Я твой ангел-хранитель, сынок.
Глава седьмая. Вера
Мая 20 дня 1727 года, лес близ села Преображенского Тонбовского уезда
После возвращения из Блиновки Мартин с большим трудом дождался окончания весны, чтобы отправиться в лесной скит. Его просто переворачивало от желания жить в соответствии с тем предназначением, о котором рассказал отец Митрий. Хотелось побыстрее стать блаженным, почитаемым и любимым всеми вокруг (особенно Гелей). Но без книг дело не двигалось.
Геля приняла как должное рассказ о покаянии Мартина, и огорошила юношу новостью, что дочь старосты уехала выходить замуж за отставного военного то ли в Саратов, то ли в Казань. «Она знала заранее, и так прощалась со мной, несчастная и одинокая», вспомнил сирота асины губы.
Но как ему быть дальше с Гелей? Как себя вести? Этого парень не понимал. В задумчивости он даже несколько раз сходил на службу в церковь к отцу Савве, вызвав у того смесь торжества и негодования. Однако это не помогло.
Как-то они болтали с Мишкой, товарищем по походу к Синь-камню. И помощник кузнеца как бы невзначай спросил:
Слушай, а что делать, если ты к девке всей душой, а она тебя не замечает?
Нужно найти возможность с ней поговорить, отвечал Мишка, который, несмотря на калеченную руку, считался среди парней большим знатоком противоположного пола.
А если поговорил, и всё равно не замечает? Нарочно так делает.
Так Ну, я знаю, о ком ты, раскусил приятель Мартина. Могу предложить один верный способ. Ведь все бабы жадные. Начни ухлестывать за одной, другая взревнует, и она твоя.
А со второй что тогда? Той, за которой начал ухлестывать? А если она тоже моя? За двух девок можно и получить и от них самих, и от других парней.
Да, нехорошо, согласился Мишка. Тогда можно сделать вид, что тебе самому она больше неинтересна. Тоже перестань её замечать. Она удивится, почему ты сперва за ней бегал, а теперь охладел. А дальше снова жадность взыграет.
Мартин подумал, и решил попробовать. В следующие недели между ним и Гелей выстроилась непробиваемая стена. Он шарахался от хозяйской дочки, и всё ждал, когда же она заметит эту перемену и спросит, в чём дело. Но девушка вела себя, словно это ей безразлично. «Ну и Бог с ней», разозлился юноша. Отправился к кузнецу и сказал, чтобы тот подыскивал себе нового помощника. Потому что в мае Мартин уйдёт из их дома.
* * *
Тропа к скиту за четыре года почти заросла. Но самое плохое теперь она переходила в болото. Сначала Мартин решил, что отправился в лес слишком рано, и просто ещё не сошли вешние воды. Но когда жижа местами начала доходить до пояса, юноша забеспокоился. Быть может, этот хорошо знакомый лес теперь непроходим? Повсюду темнели подгнившие деревья, и это точно были дела не нынешней весны. С огромным трудом, перепрыгивая с кочки на кочку, юноша добрался до русла ручья, и обнаружил, что оно перегорожено бобровой плотиной. Зверьки и были главной причиной потопа.
Мартин по плотине перебрался на другой берег, и как мог разрушил за собой затор. Течение, вырвавшись из лесного пруда, победно взвыло. Конечно, бобры немного повозмущаются, а потом всё починят. Чтобы избавиться от напасти, нужно приходить сюда с луком, и не в одиночку. Но сейчас Мартин слишком устал, чтобы устраивать охоту, да и оружия у него с собой не было.
Другой берег ручья был чуть выше, и болота там не оказалось. Мартин быстро нашёл остатки тропы, и почти добрался до скита. Ему уже казалось, что он различает сквозь деревья контуры беседки. Но тут юноша пригляделся получше, и оцепенел. Рядом, за ветвями, стоял огромный медведь. Возможно, тот самый князь леса, которого они когда-то встречали с матерью и отцом Митрием.
Бежать было поздно. У медведей в это время года гон, так что на беспечность зверя рассчитывать не приходилось. Мартин попытался медленно обойти князя, лихорадочно отыскивая на земле какую-нибудь рогатину и доставая из мешка косарь.
