Василиса вела Андреева наверх по крутой лестнице. Этажи отделялись друг от друга металлическими дверями, которые Василиса ловко, почти беззвучно открывала. От нависавших стен и душных лестничных пролетов у Андреева кружилась голова. Перед глазами в хаотичном порядке, как выпавшие из колоды карты, мелькали картинки. Он видел, как Эллочка смеялась над ним. Просов вместе с Буйным укладывал глину в телегу. Витька подгонял их и, как рабовладелец, стегал по голым окровавленным спинам длинным кожаным кнутом. Каждый удар сопровождался аплодисментами зрителей. Дождев и Зябликов радостно гоготали. Братья заразительно свистели, хватаясь от смеха за животы.
Наваждение так же внезапно прошло, как и началось. Тишина прервалась громким стуком. На последнем этаже, схватившись за дверную решетку, кричал и просил помощи босой, очень худой мужчина с густой разросшейся бородой и длинными скомканными волосами. Казалось, он был еще молод, но в глазах читалась непосильная усталость от жизни.
Я все понял! Разве вы этого не видите? Я уже должен быть на первом этаже! Отведите меня туда немедленно! Помогите же мне! захлебываясь слюной, скулил он.
Жди здесь, приказала Василиса Андрееву на несколько ступеней ниже от двери.
Она поднялась к бунтарю. Сначала он угрожал покончить с собой, потом упал перед ней на колени и зарыдал, вытирая лицо прохудившейся черной футболкой.
Иди в свою комнату, Коленька, и подумай, исправился ты или нет. Сегодня к тебе зайдет твой наставник, вот и поговоришь с ним, чтобы Эмма Эммануиловна внесла подробности в твою историю.
Не хочу! Не хочу! Я ни в чем не виноват! как ребенок, канючил Коленька.
Конечно, не виноват. Мы делаем тебя лучше, помогаем тебе стать достойным гражданином достойного общества. Не подведи нас и в первую очередь себя.
Коленька постоял подумал и молча побрел в глубь коридора. Андреев пытался разглядеть, куда тот зайдет. Но так ничего не увидел, оттуда доносились лишь Коленькины жалкие всхлипы.
Давай поднимайся, махнула ему Василиса.
Сколько этот парень находится здесь?
Василиса и не подумала отвечать. Она вела Андреева по белому коридору. Стояла мертвящая тишина.
Вы же обещали мне все рассказать, вспомнил Андреев.
Нечего рассказывать. Жить теперь будете, как скажет ваш наставник. Это главное, что вам надо запомнить.
Когда Андреев заходил в свою комнату, он успел рассмотреть металлическую кровать советских времен и стоящий рядом с ней табурет. Дверь захлопнулась, и комната погрузилась в непроглядный мрак ни одного окна, ни одного лучика света. Хуже больничной палаты, хуже тюрьмы Андреев плюхнулся на прохладный матрац и закрыл глаза. Перед глазами с высоты птичьего полета замелькали глиняные домики.
Витька и Буйный сидели возле своего дома. Парень мял в руках теплую глину. Буйный, прислонившись спиной к стене, смотрел куда-то вдаль.
Смотри! возбудился Буйный. Сколько их!
От удивления Витька приоткрыл рот. Там, вдалеке, плотной длинной лентой тянулась толпа. Она шла будто извне. Витька и Буйный знали, что за пределами глиняных лачуг простиралась пустыня никакой жизни там не было. Откуда они шли, было непонятно. Толпа уверенно держала курс на глиняную землю.
Витька, я же тебе говорил, помнишь, что сюда будут приходить? И что нам делать? Раньше жрец решал эти вопросы. А сейчас что?
Не знаю, безразлично ответил парень. Тебе не все ли равно?
Нет, Витька, не все равно! Ты не понимаешь, что впереди страшные времена?!
Для меня они давно ужасные.
Я тебе вот что скажу. Когда эти люди придут сюда, мы все разведаем, но ты с ними не васькайся.
Хорошо. Как скажешь, интонация Витьки не изменилась, он продолжил мять глину и думал о чем-то своем.
Андреев, как раньше, невидимый, наблюдал за ними. Ему хотелось пообщаться так одиноко ему было. Впервые он захотел остаться с ними, а не сидеть в каменном мешке, в который его непонятно для чего засунули.
