5. Прислужник Тапис. Я зашиваю рубаху и завтракаю
И только тоненькая нить
Поможет нам соединить
Рубахи плоть
(Непесня)
Сдавленное хихиканье отвлекло от бесплодных попыток соскрести с хламиды хоть одно пятнышко. Я вскинулась, но недостаточно проворно. Три физиономии, подглядывавшие за моими кулинарными потугами, разом исчезли из поля зрения. Зато хихиканье стало громче и, по мере удаления от каморки, становилось все наглее и звонче. Разозлилась и я. Бросилась вслед насмешникам. Они же удирали со всех ног, и поймать хотя бы одного, казалось, не представляется возможным. Ну, тогда хотя бы напугаю. Я свистнула вслед беглецам. Они действительно испугались, припустившись еще быстрее. Один даже оглянулся. И, конечно, потерял равновесие и упал. Те, что секундой ранее обошли друга на полкорпуса, теперь и вовсе закрепили свое превосходство, дунув что было сил и, наконец, исчезли в лабиринте коридоров.
Лежавший тихонько поскуливал. Когда я склонилась над ним и, ухватив за ворот рубахи, грубо встряхнула, и вовсе заскулил:
Ты чего Порвала одежку Я тебя трогал, что ли Как мне теперь ходить?
И точно рубаха треснула по плечевому шву. Подумаешь, красна девица.
Так сходи переоденься, посоветовала я, начиная проникаться к невысокому щуплому человечку, коим оказался упавший насмешник, искренним сочувствием. А если кто над тобой посмеяться вздумает
Я погрозила пальцем в глубину коридора.
Оттуда сдавленно пискнуло. То-то же.
Не во что переодеться, всхлипнут человечек. У нас, хоозов, только по одной рубахе. Больше не положено.
У хоозов? Знакомое словечко. Но кто они такие? Поди, те, кто хозяйством занимается.
Ну так возьми иголку с нитками да зашей, миролюбиво предложила я. У меня вообще на каждую проблему было как минимум три варианта решения. Как минимум! Помнится, однажды я выдала что-то около двадцати. Но неужели, чтобы починить рубаху, надо так напрягаться и страдать?
Снова всхлип:
Нам не нельзя иметь ни иголки, ни нитки.
Почему?!
Потому что мы не искусственники.
Наверное, я должна была понять связь между искусственниками и наличием причиндалов для шитья. Но честное слово, не поняла.
Ладно, сказала я со вздохом, вставай и пошли в мою каморку. Посмотрю, может, в сумке есть тревожный чемоданчик практикующей портнихи.
Вообще, я привыкла жить по принципу «Omnia mea mecum porto». Мало ли что пригодится на ночном дежурстве. Не бегать же в поисках ножниц или крема для рук по всему отделению. Медсестры по ночам предпочитают спать или тоже спать, но с врачами. И те, и другие почему-то очень сердятся, когда их беспокоят.
Человечек попытался подняться, но охнул и завалился обратно.
Что еще? раздраженно спросила я.
Нога, простонал тот. Посижу немного, может, пройдет. Сделай стульчик.
До меня не сразу дошел смысл просьбы. Я не ослышалась? Он просит сделать стульчик? Это как? Если я и обладала начальными познаниями начинающей швеи, то столяр из меня, прямо скажем, никакой. Или это совсем просто? На всякий случай не стала возмущаться и отрицать неумение держать рубанок, и спросила:
Из чего?
Из стены, невозмутимо ответил болезный.
Что?! Как?!
Я оглядела каменные стены. Ломать их, что ли?
Человечек посмотрел на меня с мукой в глазах, подполз к стене и нажал на один из камней. Будто по волшебству камень откинулся, образовывая сиденье совсем, как в купейном вагоне поезда.
Ого, сказала я, тихо офигевая.
Помоги сесть.
Я осторожно прощупала ногу, на которую он не мог наступить. Все понятно, элементарный вывих.
Ох, начал он, наверное, придется звать оздоровителя-а-а-а-а-а!
Вопль его в тот момент, когда я дернула, отразился от стен коридора и умчался вдаль. Два подельника, высунувшись из-за угла, вторили эху. Я вновь погрозила кулаком.
Я не должен был кричать, размазывая ладошкой слезы, шепотом сказал человечек. Это от неожиданности. И от страха. Теперь меня выгонят из замка. И куда мне идти? К диким хоозам?