Иди отсюда, медведь. Или как там тебя бер, парень попытался вспомнить движение отшельника и махнул на зверя рукой.
Князь недовольно повел ноздрями, зарычал и рванул вперед со всей дикой яростью. Юноша пытался остановить атаку броском топора, но (разумеется) промахнулся. Медведь сделал выпад, Мартин успел отскочить в сторону. Но тут в его колено вонзилась жуткая боль юношу всё-таки зацепило.
Дальше Мартин себя не контролировал. Почуяв смертельную опасность, кровь заколотилась, растаяла, замёрзла и взорвалась сотнями острых осколков. Воздух стал вязким. Бер был легко пойман в эту липкую массу, и осколки прошили его насквозь. Он дёрнулся, и затих, скорчившийся, неживой. И к Мартину вернулось сознание. «Господи Боже», прошептал парень, и сполз по стволу дерева.
Нога болела жутко. Нога болела не просто жутко, а словно отваливалась. Юноша, стиснув зубы, то ли дохромал, то ли дополз до скита, который и впрямь находился неподалёку. У беседки он распотрошил свою суму, разрезал ножом штанину и промыл колено водой из своего бурдюка. Рану он обложил мхом и обмотал какой-то тряпкой. А затем забрался в землянку, и впал в сон на грани беспамятства.
* * *
Мартина разбудили голоса. Кто-то тряс его за плечо и громко шептал:
Отец Митрий, проснитесь! Нужна ваша помощь! Отец Митрий!
Во сне юноша подумал, что это он и есть святоша. А Мартина Иевлева никогда не существовало. Но потом в правильности этой догадки начали сомневаться и голоса.
Смотри, он какой-то слишком молодой, мальчишка ещё, говорил один.
Ага. У него над губой пух только занимается, соглашался второй. А отец Митрий вроде взрослый мужик.
Парень, ты кто? И где святой отец? заорали оба, и юноша, наконец, пробудился.
Я Мартин. А отец Митрий давно далече, сказал парень, морщась от яркого света, которой бил из раскрытой двери землянки.
Упокой Господь его душу, гости несколько раз перекрестились.
Вы не так поняли, дяденьки, батюшка в добром здравии, юноша окончательно проснулся, Но он тут больше не живёт. Тут вообще никто не живёт. Я сам только вчера пришёл.
Мужики переглянулись и снова перекрестились. Оба были с огромными нечёсаными бородами, в каком-то рванье. Их руки опирались на аркебузы, за плечами торчали охотничьи луки, а на поясах висели ножи. И Мартин с ужасом подумал, что пока он спал, пришельцы могли его хоть пристрелить, хоть зарезать. Это несомненно были разбойники, и рассказы о дружбе отца Митрия с ворами подтверждались.
Люди добрые, не убивайте меня. Я с раздавленной ногой, и угрозы не представляю, попросил юноша, схватившись за колено, которое опухло и сильно ныло.
Не бойся, нам убивать людей вера не велит, если ты только сам не нападёшь, высказал странную для разбойника мысль тот, у которого борода была покустистее. Давай посмотрю твоё колено, раз мы всё равно здесь.
Не надо, я сам знахарь, соврал Мартин, которому очень хотелось, чтобы непрошенные поскорее убрались раз уж им не с руки его убивать.
Он раздвинул мужиков и выбрался из землянки наружу. Колено ныло, болело, разваливалось. Юноша проковылял несколько шагов и рухнул близ того места, где раньше находилось кострище.
Парень, раз ты знахарь, может посмотришь наших хворых и раненых? не отставали гости. Мы за тем сюда и шли к отцу Митрию. Только не знали, что он того Что ушёл из скита. Мы давно не были в ваших краях.
А где раненые? Далеко? спросил Мартин скорее из любопытства, потому что связываться с ворами ему очень не хотелось. Вы же видите: с такой ногой я не ходок.
Это да, согласился кустистый мужик. Но мы можем тебя понести. Нам очень нужно!
Мы встали лагерем на краю леса в той стороне, второй дядька махнул рукой в противоположном от Преображенского направлении. С нами женщины и дети, мы уже месяц в пути, и только что бились с разбойниками. Дальше двигаться с больными не можем. Поможи!
