А давайте поступим по-другому, сказал я. Администрация уделяет пристальное внимание этому празднику, поэтому наша задача привлечь к конкурсу максимальное количество участников. Пусть приставка будет призом победителю!
Но
Зинаида Захаровна оглянулась на Перу, как мне показалось, в поисках поддержки.
Александр Федорович, думаю, одобрит, заверил я. Вчера на совещании он сказал, что праздник это приоритетная задача мэрии. Именно с этого дня начнется
Хлопнула дверь.
Зинаида Захаровна! Вы моего не видели?
Я узнал голос и обернулся.
Кристина. Она заглянула в зал, увидела Хазина и хихикнула. Помахала рукой. Слишком часто встречаемся. И я ей помахал.
Так он пообедал и сдул сразу, ответила Зинаида Захаровна. Кристиночка, я же тебе говорила, он после обеда всегда убегает, я же не могу ему ошейник прицепить
Да, до свиданья!
Кристина исчезла.
Хороший мальчишка Зинаида Захаровна покачала головой. Идеи у него всякие Кристина тоже интересная девочка была, творческая, стихи писала, мастерила
Я нащупал в кармане вязаную пчелу.
А вы не знаете, когда завод пускать собираются? спросила заведующая. А то у нас позакрывалось все, работы никакой
Хазин чихнул: сложно стоять в чужих носках, не чихая.
Да-да, сейчас! Сейчас мы вам поможем! Зинаида Захаровна схватила Хазина и вытащила его из зала.
Я остался один. Кукол мало, подумал я. Обычно среди игрушек кукол больше половины, а тут нет, немного. Зато моделей много. И сценок из жизни то мельник жучит налима, то грузовик ремонтируют, то макет мэрии. Модель водокачки, взрыв подводной лодки «U-721» после попадания торпеды.
Игрушки напоминали рисунки про Перу, руководитель художественной студии был явно склонен к творческому осмыслению действительности. Простые игрушки тоже имелись: детские инструменты, головоломки из гвоздей и гаек, многозначительные коряги; я увлекся рассматриванием, бродил по залу, обнаруживая все новые и новые вещи. Я впервые встречал в клубе такую насыщенную комнату, обычно в Домах культуры ограничивались унылой выставкой достижений, а здесь настоящий игрушечный мир, через который проходила игрушечная железная дорога, на шестисотом километре к рельсам был привязан пластиковый бедолага в широкополой синей шляпе. Я достал из кармана вязаную пчелу и посадил ее рядом. Чтобы не скучно было.
Пробыл в игрушечном зале минут двадцать, Зинаида Захаровна так и не появилась, и я вернулся в вестибюль.
Хазин сидел на железном стуле, рядом с ним стояли две смешливые работницы культуры и методично выбирали из Хазина носкового удава. Это продолжалось долго, Хазин терпел, думаю, он хотел завязать знакомство с той, что с прической. Я сидел на подоконнике, в спину поддувало.
В прошлом году Хазин заболел. Вернее, сломал ногу и не мог работать в поле, а заказ подкинули жирный. Я отправился на северо-запад и через два месяца закончил «Холмы. Город-труженик, город-воин». Но администрация неожиданно ударилась в отказ и платить за работу не собиралась. Заменить в тексте «Холмы» на «Чагинск» несложно, поменять имена, названия предприятий и даты тоже. Локфикшн самый благодарный вид литературы, ее никто в здравом уме не читает, я мастер локфика, мастер для никого.
Сотрудницы КСЦ закончили высвобождать Хазина из удава и, хихикая, убежали, печальный Хазин приблизился к окну. Ему шло быть в удаве.
Я буду называть ее Зизи, сказал Хазин. О, я буду называть ее Зизи
Мне не хотелось называть ее Зизи. Хазин продолжал отряхиваться и никак не мог остановиться, точно удав оставил на нем невидимую и жгучую чешую.
Признаться, это моя мечта, Хазин мечтательно улыбнулся. Стать заслуженным работником культуры в провинции, посещать клуб «Оптималь», печь картофельные очистки на противне, достойно встретить старость с удочкой на берегу, какая гнида этот Крыков
Хазин вздохнул.
Мне кажется, Крыков саботирует, негромко сказал он.
