Я подумал, не сестра ли Снаткина Люсе из «Чаги».
И брат у него не лучше, алкоголик. На асфальтовом заводе работал, так там воровать нечего было, он стал асфальт воровать, нагрузит в люльку и везет вечером, весь двор себе заасфальтировал. На пять лет посадили. А когда вышел, так сразу на «Яву» сел и расшибся. Но не до смерти, месяц в больнице лежал, потом хромым сделался, хромой-хромой, а по лесу как лось, если рано не выйти, все обнесет. А этот, который мэр сейчас, брат его, в область тогда учиться поехал, другую тетку там и встретил, на курсах и в области решил остаться. Галина как узнала, так поехала разбираться. Да так и не вернулась. А сам Механошин с новой женой вернулся и стал жить, а про Галину ту никто и не вспомнил, сказали, что она вроде уехала на Украину
Мы шагали по улице, Снаткина упрямо рассказывала про Механошиных. Механошины не были коренными чагинцами, их из своей местности выгнали, вот они тут и прижились, такое уж место Чагинск сюда черт-те что заносит, всякую дрянь. Когда Снаткина заглядывала к бабушке за газетой или дрожжами, я сбегал в огород или на чердак забирался. В детстве рассказы Снаткиной казались невыносимыми, многие их персонажи болели раком, лежали в дурдоме, угорали в банях и ездили в Уржум. Сейчас я относился к рассказам гораздо спокойнее, локфикшн вырабатывает в своих мастерах толерантность к провинциальным воплям.
Он маслозавод купил, масло делать хотел, у нас масло жирное, на клеверах. Только коров-то не осталось! Молока нет, хоть сам доись. Повозился туда-сюда, да так и плюнул, все на металлолом порезал и продал. Сейчас там все заросло
Однажды с Федькой мы пролезли на маслозавод, не за маслом, за опарышами. Там было место, куда сливали протухший обрат, ну и все пацаны там опарышей копали. Там жирные водились, потом в опилки на день их посадить и на рыбалку. Мы с Федькой набрали литровую банку, но тут появились пацаны из деревяшки, и нам пришлось спрятаться за мусорными баками. Просидели там два часа, потом меня до вечера тошнило. А на рыбалке наловили сорог.
Эй.
Снаткина резко остановилась напротив собеса.
Не слушаешь, что ли? недовольно спросила она.
Слушаю.
Снаткина не любила, когда не слушают.
Дружок твой, Федька, мусором стал, сообщила Снаткина. В мусарне служит.
Я знаю.
Сразу по нему видно было, подментованный с детства.
Мы пошагали дальше. Я думал, что сейчас она начнет рассказывать про Федьку, но Снаткина вернулась к Механошиным.
А потом сказали выбирайте мэра. Дураков у нас много, но все равно никто не позарился, один Сашка Механошин. Ну и еще один дурак для вида. А как выбрали его, так он и запустился
Одним словом, вел себя Механошин абсолютно бессовестно, хапал все, что плохо и не плохо лежало, и быстро построил себе два особняка на Кирпичном.
Зачем приехал? спросила Снаткина.
Что?
Зачем приехал сюда?
По работе, ответил я.
Тут много работают, сказала Снаткина. Много людей. Бабке твоей не нравилось здесь.
Пришли.
Дом Снаткиной почти не изменился, разве что выгорел на солнце и от этого казался старше.
Знаешь, почему она осталась? сощурилась Снаткина.
Я промолчал.
Лизавета Волошкина в Нельше жила, у самой линии. У нее отец без вести пропал в Венгрии, думали убит, а он через двадцать лет из Канады письмо прислал, живой оказался.
Снаткина улыбнулась.
Постой, сейчас принесу.
Снаткина направилась к дому, долго возилась с калиткой, долго прятала велосипед в сарай, роняя там тазы, банки и другие велосипеды.
Бабушка редко рассказывала про деда, только про последнее письмо. Рассказывала про завод, дед работал на кирпичном. Про то, что поссорился с родителями им бабушка не нравилась. Про то, как уходил, там, у Восьмого завода до сих пор есть камень, на котором он сидел.
Снаткина не появлялась. В доме было тихо. Я представил, как Снаткина уединилась в чулане, открыла сундук и перебирает в нем свою картотеку. Письма, квитанции за свет, фотографии, газетные вырезки, карточки с именами и болезнями.
