Может, дальше пойдем? произнесла Анжела, которой было не по себе. Словно они вторглись в чужой мир чужой и чуждый.
Миновав посеревшую «ракушку» музыкальной эстрады (с обязательной гигантской бабочкой), они прошли мимо небольшого изрытого участка, утыканного некогда, быть может, и красивыми, а теперь страшноватыми разноцветными бабочками из стекла, нанизанными на металлические стержни.
Сад мертвых бабочек? спросила словно завороженная Анжела, но все объяснялось проще: некогда это был огород, на котором школьники выращивали полезные и полные витаминов овощи, а бабочки украшали металлические стержни с небольшими щитками, буквы на которых стали едва различимыми. Судя по этим указателям, когда-то тут росли «Кабачки», тут «Петрушка», а здесь «Морковь поздняя», тут «Морковь ранняя» и даже «Эстрагон».
Ну да, был огород, а стал сад бабочек. Только почему мертвых? Их ведь здесь полно живых!
И в самом деле, огород, заросший теперь сорняками и разнообразными дикорастущими травами и цветами, стал раем для бабочек, которые порхали во всех направлениях, садясь в том числе и на своих ржаво-стеклянных товарок.
А где тут выход? спросила Анжела, и в этот момент раздался громкий голос:
Вот я вас и поймал!
К своему ужасу, Анжела заметила массивного мужчину, вернее, уже старика, с длинной белой бородой, в очках и в теплой тужурке, держащего в руках ружье.
Он грозно надвигался на них.
Присмотревшись, Валька побледнел.
Это он.
Кто он? спросила упавшим голосом Анжела, а Валька пояснил:
Ну, тот сумасшедший дед, о котором я тебе рассказывал. Который вроде всю свою семью перестрелял, за это срок огромный отмотал и живет бобылем в своей избе. Практически на курьих ножках!
Анжела припомнила что-то из местного фольклора, который поведал ей во время их прогулок Валька, но она думала, что все это выдумки.
Оказалось, что нет.
Стоять! заявил старик. Ружье заряжено. Пусть и солью, но мало не покажется.
Приблизившись к ним, он с сомнением произ- нес:
На бритоголовых вы не похожи!
Непохожи, согласился Валька. А вы сторож?
Старик, повесив ружье на плечо, ответил:
Можно и так сказать. А то повадились сюда всякое дурачье шастать, облюбовали подвалы, символы нацистские там малюют. Тьфу!
Это не мы! заявила честно Анжела, и старик, внимательно глядя на нее, ответил:
Верю. Думаю, эти молодые идиоты, которые тут черт знает чем занимаются, тебя в свои ряды не приняли бы.
Потому что кожа у меня не белая? спросила с вызовом Анжела, а Валька миролюбиво заметил, косясь на ружье старика.
А оно у вас точно солью заряжено? И вы тут сторожем работаете?
Старик усмехнулся в седую бороду.
Какой ты любопытный. Нет тут сторожа как Союз рухнул, все в одночасье и забросили. Я сам тут сторож и немного за порядком слежу, когда могу и если здоровье позволяет. А вы что без одежды шастаете?
Убегали, ответила Анжела, не понимая, чего это Валька так испугался старика, который вовсе и не сумасшедший.
Да так быстро, что одежду растеряли? Бывает. Ладно, если погреться хотите, то идите за мной.
Впрочем, это было даже не предложение, а приказ.
Шествуя за стариком, Валька боязливо шепнул Анжеле.
А вдруг он нас, как свою семью, перестреляет? Говорят, что с них кожу содрал!
До них донеслось:
А слух у меня, несмотря на мои годки, хороший. Вот и пришли!
Вывернув из-за высоченных берез, они оказались перед двухэтажным деревенским домом своеобразной архитектуры.
Он такой необычный, вырвалось у Анжелы, и старик довольно погладил бороду.
Сам строил. Я ведь архитектор по профессии.
Около дома был небольшой огород (к счастью, без аляповатых указателей в виде стеклянных бабочек на железных прутах), там же стоял мотоцикл с коляской.
Встретил их безухий пес, впрочем, весьма дружелюбный он сразу принялся лизать Анжеле руку.