А смысл?
Не знаю Мне кажется, мы зря подписались
Не пыли, Хазин. Ничего необычного, работа как работа, сделали и уехали.
Не знаю, не знаю Я не особо люблю Крыкова При чем здесь Пера?
Пера это да
Кто такой этот Пера?!
Я потрогал голову.
Вероятно, он как-то связан с этой местностью. Как Чичагин.
Это, наверное, хорошо, сказал Хазин. Это значит, что здесь богатырство в почете. Чичагин, кстати, был крепок на руку.
Верно. Когда однажды его корабль потерял якорь, адмирал прыгнул в море и на плечах вынес якорь на берег.
Однажды Чичагин голыми руками задавил бешеного вепря, сказал Хазин. Спас от него крестьянских девушек. Думаю, это надо отразить в тексте.
Непременно. И перед телевышкой надо пожрать.
Возможно, дело в раздражителе, думал я, пока мы ехали в сторону столовой доручастка. Слишком мощный вирус. Геодезисты, строители, археологи за последний месяц население Чагинска увеличилось на триста с лишним человек. Город замер, притих, втянул голову в плечи и начал отвечать.
Носочным удавом.
Глава 3
Новая праведность
Хазин с утра не завелся и ругался под окнами на дерьмовый ржавый здешний поганый паленый бензин, умудрившийся забить «шестерочный» карбюратор, и чем его теперь промывать, а затем продувать, а он люто ненавидит машинную возню, надо пожаловаться Механошину, работать невозможно
На телевышку вчера нас не пустили. Хазин звонил с проходной Крыкову, пытался дозвониться и Механошину, ругался, что пропадает погода: если забраться сейчас на телевышку, то можно сделать отличные панорамы города для книги. Но ни Крыкова, ни Механошина найти не удалось. Хазин расстроился и предложил съездить в Заингирь, родовую вотчину Чичагиных, по слухам, там сохранились фотогеничные руины. Я согласился, и мы с Хазиным выдвинулись в сторону Козьей Речки.
Мы с бабушкой часто ездили туда за грибами. За речкой росли боровые грузди бахромистые, наглые, не жалкие тощие лопухи, что водятся в березняках, а настоящие боярские грузди, какие встречаются лишь в сумрачных старых ельниках. В шестидесятые в Заингирь вела узкоколейка, там варили стекло для противогазных линз и военных оптических систем, потом завод перенесли, рельсы сняли, и осталась насыпь со вросшими шпалами, двенадцать километров. Бабушка знала грибные места, мы угадали пласт и набрали два пестера, и тащить назад двенадцать километров сил не осталось, на полпути мы остановились и высыпали грибы на насыпи. Мы уходили, а я все оглядывался на грузди, это снится мне до сих пор. Насыпь и грузди на ней.
За прошедшее время насыпь рассосалась и превратилась в разъезженный проселок. «Шестерка» юлила, буксовала и шла с пробоями, Хазин матерился, что непременно застрянем, так что повернули обратно. Искали объезд, потом еще объезд, так и не нашли, вернулись к гостинице к вечеру. Хазин предлагал отдохнуть в «Чаге», но настроения не осталось, я лег спать в номере, а Хазин все-таки отправился, вернулся в полночь, стучал в дверь, утверждал, что археологи, работающие на карьере, обнаружили в раскопе череп коня. И уверял, что это, скорее всего, череп Чичагина, в том смысле, что его коня, а это говорит о многом. Я пообещал завтра непременно заглянуть к археологам, Хазин отстал. Я к археологам, кстати, давно собирался, археологическая глава в локфике весьма желательна.
С утра Хазин возился с карбюратором, продувал жиклеры и материл прокладку: автосервисов в Чагинске не было, и Хазину приходилось справляться самому. Я подумал, что пора, пожалуй, обзавестись независимым средством передвижения, спустился в «Мотоблок и дрель» с намерением купить велосипед. Я долго выбирал, но в результате так ничего и не купил; раньше у меня был «Салют», а велосипеды из ассортимента Мотоблокова не могли с ним конкурировать. Это меня расстроило, и я, прихватив камеру Хазина, отправился прогуляться к РИКовскому мосту.