Я вдруг подумал: а что, если случалось же такое, попал в плен, сбежал из лагеря во Франции, перебрался в Бразилию. Прошло сорок лет, времена поменялись, и написал, письмо дошло, но промазало и попало к Снаткиной. А Снаткина, потому что она Снаткина, письмо прижала. И теперь, через много лет после бабушки, хочет его отдать. Посмеяться. Или, напротив, совесть замучила, такое случается.
С улицы Рабочей вырулил Хазин, заметил, поморгал фарами и направился ко мне. «Шестерка» гудела по-другому, как трактор, и дымила тракторно.
Так и знал, что ты тут, сказал Хазин. Домой ходил, что ли?
Не ходил Снаткину встретил.
Велосипедистку? Хазин с опаской огляделся. Убийца которая?
Ну да
Садись! Садись, а то она и нас щукой ухайдошит!
Хазин рассмеялся, открыл дверцу.
В «Чагу» свежее завезли, жизнерадостно сообщил он. Утренним койотом из Кологрива! Торопись, нам скоро в библиотеку.
Что?
Утренним аксолотлем из Вупперталя.
Паша Воркутэн категорически приезжает! сообщил Хазин и потряс «Чагинским вестником». Подарок жителям города от городской администрации и корпорации НЭКСТРАН! Завтра концерт!
Я так и знал, сказал я.
Механошин дал культуру.
Давно хотел спросить, уважаешь ли ты Пашу Воркутэна? поинтересовался Хазин.
Я уважаю Пашу Воркутэна, ответил я. Он певец и подвижник.
Никогда в этом не сомневался.
Хазин замолчал, выпучил глаза, стал косить ими в сторону.
Идет! Идет! Вить, запрыгивай!
Я обернулся. Приближалась Снаткина. Короткие расстояния Снаткина преодолевала и без подпорки, но при этом казалось, что она опирается на невидимый велосипед Снаткину сильно косило в правую сторону. Невидимый велосипед, незримый скейт, Чагинск приготовил нам много сюрпризов.
Снаткина приближалась, а я ощутил некоторое волнение, особенно когда заметил, что она сжимает в руке клочок бумаги.
Жила-была Спирохета и брат ее Гранулёз негромко сказал Хазин.
Снаткина подошла, заглянула в машину. Я думал, она скажет Хазину что-нибудь язвительное, но она просто смотрела и смотрела. Так что Хазин засмущался и сделал вид, что читает газету.
Через минуту Снаткина обратилась и в мою сторону.
Я твоей бабке сорок рублей должна осталась, сказала Снаткина. Отдам.
Снаткина сунула мне в руку бумажку и направилась к дому. Хазин сфотографировал ее в спину.
Так вот.
Витя, ты, гляжу, приподнялся, не удержался Хазин. Сорок рублей, можно валить домой.
Я развернул скомканный тетрадный лист.
Золотом, что ли? насторожился Хазин.
Внутри были четыре красных банкноты. Сорок рублей. Раньше на это можно было велосипед купить, подержанный, но зримый. И я туда же
Бумагой, ответил я и сел в машину.
Этим мужеубийцам нельзя доверять, вздохнул Хазин. Кстати, об убийцах. Эта мерзкая Аглая с утра обстреляла меня из плевалки, в ухо попала. Я прожигал жиклер, а она бежала в библиотеку.
И что?
Она сказала, что у нее есть про адмирала Чичагина интересное.
Хорошо. Поедем.
Мы поехали в библиотеку. В голове переливалась странная мысль про Снаткину, то есть про ее многочисленные велосипеды куда она старые приспосабливает? Понятно, что сначала в сарай, а потом? Вряд ли продает, копит, скорее всего. Я представил удивление тех, кто купит когда-нибудь снаткинский дом. Забавно
Хазин управлял машиной и зачитывал новости из «Чагинского вестника».
Близ урочища Овсоедова имел место очередной инцидент со снежным человеком безобразие цены в заготпункте сезонно повысили, в четверг случились приключения пенсионерки Сосновской, это интересно Так, значит некая пенсионерка Сосновская опять попала в беду. Она пошла за водой, поскользнулась на льду и упала в колодец, нет, неинтересно Криминальные новости, и те не радуют
Сейчас же лето, я вручил Хазину подлещика.
