Мы с Колом бредем по улице как обычные прохожие. Бронежилетов на нас нет, лишь около полудюжины сопровождающих нас смотрителей сливается с толпой. Над головой, среди стаи голубей, парит всего один дрон. И тот, скорее всего, следит только за тем, чтобы я не сбежала.
Но вот какая странность: заложницей здесь я чувствую себя свободнее, чем второй дочерью у себя дома. В имении Палафоксов нет ни особых отдельных коридоров, ни лифтов. В воздухе не витают частички шпионской пыли.
Мне всегда хотелось побывать на месте Рафи, почувствовать, каково это. Хотя сама она никогда такого не делала не гуляла по улице в окружении нормальных людей.
Основная масса горожан не обращает на нас никакого внимания, и только некоторые, минуя смотрителей, все же подходят прямо к Колу и знакомятся с первым сыном города. Тот непринужденно шутит в ответ, обменивается с каждым одними и теми же остротами, но делает это так, будто слова только что пришли ему на ум.
Ная предупреждала меня, что в Виктории я могу столкнуться с подобной открытостью. Многие города живут по такому принципу: богатые и влительные люди свободно разгуливают среди обычных жителей. И все равно довольно странно наблюдать это вживую.
Я нервничаю и чувствую себя не в своей тарелке. Мне кажется, что все видят меня насквозь.
А вот Кол относится к происходящему совершенно спокойно. И жители Виктории, похоже, обожают своего первого сына.
Они расспрашивают его об учебе в школе, его увлечениях ботаникой и стрельбой из лука. Все те качества, из-за которых друзья моей сестры избегают Кола его прилежность, скучные хобби, здесь, наоборот, приветствуются.
Что довольно странно, потому что Викторию никак нельзя назвать скучной или прилежной. Напротив, в городе кипит сумасшедшая энергия.
Мимо проносятся детишки на скайбордах с такой бешеной скоростью, что у меня в городе их за это непременно посадили бы в тюрьму. Над крышами курсируют дроны, которые развозят не только официальные грузы, но и продукты питания, покупки и даже стопки сложенного белья, словно у каждого человека здесь имеется свой собственный авиапарк. И дело не только в хаотичном, неконтролируемом движении. Местные жители носят все, что им заблагорассудится: яркие цвета и флеш-татуировки. Их тела хранят следы операций, которые в Шриве ни за что не допустили бы.
Тут даже здания излучают жизнь. В небе, над нашими головами, парят на магнитных опорах грациозные фантастические сооружения. А внизу, вдоль улиц, выстроились глинобитные дома, выкрашенные в закатно-оранжевые и желтые цвета или сияюще-голубые оттенки слабо горящего пламени.
Но самое странное здесь это животные. В небе снуют стаи голубей, а по крышам бродят надменные коты.
Я показываю Колу на убегающего из-под ног цыпленка с перьями такой же яркой расцветки, как и местные дома.
Для чего они?
Кол вопросительно смотрит на меня.
В Шриве запрещены дикие животные, поясняю я. Конечно, в город залетают некоторые птицы. Но ничего подобного у нас нет.
Вообще-то цыплята не дикие. Кол переходит на тон экскурсовода. К каждому из них прикреплены датчики, чтобы город мог осуществлять мониторинг за экосистемой. Это необходимо для эффективной борьбы с вредителями.
Почему бы просто не использовать опрыскиватели?
Мы довольно старомодны. Когда мой младший брат приезжает домой на каникулы, то он каждое утро выходит на улицу и собирает яйца.
Чтобы есть? Яйца птиц, питающихся жуками? Я качаю головой. Весь ваш город будто живет в эру ржавников или тех, кто жил до них!
Доржавников, смеясь, говорит Кол.
Неважно. Хотя здесь красиво.
Его смех затихает, и теперь он смотрит на меня с любопытством.
Ты так считаешь, Рафия? Шрив намного больше и современнее Виктории, я думал, тебе здесь будет скучно. Неужели тебя сумел очаровать наш маленький городок?
