Ну? спросил Хазин. Засечная черта, мастера-засечники, державное единение народа с исполнительной властью?
Пожалуй, согласился я. Засечники это хорошо Ах ты!
Хазин подскочил со стула из-за косяка двери на уровне человеческого роста выставилась широкая и желтоглазая кошачья морда. Хазин быстро схватил камеру и сфотографировал. Потом сказал:
Аглая, не прячься, я тебя вижу.
Возникла мрачная девочка Аглая с котом на плече. Машинка на первом этаже щелкала.
А я думал, что ты роман сочиняешь, сказал Хазин. А ты, мейн-кун, оказывается, рыщешь.
Вас бабушка зовет, вам там звонят, ответила Аглая.
Хазин достал телефон, я полез за своим.
Вам на зеленый звонят, презрительно хикнула Аглая. Внизу, идите.
Я бухнул энциклопедию на подоконник и пошагал за Аглаей.
Кот лежал у Аглаи на плече и смотрел на меня тоже с презрением, я показал ему язык.
Аглая, когда к вам в город мобильную связь проведут? спросил я.
Никогда, ответила Аглая.
Глаза у Аглаи красные читает много, в левом глазу сосуды полопались и слились в яркое красное пятно.
Почему же не проведут?
Батюшка не велит, грешно это.
Аглая поставила кота на перила и быстро сбежала по ступеням.
Я вниз лестницу не любил, она была необычайно крута, а ступеньки узки, так что вверх еще кое-как, а вниз приходилось идти, держась за перила. Но теперь на перилах стоял кот, так что мне пришлось опираться на стену, кот сопровождал. Интересно, как в засечные времена обходились с котами?
Кабинет заведующей располагался от лестницы направо, кот замешкался на перилах, а я нет: быстро шагнул к двери, толкнул плечом.
Аглая уже сидела на коробках с надписью «В отдел комплектации» и изучала свежий музыкальный журнал, я посмотрел на нее выразительно и указал пальцем на дверь, Аглая косо ухмыльнулась и осталась на коробках.
Ладно.
Я взял зеленую телефонную трубку, она была сальной, пахла дымом, и на другом конце оказался, разумеется, Крыков.
Это ты, Витенька? догадался он.
Я сосчитал до пяти. Еще неделю назад обходился счетом до трех, но Крыков прогрессировал. Мерзкая привычка угадывать собеседника скорее, чем он произнесет первое слово.
Как дела? поинтересовался Крыков. Хазин там? Отлично. Работаете?
Карл Густав Юнг. Проходил на счастье мимо.
Работаем, сказал я.
Крыков хихикнул.
Значит, так, к двенадцати подъезжайте к мэрии.
Вроде бы мы собирались в музей
К мэрии! оборвал Крыков. Быть обязательно! Надо уточнить детали. Короче, не опаздывайте, Механошин не в духе.
Крыков отключился. Я положил трубку на аппарат.
Дверь отворилась, в щель протиснулся кот, быстро пробежал через кабинет, запрыгнул в кресло. Аглая принялась чесать кота за ушами и теребить мохнатую шею, приговаривая:
У, какую холку наел, бестолочь. Папка из тебя валенок-то понаделает, будет в чем пролетариям зимой пройтиться
Я собирался выйти, но остановился на «пролетариях» и «пройтиться». Впрочем, Аглая была безжалостна.
Суффикс «еньк» в обращении свидетельствует о крайне низком социальном статусе своего носителя, сказала Аглая, я оценил, но оставлять удар без ответа не собирался.
Аглая, а ты тоже всю жизнь будешь работать в библиотеке? сочувственно спросил я.
Да не, буду дерьмовые книги сочинять.
Понимаешь ли, Аглая, литература это серьезное занятие, требует большого самоотречения. Прежде всего надо избавиться от глистов.
И вышел.
Хазин уже спустился со второго этажа и беседовал в коридоре с заведующей библиотекой. Нина Сергеевна внимательно слушала и опасливо косилась на камеру на груди Хазина.
Хазин не стеснялся.
Понимаете, скоро год как миллениум на дворе, но мы катастрофически отстаем. Я был в Мюнхене, в Баварской государственной библиотеке, там все устроено не так. Там библиотека не книжный склад, а место встречи, городское пространство общения и содружества, клуб, если хотите! Там книги не выдают, а берут с полок, там можно съесть пирожное, выпить кофе
Да, согласилась Нина Сергеевна. И нас через два года обещали подключить но пока еще не подключили. Но два компьютера есть, принтер и ксерокс, вы можете пользоваться в любое время. Здравствуйте, Виктор!