Вот и я о чем. Хазин стал грызть. С этими пенсионерками конкретная засада
Мне подлещика не хотелось. Взял «Чагинский вестник». Криминальные новости действительно не радовали. В ходе совместного распития спиртных напитков получил раны, несовместимые с жизнью, шестидесятитрехлетний уроженец села Крынки. Его сожительница, гражданка Б., из ревности нанесла ему восемнадцать ударов ножом.
Расемон на марше. Хазин грыз бок подлещика и рулил. Но в целом весьма антично. Классический сюжет, Паша Воркутэн, думаю, воспоет.
Возможно. Механошин обещает завтра банкет.
Банкет это лучшее в нашей профессии. Особенно если приедет врио Можно будет расслабиться, надоело, пашем как землепашцы
Хазин стал читать дальше.
Коллектив КСЦ «Дружба» выражает благодарность администрации за предоставленные грузовики вот, кстати: подготовка ко Дню города идет полным ходом, творческие коллективы рапортуют а, вот подробнее: в районе Овсоедова действительно произошла стычка со снежным человеком. Сысоев, агроном колхоза «Заречный», косил траву на Дальних Пожнях, где и подвергся нападению. Как сообщил Сысоев, снежный человек выскочил из прибрежных кустов и совершил несколько непристойных движений в сторону
Что? не понял я.
«Совершил несколько непристойных движений». Это квинтэссенция Кстати, в газете мы до сих пор не были.
Зачем нам в газету?
Ну мало ли. Похоже, там работают люди с юмором.
Хазин вгляделся в подвал:
Похоже. Главный редактор некто Кондырин.
Кстати, это неплохо. Агроном Сысоев, сасквоч, несколько неприличных движений Эта картина стоит у меня перед глазами.
Приехали в библиотеку, Хазин остановился возле входа.
Сысоеву повезло, задумчиво произнес Хазин. Легко отделался, в сущности.
Спорить я не стал.
В библиотеке было душно и по-июньски пустынно, из-за двери директорского кабинета слышалась печальная музыка. Мы поднялись на второй этаж в свой отдел.
Смотри. Хазин сфотографировал.
На столе лежала тонкая и жухлая книжка явно девятнадцатого века издания «Достойные люди губернии», на всякий случай придавленная гирей от весов. Я подошел, убрал гирю на подоконник, стал листать. Хазин разбирался с застрявшим в зубах подлещиком.
В отдел заглянула Аглая.
Это я нашла, сказала она. В хранилище спускалась, искала два часа.
Спасибо, поблагодарил я. Твоя помощь бесценна.
С вас причитается, сообщила Аглая.
Аглая села на пачку журналов.
Я куплю тебе фиников, сказал Хазин. Они помогают.
Я вчера конским щавелем излечилась, ответила Аглая. Говорю же, должок за вами.
В отдел заглянул кот Аглаи, увидел хозяйку и тут же подбежал к ней и запрыгнул на колени.
Он умеет говорить, объявила Аглая.
А по цепи он кругами не ходит? зевнул Хазин. Дуб тебе не подать?
Он на самом деле говорящий, заверила Аглая.
Пусть чего-нибудь скажет, предложил я.
Пусть скажет «вертолет», предложил Хазин. Или нет, лучше
Он взял книгу про достойных людей области, открыл оглавление.
Лучше «магнетизер». Пусть твой кот скажет «магнетизер Шульце»!
Хазин тут же насторожил камеру.
Просто так вы сами скажите про своего магнетизера, Аглая показала фигу. А он на спор скажет.
Я куплю тебе не только фиников, снова сказал Хазин. Но еще чебурек.
Ведро мороженого, заявила Аглая. Спорим на ведро мороженого!
Хорошо, согласился я. На ведро.
Витя, она же лопнет! Хазин потрогал ухо. Да пусть лопается
Скипи, пожалуйста, Аглая ткнула кота в бок.
Кот открыл пасть и писклявым голоском произнес: «Мегнетизер».
Я как-то неуютно себя почувствовал. Аглая рассмеялась. Хазин громко икнул. Кот неожиданно взбесился и заметался по отделу, опрокидывая книги, и в конце концов не выдержал и выскочил в окно.
Вы проспорили! закричала Аглая. Проспорили! С вас ведро!
Аглая выбежала из отдела «Справочной литературы».
Возможно, послышалось, предположил Хазин.
