Глеб в тот две тысячи восьмой год резко повзрослел, он замкнулся в себе и из общительного подростка превратился в молчаливого парня с тяжелым взглядом, его серо- голубые глаза уже не улыбались, даже когда он изредка смялся, а чаще всего он теперь язвил.
Марьяна не хотела, чтобы Глеб жил один в опустевшей после ухода отца квартире, ведь сестра Валя теперь время от времени пропадала то у одного ухажера, то у другого, лишь изредка вспоминая о сыне.
Но Глеб сказал, что ничего с ним не случиться, и не нужно каждый день приносить ему ужин или обед, он сам в состоянии о себе позаботиться, все может делать по хозяйству, даже розетку отремонтировать. Глеб говорил, но в его глазах застыла такая тоска и одиночество, что Влад почувствовал его боль всем своим телом.
Мама обняла Глеба, и поцеловала в макушку: «Ты и мой ребенок, Глебушка, и я тебя не оставлю».
Влад помнил, как мама старалась дарить им тепло и любовь, она покупала им почти одинаковую одежду, постоянно была рядом с Глебом, помогая с трудными заданиями в школе, и готовила его к выпускным экзаменам в девятом классе.
Тетя Валя по- прежнему порхала, и Влад удивлялся, как ее не лишили родительских прав, ведь она ушла из школы, подрабатывая лишь время от времени то в одном продовольственном ларьке, то в другом.
Но самое страшное для их семьи случилось позже, после четырнадцатого дня рождения Глеба, которое отмечали у них дома. На именинах сына тетя Валя выглядела почти как прежде, она уже месяц не пила, посвежела и похорошела, много шутила, и подарила Глебу дорогой телефон.
Мама и отец удивились откуда у нее такие деньги, но не стали расспрашивать, а Глеб наконец- то искренне улыбнулся, и Влад понял, что нет, не из- за телефона, а потому его мать, наконец то рядом и почти, такая как раньше. Глеб в тот вечер много говорил и шутил, а тетя Валя обнимала его за плечи и говорила какой у нее красивый и сильный сын!
Несколько дней спустя они узнали, что тетя Валя продала свою квартиру. Мама пребывала некоторое время в шоке от такой новости, а Глеб исчез из дому на несколько дней.
Его искали, написали заявление в милицию, развесили по району объявление о пропаже Глеба. Влад, повесив очередной распечатанный лист на фонарный столб, всмотрелся в фотографию двоюродного брата: темноволосый парень с серо- голубыми глазами, левая бровь чуть рассечена белым, тонким шрамом.
Влад почему- то вспомнил, как случайно подслушал разговор Лизы с ее подругой о том, как ей нравятся большие, полные губы Глеба и как он классно целуется.
А Влад еще ни разу не целовался с Лизой стеснялся. Он тогда обиделся на Глеба, а потом попросил его научить, как целоваться с девчонками. Теперь его тогдашняя обида казалась смешной, и его затапливала горячая волна тревоги и страха где Глеб? И что с ним?
Марьяна консультировалась с юристом, как отменить сделку, которую так поспешно провернула сестра. Она надеялась, что Валя не могла сделать это без согласия бывшего супруга дяди Миши. Но потом всплыли подробности, которые тетя Валя утаила от них оказывается, дядя Миша отказался от всех претензий на жилплощадь и оформил на тетю Валю дарственную на их квартиру.
Марьяна сидела на кухне задумчивая и расстроенная, перемешивая в чае сахар, но, не делая ни глотка. Влад слышал, как родители тихо переговариваются, думая, что он спит.
И что сказала твоя сестра? Зачем ей срочно понадобилось продавать свою единственную квартиру? голос отца звучал устало, родители, казалось, и сами выдохлись, борясь за тетю Валю.
Ложечка в очередной раз стукнула о стенку стакана, и мама ответила:
Она влюбилась, и по ее словам, это настоящее, всепоглощающее ее чувство. И на сей раз, она наконец- то счастлива. Ведь они с любимый открывают бизнес магазин автозапчастей, естественно на ее деньги.
