Я им так и сказал.
Должа же быть какая-то причина?
Может быть, они приняли меня за своего?
Капитан постучал пальцами по столу и сменил тему:
Скажу вам начистоту, сказал он. Если то, что вы рассказали, хоть отчасти правда и вас действительно отравили, мы должны подвергнуть вас тщательнейшему обследованию и надеемся в этом на сотрудничество с вашей стороны.
Я всецело ваш, горячо пообещал я.
В таком случае будьте с нами искренни, иначе мы не сможем вам помочь. Что вы пытались продать илмарианцам?
Почему вы думаете, что я
Бросьте! резко прервал мой лепет Димитриан. Мистер Эмори Холден, пока я ехал до больницы, нам хватило времени навести о вас справки в Сети. Вы промышляете тем, что втюхиваете простачкам древние артефакты. Думаю, не ошибусь, если предположу, что фальшивые.
Я потупил взгляд, как нашкодивший школьник.
Итак, повторил капитан. Что вы пытались продать илмарианцам?
Ларианский Огонь, произнёс я.
Капитан резко встал и прошёл к окну.
Но ведь это же легенда, сказал он через плечо, стоя ко мне спиной.
Естественно, хрюкнул я в усмешке, вроде меча-кладенца или молота Тора.
Димитриан тяжело молчал.
Наконец он повернулся ко мне и произнёс:
Многие представители определённых кругов считают Хроннинга правой рукой императора Илмари. Кто бы мог подумать, что у такого серьёзного человека такое нелепое хобби коллекционировать сказки.
Я пожал плечами и чуть было не начал рассказывать ему о своих хобби, но вовремя сдержался. Вместо этого я спросил:
Вы спросили, что я пытался продать илмарианцам. Но как вы узнали, что я лишь пытался, но не продал.
Ну, вместо денег вы получили яд. Из чего я делаю вывод, что Огонь достался им бесплатно, объяснил капитан.
А он им не достался, признался я.
И я рассказал историю своего позорного ограбления полностью.
То есть они до сих пор ищут? спросил Димитриан, подвигав бровями.
В некотором роде, кивнул я.
Капитан вновь отвернулся к окну.
Возвращайтесь в палату, сказал он.
Слушаюсь.
К моей палате приставили охрану двух бойцов Турдорианской Службы Безопасности. Димитриан заходил теперь ко мне каждый день. Он здоровался со мной кивком, перебрасывался несколькими фразами с доктором Дорианом, поглаживая мужественную челюсть, напоследок бросал пару слов охране и уходил.
Через несколько дней такое его поведение начало меня пугать. К тому же Дориан ни словом не обмолвился до сих пор о прогрессе моего лечения, а ведь отведённое мне время жизни истекало.
Было бы нечестно сказать, что врачи ничего не делали у меня регулярно брали анализы, облучали, просвечивали, разглядывали. Мне стало казаться, что доктора не знают, как меня спасти.
Наконец меня озарила ещё более страшная догадка: меня и не собираются спасать они наблюдают за действием яда. Им интересно, от чего и как я умру. Моя смерть послужит их науке. Или секретным службам. Они не могут обнаружить яд, пока он не активизировался в моём организме. То есть они ждут, когда яд меня убьёт.
Я попытался прощупать почву. На пятый день своего пребывания в больничной палате при очередном визите Димитриана я решительно шагнул к нему и доктору Дориану и спросил, попеременно глядя на обоих:
Мне кажется, мне не помешал бы свежий воздух. Вы не против, если сегодня я отправлюсь на прогулку в город?
Капитан и главврач переглянулись, и Димитриан ответил твёрдым голосом:
Исключено.
Дориан нервно кивнул, соглашаясь:
Покинув стены больницы, вы может навредить себе и окружающим.
Правила есть правила, простовато улыбнулся я и виновато вернулся в койку.
Решение было принято: бежать! Бежать, пока ещё есть хоть какой-то шанс и время что-то предпринять, пока яд не подействовал.
Но как бежать? За дверью круглосуточно дежурили двое мордоворотов, а окно палаты находилось на уровне двадцатого этажа.