Должен посторонних отпугивать, а он к ним ластится. Но куда ж я его дену, такого непутевого
А на крыльце примостились две кошки, рыжая и черно-белая. Из курятника доносилось кудахтанье.
Толкнув дверь, старик провел их в комнату, которая совсем не выглядела как обиталище отшельника, к тому же сумасшедшего, а больше походила на кабинет ученого: книги, несколько картин и даже большой старинный глобус.
Ставя ружье в угол, хозяин сказал:
Сейчас на курей гляну, а потом к вам вернусь. И одежду вам принесу, у меня имеется!
И, взглянув на них, добавил:
Кличут меня Демидычем. А как вас зовут, расскажете, когда вернусь. И кто за вами гнался, тоже.
Когда старик скрылся, Валька зашептал:
Он свою семью убил и нас тоже убьет. Откуда у него может быть одежда для подростков, сама подумай? Только если он таких, как мы, к себе в дом заманивал и
Анжела, подойдя к книжным полкам, ответила:
Ерунда. Не верю я в это.
Но все равно осадок остался.
Давай ноги отсюда унесем, пока не поздно. Уж лучше с гопниками встретиться, чем с этим стариком-убийцей!
Вспомнив гопников, Анжела ответила:
Ну уж нет! Если что, то с одним стариком мы справимся. А вот с шестью гопниками точно нет.
Присоединившись к ней, Валька стал рассматривать книги.
Жюль Верн, Марк Твен, Вальтер Скотт! Вот это да! Да у него подборка лучше, чем в городской библиотеке. Ого, я этот роман Жюль Верна давно хотел прочитать и охочусь за ним, но у нас в городе его ни у кого нет.
Как видишь, есть, возразила Анжела, заинтересовавшись обложкой иностранного журнала, на котором была изображена антилопа, которую крокодил пытался уволочь в реку. Она взяла его и принялась листать.
Английский у нее в школе был, но она никогда не уделяла ему должного внимания. Но ее интересовали даже не текст, а фотографии: завораживающие, открывавшие новый ракурс на происходящее, позволявшие взглянуть на обыденное событие по-иному.
Анжела прочла название журнала: «Discovery».
Ни разу о таком не слышала, но оно и немудрено: издавался он в Лос-Анджелесе. Но перевести название, несмотря на свои скудные познания в английском, смогла: «Открытие».
Ого, да тут Агата Кристи, да еще на английском, а не в переводах. Вот это да!
Расположившись на полу, Валька стал лихорадочно вытаскивать один том за другим.
Вижу, моя небольшая книжная коллекция пришлась вам по вкусу, раздался голос хозяина, и Анжела увидела его входящим в комнату.
В руках у него были джинсы и куртки разных цветов и размеров.
Она осторожно положила журнал обратно на стопку.
Откуда у этого Демидыча подростковая одежда, к тому же в таком количестве?
Сердце учащенно забилось.
Возьмите, вы же свою потеряли.
Захлопнув книгу, Валька произнес:
А мы об этом вам не говорили.
Старик усмехнулся:
Так я сам догадался! Поди на речке купались, на вас хулиганы напали, пришлось на другой берег переплыть, а одежда на том осталась.
Вы за нами наблюдали? спросил осторожно Валька, и от Анжелы не ускользнуло, как он покосился в угол, где старик оставил ружье, заряженное якобы солью.
Хотя, может быть, совсем даже и не солью.
Ружья в углу не было.
Демидыч проследил его взгляд, и улыбка с его лица вдруг исчезла.
А где ружье? спросил сиплым голосом Валька, и старик буркнул:
От греха подальше в подвал унес! Ну, примерьте-то одежку! Она от моих внуков осталась, они вот через неделю на каникулы к деду приедут!
У Анжелы отлегло от сердца ну да, у Демидыча были внуки, и это объясняло наличие подростковой одежды в его доме.
Раздался протяжный свист, и Валька вздрогнул.
Чайник вскипел! Прошу к столу!
Попивая душистый чай с сушками, ребята отмалчивались, да и Демидыч был не большим говоруном. Наконец, поставив чашку на блюдце, он грозно произнес:
Значит, в городе меня убийцей считают?
