Сходи к школьной медсестре, если тебе больно.
Я пойду с тобой! вызвался Амир, прежде чем я успела остановить его.
Осмотр медсестры занял две секунды.
Здесь нужен рентген, сказала она. Сейчас же. Кому мне лучше позвонить маме или папе?
Папе, ответила я, потому что не решалась беспокоить маму, она и так была вся на нервах из-за работы.
Папа, когда пришёл, казался очень встревоженным. В машине по дороге в больницу он всё молчал и лишь время от времени посматривал на меня. Мне было так больно, что я и сама едва могла говорить.
К счастью, мы быстро попали на рентген.
И сколько же ты так проходила? спросил доктор.
Со вчерашнего вечера, ответила я.
Целые сутки? Ох! Очень плохо, сказал он и покачал головой.
Папа засунул снюс под губу и откашлялся.
Да, у тебя перелом, сказал доктор. Видишь, вот здесь на снимке перелом прямо у запястья.
Я так и знала! выпалила я. Что я говорила!
Придётся наложить гипс, сказал доктор.
Я с торжеством посмотрела на папу, но он избегал моего взгляда. Он очень внимательно рассматривал рентгеновский снимок, где скелет моей руки и ладони был похож на жутковатые кусочки костей на чёрном фоне.
Снимок показался мне очень красивым, и мне дали его с собой. Повешу его на доску объявлений рядом с картой мира.
Гипс был приятным влажным и прохладным. Немножко похоже на то, как мы с Марьям делали в детском саду отпечатки наших рук.
Пока гипс высыхал, я успела посмотреть по телевизору несколько серий про покемонов.
Когда мы вышли из больницы, папа решительным шагом направился в кафе напротив.
Теперь попьём кофе, сказал он. Заказывай что хочешь. А потом пойдём в книжный магазин, и ты выберешь себе книжки.
Папа сидел и смотрел на меня печальными собачьими глазами, пока я уписывала огромный шоколадный бисквит. Ему так было жалко меня, что он даже не проверял биржевой курс по мобильнику, хотя обычно делает это каждые четверть часа.
Глава 6
Это лучевая кость, да? спросил меня Амир, когда я на следующий день пришла в школу и завернула вверх рукав куртки. Адам, Вибеке, Яннис, Рафаэль и другие одноклассники с интересом окружили меня. Всем хотелось потрогать гипс.
Кажется. Я не очень-то слушала, что говорил доктор.
Вдруг я заметила в толпе лицо Марьям. Я чуть не подскочила от удивления, когда она наклонилась, чтобы рассмотреть мою гипсовую повязку.
А как долго тебе ходить в гипсе? спросила она.
Доктор сказал, шесть недель.
А гимнастикой сможешь заниматься? поинтересовалась она.
Потом выпрямилась и отступила назад. Я обернулась. Там стояла Элли, на шее у неё красовался блестящий пёстрый платок. Не говоря ни слова, она взяла Марьям и увела прочь. Скоро они уже громко наигранно хихикали в углу школьного двора, изображая какой-то дурацкий танец. Я почувствовала, как во мне всё закипает. Захотелось подойти и треснуть Марьям по голове портфелем, а потом, может быть, двинуть и Элли заодно, раз уж я так распалилась, но я осталась стоять на месте и просто злилась всё больше и больше.
Хочешь, напишу что-нибудь по-арабски? предложил Амир, взмахнув карандашом.
Что?
Могу написать что-нибудь прямо на гипсе. Классно получится.
Ладно, напиши: «Меня зовут Астрид».
Амир стал выводить извивающиеся буквы. Получилось очень здорово. Потом он нарисовал несколько звёздочек и полумесяцев, а я добавила цветы и листья. Остальным тоже захотелось украсить мой гипс, но, когда Вибеке вызвалась нарисовать арденскую лошадь, я сказала «нет», так что она ограничилась одной подковой.
Когда прозвенел звонок, моя повязка уже была похожа на настоящее произведение искусства, а злость совсем испарилась.
Notes
1
Шведская певица. (Здесь и далее прим. пер.)
2
Шведский диджей.