За мостом город постепенно заканчивался, слева от дороги на Вожерово догнивал и зарастал подлеском льнозавод, дальше из зелени торчали крыши Пригородного, справа между проселком на Нельшу и вдоль берега Ингиря тянулись намытые земснарядом песчаные барханы.
Ингирь выворачивал из-за холма и тек к востоку, сужаясь под РИКовским мостом, разливаясь дальше плоским широким плесом. За плесом поперек русла старалась черпалка, гудела, выбирая со дна Ингиря песок и нагребая на берегу очередную дюну. Перед дюной берег раскапывали несколько экскаваторов, готовя котлован под фундамент будущего бумажного завода. Земснаряд напоминал каракатицу, экскаваторы однолапых крабов-калек, работа, производимая всей техникой, выглядела нелепо: со стороны реки они насыпали гору, с другой рыли яму. На дальней опушке леса синела палатка археологов.
Земснаряд работал, похоже, с весны вдоль берега через каждые двести метров белели песчаные холмы, я выбрал ближайший. Песок мелкий, белый и чистый, взбираться по нему оказалось тяжело, я то и дело съезжал, месил хрустящую зыбь, стараясь воткнуть ноги поглубже и понадежнее.
Я забрался на вершину, изрядно набрав в кеды песка и едва не подорвав ахилл на левой, сел на нагретый песок, огляделся. Достал из кофра камеру.
Тогда тут не было ни ямы, ни песчаной горы, луг от реки до леса, покос и стога, пыльная дорога. Я, Кристина и Федька оставили велосипеды и забрались на самый высокий стог. Кристина привязала к березовому хлысту мою старую футболку, и мы подняли над лугом «Веселый Роджер», хотя Федька предлагал обычный «Спартак».
Федька дразнился, говорил, что пираты это детский сад, в пиратов одни придурки из батора играют, а баб пираты безжалостно топили в ближайшей проруби, потому что бабы зло и всегда мешают рыбалке. Вот мы Кристину взяли с собой, а зря, никакой рыбы не видать, рыба от баб как от электроудочки шарахается. Кристина ему посоветовала пасть засыпать насчет баб и электроудочек: было у отца три сына, двое нормальных, а третий футболист, да таких кривоногих и тупых и в футболисты-то не возьмут, в шпальщики-подпальщики разве. Федька на подпальщиках криво ухмыльнулся, достал зажигалку, отщелкнул крышку и чиркнул колесиком. Над латунным орлом возник огонек. Кристина принялась ругаться на Федьку громче, а я молчал. Я испугался. Мы сидели на тонне сена, дождей не было три недели, Кристина сказала, что Федька псих. Псих и настоящая сволочь.
Тогда Федька разжал пальцы. Тяжелая зажигалка скользнула в сено. Я замер. Хотелось немедленно спрыгнуть со стога и отбежать, но я не мог Кристина осталась. Она ухватилась за хлыст с флагом и смотрела на Федьку, а он смотрел на нее.
Оба психи.
Я ждал огня. Пламени из-под ног, дыма едва запахнет дымом, надо толкать Кристину и прыгать самому, а этот придурок пусть горит
Но не было огня.
Федька захохотал. И продолжил обзываться, он всегда хорошо обзывался. Что-то про ссыкуна и дристуху, жених и невеста из сортирного теста, тогда я ударил Федьку.
В глаз.
А попал в лоб, кулак подвернулся, я зашипел от боли, Федька размахнулся для сдачи, потерял равновесие и съехал по стогу на землю.
Огня не было.
Федька ругался снизу, пытался до меня доплюнуть, но Кристина и я сами стали в него плевать, тогда Федька скрутил с наших велосипедов ниппеля и выкинул в стерню.
Мы остались на стогу, а Федька на велике покатил к реке. Кристина сказала, что у Федьки в семье все такие психозоиды, его дядя в прошлом году со старой водокачки кинулся, а тетя в магазине кассиршу избила. Да мне и бабушка рассказывала, психи.