Отец усмехнулся:
Вот как! Если учесть, что Валя не разбирается не только в запчастях, но и как гвоздь прибить, ее легко можно обвести вокруг пальца.
Мама громко выдохнула:
Вот этого я и боюсь! она помолчала, а Влад плотнее прижал ухо к кухонной двери, чтобы расслышать ставший совсем тихим голос матери, Но больше всего я боюсь того, что Глеб и она переезжают к этомумужику и он обманет ее, потратит деньги, а потом выставит их за дверь.
К большому несчастью, произошло именно так, как сказала мама, любимый Вали оказался заезжим гастролером, на счету которого, как потом выяснилось, была не одна обманутая женщина, афериста, в конце концов, поймали и осудили за мошенничество, но это произошло уже потом, несколько лет спустя.
Никто денег женщинам не вернул. И Валя в числе таких же простушек, как и она, оказалась на улице. Мама пыталась помочь сестре, все накопления, которые у нее были, ушли на покупку не большой квартирки в старом фонде трехэтажные, построенные еще при советском союзе дома ютились на окраине. Конечно, денег не хватило, и отец Влада оформил ипотеку на Валину квартиру сроком на десять лет.
Но все благие намерения отца и матери Влада оказался напрасными, Валя, оказавшись в отдалении от сестры, совсем слетела с катушек, убитая крушением ее большой любви. Мама пыталась уговорить Глеба жить у них, он не согласился сказал, что должен сам присматривать за матерью.
Через год Глеб совсем отдалился от их семьи, и они виделись только на новый год и день рождения Глеба, на именины Влада он не пришел. Влад несколько раз приезжал к брату на новый адрес, но его неизменно встречала закрытая дверь. Глеб сменил сим- карту, и ни разу потом, не позвонил ему.
Влад перешел в десятый класс, и у него стали появляться новые друзья по школе, по боксерскому клубу, но таких близких отношений как с Глебом не было ни с кем. Он скучал по брату, вспоминая о нем, когда проходил мимо скейтпарка, где они, соревнуясь друг с другом, на несколько секунд зависали вверх головой в воздухе в свободном полете
Глава третья «Малышка Настя»
Влад одернул портьеру и зажмурился от потока солнечного света, он несколько секунд смотрел в окно на знакомый с детства двор: вот детские качели- карусели, вот скейтпарк теперь уже весь расписанный творчеством местных граффити, а чуть в стороне футбольное поле со свежевыкрашенными синими воротами.
Помню, как мы гоняли в футбол, а ты сидела вон на той скамейке и играла в куклы, иногда выбрасывала мяч обратно, на поле и звонко смеялась.
Влад обернулся к Насте, и пристально на нее посмотрел, он, будто не видел ее все эти дни, а сейчас внимательно вглядывался в нее.
Настя смутилась, но на этот раз сумела ответить:
Конечно, помню, но я тогда совсем маленькая была.
Влад задумчиво произнес:
Малышка с темными косичками и зелеными лентами. Сейчас ты совсем взрослая, и очень изменилась, Настя. Наверное, много парней за тобой бегает? шутливо спросил он.
Настины щеки вспыхнули, она в волнении смяла кончик занавески:
Я сама по себе, и никакие парни мне не нужны.
Влад усмехнулся:
Ну, это ты сейчас так говоришь. Посмотрим, что будет, когда станешь студенткой. Куда собираешься поступать?
Настя расправила и без того прямую спину:
В Харьковский национальный университет, на филологический факультет.
Интересный выбор.
Настя с жаром выпалила:
Хочу стать писателем! Тетя Марьяна говорила, что у меня есть талант!
Влад вздрогнул, в горле образовался ком и на глаза набежали слезы: мамаОн знал, что Настя и его мама очень сблизились за последние годы, мама преподавала у Насти литературу и русский язык.
Настина мать давно оставила дядю Толю ради богатого любовника. Сначала она писала и звонила дочери, а потом их общение прекратилось. Дядя Толя искал жену, даже выступил на передаче «Через годы через расстоянья», но все безрезультатно.