А чего вы не завернёте в какое-нибудь село и Христом не попросите? парень уже понял, что это не разбойники, а какие-то кочевники. Вам дадут еды и может снадобий каких
Нам нельзя в село, мужики снова перекрестились. Староверы мы, в Ветку24 направляемся.
Только тут юноша обратил внимание, что мужики крестятся не по-нашему. Он представил себя одного в раскольничьем лагере, на хромой ноге, без зелий и опыта в излечении Представил, и замотал головой:
Нет, добрые люди. Я не отец Митрий, и пользы от меня как от знахаря мало.
Жаль, бросил кустистый, и его взор упал на крест, выбившийся из-под рубахи Мартина. А это у тебя откуда?
Господь послал.
Мужики снова переглянулись, откашлялись и уставились на навершие беседки, от которого практически отвалилось деревянное распятие.
Парень, если не хочешь, чтоб тебя несли к раненым, дозволь доставить их сюда. Лагерь не лучшее место для тех, кто готов предстать пред Отцом нашим. А тащить нам не в тягость. Мы охотники, лес нам что дом родной.
Мартину хотел только одного чтобы раскольники убрались. А там, он, может, как-нибудь переползёт через болото в село:
Несите, сделаю что смогу. Здесь наверняка ещё остались сухие травы и лекарские книги отца Митрия.
Только вот что, парень, сказал тот из мужиков, который был менее лохмат. Здесь прямо на тропе необычный рыжий валун. Он здорово похож на камни с языческих капищ. Ты не знаешь, откуда он взялся? Не было ли у скита раньше места для сборища поганых?
Про валун и язычников здесь я никогда не слыхал, признался Мартин. Но тут неподалёку должен лежать мёртвый медведь. Пожалуйста, снимите с него шкуру, а внутренности закопайте. Иначе скоро сюда явятся волки, а может кто и похуже. И ещё прибейте бобров на ручье.
* * *
Мартин перебирал корзины и туески отца Митрия и прикидывал, может ли он излечить себя сам. Излечить не корешками и настойками, а обретённым у Синь-камня колдовским способом. Он представил, как по незнанию вызывает внутри не целительный огонь, а ледяные осколки, сразившие лесного князя, и эти осколки превращают его тело в решето От этого юноше стало нехорошо, и он зло подумал: «Чародей недобитый». А ведь, если он сейчас не покинет скит, придётся лечить не чирей на ноге влюблённой дурочки, а настоящие боевые раны взрослых мужиков. И ещё Бог весть какие дорожные болезни, о которых он не имеет ни малейшего понятия.
Сушеные травы и грибы, запасённые бывшим монахом, оказались в более-менее сносном состоянии, но главное сохранились книги. За это, как понимал Мартин, надо благодарить бобров (вечная им память). Конечно, сырость для пергамента и бумаги очень плохо. Но, если бы тропа оставалась проходимой, сюда из села давно наведались бы любители чужого добра. Юноша сложил самые ценные книги в суму, и решил дать колену передохнуть до утра. А там доплыть, доковылять и доползти до села.
Но утром, едва занялся рассвет, в скит явились староверы со своим раненым. Как им удалось затемно пробраться по лесу с тяжело больным на руках этого Мартин не представлял.
Медведя мы не нашли, пропал куда-то, али привиделся тебе, объявили охотники, словно это имело сейчас какое-то значение. А нашего товарища всё же осмотри, мил-человек.
Делать нечего. Надо было уважить просьбу, и взглянуть на человека, которого доставили сюда умирать. До его кончины точно оставалась недолго, потому что лицо раскольника представляло собой кровавую кашу. Один глаз вытек, над вторым нависала иссиня-чёрная опухоль, лоб рассекала вмятина, а носа практически не осталось. Изуродованный находился без сознания и в горячке.
Это его гультяи дубиной приложили, объяснил большебородый. Ну, в дороге ему, конечно, лучше не стало. Лотием его зовут, хороший был человек.
Мартин велел положить Лотия на траву, притащил настойку, снимающую отёк, и склонился над раненым. Нога у юноши не гнулась, поэтому пришлось раскорячиться, выставив её в сторону. Он вылил лекарство на тряпку и принялся аккуратно промокать раны. Получалось не очень. Тогда парень вспомнил о Полюшке и спросил:
А можно я прочту молитву? Нашу молитву, ведь ваших я не знаю.