Федька доехал до реки, отвязал от рамы велосипеда спиннинг и спустился к воде. Я предложил Кристине слезать со стога и ехать дальше на омуты без Федьки, а флаг с собой взять и там повесить. Но Кристина объявила, что флаг спускать нельзя теперь этот берег наш, и мы будем грабить всех, кто проплывет мимо. Я подумал, что она переигрывает какой берег и кого грабить, но спорить не стал, подумаешь, старая футболка.
Мы все же съехали по сену на землю. Я достал из рюкзака запасные золотники, вкрутил в камеры и поработал насосом. Кристина искала в стогу зажигалку, приговаривая, что меньше чем за сотню она ее Федьке теперь не отдаст. Зажигалка не находилась, а Федька показался. Он тащил за собой по земле здоровенную толстую щуку и счастливо смеялся.
Я сфотографировал котлован и достал из кармана зажигалку. Ту самую, с хохлатым американским орлом.
В конце августа, в день отъезда из Чагинска, я приехал на берег. Часть стогов успели убрать, но наш стог еще стоял, с выгоревшим и изорвавшимся черным знаменем над, самый высокий. Пиратский берег. Я забрался в сено и два часа ковырялся в сухой траве. Мне понравилась эта дурацкая зажигалка, но найти ее не получилось.
Зажигалка действовала до сих пор, я чиркнул колесиком, добыл огонь, задул курить бросил.
Река обмелела. Посредине плеса стоял мужик с удочкой, таскал ельцов, согнанных работой драги на отмель. Я дотянулся до сухой коряжинки, поджег. У сухих коряг всегда вкусный уютный дым, можно собирать коряги вдоль берега, упаковывать в джутовые мешки и продавать японцам. Чтобы в очагах их домов горели ароматные и экологически натуральные речные дрова. Как-то раз Федька украл из дома сосиски, и мы жарили их на таких, на редкость вкусно.
Не ожидал, что это будет Чагинск. Мне все равно, о каких местах писать, что Чагинск, что Пироговск, что Пучеж, пусть хоть Нерехта. Археологическая глава, глава об основателе, в годы опричнины, в годы Смуты, от развала и пепелищ к ликвидации неграмотности населения, от времени великого перелома к «кадры решают все», от
Со стороны Нельши показался синий пикап, я навел на него камеру. Внедорожник катил широко, то и дело срываясь в юз, поднимая пыль; притормозил напротив котлована, затем съехал с дороги и направился в мою сторону.
Высокая проходимость. Пикап раскачивался и легко перепрыгивал ямы, так что я подумал, что машина явно тюнингованная, причем весьма и весьма серьезно, и по двигателю, и по ходовой, слегка позавидовал. Я не люблю машины и не люблю водить, но техническое совершенство восхищает всегда. Пикап был безусловно хорош, через минуту он остановился напротив моего холма.
Из машины вышел Алексей Степанович, бодрый, причесанный, в сером костюме, с галстуком, словно только что сбежавший с совещания в мэрии. И приветливо помахал рукой:
Добрый день!
Добрый.
Алексей Степанович попытался влезть на холм, но увяз в песке по колено, застрял и рассмеялся.
Виктор, не пригласите? попросил он.
Да, конечно.
Я подал руку, Алексей Степанович ухватился и одним движением втянулся на вершину.
Спасибо!
Он отряхнул колени от песка и протянул руку еще раз:
Мы тогда толком не познакомились. Алексей Светлов.
Виктор
Ладонь у Светлова была большая, и пальцы длинные, пожатие умеренное. Я подумал, что такими руками здорово играть в баскебол, берешь мяч в горсть, кладешь в корзину. Демократические руки, отметил я, в них хорошо бы смотрелась кувалда или лом; вероятно, Светлов имел простонародное происхождение. Но сам непрост.
Виктор, а фирма «СКС» ваша? уточнил Светлов. Помню тот проект в Ярославле, неплохо, кстати.
Это в прошлом, ответил я. Теперь мы на вольных овсах
Что правильно, заметил Светлов.
Он снял туфли и неожиданно зачерпнул ими песок. Стряхнул лишнее и несколько раз энергично согнул каждую, туфли издавали протестующий хруст.
Недавно купил, пояснил Светлов. Не успел разносить.
Разносить? удивился я.
Ну да. Не люблю разношенные покупать. После этих итальяшек, знаете ли, всегда душок остается, как ни проветривай