Когда посетители ушли, я тщательно осмотрел свою «камеру». Из мебели в ней были койка и столик, на котором стояли фрукты и бутылка воды, на стене висел телевизор, в углу была вешалка с моей одеждой. Вот и всё. Негусто.
Я не мастер побегов, но и сам Гудини вряд ли что-то придумал бы со столь скромным реквизитом. Однако близость смерти активизирует смекалку.
Решение пришло вечером, когда я собирался спать и решил напоследок выпить воды из пластиковой бутылки. Не глотая, я выплюнул воду на койку. Вылил на простыню остатки воды из бутылки. Лёг в мерзкую холодную и мокрую постель, поворочался в ней, пока не стала мокрой моя пижама, и, наконец, встал. Сделал мученическое лицо и приоткрыл дверь.
Стоявшие по обе стороны проёма охранники обернулись.
Чего надо? спросил один из них.
Эй, да ты весь взмок, заметил другой.
Я печально кивнул:
Налицо усиление потоотделения по всей площади тела, подтвердил я, едва шевеля языком.
Чего? переспросил первый.
Можно мне свежую простыню?
Второй пожевал задумчиво губу и ответил:
Не положено.
Я смиренно кивнул.
Тогда позовите доктора Дориана.
Какого ещё доктора? ответил первый. Час ночи на дворе.
Тогда можно мне свежую простыню?
Чёрт с тобой, ответил второй и велел первому: Сгоняй ему за простыней.
Где я её возьму? Больница пустая.
Ты баран, дежурные-то есть. У нянечек спроси.
Первый недовольно пробурчал что-то в ответ и ушёл искать мне свежий комплект белья.
Через пять минут дверь открылась.
Держи, рявкнул вернувшийся охранник и захлопнул дверь.
Я услышал, как он жалуется второму:
Нянечки сущие фурии, чуть не убили меня, когда я к ним постучался. С виду божьи одуванчики, а на деле диверсионный отряд.
Я приоткрыл дверь:
Можно мне ещё воды?
Ты что, до утра потерпеть не можешь?!
У меня обильная влагопотеря.
Сгоняй ему за водой, приказал старший охранник.
Почему опять я?
Потому что есть такое слово «субординация».
Младший просверлил меня взглядом и снова ушёл.
Тем временем я подошёл к окну и открыл его нараспашку.
Что это ты делаешь? проворчал оставшийся охранник, заглянув в комнату.
Понижаю температуру. Вы же видите, что у меня жар.
Вернулся младший охранник с бутылкой воды.
Какого чёрта, разозлился старший, не мог сразу несколько бутылок принести? А если он ещё захочет, всю ночь будем за водой бегать?
Я постараюсь вас больше не беспокоить, соврал я.
Через час, намочив уже новую простыню, я снова высунулся наружу.
Что, опять?! взревел старший.
Можно мне ещё комплект белья?
Я больше к нянечкам не пойду! запротестовал младший.
Хочешь позвонить доктору Дориану, чтобы он за тебя сходил? прикрикнул старший. Если этот хлюпик станет утром на нас жаловаться, по головке не погладят.
Негодуя, младший сходил за новым бельём. Когда он вернулся, в руках у него была толстая стопка из нескольких комплектов.
Чтобы всю ночь не бегать, бросил он зло.
Спасибо, жалостливо простонал я и с виноватым видом протянул руки к стопке.
Э, подожди-ка, спохватился старший охранник. Мне кажется, я знаю, что он задумал! Собрался бежать, умник?!
Он решительно подошёл к распахнутому окну и глянул вниз. Потом сравнил расстояние до земли и размер стопки белья. Неужели он всерьёз предполагал, что я собираюсь спуститься с двадцатого этажа на нескольких простынях?
Осознав несостоятельность своих подозрений, старший позволил младшему:
Ладно, отдай ему бельё. А ты давай спи, а то я сам тебя из этого окна выброшу.
Я печально опустил глаза:
В моём положении это было бы лучшим вариантом. Боюсь, что на самоубийство у меня не хватит смелости, но за идею спасибо.
Не дури, проворчал старший, и охранники вышли.