Я отвечаю не сразу. Настоящей Рафи было бы скучно. Или она, по крайней мере, притворилась бы, что ей скучно, потому что небольшие старинные города выглядят несовременно по сравнению с новыми смелыми зданиями эпохи свободомыслия. Но мне не хочется обижать Кола. Теперь он мой союзник.
А после того, как ты всю жизнь прятался, тренировался и тщательно следовал определенному образу, сложно не проникнуться этой бурлящей уличной энергией. Все эти звуки и ароматы сводят с ума. Как и то, что я сама могу выбирать улицу, на которую сверну дальше.
Но больше всего в замешательство меня приводит не моя свобода а свобода всех остальных. Складывается ощущение, будто весь город Виктория абсолютно бесконтролен.
Мне вовсе не скучно, Кол. Напротив, для меня все это немного чересчур ходить вот так в открытую. Мне кажется это опасным.
Он окидывает меня внимательным взглядом.
Опаснее, чем вооруженный убийца?
В Шриве у меня есть телохранители. А здесь у тебя всего лишь несколько смотрителей. У вас даже нет шпионской пыли!
Это незаконно.
Знаю, но Учителя объясняли мне, насколько сильна в Виктории одержимость частной жизнью. Ежедневно город удаляет данные о том, кто куда ходил, какие сообщения отправлял и что заказывал из панели выдачи в стене.
В Шриве же каждый миллиметр воздуха заполнен механизмами. Если в темноте включить фонарик, то все плавающие частички окажутся шпионской пылью и нанокамерами, делающими сотни снимков в секунду во всех направлениях, а также обеспечивающие их микроскопические микрофоны, передатчики, батареи и ретрансляторы.
Если смотрителям Шрива захочется узнать, что случилось в определенное время в том или ином месте, им просто нужно открыть городской интерфейс. Благодаря ему они могут просмотреть местность с любого ракурса, воспроизвести любой, кроме слабейшего шепота, звук если только их не отфильтровали сотрудники Доны, чтобы скрыть секреты моего отца. Например, обо мне.
Просто это небезопасно, Кол. Что, если произойдет убийство? Как вы вообще расследуете преступления?
Преступления, знаешь ли, раскрывались еще до того, как изобрели шпионскую пыль. Мы используем ДНК, отпечатки пальцев, показания свидетелей. Он пожимает плечами. Ну, я не знаю, логику, наконец.
Как по мне, это куда проблематичнее, чем просто просмотреть запись случившегося.
Люди не любят, когда за ними шпионят. Тем более со времен «Чистого разума» у нас не было ни одного нераскрытого преступления.
Я немного понижаю голос:
Но как же тогда твоя семья держит город под контролем?
Он прищурившись смотрит на меня.
Мы его не контролируем. Мы им управляем.
Ты всегда такой самодовольный?
Обычно да. Он провожает взглядом собаку, преследующую пару котов. Но моя мать отлично справляется со своей задачей. Поэтому жители не пытаются избавиться от нас.
Я резко останавливаюсь и смотрю на него.
Хочешь сказать, меня пытались убить, потому что мой отец плохо выполняет свою работу?
Твой отец другой, спокойно отвечает он. И ты это знаешь.
Я стою в прохладной тени глиняного дома и пытаюсь собраться с мыслями. Мне нечего ответить ему, поскольку я не понимаю, почему вообще спорю с ним. То ли я притворяюсь Рафи, которая всегда открыто отстаивает имя своей семьи? То ли мне просто не нравится, когда меня критикуют?
Мне жаль, что у себя дома ты не можешь вот так ходить по городу, говорит Кол. Должно быть, у вас полно насилия.
Снова это самодовольство.
Не тебе говорить мне о насилии, парирую я. Твоя мать заимствует у моего отца армию.
Заимствует, потому что у нас самих нет собственной большой регулярной армии. Половина наших солдат занимается другой работой. Разве ты не видишь разницы?
Не совсем.
Il nest pire sourd que celui qui ne veut pas entendre, вздыхает он.
«Хуже глухого тот, кто не хочет слышать», переводит мой сирано.