Так, спокойно, сказала я. Если спросят, кто кричал, говори, что я.
Тогда выгонят тебя, еще тише сказал он. Ты не боишься?
Не боюсь. Ни диких хоозов, ни домашних, ни выгонения то есть, выгоняния Тьфу ты. Ладно, попробуй встать. По-хорошему, ногу надо перебинтовать, но уж если у вас напряженка с одеждой, то бинт и подавно не сыщешь.
Он с трудом поднялся и, опираясь на меня, похромал.
Вот так, подбадривала я, ты уже хорошо идешь. Еще немного, и мы доберемся до моей комнатки. Там я тебе зашью рубаху, и маленький мальчик будет как новенький.
Нитка и иголка нашлись в косметичке. Человечка я завернула в одеяло, и он, мелко дрожа, с благоговением следил за моими действиями. Когда я закончила и протянула зашитую рубашку, он робко спросил:
Хочешь, сочиню для тебя величалку?
Как тебя зовут-то, сочинитель? снисходительно спросила я.
Тапис.
Давай, Тапис, сочиняй.
Едва он открыл рот, другой голос сердито произнес:
Что тут происходит?
В дверях стоял Кари.
Ничего, невинно ответила я.
Ничего?! завелся мой вчерашний Сусанин. А орал кто? Чуть замок не рухнул, а она «ничего»! Ты вопил, Тапис?
Я закрыла поникшего Таписа собой и с вызовом ответила:
Нет! Кричала я!
Ты? изумился Кари. А мне сказали
Вам неправильно сказали. Кричала я.
Да? он не поверил, конечно. Спросил подозрительно: Зачем?
Я растерялась.
Ну Э Я случайно порвала Тапису рубаху и испугалась.
Кари изумился еще больше:
Испугалась? Чего?
Так это Что у меня не окажется иголки и нитки, чтобы зашить. Зря боялась. Видите, все в порядке. Рубашка зашита.
Кари недоверчиво переводил взгляд с меня на Таписа. Наконец сказал:
Пусть так. Хотя сдается, ты его, короче, выгораживаешь. На первый раз я, того-этого, поверю. Все, хватит болтать. Тапис, иди работать.
Тапис, все еще прихрамывая, выскользнул из каморки.
Кари обратился ко мне:
Ты, девка, забыла, зачем тебя сюда привели? Бери ведро и тряпку и топай мыть коридоры.
Меня зовут начала я, заводясь.
Я помню. Масейя.
Как?!
Масейя, отрезал Кари. Отныне так тебя зовут, ясно?
Неужели трудно запомнить простое имя? Или выговорить «Маша» он не в состоянии, речевой аппарат не приспособлен под женские имена?
Все, хватит болтать, продолжил Кари. И, того-этого, не говорил я тебе разве, чтобы ты ни с кем, кроме меня, не говорила?
Да, я помню. Но
Что но?
Я показала на нетронутый завтрак.
Не знаю, как это едят. Ложки нет. Хотела посоветоваться с Таписом. Он как раз мимо проходил.
Спросила? И порвала рубашку? ехидно спросил Кари.
Это случайно вышло, огрызнулась я.
Ну-ну А Ули разве не объяснил?
Он не успел.
Кари хмыкнул.
Ну-ну Тапис тоже не успел?
Ага, скромно сказала я.
Ладно, объясняю. Один раз. Постарайся запомнить своими женскими мозгами. Ложки не надо. Просто выпей, и все.
И все?
Я так и сделала. Под пристальным взглядом Кари отхлебнула из миски. Ну что, съедобно. Не сказала бы, чтобы очень вкусно. Шарики растворились, и в миске образовалась своеобразная похлебка, неожиданно терпкая и вязкая. Я допила все до самой капельки и почувствовала приятное насыщение. Облизнулась.
Все, нетерпеливо сказал Кари. Теперь мыть коридор.
Откуда начать? деловито осведомилась я.
Лучше всего от кабинета Руби.
Достопочтимого Руби, ехидно поправила я.
Именно, огрызнулся он.
Я достала из шкафчика инструменты, рассовала по карманам тряпки и повернулась к Кари:
Где у вас тут вода?
Вода? изумился Кари. Ты, того-этого, смеешься, что ли, девка?
Масейя, ехидно поправила я. Меня зовут Масейя. Чего смешного-то?
Воду возьмешь в бочковой!
Как я ее возьму? Там нет ни одного крана! А из бочки воду я вылила!