Итак, я приступил к финальной части своего плана. Стараясь не шуметь, я сделал из вешалки и пяти простыней чучело, на которое натянул свою пижаму. В голову чучела я напихал фрукты, а опустевшую тарелку переставил со столика на подоконник. Надел костюм и ботинки. Тапочки поставил на подоконник. Подтащил чучело к раскрытому окну и выбросил его наружу. От удара об асфальт фрукты драматично разлетелись в разные стороны.
Я пододвинул тарелку к краю подоконника и спрятался под койку.
Оставалось дождаться порыва ветра.
Ждать пришлось недолго. Через полминуты створка окна приоткрылась, столкнула тарелку внутрь, и та с грохотом разбилась об пол.
Охранники немедленно ворвались в палату. Включив свет, они обнаружили пустую койку, раскрытое окно и тапочки на подоконнике. При взгляде из окна их ожидало и вовсе ужасное зрелище: на асфальте лежала фигура в пижаме с размозжённой головой, вокруг которой зловеще струился красный фруктовый сок.
Это ты ему втолковывал про самоубийство! взвизгнул младший. Что теперь будет?
Заткнись ты! рявкнул старший. Никто никому ничего не втолковывал! Этот парень был психом, сам и прыгнул. И только попробуй что-нибудь кому-нибудь про меня рассказать!!! Понял?!!
Понял, проскулил младший.
А теперь быстро вниз к телу, а я пока подниму персонал.
И оба выскочили из палаты в разных направлениях.
Едва шаги затихли в удалении, я вылез из-под койки, поправил на себе костюм и покинул палату. Вышел на лестницу и стал спускаться. К счастью, лестниц в здании было четыре и двум охранникам было не под силу перекрыть их все. Потому, даже если бы охранники вовремя сообразили, что произошло и что делать, у меня был шанс скрыться.
Удача была на моей стороне. Я благополучно спустился и вышел на тёмный задний двор больницы, с которого беспрепятственно вышел на освещённый проспект. Редкие ночные прохожие сгрудились вокруг моей фруктовой копии, распростёртой на асфальте, я же направился прочь от группки зевак.
Едва свернув на соседнюю улицу, я подозвал такси и велел ехать в космопорт. Куда отправиться? Воспользовавшись автомобильным компьютером, я вошёл в Сеть. Когда я выходил из такси у здания космопорта, у меня уже был ответ. Я летел на Нибиру.
Нибиру маленькая планета с большой массой. Сила притяжения на ней равна земной. Населена преимущественно учёной братией всех мастей. На планете шесть тысяч университетов примерно по десятку на каждую официально признанную науку и по сотне на каждую непризнанную. Планета ботанов и шарлатанов, которые были непримиримыми оппонентами в научных спорах, что не мешало им становиться приятелями на студенческих вечеринках.
Если верить слухам, информация о Ларианском Огне хранилась в Нибируанском Палеонтологическом Университете. Проблема в том, что архивы данного университета были доступны лишь нескольким профессорам данного университета и были закрыты для всех остальных смертных и обеих бессмертных рас. У меня не было плана, как обойти данный запрет, я собирался импровизировать.
Профессор Грюндих носил короткую бороду и шляпу, в мечтах видя себя космическим конкистадором, покорителем планет. Он сидел у себя в кабинете и изучал небольшую пирамиду артефакт из пещер Френии. В руках у него был стакан аллюзианского виски, настоенного на аллюзианских болотных слизнях. В окно светило солнце, со двора слышалось щебетание птиц и студентов.
К этому моменту мой корабль приземлился в космопорту Нибиру, и, взяв такси, я направлялся в Нибируанский Палеонтологический Университет.
Грундих ковырял пирамиду, стоявшую перед ним на столе, сначала пальцем, потом карандашом, затем сдул пыль и почистил пирамиду кисточкой, надеясь разгадать древние символы, обрамлявшие артефакт.
Вдруг пирамида на мгновение вспыхнула, и Грюндих почувствовал себя странно. Он словно видел себя со стороны. Ан нет, подождите-ка: он и правда видел себя со стороны.