Здравствуйте.
Из кабинета заведующей показалась Аглая с новенькой книгой и направилась потихонечку в сторону читального зала. Мне подумалось, что книга похожа на кота, такая же толстая и с вредным характером.
Глаша, ты бы погуляла лучше, сказала Нина Сергеевна. У тебя и так глаза все полопались, операцию делать придется
Аглая замерла, съежилась, точно в спину ей угодил дротик, затем медленно отправилась по коридору дальше, держа книгу перед собой.
Никого не слушает, покачала головой Нина Сергеевна. Ни меня, ни мать, ни отца. Читает как ненормальная
У самого четверо, посочувствовал Хазин. Что за поколение, оторви да брось, акселераты
Нина Сергеевна поглядела на Хазина с оторопью.
Крыков звонил, сказал я. В двенадцать совещание.
Хазин кивнул, забрал объектив крышкой и направился к выходу. Хазину тридцать; кажется, он жил с мамой в пятиэтажке, в наличии детей я сильно сомневался, жены не было точно.
Нам пора, объяснил я. Важное совещание в мэрии.
Понимаю. Вполне понимаю. У нас ведь тут суматоха, готовимся к Дню города. Летом по отпускам все, а праздник скоро
Праздник это хорошо.
Я пожал заведующей руку и поспешил за Хазиным, но Нина Сергеевна успела поймать меня за локоть.
Виктор, минуту не уделите? попросила Нина Сергеевна.
Попробую
Я слышала, что вы интересовались жильем? негромко спросила она.
Я жильем не интересовался, но возражать не стал.
Недвижимость, безусловно, подорожает, утвердительно сказала Нина Сергеевна. Она уже сейчас дорожает.
Везде дорожает, согласился я. Экономический подъем.
Да-да, конечно, подъем Я слышала, на предприятии будет работать больше тысячи человек?
Я многозначительно промолчал.
А поселок для рабочих, он за РИКовским будет?
Планируется два поселка, сказал я. Один для рабочих, другой для руководящего состава.
Да? А если предположить
Извините, нам еще в керосинку сегодня, перебил я.
Нина Сергеевна растерялась, а я вырвался.
Хазин успел забраться в машину и гонял тюнер, ловил скрипы и шорохи, короткие волны до Чагинска не долетали.
Засечная черта это хорошая идея, сказал я.
И сел рядом с Хазиным.
Надо, пожалуй, начинать по-нормальному работать, продолжил я. Время идет, мы стоим.
Спорный вопрос и методологическое заблуждение. Человечество упорно воспринимает время дискретно, однако это ошибка. Время никуда не идет, его вообще нет
Вот об этом расскажешь мэру, перебил я.
Хазин не стал спорить, повернул зажигание, сразу воткнул заднюю, передача недовключилась, но Хазину было плевать, он с визгом выставился поперек улицы, затормозил и стал нащупывать первую. С первой, как и с задней, у Хазина всегда проблемы. Это от того, что пальцы Хазина привыкли к кнопкам на камере, мелкая моторика одержала сокрушительную победу над крупной.
В салоне запахло паленым сцеплением, Хазин дергал ручку и в итоге попал на третью, после чего решил не мучиться и тронулся с нее. Чтобы меньше воняло, Хазин потер елочку.
Чагинск тянулся вдоль железной дороги с обеих сторон: с северной поднимаясь на холм и спускаясь к Ингирю, с южной упираясь в болота между Нельшей и Номжей.
Мэрия располагалась в конце Любимова, недалеко от библиотеки, но Хазин не любил ездить по прямой. Он сворачивал на первом перекрестке, по четным направо, по нечетным налево, и мы начинали пробираться к мэрии, складывая из городских кварталов замысловатый тетрис, каждый раз желательно новый. Хазин объяснял эту геометрию желанием увидеть город в максимальном объеме, мне было все равно, я и так знал эти улицы. Они мало поменялись за десять лет, деревья подросли, на некоторых домах появились тарелки, другие дома опустели. Опустевшие вызывали в Хазине интерес, он притормаживал и фотографировал. Холостые в «шестерке» заметно плавали, поэтому ногу с педали Хазин не снимал, фотографировал и добавлял газу, отчего мне казалось, что между камерой и двигателем есть связь: обороты вверх длинный фокус, обороты вниз короткий.