Валька, заикаясь, стал неумело врать:
Да что вы, никто вас убийцей не считает
Демидыч, взяв сушку и раскусив ее своими крепкими желтыми зубами, пожевал и подытожил:
Точно считают. Думаю, этот слух те идиотики распустили, которых я из бывшего пионерлагеря шугаю. Ну, тех, которые повадились там в заброшенных зданиях то сатанистские, то фашистские знаки рисовать и сборища свои по ночам устраивать.
У нас в городе есть сатанисты? оживился Валька.
Если бы только они, вздохнул старик. То, что теперь все повально эзотерикой увлечены, даже можно понять: столько лет запрещали. Хотя зачем ради этого кошек убивать и голубям головы отрубать для своих мерзких обрядов? Так нет, еще и бритоголовые тоже вдруг откуда-то взялись! Ваши ровесники или, может, чуть постарше. Свастики рисуют, портреты главных нацистов на стенах вешают. Одно слово, дурачье! И ради таких я на войне был?
Анжела посчитала ну да, вполне могло статься, что Демидыч был на войне.
Значит, и неонацисты тоже имеются? оживился Валька еще больше. Но в газетах ничего не пишут!
Старик прищурился.
Ну да, а ты ждешь, что там с ними интервью появится? Ну, если дальше так и пойдет, то и появится, кто его знает. Кстати, это не они к вам приставали?
И он взглянул на Анжелу.
Ну да, конечно, если отец у нее африканец, то все городские хулиганы, в особенности придерживавшиеся расистских взглядов, должны были охотиться за ней.
Но примерно так ведь оно, в сущности, и было.
Ну, что-то в этом роде, ответила девушка.
Ну так считают меня убийцей или нет? прогромыхал старик. И так как Валька ответа дать не решился, старик принес фотоальбом и положил его перед ребятами.
Вот моя любимая женушка, которая теперь в сырой земле лежит от рака в одночасье сгорела. Вот моя дочка, которая под Москвой живет. Вот это мои внучата, которые сюда каждое лето приезжают
Все это были фотографии счастливых и довольных людей, никаких не похожих на жертв местного угрюмого старика-убийцы.
Анжела закусила губу. Ну да, она сделала такой глупый вывод на основании злонамеренных слухов и несколько устрашающей внешности Демидыча.
Но ей ли делать выводы на основании чьей-то внешности?
А это кто? спросил Валька, перелистнувший альбом на несколько страниц назад.
Это было черно-белое изображение женщины с давно вышедшей из моды прической и маленького мальчика в бескозырке.
Демидыч, буквально вырвав у Вальки фотоальбом, захлопнул его.
Жена моя, первая. Еще довоенная. Ну и сынок мой
Они во время войны погибли? произнесла сочувственно Анжела, и Демидыч глухо ответил:
Погибли-погибли Ладно, поставлю еще чайник
Выждав, пока старик не удалился, Валька зашептал:
Вот их он и убил! Причем еще давно, до войны или во время или сразу после! А потом новую семью себе завел
Анжела возразила:
Что за чушь! Наслушался этих бредней и веришь им. Вроде бы такой умный, энциклопедию наизусть почти всю знаешь, а веришь таким страшилкам, которые кто-то с дурной целью запустил.
После чая Валька все же решился и попросил взять почитать роман Жюля Верна, за которым он давно охотился, и несколько книжек Агаты Кристи на английском.
А тебя что занимает? Тоже романы? Библиотека в самом деле плохая, жена-покойница у меня подбирала, да и дочка, когда жила тут, читать обожала
Анжела взяла в руки журнал «Дискавери».
Ага, вот оно что! Неплохой выбор. Когда за границу ездил, покупал себе, потому что уж снимки невероятные. Мне такие точно никогда не сделать
За границу ездили? оживился Валька. А куда?
Дом Демидыча они покинули уже под вечер, нагруженные разнообразными дарами, в первую очередь книжно-журнальными.
Тут автобус до города ходит, но вас на мотоцикле отвезу!