Когда толпа подтянулась ближе, Буйный пошел им навстречу. Витька вслед за ним также привстал, выронив слепленного неуклюжего человечка. Народ наступал, как многотысячная армия. Витька оторопел, давно он не видел такого количества людей, его кожа покрылась мелкими частыми мурашками. Буйный приближался к толпе. Ее возглавлял смуглый худощавый мужчина, похожий на фонарный столб. Седоватая борода спускалась до колен. Ковылял он медленно, опустив плешивую голову на грудь.
Зачем пришли? не церемонясь спросил Буйный.
Нам сказали вернуться сюда, мы и вернулись, ответил старик, не подняв взгляда.
Откуда вы?
Мы из плодородного края. У нас было все. Но нас оттуда изгнали. Нам пришлось идти сюда, в начальную точку нашего пути.
Кто изгнал?
Мы толком не знаем. Внезапно ворвалась толпа. Разрушали наши дома, убивали. Жить стало невыносимо. А хочется! Они нас запугали и приказали отправиться сюда.
Почему не отстояли свою землю?
Насилием ничего не решишь. Мы давно не творим таких глупостей. Мы вообще стараемся не думать, а просто жить в гармонии с собой и окружающим миром.
Здесь места всем не хватит, Буйный обвел рукой скудную глиняную землю.
Ничего. Не страшно. В тесноте да не в обиде.
Буйный усмехнулся и вернулся к Витьке.
Слышал, что говорит?
Мне кажется, они лучше нас, раздосадовано промямлил Витька и смял своего человечка в бесформенный комок.
Чем же лучше?
Витька задумался, пытаясь подобрать нужное слово. И в итоге сказал: «светлее».
Мы в глине ковыряемся каждый день и то чище них, расхохотался Буйный.
Витька ничего не ответил ему внезапно стало скучно. Он смотрел на растерянных чумазых людей и завидовал тому, с каким спокойствием они переносили невзгоды. Двигались все, как один, плавно и размеренно. Старик вместе с женщинами и детьми сидел на земле. Мужчины сразу и дружно начали таскать глину. Витька чувствовал в них какую-то невидимую силу и не мог понять ее феномена. В тот момент он хотел быть похожим на них, хотел стать частью их дружного народа.
Помимо Витьки, за пришельцами наблюдали остальные жители глиняной земли. Одни вышли из домов, другие прильнули к оконным проемам. И не было ни одного человека, который не смотрел бы с любопытством на пришельцев. В эти минуты все почувствовали облегчение от своих тягостных мыслей головная боль унялась. Каждый желал, чтобы это тянулось как можно дольше, а лучше вечно. Люди, как актеры в поставленной неизвестно кем мизансцене, застыли на своих местах, словно перед каким-то важным драматическим поворотом.
Был там и Просов. Он шел спокойной вальяжной походкой. Лицо прорезала тонкая легкая улыбка. На нем был новый коричневый твидовый костюм, ботинки сверкали даже при тусклом свете. Он был похож на грубо вырезанную коллажную картинку. Но никто его не замечал. Он ведь сам решал, кому его видеть, а кому нет. Просов с театральной элегантностью освободил правую руку от перчатки и протянул ее Буйному для приветствия. Тот от неожиданности вздрогнул и бегло, как преступник, скользнул по нему взглядом. Витька в очередной раз выронил комок глины и уставился на хорошо одетого господина.
Здравствуйте, товарищи, сладко промурлыкал Просов.
Здравствуйте, робко ответил Буйный.
Я вас видел. Вы говорили с тем дядей, который мне этот дом подарил. Это ваш друг? без стеснения спросил Витька.
Мой друг, глаза Просова заблестели. А вы, молодой человек, очень любопытны. Но это и не плохо, а наоборот, очень даже похвально.
Витька расправил спину. Но этот напыщенный тип ему не нравился. В голове не укладывалось, как человек, подаривший ему дом, мог дружить с таким франтом. Буйный, наоборот, хотел снискать расположение этого богатого господина. Полезно было бы зазнакомиться с таким. Он мимолетно представил себя в таком же дорогом костюме, сытым и гордым. Жизнь, о которой он раньше и мечтать не мог, вдруг показалась ему достижимой.