Французские пословицы? Отлично. В них Рафи, несомненно, разбирается гораздо лучше меня. Она бы наверняка выдала ему в ответ какое-нибудь заумное высказывание.
Я пытаюсь вспомнить рассказы своих преподавателей о том, как в новую эпоху ведутся споры. Не стали ли правящие семьи со своей вездесущей шпионской пылью и древним оружием слишком могущественными.
Но кто захочет, чтобы им управляла слабая семья?
Я замечаю, что смотрители выстраиваются вокруг нас с Колом неплотным кругом, обратившись лицом наружу и скрестив руки. Пока мы спорим, толпа прохожих обходит нас стороной.
Тут я вспоминаю слова Рафи: Палафоксы отнюдь не такие мягкие. Их власть витает повсюду. Спокойная, но твердая.
Просто они не хотят в этом признаваться.
Может быть, тебе известно далеко не все о своей семье, говорю я.
Какое-то время Кол обдумывает мои слова, а после кивает:
Ты права. Я и предположить не мог, что однажды Хефа впустит войска Шрива. Или отстранит меня от принятия решений. Или попытается женить, как какого-то пустоголового болвана. Его голос становится тише. А еще я до сих пор не понимаю, почему она заперла мой охотничий лук.
Я даже не стану ничего ему объяснять. Пусть мы и союзники, но Колу не обязательно знать, что я заложница. Ему нужен только охотничий лук, хотя бы для того, чтобы выступить против Арибеллы, обращающейся с ним как с племенным скотом.
Возможно, я могу это использовать в своих целях.
И тут возникает вопрос. Я придвигаюсь к нему и говорю шепотом: Как часто кто-нибудь спускается в монастырь?
Почти никогда. Даже дроны-уборщики туда не допускаются Хефа говорит, они стесывают камень.
Тогда, может быть, я смогу вернуть тебе лук, если ты кое-что добудешь для меня.
Его глаза округляются.
Что?
Только твоей матери нельзя знать о моей просьбе. Обещаешь не рассказывать?
Конечно.
Не знаю, стоит ли ему доверять. У меня дома офис отца забит сенсорами, улавливающими частоту сердцебиения, температуру кожи, малейшие движения глаз одним словом, любой признак лжи.
Но здесь на улице я могу судить лишь по решительному взгляду Кола, устремленному на меня.
И почему-то его мне более чем достаточно.
Ты знаешь, как выглядит зарядное устройство для виброножа?
Бальное платье
Через неделю Палафоксы устраивают приветственный бал в мою честь.
Новостные каналы пестрят заголовками об этом событии. Приглашены все семьи Виктории с высоким рейтингом лиц. Каждому хочется познакомиться с отважной девушкой, пережившей убийство и нападение мятежников. Любой «выскочка» на своем канале рассуждает о том, как долго я пробуду в городе. Насколько хорошо я уживаюсь с хозяевами. Не послужила ли общая война против мятежников основой для союза наших семей.
А еще люди обсуждают нас с Колом.
В тот день на улице наш напряженный разговор засняли несколько частных аэрокамер, но в зависимости от источника слухи разнятся. Мы спорили? Флиртовали? Или просто позировали на камеру?
Весь город гадает, не является ли мой визит чем-то большим, нежели обычные каникулы.
Бал состоится уже сегодня, а я до сих пор в своей комнате примеряю виртуальные наряды на уолл-скрине.
Я пересмотрела все стандартные дизайны, предлагаемые нишей в стене, но для Рафи они кажутся слишком обычными. Двигая пальцами, я перебираю бесконечные меню с разнообразными стилями и вариациями. Сотнями разных способов видоизменяю их, дорабатываю, уточняю, однако все мои действия похожи на гадание на кофейной гуще.
Каждая моя попытка заканчивается очередным крахом.
Вдруг за мной сейчас наблюдает бабушка Зефина, решившая полюбопытствовать, что же я надену сегодня? Она придет в недоумение, почему всегда такая стильная Рафи внезапно пребывает в растерянности.
Хотела уйти из дома, стать самостоятельным человеком? Получай. В кои-то веки в мою честь устраивают вечеринку, а для меня она превращается в сущий кошмар.