Опоздаем, сказал я. Двадцать минут осталось.
Хазин не ответил, наличники на углу дома Рабочей и Сиреневой, видимо, стоили длинного. «Шестерка» заглохла.
Однажды я был в библиотеке, в которой располагался штаб Колчака, сообщил Хазин.
И что?
Колчак коллекционировал наличники. Когда он стоял в Омске, то велел со всех окрестных сел свезти резные наличники
Завелись, поехали дальше. Хазин рулил и болтал про Колчака, который коллекционировал еще прялки, и колесики от керосиновых ламп, и челноки от ножных машинок «Зингер». Я не слушал, смотрел по сторонам.
Все же Чагинск изменился. Вывесками, я не мог отделаться от привычки цеплять и оценивать вывески. Пятый магазин был теперь «Криолитом», Восьмой «Лидией», Железнодорожный стал «Эдельвейсом», в старом общежитии профтехучилища обосновалась «Экстра», в гараже пожарной части осваивался «Мотоблок и дрель 2», в бывшем обувном играла «Мормышка».
хобби у него такое было немного прясть. Это после Самарканда
Зарослями. Акация, сирень, вишня и терн, ирга и черемуха разрослись и смяли улицы и тропки, тянувшиеся вдоль заборов, и кое-где завалили сами заборы; центральные улицы еще сопротивлялись флоре, окраинные и поперечные сдали и стали похожи на зеленые туннели и тупики.
Так вот, там кабинет директора абсолютно не изменился со времен Колчака, а на косяке сохранился отпечаток его ладони властитель Омский вляпался в свежую краску
Пылью. Ее стало больше, и значительно. Раньше она держалась в нижней части города, вдоль железной дороги и старых карьеров, сейчас поднялась заметно выше, до Школьной, а по утрам протягивалась поперек Советской. За время, проведенное в Чагинске, «шестерка» нахлебалась пыли, которая теперь скрипела под резиновыми ковриками и хрустела под стеклами. Хазин, чей дед выцарапал «Калевалу» на рисовом зерне, утверждал, что это от эрозии. Вода и ветер постепенно вымывают почву из-под холма, перемалывают песок, и пыль захватывает мир.
Приехали, сообщил Хазин. Витя, очнись, мы дома! Приучаемся к горшку.
Мэрия находилась в процессе активной реконструкции. Правая часть здания белела свежей штукатуркой, вокруг левой рабочие ставили леса, вдоль улицы пирамидой лежали толстые черные трубы. Мордой к трубам машины. Хазин припарковался с краю, не удержался и сфотографировал мэрию сквозь трубу. Я отметил, что сделал он это в четвертый раз за неделю.
Кто-то новенький, Хазин указал на веселенький синий пикап. Номера Мособласти, столичный хмырь пожаловал, будет жизни учить, такие всегда учат
Хазин сфотографировал машину.
Крыков юлит нервничал Хазин. Слепому ясно, что делать надо, а он марш физкультурников затевает
Крыков отдельно, мы отдельно. Крыков окучивает тутошних команчей, мы за мелкий прайс пишем книгу с картинками. Мы субподрядчики, с нас спроси седьмой.
Да я
Все в порядке, Хазин, не дергайся. Держись справа.
Мы направились к мэрии, я вступил в здание первым.
В вестибюле было прохладно от гладкого мраморного пола, в открытые окна задувало с реки, под потолком горел свет, хрустальные люстры, хотя света и так хватало. В дальнем углу ржавел громоздкий льнопрядильный станок, возле стены с фотографиями лучших людей района дожидался Крыков, ходил вдоль, под мышкой красная папка. Увидев меня и Хазина, Крыков сделал брезгливое лицо.
Привет, Крыков! громко сказал Хазин.
Крыков вздохнул и подошел к нам.
Привет, сказал Крыков. Ну и как оно?
Работаем, ответил я.
Молодцы, зевнул Крыков. Я тоже немного работаю, но Дремучее местечко, дремучее
Крыков, ты нам на редкость тухлую халтуру подсунул, сказал Хазин. Тут не о чем писать.
Писать всегда не о чем, но вы же пишете, огрызнулся Крыков. Найдите, что до вас писали
Про Чагинск мало писали, перебил Хазин.
