Джон! Аньеза появилась как раз вовремя и с благодарностью приняла букет. Очень рада тебя видеть!
Может быть я не вовремя? замялся Джон, но, заслышав его голос, крики из столовой внезапно затихли и послышался стук палки.
Ну что ты, еще шире улыбнулась Аньеза и взяла его под руку. Не придумывай, мы очень рады тебя видеть.
Джон! миссис Стоунбрук оказалась на удивление проворной, и уже спешила к нему на встречу. Дорогой, не стой на пороге, проходи! Тебя долго не было, что-то произошло? она участливо поправила галстук и отобрала букет у Аньезы. Мэдди, поставь цветы в воду и не будь такой неповоротливой!
Да, простите, мэм, я был занят в университете, и не мог прийти голос Джона отдалялся от Мадаленны все дальше и дальше, пока совсем не потух за тяжелыми дверями, и тогда она поставила букет в вазу и достала заветное письмо.
Сейчас она была как никогда благодарна Джону; с той минуты как он зайдет в гостиную, Бабушка забудет о существовании своей внучки и вспомнит, если только ей что-то от нее понадобится, но тут Мадаленна могла понадеяться на верность Фарбера он должен был окликнуть за секунду до того, как тяжелые двери снова распахнулись бы, и на пороге не возник грозный образ Хильды Стоунбрук. Письмо было незаклеенным, и Мадаленна быстро вытащила немного помятую бумагу на свет; мистер Смитон всегда писал письма на необычной бумаге, похожей больше на папирус он всегда вымачивал ее в кофе или в чае, так ему было интереснее. Мистер Смитон был единственным, кто еще поддерживал интерес к жизни у Мадаленны, и за это она была перед ним в неоплатном долгу.
«Милая Мадаленна, я не смог толком дозвониться тебе; с твоей бабушкой еще раз разговаривать мне совсем не хочется, да и ей, я думаю, тоже, а Фарбер постоянно занимает телефон, но на то он и дворецкий, чтобы постоянно занимать телефонную линию, верно? Поэтому посылаю письмо с Джорджи (кстати говоря, отличный парень). Милая, мне будет нужен твой художественный вкус и тонкий вкус, чтобы закончить наконец подготовку к Фестивалю. У меня, конечно, есть Эйдин, но что-то мне подсказывает, что без тебя я не справлюсь. Помнишь, как ты замечательно развесила те китайские фонарики в прошлом году? А банты из гофрированной бумаги? Просто загляденье! Выручай, дорогая, прошу тебя слезно и умоляю! Да и потом, тебе все же нужно выбраться из этого дома, ведь этой ведьме все нипочем. Между прочим, как там Аньеза? Надеюсь, что еще держится, хотя, поражаюсь тому, как вы еще не сошли с ума от Хильды. Одним словом, жду тебя, дорогая, и посылаю сто поцелуев и одно крепкое объятие!»
Мисс Мадаленна, раздался шепот, и одурманенная письмом она не сразу узнала Фарбера. Мисс Мадаленна, мне кажется, что вас скоро позовут.
Спасибо, Фарбер. улыбнулась Мадаленна и сложила письмо обратно.
Мистер Смитон всегда чувствовал, когда она была на грани; понимал, когда ей была нужна крепкая рука старого друга, чтобы не сорваться в пучину и не наделать глупостей, от которых она бы не нашла потом спасения. Она всегда помогала мистеру Смитону с подготовкой к Фестивалю, это была их маленькая традиция, некая тайна, которая их объединяла, и Мадаленна каждый август вот уже семь лет с удовольствием помогала ему украшать теплицы и оранжереи к ежегодному празднику конца осени и начала лета.
Бабушка считала это все ересью, однако Аньеза с радостью разрешала Мадаленне мастерить китайские фонарики и оборачивать деревянные палки оберточной бумагой, а когда у нее было время, она и сама вступала в процесс, как в занимательную игру. Но вот сейчас Мадаленна не была уверена, что Хильда сможет ее отпустить. Обычно они с мамой говорили, что их помощь требуется городскому клубу садоводов и книголюбов, и бабушка с неохотой, но отпускала Мадаленну на целую неделю к садовнику, но в последний месяц Хильда смогла разругаться и с миссис Кингстон, которая отвечала за клуб книголюбов, и с миссис Диксон, которая в свою очередь возглавляла клуб садоводов, и путей отхода стало намного меньше.
Мадаленна! Иди сюда, что ты там копаешься? послышался дребезжащий фальцет Бабушки, и Мадаленна спрятала письмо под вазу с камелиями туда Бабушка никогда не заглядывала.
Я уже иду, бабушка.
Утром гостиная всегда была освещена мягким светом, особенно когда косые лучи солнца падали через витражные окна на ковер. Эту комнату обставил дедушка еще тридцать лет назад, и с тех пор ничего не менялось на этом настоял Эдвард, и Хильда, к счастью, не могла даже переклеить обои. По ее мнению комната была ужасно бедной, даже нищей, ей не хватало цвета, персиковые обои казались ей выцветшими, да и бронзы почти не было только на каминной полке спрятался небольшой подсвечник, но Мадаленна эту комнату обожала.
Свободная, воздушная, она вся напоминала об Эдмунде Стоунбруке, и каждый раз, когда она заходила сюда, ей казалось, она попадает в объятия своего дедушки. В комнате и правда было немного мебели только большой восточный диван, круглый лакированный стол и блестящий рояль, который был расстроен, но Мадаленна все равно на нем порывалась сыграть каждый раз, когда Хильда уезжала из дома на медленную прогулку. В этой комнате редко бывали гости, Бабушка всегда приглашала всех в темную столовую, и потому когда Мадаленна увидела, как Джон спокойно сел на диван, что-то ревностное защемило у нее в сердце. Только папа и дедушка могли сидеть на нем, мелькнула быстрая мысль, но она только тряхнула головой и предложила Джону кофе.
Нет, что ты, не надо, посиди. вскочил с дивана Джон и чуть ли не взял ее за руку.
Это нисколько меня не затруднит, я просто попрошу Фарбера.
Конечно, это нисколько не затруднит Мадаленну, поддакнула Хильда и усадила Джона обратно на диван. Какое кофе ты предпочитаешь, Джон?
Обычное, черное.
Сахар, сливки? ровно спросила Мадаленна, просматривая очередной рекламный проспект. Советую добавить сливки, они совсем свежие.
Да, да, конечно, по твоему усмотрению. торопливо ответил Джон и внезапно взял руку Мадаленны в свою. Мадаленна, у меня небольшая новость.
О, да, улыбнулась Аньеза, незаметно делая Мадаленне знак, чтобы и та слегка улыбнулась. Очень интересная новость. Ты знала, что Джон состоит в одном из конных клубов Лондона?
Нет, не знала. Мадаленна старалась казаться невозмутимой; на момент ей показалось, что Джон встанет на колено и предложит ей стать его женой, и от этого ей захотелось убежать вслед за маленьким Джорджи. И как успехи, Джон?
Если ты его не будешь перебивать, то он все тебе расскажет. проворчала Бабушка и улыбнулась Джону. Не обращай внимания на ее бесцеремонность, она сегодня встала не с той ноги.
Мадаленна, Джон словно и не слышал слов Хильды. Я состою в конном клубе от университета, и в субботу устраиваются скачки. Я подумал, может быть ты сможешь пойти со мной? Там будет лучшая публика певцы, актеры, говорят, даже Майкл Редгрейв будет, да и потом, я думаю, что из твоего Гринвичского университета тоже кто-то обязательно приедет! Так что, он нерешительно посмотрел на нее и слегка сжал ее руку. Ты согласна?
Джон, спасибо большое за приглашение, я очень благодарна тебе, но боюсь, что я не смогу.
Чепуха, фыркнула Бабушка. Не слушай ее, Джон, конечно, она сможет!
Мадаленна, почему нет? он снова прослушал слова Хильды и только смотрел на нее очень внимательно. Ты же ни разу не была на скачках, ты же не знаешь, как там весело!
Зато ты знаешь, Джон, как я отношусь к лошадям. твердо сказала Мадаленна и легко пожала его руку. Я знаю, как их мучают, как их загоняют и как их убивают, если они повредят себе ногу. Это ужасно, и я не могу на это смотреть. Прости, Джон.
О, Небеса! воскликнула Хильда. Перестань нести чушь, Мэдди, ты пойдешь!
Хорошо, внезапно Мадаленна выпрямилась, и она почувствовала, как ее взгляд стал холодным; она приближалась все ближе и ближе к грани. Если вам, Бабушка, надо, я пойду на скачки.
Нет, Бабушка, вступилась за дочь Аньеза. Так нельзя. Ведь если с лошадьми и правда так обращаются, это ужасно! И если Мадаленне не хочется идти, то она вовсе не обязана.
Подождите! воскликнул вдруг Джон, и все недоуменно посмотрели на него. Я не хочу, чтобы Мадаленна принуждала себя, если ты не хочешь, не ходи, но, пожалуйста, поверь мне. он умоляюще взглянул на нее и сильнее сжал ее руку. Я знаю того человека, который устраивает скачки, его зовут Майкл. Он отличный парень, он никогда не позволит кому-то издеваться над животными. Уверяю тебя, все будет хорошо. Мне очень хочется, чтобы ты пошла, я бы познакомил тебя со своими друзьями, это было бы очень интересно.
Мадаленна медлила с ответом. Ей вовсе не хотелось выглядеть ломающейся особой, но она не знала, что сказать Джону. Отказаться означало бы оскорбить его без причины, и в конце концов, если они были даже не друзьями, так приятелями точно, и Джон мог бы давно обидеться на нее за то, что она так флегматично относилась к их общим прогулкам. Но, с другой стороны, согласиться значило принять тот факт, что позже он мог видеть в ней не только друга, но и кого-то больше, а этого Мадаленна боялась как огня. И все же, она вышла бы из дома, познакомилась с новыми людьми, и смогла бы помочь мистеру Смитону, мелькнула внезапная мысль, и Мадаленна нахмурилась как раньше она не смогла до этого додуматься. Разумеется, ей будут нужны новые платья и шляпы, и она сможет выходить из дома каждый день под предлогом, что едет в город за покупками. Она не станет обманывать Джона, она с удовольствием составит ему компанию на скачках, просто у этой ситуации появилась еще одна положительная сторона. И так как вопросы совести по отношению к Бабушке ее уже давно не волновали, Мадаленна утвердительно кивнула.
Если все так, как ты говоришь, то я согласна.
О, Мадаленна, Джон так резко вскочил с дивана, что чуть не опрокинул чашку себе на колени. Спасибо! Ты не пожалеешь, обещаю.
Надеюсь, бабушка меня отпустит.
Ну конечно, благосклонно ответила Бабушка. Ты можешь пойти, я же уже сказала.
Мадаленна улыбнулась; тактическое отступление сработало, и когда она пожала руку Джону, она была совершенна искренна сам не понимая, он помогал ей, и за это она была ему благодарна.
Боюсь, мне уже надо идти, он подошел к двери и старомодно поклонился. Отец хотел, чтобы я ему помог.
Конечно, Джон, сладко улыбнулась Хильда. Передавай привет мистеру Гэлбрейту.
Передам обязательно, мэм. Не провожай меня, Мадаленна, он победно ей улыбнулся, и она улыбнулась ему в ответ. Только вот что, совсем забыл, он резко повернулся. мне же нужна будет бутоньерка!
Не переживай, Джон, рассмеялась Аньеза и подмигнула Мадаленне. Думаю, дочка сможет тебе что-то подобрать у мистера Смитона, верно?
Да, конечно. и на этот раз Мадаленна улыбнулась так широко, что у нее заболели щеки.
* * *
Не забудь, что на платье ты можешь потратить из своих денег не больше двадцати фунтов, Мэдди; и прошу тебя, подбери наконец что-то цветное, а не очередное серое и бесформенное! Это скачки, светское мероприятие, а не собрание садоводов у твоего мистера Смитона. Боги, миссис Стоунбрук глубоко вздохнула и открыла флакон с иланг-илангом. Не будь ты дикой, вышла бы в свет гораздо раньше, но твои манеры Видят Небеса, я не могла позволить тебе появиться в Лондоне
Бабушка проявила необычайную настойчивость, и если Мадаленна предполагала, что та отпустит ее в город ближе к пятнице, а то и в саму субботу, то миссис Стоунбрук освободила ее от всех обязанностей во вторник, и строго наказала этим же днем ехать в Портсмут за нужным платьем и соломенной шляпой.
Мадаленне пришлось встать в пять утра, чтобы вовремя полить газон, забрать очередные счета и провести наставительную беседу с прислугой, прежде чем миссис Стоунбрук благосклонно сказала, что та свободна до субботы и попросила еще по пути зайти в галантерейный магазин и отказаться от бумазейных салфеток в пользу шелковых, сообщить мистеру Рендольсу из книжного, что в их доме закончились чернила и бумага, а еще сделать большой заказ шампанского на конец августа Бабушка готовилась к своему ежегодному приему, куда Мадаленна допускалась в качестве внучки и весь вечер стояла в углу комнаты, выслушивая неуклюжие комплименты в свой адрес и наблюдая за стрелками часов. Эти приемы могли бы быть куда интереснее, если все люди, собравшиеся в большой столовой, тайно бы ненавидели друг друга и мечтали занять чужое место, но вес они были уверены в своей собственной доброте и прятали неприязнь куда поглубже за милыми словами и улыбками.
Бабушка, я могу потратить на платье побольше, я сама могу его купить.
Я тебя умоляю, Мадаленна! Твои попытки вести бюджет очень милы, но абсолютно нелепы! Ты потратишь на платье все деньги, которые заработала с одного мальчишки, поэтому не дури и возьми.
Бабушка протянула ей стофунтовую банкноту, однако Мадаленна вежливо положила деньги обратно в тисовую шкатулку и аккуратно захлопнула крышку. Однажды она поклялась, что не возьмет от Бабушки ни одного цента, если сможет себе позволить, и ради этого она бегала целыми днями по занятиям и не обращала внимания на головную боль независимость всегда приобреталась тяжело, и Мадаленна знала, на что шла.
Спасибо, Бабушка, но я сама в состоянии купить себе платье.
Значит, все-таки гордость взыграла, да? Хильда тяжело села в грубое кресло и прищурилась. Знаешь, Мадаленна, мне казалось, что ты куда умнее своей бестолковой матери, которая только и делала, что носилась со своим чувством достоинства и понятиями о чести, но Бабушка не успела закончить, как фарфоровая ваза вдруг сдвинулась с края скатерти и повалилась на пол; осколки прекрасно блестели на натертом паркете. Боги, Мадаленна, что это такое?!
Я попрошу вас больше никогда так не говорить о моей матери, бабушка. спокойно сказала Мадаленна и быстро собрала остатки вазы в небольшую кучку. Я ее люблю, и папа ее любит, и вы не можете себе позволить таких слов.
Знаешь, милая, после долгой паузы проговорила Бабушка. Не будь Джона, и не пригласи он тебя на эти дурацкие скачки, ты бы провела еще месяц взаперти. Тебе бы пошло на пользу, твоему характеру так точно. Так что, подумай, раздался звон колокольчика, и Мадаленна услышала быстрые шаги Фарбера за дверью. Может не стоит отвергать предложение этого молодого человека. Можешь идти.
Щеки Мадаленны пылали, когда она вышла в пустынный холл, и она пожалела, что столкнула со стола одну вазу надо было бить весь сервиз. Бабушка выводила ее из себя, заставляла думать об ужасных вещах, делала ее такой ядовитой, а когда замечала выражение ярости на лице своей внучки, вздыхала с каким-то облегчением. Когда Мадаленна была маленькой, мама часто говорила, что Бабушка говорила об их схожести и внешней, и внутренней, но если раньше Мадаленна надеялась, что это когда-нибудь их примирит, то сейчас она в ужасе бросилась к зеркалу, ожидая увидеть в отражении отвратительную усмешку.
Говорили, что дочери всегда наследуют характеры отцов, а те, в свою очередь, характер матерей, и если папа не стал копией Хильды, значит, пришла очередь Мадаленны. Она испуганно отпрянула от тяжелого зеркала, на секунду ей почудилось знакомый взгляд серых глаз; теперь она знала, что постоянно преследовало ее в кошмарах. Нет, Мадаленна отерла мокрый лоб, она не станет такой, как Хильда, она не может быть такой злой, гадкой, уничтожающей все на своем пути; она выберется отсюда, сбежит куда-нибудь, откажется от свадьбы с милым Джоном, но она не станет такой же ведьмой во плоти.