Рафи была права: я не умею ни одеваться, ни флиртовать, ни общаться. Для некоторых напыщенных ужинов моих знаний, может, и хватит. Но тут весь мир увидит, что у меня напрочь отсутствует вкус. И не только он.
Такое ощущение, будто я человек всего лишь наполовину.
Еще и от сирано никакого толку. В нем полно подсказок по дипломатическому этикету и ни одного модного совета ведь Рафи они никогда не требуются.
Я бы сейчас все отдала за ее помощь. Но Палафоксам покажется странным, если я позвоню домой спросить модного совета.
И вот когда я приступаю уже к пятнадцатому по счету провальному наряду, в моем ухе раздается тихое шипение сирано
Тайное сообщение из дома. Первое за все это время.
Сирано не может передавать сигналы вовне, иначе их засечет система безопасности имения Палафоксов. Однако он может сканировать общественные новостные каналы на предмет скрытых входящих сообщений. Они закодированы в фотографиях моего отца, официальных видеороликах, где он машет толпе или подписывает какой-то документ. Среди миллиардов пикселей скрыты крошечные, случайные на первый взгляд изменения цвета. В сотне хитроумных математических слоев кроется информация, которую и расшифровывает мой сирано.
Сначала я никак не реагирую на случай если за мной кто-то наблюдает. С присущим Рафи вздохом отвращения я отвергаю последний наряд, плюхаюсь на кровать и смотрю в потолок. Только после этого я тянусь к сирано и, постучав по нему, проигрываю сообщение.
Звучит голос моей сестры:
«Фрей! Надеюсь, у тебя все в порядке. Ну, или, по крайней мере, ты как-то справляешься.
Но больше всего я надеюсь, что сейчас ты слушаешь это сообщение. Ты просто обязана взорвать сегодняшнюю вечеринку. Видела наш последний рейтинг? После нападения мятежников мы вошли в первую сотню. И я сейчас говорю не о местном рейтинге, Фрей, а о мировом.
За этим событием будут наблюдать люди со всех уголков планеты.
Поэтому ты должна выглядеть сногсшибательно».
Как бы мне хотелось перебить Рафи и сказать ей, что ничего не выйдет. Мои нервы и так на пределе, не хватает еще зрителей со всего мира. Все эти люди будут следить за мной и Колом, готовясь пустить очередную сплетню
И тут меня осеняет: Рафи сказала «наш рейтинг лица». Что-то новенькое. Обычно вся слава принадлежит только ей. Но мятежники стреляли в меня, а значит, в этом есть и моя заслуга.
«Тебе повезло, что у тебя такая умная старшая сестра.
Поставь сообщение на паузу и не включай его до тех пор, пока не окажешься перед уолл-скрином. Затем делай все в точности как я говорю».
Я вскакиваю с кровати и встаю напротив настенного экрана, приготовившись выполнять приказы сестры.
«Отлично. Теперь открывай Иресм. Ты вообще знаешь, что это такое? Ну как же? История развития европейских стандартов моды. Чтобы запустить программу зажми два кулака большими пальцами внутрь. Как если бы ты собиралась кого-то ударить».
Вот только, ударив так кого-то, ты запросто сломаешь себе большие пальцы.
«Теперь пролистай до раздела 2040-х годов, платья А-силуэта. Вряд ли ты понимаешь, о чем речь, но уж как выглядит буква «А», наверняка знаешь, да?
Видишь в центре платье с кружевным воротничком? Выбери его и открой «Параметры». Не то крошечное меню с четырьмя вариантами нет, мы же большие девочки, и нам нужен расширенный список.
Да, знаю. Там еще около сотни подменю. И это только начало.
Но ничего не бойся, твоя старшая сестренка рядом»
Я следую ее указаниям, едва поспевая за всеми перечислениями. Она стремительно ведет меня через непостижимые особенности моды. Все это время я представляю, как она стоит в нашей комнате перед уолл-скрином, которым мы пользовались с самого детства, и разговаривает сама с собой. И в этот миг мне кажется, будто я снова дома, стою рядом с ней.