«Действуй! Вперед!» скомандовал он себе, как спортсмен перед серьезным соревнованием.
И давно вы знакомы? Витька опередил Буйного.
Давно. Но это не имеет никакого значения.
Не обращайте внимания на дурака. Меня зовут Буйный. А он Витька, Буйный еще раз протянул Просову руку для приветствия.
Родион, холодно ответил Просов и руки не подал. У меня мало времени. Я к вам по делу. Вы, наверное, заметили, что стало твориться что-то неладное. У меня есть полномочия, чтобы контролировать все земли. Правда, забот прибавилось, все не успеваю. Нужны работники.
Буйный сладко улыбнулся. Перед глазами встали картины будущей сытой вальяжной жизни. Он понял, к чему клонит Просов, и уже хотел было выкрикнуть «Я согласен!», но побоялся так спешить.
Так вот, мне нужны люди, которые будут следить за всем на своем участке и докладывать мне абсолютно обо всем, что увидят и узнают. Мне нужны люди, которым я смогу доверять как себе. Будете на меня работать? За это я гарантирую продвижение по службе и улучшение жилищных условий.
Я согласен! с облегчением выдохнул Буйный.
Почему именно мы? насторожился Витька.
Буйный толкнул его локтем в бок.
Остальных я не знаю, а вас видел рядом с моим дорогим другом Андреевым. Как он мне рассказывал, вы стали хорошими приятелями, Просов старался скрыть свое раздражение.
Где он? у Витьки становилось вопросов все больше.
Работает, сухо ответил Просов и демонстративно посмотрел на часы. Мне пора.
Я согласен! испугавшись, что упустит шанс, повторил Буйный.
Хорошо. А ты, малой?
Я тоже, неуверенно ответил Витька.
Займитесь делом. Скоро увидимся.
Просов ушел, а эти двое смотрели ему вслед, пока он не превратился в черную точку. Андреев наблюдал за ними сверху. Хотел бы он быть тучей, из которой на этого гада Просова пролился бы ядовитый дождь. Но ничего не смог сделать и бессильно наблюдал, ворочаясь на своей холодной койке. Очнулся он в такой же темноте, как и уснул. Сколько времени? Ночь ли, день сейчас Андреев не знал. Он сидел на кровати, касаясь голыми ступнями бетонного пола и, как слепой, прислушивался. Но тьма была не только беспросветной, но и беззвучной.
Он словно оказался в вакууме, как будто кто-то насильно отправил его в космос, не в пространство вне границ атмосферы, а в его собственный, неизвестный даже ему. «Сенсорная депривация,» вспомнил Андреев опыты из прошлого в секретном учреждении. Но знание этого определения не помогло унять тревогу.
Чем больше Андреев прислушивался, тем навязчивее ему что-то слышалось. В коридоре скрипнула дверь, кто-то говорил, с потолка упала капля воды. Андреев сомневался. Единственное, что он четко слышал, это свое тяжелое сбивчивое дыхание.
Из-за двери раздались мягкие шаги. Андреев не верил своим ушам, его нервные громкие вздохи заглушали едва уловимый звук. Он затаил дыхание и услышал шорохи, словно кто-то не решался войти.
Кто там? Входите! попытался крикнуть Андреев, но его дрожащий голос напомнил стон больного.
Шорохи прекратились. Андреев повалился на койку. Неожиданно лязгнула дверь. На пороге возвышался огромный мужской силуэт.
Здравствуйте, Иван, сказал вошедший и закрыл за собой дверь.
Здравствуйте, растерялся Андреев. Кто вы?
Мои имя, внешность и все прочее не должны иметь для вас никакого значения, грудным голосом ответил мужчина.
Андреев почувствовал в теле мелкие острые покалывания. Конечности свело. Он чувствовал смесь страха и покорности. Ему стало душно. Со лба крупными каплями стекал пот.
Что вам от меня надо? Выпустите меня отсюда, прошептал Андреев.
Мне от вас ничего не надо. А вот вам от меня надо, иначе бы вы сюда не попали. Думаете, так просто понять, кто вы и собрать вас по крупицам? Вам повезло, что вы встретили меня, четко, с нажимом произнес мужчина.