Дядя Толя так и не женился, и всем говорил, что Настя его единственный родной человечек, его маленькая птичка.
Как- то Марьяна прочла сочинение Насти и поняла, что девочка очень способная, и она предложила Насте Земцовой приходить к ней домой и брать разные книги из их обширной библиотеки.
Настя тогда зачарованно смотрела на высокие книжные шкафы, доверху наполненные литературой на различные темы: справочники, энциклопедии, зарубежные и российские авторы, классика и современные имена.
Марьяна любила книги и считала что это и есть настоящее богатство, и Настя жадно прочитывала очередные томики Моэма Сомерсета или Бернарда Шоу, а потом бежала за новой порцией к тете Марьяне. Они пили чай, рассуждали о героях произведений, и почему они поступали, так или иначе.
Настя заметила, как опять побледнел Влад, и поняла, насколько ему сейчас больно и тоскливо от мысли, что мамы больше нет. И в этот момент, глядя на Влада, ей так хотелось обнять его, она даже сделала крохотный шаг навстречу к нему, но раздалась музыка, и на дисплее его телефона высветилось фото девушки. И Настя с сожалением отметила, что девушка очень красивая.
Влад быстро нажал кнопку:
Ксюша! Дамилая, и я очень соскучился по тебе
Насте стало неудобно, присутствовать при личном разговоре, и она буквально выскочила из комнаты, но Влад, кажется, этого не заметил. Он всецело ушел в разговор, и Настя скоро догадалась, что звонившая девушка Ксюша его жена.
Через приоткрытую дверь спальни, где ночевал Влад, долетал его голос:
Да, еще два- три дня останусь здесь, нужно встретиться с нотариусом и оформить дарственную на мамину квартиру на тетю Валю, а потом сразу в Москву.
Ксюша, видимо, ответила что- то очень ободряющее и приятное, уголки губ Влада поднялись вверх, и он произнес:
Люблю тебя.
Настя ругала себя, что не смогла уйти из соседней комнаты и стала свидетелем хоть и отчасти, интимного разговора Влада с женой. Внутри нее бушевала смесь из отчаяния, сожаления, обиды, зависти к Ксюше, которая всецело обладает Владом, а она. А что она? Всего лишь маленькая девочка из воспоминаний детства.
Хотя Влад несколько минут назад и сказал Насте, что она очень красивая, но слова его звучали не как слова восхищенного мужчины, а как слова старшего брата или родственника. А Настино сердечко билось так быстро в присутствии Влада, и ей казалось, что оно способно выдать ее тайну.
И она знает, что Влад уедет через два дня. Всего лишь через два дня! Теперь уже навсегда! Ему незачем возвращаться в их родной город тети Марьяны больше нет, а из- за тети Вали он приезжать не станет.
И что же ей остается делать? Опять несколько дней плакать в подушку, как в прошлом году, когда он приехал на несколько дней на день рождение матери и опять уехал?
А она, столкнувшись с ним, будто случайно, на улице, произнесла несколько фраз, а потом месяц перебирала их короткий, ничего не значащий разговор, вспоминая его блестящие, чуть смеющиеся глаза. И его губы на которые она старалась не смотреть, но о которых потом мечтала, представляя, как он прикасается к ней.
Ну почему она такая дура! Ее разум твердил, что Влад воспринимает ее как школьницу, как ребенка, у них целых восемь лет разницы! Но ее безудержно тянуло к нему, она еще четвероклассницей влюбилась в него, и это чувство не только не ослабевало с годами, а наоборот только укреплялось и росло. Но что толку? Что ей с этим чувством делать?
На ее плечо неожиданно легла горячая рука:
Настя, мне нужно идти. Дяде Толе передай большой привет и благодарность, что не дал мне остаться одному.
Когда он ушел, Настя, прикрыв глаза, долго держала свою руку там, где несколько секунд назад лежала его ладонь, и ее сердце все еще тревожно и рвано билось: «тук- тук- тук».