Возможно
Или она чревовещатель, продолжал Хазин. Этому несложно выучиться. Обман же
Да ладно, Хазин, плюнь. Тебе что, мороженого жалко? Ее бабушка директор библиотеки.
В этой библиотеке ничего нет, это бестолковая библиотека.
А ваша книга тут, между прочим, есть. Аглая вернулась с синим пятилитровым ведерком.
Хазин гадко ухмыльнулся.
С вас ведро, сказала Аглая и торжествующе вручила его Хазину.
И где тут ведрами продают? спросил Хазин.
В «Растебяке» мороженный автомат поставили. Я люблю, между прочим, шоколадное.
Где автомат? не расслышал я.
Рядом с Казначейством, на Любимова. Кафе «Растебяка».
Аглая показала в сторону Любимова. Хазин и я посмотрели в окно.
Из библиотеки виднелся угол Кудряшова с Шаховской, диким желтым разливалась вдоль забора акация, и чертополох алым под ней, и серая собака с пыльным носом, лежащая на пыльной покрышке. Ирга плотным рядом, и за ней крыша домика с вилами антенны. Тетка с бидоном за водой остановилась и стала выговаривать собаке, та засмущалась и спрятала голову под лапы. Мужик в леспромхозовской робе с рулоном рубероида на плече я подумал, что этого мужика видел уже много раз, еще в детстве видел, мужик с рубероидом и собака, должны еще пройти к реке мальчишки с удочками, и тетка должна забыть про собаку и переключиться на мальчишек, а потом плюнуть вслед мужику.
Часть настоящего Чагинска, города, который я когда-то любил.
А не треснешь от ведра-то, деточка? спросил Хазин.
Я в библиотеке до вечера буду, ответила Аглая. Так что лучше вам сегодня принести, а то обижусь. Так что валяйте-валяйте, дяденьки
Аглая показала язык и удалилась.
Какие грубые и невоспитанные дети, сказал Хазин. Я надеялся, хоть в провинции сохранилась духовность, но теперь вижу, что ошибался. Зловонное дыхание миллениума теперь и здесь. Остается один путь в «Растебяку».
Я поглядел в окно. Женщина с бидоном исчезла, мальчишки с удочками не прошли, собака лениво поднялась, потянулась, помотала для собственного утверждения хвостом, гавкнула и скрылась в иргу.
В «Растебяку», друг мой, в «Растебяку», повторил Хазин. На улице Любимова напротив Казначейства. Пойдем, Витя, пробил урочный час.
Я был готов в «Растебяку». Мы спустились на первый этаж. У лестницы нас подстерегала заведующая Нина Сергеевна с виноватой улыбкой.
Извините, Глаша опять учудила, заведующая покачала головой. Я ей столько раз говорила: веди себя по-человечески, веди себя нормально, а она все дурит
Нина Сергеевна постаралась вырвать из моих рук синее ведерко, но я ухватил его покрепче. Несколько секунд Нина Сергеевна все же старалась добыть ведерко, но я успешно сопротивлялся. Отступила заведующая после того, как Хазин сфотографировал эту сцену.
Отец сапоги ей купил, так она в них дырки проделала и какие-то цепи вставила! с болью поведала Нина Сергеевна. Вот как с ней?!
Это все от сомнительных книг, сказал Хазин. Смотрите за ребенком, а то он еще сам начнет сочинять, а там и до безнравственности недалеко.
Так давно сочиняет, вздохнула Нина Сергеевна и посмотрела на ведро. В тетрадку записывает, а нам не показывает. И все по ночам А вы ей не покупайте мороженое, глупости все это на самом-то деле
У нас в институте была девочка тоже стихи сочиняла, сказал Хазин. В основном лирику, ну и гражданственное немного. Про свободу, про неравенство
Про экологию, добавил я.
Нина Сергеевна солидарно покивала, видимо, и Аглая экологии не чуралась.
Мы с этой девочкой вместе учились, пояснил Хазин. Ее звали Анжеликой. Крупная такая Но талантливая.
И что с ней стало? спросила Нина Сергеевна.
Ничего. Жива. Иногда пишет про свои похождения в журналах То есть я хотел сказать, она много ездит по миру.
Нина Сергеевна сбилась, растерянно посмотрела на меня.
Я не знал, что сказать, нащупал в кармане утреннего клопа. Помолчали. Нина Сергеевна очнулась первой.