Его голос странно убаюкивал. Но от слепоты было страшно. Андреев кинулся к нему и схватил его на ощупь за предплечье. Оно оказалось мощным и твердым. Собеседник явно был настоящим исполином или на крайний случай атлетом. Мужчина вздрогнул и попятился назад. Андреев закипел от внезапно вспыхнувшей ярости. И он уже наступал на гостя не для того, чтобы его ощупать и идентифицировать, он хотел задушить.
Андреев припер мужчину к стенке и двумя руками схватился за его бычью шею, пытаясь повалить на пол. Андреев сжимал руки все сильнее и сильнее, пока тот бился в конвульсиях. И вдруг они исчезли, наставник больше не сопротивлялся. Андреев разжал руки и начал исступленно хлестать его по щекам. Но тот никак не реагировал.
Вставай! Вставай! Хватит симулировать! Вставай! кричал Андреев.
В ответ не раздалось ни звука. Мужчина не шевелился. Теперь он был самым покорным обитателем дома на холме. «Что же я наделал, что же наделал?!» Андреев схватился за голову и был готов зарыдать, как ребенок в этой звенящей тишине.
Через приоткрытую дверь просачивался электрический свет. Андреев в панике выбежал в пустой коридор. Двери других комнат были заперты. Он пробежался в одну сторону, потом обратно. Никого не было. Ему даже показалось, что во всем огромном доме он совсем один. А человек, которого он убил, мог бы стать ему единственным другом.
Помогите! закричал Андреев со всей мочи.
Чего кричите? донесся голос из-за спины Андреева.
Ты откуда взялся?!
Перед Андреевым стоял тот самый понурый жалкий Коленька. Он теребил край черной рваной футболки и влажными собачьими глазами смотрел на Андреева.
Услышал ваш крик и вышел, наивно ответил Коленька.
Как вышел? удивился Андреев.
Вот так. Открыл дверь и вышел, парень посмотрел на него как на больного.
Не может быть! Все двери заперты.
Андреев истерически задергал ручки. И действительно все двери были открыты. Из каждой комнаты на него смотрели чьи-то глаза. Он не верил, что все оказалось так просто он свободно вышел в коридор и свободно говорил с Коленькой.
Я же вам говорил Я не вру, улыбнулся парень.
Андреева бросало то в жар, то в холод. Он сел на пол, упершись в противоположную стену ногами. Тело стало ватным и неподатливым.
И давно они открыты?
Всегда, сколько здесь нахожусь. А прибыл я сюда давно, не помню, сколько лет сбился со счета.
Оказывается, можно выходить?
Можно гулять по коридору, но нельзя заходить в чужие комнаты.
И мы можем так просто стоять и разговаривать?
Это не приветствуется. Главное, чтобы нас Василиса не увидела вместе, шепнул Коленька. Просто вы так орали, я не мог не выйти.
Андреев схватил парня за руку и потащил в свою комнату. Как только дверь открылась, парень замер на пороге. Внутрь он отказался заходить.
На кровати Андреева лежало безжизненное тело мужчины. Багровое одутловатое лицо с черными нависшими бровями, следы пальцев Андреева на бычьей шее. Андреев закрыл ему глаза.
Что с ним? Ему плохо? испугался Коленька.
Все гораздо хуже. Я убил его.
Коленька не проронил ни слова, постоял, посмотрел и быстрыми мелкими шажками утопал. Андреев остался наедине со своей жертвой. Но жалко ему было себя. Он чувствовал себя слабым, доведенным до ручки человеком. Конечно, он не виноват. Его вынудили убить они сами пускай и отвечают! Он всегда был добрым и отзывчивым человеком, мухи не обидел. Любую мысль даже о теоретическом убийстве всегда отвергал. Как же он мог? Что на него нашло?
Его взгляд суетливо бегал по комнате. Горько ему было так хотелось, чтобы его кто-то обнял, пусть и незнакомый, чтобы протянули руку помощи и не судили строго. Андреев пошел возвращать Коленьку. Парень сидел на своей кровати, накрывшись с головой простыней.
Поверь мне, я не хотел, неубедительно произнес Андреев.
Плохо, плохо ты поступил, шептал Коленька из-под простыни. Уходи!