Мы были немногим важнее гнилого воровского городка на Крючке, подтвердила Квора.
И потому, когда все кончилось, сказала Гвенна, вы уцелели.
Она видела, как виновато вытянулись лица у обоих. Быстрый Джак потупил взгляд, но Квора опять кивнула.
Раллен тоже уцелел, сказала она, уже без вызова, без враждебности.
По той же причине, дополнила Гвенна. В такой буче никому нет дела до бесполезного мешка с салом. Меня чаячья погадка на рубахе больше бы озаботила, чем Якоб Раллен, выбравшийся из кресла со мной подраться.
Он опасен, покачал головой Джак.
Ну да. Свалится на тебя задавит.
Или порвет лицо кеннингом, выпалила Квора.
Гвенна заморгала. За все кадетские годы она ни разу не задумалась над военной специальностью Раллена. Смешно было подумать, что в нем кроется большее, чем занудливый, жадный до власти третьесортный инструктор. Среди кеттрал тоже попадаются никудышные, и она всегда видела в Раллене пример тому. Подумать, что когда-то он был опасен, был личем
Ты знал? спросила она, обернувшись к Талалу.
Тот медленно покачал головой.
А ты откуда знаешь? набросилась на Квору Гвенна.
Но Квора ее не услышала. Она смотрела куда-то в далекое, но неизгладимое воспоминание.
Когда все было кончено, он явился на Арим, заговорила она. Объявил, что Гнездо погубила измена. И что тем, кто готов служить, дается вторая попытка.
Она замолчала, и рассказ продолжил Джак:
Откуда нам было знать, что у него на уме? Мы знали только, что он кеттрал, в высоком чине, и этот кеттрал предлагал нам возможность начать все заново, шанс подняться: «Каждый может дрогнуть. Вам дается шанс оправдаться». Джак прерывисто вздохнул. Он обещал мне, что я снова смогу летать. Никто не понимал, чего он добивается на самом деле.
Чего же он добивался на самом деле? негромко спросил Талал.
Власти, с ненавистью бросила Квора. Собственного маленького королевства посреди океана. Поначалу были только муштра и тренировки, новая форма, новые клинки. Мы хоронили погибших и давали клятвы. Мы вообразили себя кеттрал, думали, что сражаемся за империю, думали, что наконец делаем то, чему нас столько лет учили.
Она сорвалась, скривила губы в болезненной, надломленной улыбке:
Какими мы были дураками! Дурачье дурачьем! Не один месяц прошел, пока мы сообразили, что попали в прихвостни мелкого диктатора, который ухватил себе кусок и держит его только за счет желтоцвета.
Гвенна покачала головой:
А когда наконец поняли, никто не додумался всадить ему нож в брюхо?
Пробовали, сказала Квора, и каждый слог этого слова лязгал о другие.
Как видно, плохо старались. Дерьмец из кресла-то с трудом зад поднимал. Он, поцелуй его Кент, ходил с тростью. Такого можно убить кирпичом, даже потеть не придется.
Ты не понимаешь, сказал Джак. К тому времени за ним была Черная стража.
Черная стража? удивилась Гвенна.
Такие же, как мы. С Арима. Первые месяцы Раллен к нам присматривался, разбирал, кто предан империи, а кому просто нравится убивать. Пока мы смекнули, что происходит, у него было пять крыльев, верных только ему. С птицами. И оружейную они держали.
И вы не посмели с ними драться?
Квора уставилась на нее:
А ты пробовала драться с кеттралами, стоя на земле? На собственных двух ногах?
Вопрос ее отрезвил. Гвенна всю жизнь провела с птицами, училась на них летать, править ими, доверять им, но за все годы так и не привыкла к равнодушному взгляду их огромных темных глаз. Лейт уверял, что их укротили, но не приручили, а ей и «укротили» представлялось натяжкой: стоило посмотреть, как птица рвет на ленточки корову или овцу. Кеттрал были лучшими в мире бойцами, но по-настоящему смертоносными их делали птицы. Драться против обученного крыла на птице Отсюда полшага до безумия.