Глава четвертая «Свободное падение»
Настя стояла у окна словно приклеенная, смотрела, как Влад появился из- под козырька подъезда, как остановился около трансформаторной будки и закурил. Небо заволокло серыми тучами, и начал падать мелкий, словно крупка снег. Влад поднял воротник черного пальто, защищаясь от порывов влажного, холодного ветра.
Она бы и дальше стояла, замерев у подоконника и обрывая засохшие листья бегонии, но внезапно ей показалось, что окна квартиры задрожали как при землетрясении и раздался такой хлопок, что она в испуге отскочила назад. И тотчас окно затрещало и лопнуло, осыпаясь острыми, мелкими и крупными кусками ей под ноги.
В первые минуты Настя не поняла, что произошло, стены панельного дома завибрировали, и до ушей донесся ужасный грохот, какого Настя никогда в жизни не слышала, она в испуге похватала верхнюю одежду и как была в домашнем платье и тапках побежала по ступенькам гудевшего страшным шумом дома. Четвертый этаж, третий, второй, казалось, она спускалась целую вечность. И вот, наконец первый улица, она закричала:
Влад! Влад!
В нос ударил запах дыма и гари, и через секунду раздался страшный взрыв, серо- черное марево скрыло ближайшую пятиэтажку, Настя снова закричала:
Влад!
И тут кто- то толкнул ее и привали своим весом, Настя пыталась выкарабкаться из крепких рук, но ее резко прижали к земле, и голос Влада приказал:
Не шевелись и не поднимай головы, Настя.
На земле было холодно и сыро, но Настя уже не пыталась освободиться, она сжалась в комок, слушая, как воздух с неприятным свистом рассекали какие- то мелкие предметы, и Настя похолодела от внезапной мысли: «Это пули?».
Через какое- то время все стихло, но Влад все еще прижимал ее к земле, оглядываясь по сторонам. Внезапно Настя услышала голос отца, он раздавался издалека. Отец, задыхаясь от быстрого бега, кричал:
Люди! Прячьтесь! Нас всех постреляют! Люди!
Влад быстро поднял Настю и толкнул ее по направлению к подвалу:
Беги туда!
Но она, выскользнув из рук Влада, опрометью помчалась к отцу:
Папа! Папочка!
Опять начался обстрел, и в очередной раз рвануло так сильно, что Настя, не добежав до отца буквально полквартала, увидела, как его отбросило на стоянку машин. Она, ничего не понимая, ринулась туда, едкий черный дым застилал все вокруг, слезы лились по ее лицу, она как слепой котенок почти на ощупь пыталась пробраться между груды перевернутых машин, надрывно повторяя:
Папа! Папочка, где ты?
Влад, упустив ее всего на несколько секунд не сразу понял, что произошло, но потом он тут же побежал вслед за прогремевшим на стоянке взрывом. Горели чьи- то белые Жигули «копейка», а не далеко от них лежал, распластавшись на асфальте, дядя Толя. Настя маленьким живым холмиком возвышалась над ним, упав рядом на колени, она трясла отца за руку, умоляя подняться.
Когда Влад приблизился, его передернуло правая щека у дяди Толи отсутствовала, а в виске торчал кусок металлического предмета от разорвавшегося снаряда. Он попытался закрыть рукой лицо Насти, но та отбросила его ладонь и, прижав голову к груди отца, зарыдала:
Папа, не умирай, папа!
Влад опустился на колени рядом с ней, он понял, что дядя Толя держится из последних сил и что- то пытается сказать ему. Влад опустил лицо и услышал тихий, срывающийся на шелест голос:
Позаботься и, выдохнув, дядя Толя замолчал, прикрывая глаза, к которым стекала струйка крови.
Влад скинул пальто, уложил на него соседа и потащил по направлению к подъезду, совсем онемевшую, еле передвигавшую ноги Настю он нес под мышкой как маленькую собачку и молился, чтобы опять не начался обстрел.
Эти тридцать метров показались ему бесконечными, и когда, наконец, он добрался до подъезда, какой- то мужик вынырнул из коричневой двери, и хотел помочь занести дядю Толю в подвал, но неожиданно знаком остановил Влада: