Вот оно что, Андрей усмехнулся. Представляю, как Ольга Ивановна отнеслась к такому «сюрпризу».
О-о-о, что было! хихикнула сестра. Какой скандал она Вовке закатила! Орала, что Анька специально всё подстроила. Грозилась, что наследства лишит. Собирала сплетни по всей округе и пересказывала Вовке мол, Анька гулящая, ребёнок не его Великая самойловская война!
Странно, что при таком раскладе она вообще допустила эту свадьбу.
Да нет тут ничего странного. Вовка младший сын, любимый. В отличие от Юрки, в рот матери не заглядывает. Так рявкнул, что она до сих пор перед ним лебезит, слово боится лишнее сказать.
Ясно
Андрей испытывающе глянул на сестру, пытаясь понять, что означают её слова: не отголосок ли это несостоявшихся отношений с Юркой? Или мнение непредвзято и не связано с застарелыми обидами? Вообще-то, Мила сама бросила Самойлова тот, кстати, до сих пор не женился. Так что подозревать её в пристрастности к бывшему парню глупо. Юрка, после расставания, долго ещё прохода ей не давал и при каждом удобном случае устраивал прилюдные разборки.
А
Он собирался спросить ещё кое-что, но дверь дома распахнулась и на пороге появились молодые. Шли они плечом к плечу новоиспечённая Самойлова так крепко вцепилась в локоть мужа, словно протиснуться в дверной проём одновременно, а не по очереди, было для неё делом принципа. Отметив про себя этот забавный нюанс, Андрей подумал, что дело-то, похоже, совсем не в Вовкиной самодостаточности, а в том, что аргументы жены перевесили материнские.
Он цепко взглянул на девушку, привычно фиксируя в памяти малейшие детали облика: роскошную гриву русых волос, уложенных в серебристую сетку, яркий румянец во всю щеку, пухлые губы, васильковые глаза. «Аргументы», кстати, и впрямь были хороши Анна не стеснялась их подчёркивать глубоким вырезом изумрудного бархатистого платья и броскими зеленовато-чёрными бусами с перламутровым отливом, заманчиво устроившимися в ложбинке между пышными грудями.
Вовка, в отличие от свежей, но недовольной супруги, выглядел опухшим и измятым, как будто успел поспать совсем недолго, да ещё и не в кровати, а на столе с остатками посуды, завёрнутым в скатерть. Даже идеально отглаженный костюм-тройка и ярко-алый галстук-бабочка не делали его краше. Разве что счастливая улыбка она, пожалуй, сглаживала отталкивающее впечатление.