Водил Демидыч мотоцикл с люлькой, в которой устроилась Анжела, весьма лихо. Доставив их к дому Вальки, старик сказал:
Сказал же, что на следующей неделе внуки мои приезжают, так что заходите, а то им компания нужна, с дедом им скучно
Валька радостно закивал, явно желая перечитать со временем всю библиотеку Демидыча, а Анжела, прижимая к груди пачку журналов «Дискавери», отмолчалась.
Ну да, ведь на следующей неделе их здесь уже и не будет.
Потому что им снова придется бежать куда глаза глядят.
Ну, или куда доставит их очередной поезд дальнего следования.
Только вот почему они все время в бегах?
Все очень просто потому что мама убила человека. И, надо отметить, очень хорошо сделала, что убила.
А ведь начиналось все так многообещающе! Мама, окончив институт с дипломом библиотекаря, ни дня по специальности не работала. Ну, не вышло: сначала (от сына ближайшего соратника Фиделя Кастро ну, или от кого-то иного) на свет появилась Анжела, а спустя восемь лет, от студента аспирантуры из Камеруна, который жениться на русской подруге явно не намеревался и быстро отбыл на родину (это, кажется, соответствовало действительности) Никитка.
Жили они к тому времени в общежитии железнодорожников, к которым мама ни малейшего отношения не имела, но, будучи весьма общительной особой, сумела заполучить пусть и одну, но зато двадцатипятиметровую комнату!
Обитали они в одном крупном городе на Волге мама, учившаяся в Москве, с большим удовольствием там и осталась бы. Анжела до трех лет жила с ней, но потом им в одночасье пришлось покинуть столицу.
По официальной версии, потому что мама нашла очень хорошую работу в регионе. А по правде потому что она, работая барменшей в каком-то злачном заведении на Садовом кольце, то ли ввязалась в некую криминальную историю, то ли стала свидетельницей того, чего ей лучше было бы не видеть.
В общем, вернувшись ночью в общежитие (и в Москве это тоже было от железнодорожников словно перст судьбы указывал им в сторону железнодорожных касс, посещать которые им предстояло в грядущие годы регулярно), мама заявила, что они переезжают.
Переехали они сначала в один город, потом во второй, оказались затем в том самом, крупном, на Волге. Обосновались, пустили корни, мама даже в самом деле работала в библиотеке только не по своей специальности, а в ночном клубе, который расположился на одном из сдаваемых библиотекой под прочие нужды этажей.
Там она и познакомилась с отцом Никитки, который, учась в Москве, приехал в провинцию собирать материал для своей диссертации, так и не написанной.
Мама вскоре заявила подрастающей Анжеле, что у нее появится братик (даже до УЗИ она не сомневалась, что будет мальчик, и оказалась права). А, помимо этого, отчим, вернее, добрый хороший отец.
Патрик, с широкой белозубой улыбкой, почти без акцента говоривший по-русски, в самом деле был добрым и хорошим и, кажется, отцом не только Никитки, а не самого маленького количества детей, как Анжела узнала из разговора на крайне повышенных тонах, которые вели мама и Патрик.
После этого Патрик исчез: как из города, так и из их жизни, мама долго горевала, все надеясь, что он вернется, потому что его она, кажется, искренне любила.
Но Патрик так и не вернулся, а мама ушла из ночного клуба и устроилась в самую лучшую гостиницу города администратором.
Впрочем, и там она продержалась только до декретного отпуска, а когда вернулась вместе с Никиткой из роддома, то заявила, что будет заниматься бизнесом.
Слово она свое сдержала, сетевой маркетинг на первых и даже вторых порах шел отлично, вероятно, даже слишком, потому что неплохие дивиденды мама вложила в выглядевшую крайне респектабельно компанию, обещавшую сумасшедшие годовые.
Кто-то их и получил, в первую очередь руководители сей незатейливой, но великолепно раскрученной (известными актерами по ТВ и говорливыми дикторами по радио) финансовой пирамиды, сбежавшие с миллиардами обманутых вкладчиков куда-то в теплые края.
И хотя из этих теплых мест им в итоге пришлось переместиться в места не столь отдаленные, миллиардов таки и не нашли, но неунывающая и фонтанирующая идеями мама завела к тому времени свое личное бюро знакомств для дам, желающих выйти замуж за иностранца.