Будешь первым, ухмыльнулся Крыков. Тебя повесят на Доску почета!
Крыков указал на фотопортреты достойных. Хазин вздохнул.
А сам как? спросил я. Сдвинулся? Что двигаешь? Деготь? Лен? Праздник выдры в Выдропужске?
Да так, помаленьку. Говорю же, места непуганые. Да и местные эти обыватели любят кислый хлеб, ну вот как Хазин примерно
Крыков разговаривал в мою сторону, глядел же через окно на автостоянку.
Шарахаются от всего, как дикие, рассказывал Крыков. Как в семьдесят восьмом прибили, так реально держится, прыжок на месте провокация. Я им предлагал железный сценарий пригласить музыкантов и устроить пивной фестиваль по типу Октоберфеста. Чичагин-фест! Рейв, пиво, шашлыки! В здании брошенного льнозавода его провести так начальница культурного отдела бруствером встала!
Чичагин-фест фигня, возразил Хазин. Вот Чехов-фест нормально
Газик, ты молчи, а? рассердился Крыков. Не тебе меня учить
Хазин прав, перебил я. Ты мимо немного работаешь, «Чичагин-фест» это название для областного масштаба, а не для районного. Придумай попроще.
Да что тут придумаешь
«День Чаги», предложил я.
«День Чаги», скептически усмехнулся Крыков. Витенька, ты лучше книгу свою говняй, ладно? Это у тебя хорошо получается. И кстати, нам пора, Механошин уже икру два раза мечет.
Крыков сморщился, словно собираясь плюнуть, но передумал, направился к лестнице на второй этаж.
Урод. И точно стукач, у него на роже написано, сказал Хазин и двинулся за Крыковым.
И я.
Кабинет мэра Механошина увяз в ремонте: здесь пахло известкой и краской, дорогая офисная мебель пряталась под мутной пленкой, прижатой к полу кирпичами, роль мебели выполняли разночинные столы и стулья, явно принесенные из ближайшей школы и соседней поликлиники. Сам мэр Александр Федорович Механошин стоял в углу и через дырку в пленке заводил напольные часы.
Кроме мэра в кабинете присутствовал человек в заметно дорогом сером костюме, человек сидел на школьном стуле и с удовольствием ел лапшу из пластикового стаканчика. Я его, разумеется, узнал. Светлов Алексей Степанович. Прибыл оценить масштабы.
Крыков покашлял, мэр обернулся. Часы неожиданно стали бить, мэр неловко отскочил в сторону, опрокинул стул. Светлов улыбнулся. Мэр завороженно смотрел на стул, часы били, Крыков нервничал сильнее, хрустел пальцами. А мы стояли.
После двенадцатого удара Механошин очнулся, к лицу его вернулось частично осмысленное выражение, и он увидел нас.
Проходите, проходите! указал рукой мэр. Садитесь, времени мало, мне еще в Коммунар сегодня, устраивайтесь
Я, Хазин и Крыков устроились: Крыков за медицинской конторкой, я и Хазин за школьным столом, напротив меня на столе было написано «ЖАБА БЫЧЬЯ», а над надписью пририсована корона. Светлов облизывал пластиковую вилку. Часы громко и неравномерно, будто прихрамывая, тикали.
Должен вас, товарищи, обрадовать, объявил мэр, прохаживаясь по кабинету. Сегодня утром временно исполняющий губернатора сообщил мне, что нашу инициативу поддержат не только на областном, но и, вполне возможно, на федеральном уровне. Не будем забегать вперед, но
Механошин остановился у окна.
Возможно, будет серьезно поставлен вопрос о включении территории в туристический кластер. Это меня сильно радует. Очень сильно
Я вдруг заметил, что мэр смотрит не в окно, а в стену.
Развитие внутреннего туризма один из наших приоритетов, заявил вдруг Крыков.
Давно не люблю Крыкова. Мы с ним лет пять знакомы, поэтому не люблю. ООО «Агентство коммуникативных систем». Фабрика эфемерной жизни, консалт-услуги, организация общественных мероприятий, конференций, семинаров, продвижение, директ, копирайт. И Крыков там шарфюрер и основатель. Два раза кидал меня на деньги, потом я познакомился с Хазиным, у него дядя в прокуратуре, деньги отбили. Крыков, как всякий честный утырок, не злопамятен и иногда подкидывает ненужные самому халтуры статью, рекламу, книгу написать, ну как в этот раз.