Себе на ноги, между прочим.
Кари рыкнул и, буркнув «пошли», отодвинул меня с дороги. Прошел в бочковую. Загремел:
Сюда топай!
Я послушно просеменила следом.
Кари покрутил головой, нашел пробку, которую я вытащила из бочки, и поднес к моему носу, едва его не задев:
Видишь?
Угу, кивнула я, уклонившись от пробки.
А теперь внимай.
Он присел и уверенным движением воткнул пробку на место. Я услышала журчание. Заглянула в бочку. Та постепенно наполнялась водой, причем никакого крана я не заметила. Видимо, источник находился снизу.
Набираешь воду здесь, для тупых Кари показал на бочку пальцем. Идешь мыть полы. Все.
Я зачерпнула полное ведро воды, не преминув плеснуть на подол. Укоризненно посмотрела на Кари а помочь? Тот невозмутимо продолжил:
Воду из ведра не вздумай выливать. Ясно? Вечером приду, заберу.
То есть как? я обалдело уставилась на мужчину. Совсем не выливать? И менять нельзя?
Нельзя.
Блин, да он шутит.
Я посмотрела на его серьезную физиономию. Нет, не шутит.
Почему?
Потому. Нельзя, и все. И только попробуй вылить куда-нибудь!
Он показал мне кулак.
Ладно, пожала я плечами. Как знаете. А мусор тоже копить?
Складывать в мешок. Вечером заберу.
Так я пошла? Кари, я боюсь потеряться в ваших коридорах. Проводите?
Еще чего. Сама дойдешь.
Сама?
Я впервые не на шутку испугалась.
Дело в том, что у меня есть огромный недостаток. Мои друзья называли его топографическим кретинизмом. Даже если бы вчера я пыталась запомнить маршрут, по которому мы с Кари шли, все равно ничего бы не получилось. Я могла заблудиться буквально в трех соснах. Доверить мне вести группу значит, обречь ее на вечное блуждание без надежды когда-либо вернуться домой.
Кари тем временем удалялся с быстротой гонящегося за зайцем пса, оставив меня в обществе паники. Я бросилась было за ним, но он внезапно скрылся в одном из ответвлений коридора.
Эх, где бы добыть план замка?
6. Кто так строит?
Могут странными казаться
Выводы поспешные,
Только больно задаваться
Стали парни здешние.
(старая песня о второстепенном)
Что ж, придется разбираться со своим кретинизмом по мере возникновения проблем. Я подхватила ведро, оказавшееся неожиданно тяжелым, и вышла в коридор. Эй, добрый самаритянин, попадись на моем пути! Укажи верную дорогу!
Увы, долго никто не попадался, хотя я готова была поклясться: из-за углов и из приоткрытых дверей, мимо которых я проходила, меня провожали любопытные взгляды. Но едва я оборачивалась на шорох или скрип, двери захлопывались, а из прилегающих коридоров слышался быстрый топот.
Я уже отчаялась найти подмогу и собралась стучать во все подряд двери, как услышала звук, зародивший в сердце искру надежды. Кто-то шел в одном из ближайших ответвлений коридора. Шаги звучали уверенно, четко. Может, Кари одумался и решил вернуться? Но, пожалуй, я бы и досточтимому Руби обрадовалась.
Ведро, только что оттягивающее руку стопудовой гирей, неожиданно показалось легче. Я сделала рывок навстречу неведомому спасителю и О ужас! На повороте, прямо на углу, мы столкнулись.
Ну, и зачем я набрала в ведро так много воды? Зачем, надрываясь, волокла по длинным коридорам? Все равно половина оказалась на щегольских коричневых штанах и высоких кожаных сапогах с золотой вышивкой. Я прикусила губу. Ну что я за растяпа? Облила человека!
Впрочем, человек от нежданного душа не стал ни жалким, ни несчастным. Весьма симпатичный шатен с волнистыми волосами почти до плеч и неожиданно ярко-синими пронзительными глазами, от взгляда которых я невольно подалась назад.
Рядом с промокшим человеком возникли еще двое. Все молодые мужчины, если и старше меня, то ненамного.
Самаритяне глядели на меня как вчера Руби словно на возникшую невесть откуда зверушку, надоедливую и сулящую много неприятностей. Однако я не вняла гласу рассудка, что упорно твердил: не связывайся с ними. Напротив, сделала виноватый взгляд, состряпала умильную физиономию и кротким голосом спросила:
Не подскажут ли достопочтенные господа, как пройти в библио э-э-э в кабинет не менее достопочтенного Руби?