Нет, это не было похоже на стандартный эффект выхода души из тела от аллюзианского виски, коим так любят развлекаться студенты, проникая в бестелесной ипостаси в женские общежития. Просто Грюндиха стало два, что в два раза превышало стандартное количество Грюндихов на Нибиру.
Планета была слишком мала для двух гениев.
Однако же личность Грюндиха не задвоилась, она лишь разделилась на две противоположности, потому в целом Грюндих не испытывал дискомфорта. Хотя правильнее будет сказать, что он чувствовал себя как прежде. Просто теперь все конфликты, терзавшие прежде одного Грюндиха, были равномерно распределены по двум телам. Все глупости, от коих Грюндих всегда воздерживался, воплотились в Грюндихе номер два.
В этот момент в дверь постучали. Один из Грюндихов неуверенно вздрогнул, а второй решительно произнёс:
Открыто!
Я вошёл в кабинет.
О, да у вас тут вечеринка, поздоровался я.
Типа того, ответил второй, а первый задумчиво пролепетал:
Я всего-навсего пытался разобраться с этим неопознанным артефактом, который мне прислали из пещер Френии, когда вдруг меня стало два.
И первый смущённо указал на второго.
Ах, да это же знаменитый Френийский Пещерный Дупликатор, не моргнув глазом соврал я, беря в руку пирамиду.
Разбираетесь? уважительно поинтересовался второй, смакуя виски.
Имел опыт, ответил я, вальяжно доставая из серванта третий стакан.
А вы, собственно, кто? спросил первый Грюндих.
Я ваш коллега профессор Фрейд.
Профессор какой науки? скептически спросил второй.
Детерминизм, ляпнул я первое, что пришло в голову.
Чушь какая-то, проворчал второй Грюндих. Лучшая наука это астрономическая психология.
Очень интересно, заинтересовался первый. А детерминизм какой? Географический, космологический, морально-этический?
Архетипичный детерминизм, продолжал уверенно врать я.
Надо же. И что же изучает архетипичный детерминизм?
Ясно что! удивился я. Влияние артефактов на развитие цивилизаций.
Очень интересно, повторил первый Грюндих. Возможно, вы тогда знаете, как собрать меня воедино?
Понимаете ли, я покрутил пирамиду в руках. Архетипичный детерминизм изучает влияние артефактов на цивилизации, но не на отдельно взятых людей.
Грюндих закручинился.
Но не переживайте вы так, обнадёжил я. Думаю, со временем что-нибудь придумать можно. Закавыка, правда, в том, что я на вашей чудесной планете проездом. Отправляюсь в экспедицию на поиски Ларианского Огня.
Ларианский Огонь? Но это же миф! воскликнул Грюндих номер один.
Хочу жрать, сказал Грюндих номер два.
Кто знает, кто знает, таинственно сказал я. Я слышал, в архивах Нибиру есть немало интересной информации по предмету.
Давайте так, оживился первый. Вы, я вижу, человек неглупый. Я обеспечу вам доступ к архивам, если вы сумеете привести меня в прежнее, неразделённое, состояние! Мне как декану данного университета совершенно непозволительно демонстрировать перед студентами подобного рода двуличность.
Как я вас понимаю! я протянул Грюндихам руку. Идёт!
Превосходно, обрадовался первый Грюндих. Я договорюсь, чтобы вам выделили комнату в общежитии.
Палеонтологический университет был построен на обломках древнего монастыря, монахи которого тысячу лет ожидали приближения к Нибиру некой планеты, несущей спасение, впрочем, весьма своеобразное.
Согласно их верованию, сия загадочная планета в один прекрасный день должна была шлёпнуться с неба и навлечь на Нибиру фееричный апокалипсис, в ходе которого выжили бы исключительно люди с богатой эрудицией и незаурядным интеллектом, а прочие сгорели бы в адских муках.
Понятно, что мотивация к получению образования у монахов была весьма высока, и за то время, пока их сверстники безответственно прогуливали уроки и игнорировали домашнее задание, монахи скопили немалый багаж знаний и спрятали его в монастырском архиве, располагавшемся в подземной библиотеке, которая единственная уцелела, когда на монастырь упал метеорит, сжёг и разрушил его, убив всех монахов.