Не бывает наших и ваших молитв, отвечал ему охотник, которого, как понял юноша, звали Паисием. Бог один, и любые слова, к нему обращённые, да будут услышаны. Поэтому читай.
Премилосердый Боже, призри на раба твоего Лотия, болезнию одержимаго; отпусти ему согрешения, возврати здравие и силы телесные, начал шептать Мартин неизвестно откуда возникшие в голове слова.
В это время на тропе послышались шаги, и на поляну у скита (это было невероятно) вышла Геля мокрая, замученная и тяжело припадавшая на шест. Она испугалась, завидев Мартина в окружении незнакомых дядек, но сил спасаться не было, и она удивлённо воззрилась на происходящее. Парень хотел было рвануть к девушке, но Паисий ухватил его за плечо:
Надо закончить.
Охотники оценивающе посмотрели на гостью. Посмотрели, поняли, что она не представляет угрозы, и отвернулись. Меж тем Мартин продолжил молитву и омовение ран, но мысли путались, всё время возвращаясь к Геле:
Она! Пришла! Одна! Ко мне! Через лес и болото! Значит не всё потеряно! Значит
Ветер соскользнул с пальцев юного знахаря легко и незаметно, пробежав по язвам хворого и взвихрив ему слипшиеся седины. Затем он разогнался до вихря, завертелся в смерч и раздвинул облака над поляной. С деревьев посыпались листья. Разогнавшись, поток воздуха со всего маху вонзился в пустую глазницу хворого старовера, и пропал.
Листья ещё продолжали падать, когда опухоль на лице Лотия сдулась, рана зарубцевалась, жар спал, а сам изувеченный пошевелился. И, не открывая уцелевшего глаза, громко спросил:
Где я?
Ему никто не ответил, потому что Мартин находился в прострации, а охотники стояли с открытыми ртами. Когда Лотий спросил во второй раз, раскольники принялись яростно креститься. Потом упали ниц, встали, и помолились ещё.
Ты это видел? кричал Паисий. Я сразу всё понял, когда заметил на нём этот крест!
Спасибо Спасителю, подхватывал товарищ Паисия, Севериан. Мы ещё внукам будем рассказывать о Божьем чуде!
Замолчите, идиоты, возмутился пришедший в себя Мартин. Лотий ещё болен, ему нужны тишина и покой, а вы тут разорались.
Теперь он точно выживет, горячо возражал Паисий. И все остальные наши больные тоже. Мы их завтра сюда принесём.
Постойте, добрые люди, волновался знахарь. Я вам не святой Архангел, чтобы творить чудеса каждый день. Сколько у вас ещё больных? И где вы их разместите? Здесь, на траве? В землянке места совсем нет.
Дозволь нам построить в скиту большой шалаш, предложил Севериан. Хворым в нём будет удобно их человек пять, не больше.
А кто станет им готовить и обстирывать? продолжал злиться Мартин. Ведите тогда сюда и своих баб. Чего уж там.
Нашим бабам сюда нельзя, открыл глаз и встрял в разговор наполовину излеченный Лотий. Теперь это место свято, а вера не велит.
А наша вера велит, твердо сказала Геля, которая давно подобралась к мужчинам и внимательно слушала разговор. Несите больных, я о них позабочусь.
Глава восьмая. Цна
Августа 2 дня 1727 года, съезжая изба села Преображенского Тонбовского уезда
В старые времена в тамбовских лесах жила юная ведьма красавица по имени Цна. Зла людям она не делала, наоборот лечила от хворей, приваживала охотникам дичь, а бортникам пчёл. Как-то один мордовский парень вступил в лесу в бой с косолапым, но не смог одолеть лесного князя. Друзья нашли раненого храбреца, и попросили знахарку его спасти. Вскоре охотник пошёл на поправку, а в сердцах молодых людей вспыхнула любовь.
А едва отпраздновали свадьбу, как молодожен встретил в лесу уже не медведя, а целое татарское войско. Степные воины посулили огромное богатство, если их проведут через дремучие дебри в русские земли. Цна уговаривала охотника умерить свою жадность. Объясняла, что русские не простят предательства.