Один из счастливчиков, избежавших холодного душа, рослый парень с тяжелой челюстью и светлыми чуть навыкате глазами, облаченный в желтую мантию, высокомерно произнес:
Перед нами, дражайшие братья мои, типичный образчик низшего существа. Ведет себя по-хамски, не здоровается, при любом удобном случае норовит сделать гадость. Согласен ли ты со мной, брат Шико?
Намоченный поморщился и ответил:
Не только согласен, брат Полар, но и подпишусь под каждым словом. Где отец откопал подобное чудо? Насколько я знаю, прежние хотя бы здороваться умели.
И обходили жителей замка за сто шагов, добавил невысокий крепыш с носом-картошкой. А эта, похоже, только вчера сбежала из диких лесов Крайланда.
Так они братья? Ничего себе! Более непохожих родственников я в жизни не встречала. Впрочем, быть может, сводные. Или приемыши.
А вот воспитание хромает у всей троицы. Я решила не уподобляться хамам и спокойно ответила:
Здравствуйте, если хотите. Прошу прощения, но мне очень надо в кабинет Руби Роида. Будьте так любезны, укажите к нему дорогу.
А правда, они живут всего два месяца? не обращая внимания на мои слова, спросил Полар.
Истинная правда, ответил Шико. И, похоже, ближайшие два месяца мы станем встречать в коридорах вот ЭТО.
И каждый раз ЭТО станет окатывать нас водой? спросил крепыш, облаченный в синие одежды.
Эй, ребята, мне очень надо я попыталась вставить слово, но меня не слушали.
Увы, брат Каррап, при ее неуклюжести это неизбежно, сказал Шико, Хорошо, если не заедет тряпкой по физиономии.
Но я не нарочно! возмущенно вскричала я, сообразив, что так и не извинилась за холодный душ. Прости, но ведь ты сам на меня наскочил!
По-моему, она что-то хочет, заметил Полар. Удивительно, но речь у хоозки связная и, кажется, в словах угадывается определенный смысл.
Что она хочет, я тебе потом скажу, ответил Шико.
Последняя фраза показалась смутно знакомой. Конечно, они не могли видеть тот старый фильм, где она прозвучала, но смысл определенно тот же. Да они что, издеваются? Выражение лица Шико оставалось невозмутимым, однако в глазах читалась неприязнь и презрение.
Теряя терпение, я сказала:
Мне нужно пройти к кабинету Руби!
Шико хмыкнул:
Мне кажется, их доставляют сюда вовсе не для мытья полов.
Этого я уже стерпеть не могла. Сцепила зубы и выплеснула остатки воды прямо в физиономию Шико. Со злорадством отметила, что двум другим тоже досталось.
Полар издал нечто похожее на рык, а Каррап взвизгнул. Шико же крепко сцепил зубы и закрыл глаза, только желваки ходили ходуном.
И тут на один короткий миг мне показалось, как над левым плечом Шико возникла маленькая змеиная голова. Показалась и тут же исчезла. Это было так неожиданно, что я вскрикнула.
Шико открыл глаза. В них я прочла обещание если не убить наглую девицу сразу, то отомстить больно и жестоко.
Я не стала дожидаться, пока меня начнут бить (возможно даже ногами), развернулась и бросилась бежать куда глаза глядят. Они помчались следом.
Ату ее! Взять! Схватить! неслись вслед крики.
Бежать с ведром, хоть и пустым, оказалось не очень удобно: оно било по ногам, путалось в длинном подоле, ухудшая маневренность. Тем не менее, я припустила вовсю. Неслась по коридорам, не разбирая дороги, петляя, ныряя то в одно ответвление, то в другое, сшибая углы то плечом, то ведром, и в какой-то миг поняла: за мной никто не гонится. И, кажется, довольно давно.
Опустилась прямо на каменный пол. Отдышалась.
Все понятно. Меня просто гнали. Потешались. Издевались.
Что это было? Обычное озорство здешней золотой молодежи? Унижение аристократами выходцев из рабочей прослойки? Скорее всего.
Сидеть становилось холодно. Я вспомнила Таписа и его просьбу сделать стульчик. Встала, провела рукой по стене. Нашла заметный только при ощупывании выступ. Нажала. Сиденье незамедлительно опустилось.