Паренек ему ободряюще улыбнулся необычайно по-взрослому для его лет. От этой мальчишеской, задиристой улыбки, какой бы широкой она не была, все равно сквозило леденящей тоской, что все перечеркивала и оставляла Венчуру вечно голодным, сколько бы отец его не ободрял.
Не иди туда. Там ты не найдешь поддержки, отец попробовал повлечь его к красной скале, к хижине Куклука Черноротого, но Венчура твердо направлялся к матери.
В этот раз она не станет спорить, понадеялся он. Я скажу ей, от чьей руки ты на самом деле погиб. Скажу ей, что на самом деле здесь происходит. Она поймет, что все это время ошибалась и пожалеет, что не была на моей стороне Она пожалеет, что выбрала этого безрогого вола, не видящего дальше плуга, в который его запрягли
Не надо так про Брюма, паренек успокаивающе потряхивал Венчуру за плечо. Вы бы без него совсем пропали А шезлонг из моих костей? Она еще сидит в нем? В моих объятиях?
Венчура заглянул в вопрошающие глаза паренька те явно желали услышать, узреть, что он первым был, первым и остался. Азарт охотника угодить стрелой в самое сердце, чтобы та осталась в нем до самого последнего толчка. И неважно, сколько перед ним, самым последним, оно еще побьется. Венчура не хотел обманывать отца. Но и расстраивать тоже. Он отвел взгляд. Паренек понимающе кивнул.
Знаю, она рассказывает тебе, что я самая большая ошибка в ее жизни часто и громко, чтобы и самой в это поверить. Пойми ее. Брюм надежный мужчина, и она должна быть его верной женщиной. Хотя бы снаружи. А что ей еще остается?.. Я не перестаю себя ненавидеть, за то что так вас подвел
Ты не подводил, процедил Венчура. Ты бы вернулся с охоты, как и всегда. Это тебя подвели, предали те, к кому ты не боялся повернуться спиной Проклятые Смотрящие в Ночь Ты знаешь, кто из них сделал с тобой это? он опустил глаза на смертельное увечье отца.
Это сделал вождь, проговорил тот. Их руками. Пока его собственные руки покоились на горле их близких, готовые в любой миг сжаться Нас всех подвели и вынудили подводить других Но уже очень скоро ты все это прекратишь. Только тебе это под силу.
Я не так уж и силен
Паренек отвесил ему легкий подзатыльник.
Вот где твоя сила, балда Спору нет, ты столь тощий, что тебя сдует ветер. А Брюма ветер не сдует зато вьюга снесет. Но если вы все встанете толпой и крепко возьметесь за плечи сама зима в ужасе повернет вспять
Зима неотвратима
Это так, сплюнул паренек и утер губы плечевой подвязкой. Но есть места, куда она никогда не приходит Где листья зелены, а плоды на них сочны и бесчисленны, а дичь буквально сама выпрыгивает навстречу Я вижу по твоим глазам, как ты жаждешь листвы Я наблюдал сегодня за тобой, на границе Ты старался не думать о ней, но я уловил твой жадный взгляд, брошенный на деревья за рвом Ты поведешь туда людей. Вам незачем здесь оставаться. Это место проклято и бесплодно, и этот Скальный дворец пусть он остается упырям
Как мне вести за собой людей, если меня не готова выслушать даже собственная мать?..
Ты бы еще спросил, как выстрелить из лука собственной рукой, что его натягивает, усмехнулся паренек. На то она и твоя мать, чтобы никогда тебя не слушать Пошли лучше в гости к Куклуку Черноротому Тебе необходимо выспаться. Тебе предстоит очень тяжелый день
Пойдем, если наконец назовешь свое имя.
Отец горестно вздохнул и застегнул безрукавку на своем порванном животе.
Я мастерски ловил зверей, сказал он. А ты мастерски ловишь на слове. Ну хоть что-то тебе от меня передалось
Отвернувшись от сына, он зашагал обратно к скалам и скрылся в их высоких тенях. В его последних словах Венчуре почудилась укоризна. Негоже было расстраивать отца.
* * *
Колопантра сосредоточенно плела пончо из кукурузного лыка, пока Венчура полумертвым голосом рассказывал ей о границе, о несуществующих Пожирающих Печень и об убийстве его отца предателями с копьями. Ее подбородок был наморщен от внимательности, а глаза под набрякшими веками не сводились со змеиного клыка, которым она водила туда-сюда, стягивая нити. Заметив, что сын замолк, она сварливо покосилась на него, скрипнула зубами, и вернулась к делу. Венчура растерялся.
Ты слушала, что я рассказывал?
Ну и? небрежно выдавила она.
И что? Венчура утратил дар речи. И что, тебе нечего на это ответить?
А что я должна тебе ответить?
Не знаю, но Я думал тебе могло быть интересно узнать, как на самом деле погиб отец
Какой отец?
Мой.
Твой отец уже проснулся и ушел к Прощающим Холмам, заниматься своим делом в отличии от некоторых И я занята делом!.. завелась с полоборота Колопантра, выпучив глаза и отложив пончо. И даже твой брат уже на карьере и тоже занят делом
Вохитика отбыл на карьер? ахнул Венчура. Я же просил
и только ты слоняешься неизвестно где без дела! повысила голос мать. А тут решил явиться пораньше непонятно откуда и отвлекать меня своей чепухой!..
Мам!.. заорал сын. Мой отец!.. Его убили Смотрящие в Ночь, а не каннибалы!.. Каннибалов не существует!.. Нас обманывают!..
Колопантра взглянула на него чуть ли не с презрением.
Ох, как бы я сейчас двинула по твоей неблагодарной морде, наконец выдавила она сквозь зубы. Кому ты еще такое ляпнул? Как тебе не стыдно, настолько позорить себя и, что главное, нас? Брюм, да хранит его Отец, вкалывает изо дня в день, чтобы было, чем прокормить нашу семью Он не заслуживает, чтобы в нас тыкали пальцем, из-за такого, как ты
Такого как я? рассвирепел Венчура. Да всем на вас плевать!..
Что ты сказал?..
Ты сама говоришь, все заняты делом, кроме меня, спохватился сын. Разве у занятых людей остается время на то, чтобы тыкать пальцем в меня, а потом еще и в вас? Никому нет дела до нас, покуда своих дел невпроворот
Мать сощурила набрякшие глазки, не до конца поняв, признает ли сын свою неправоту или же наоборот, оскорбляет ее и Брюма.
Но позволь спросить, почему ты и Брюм так много работаете, но по итогу так мало получаете?..
Ты еще считать будешь, сколько мы получаем? ощетинилась Колопантра. Сам еще ничего не заработал
Я воду таскал!..
Как дурак!.. крикнула мать. Мог бы уже и на карьер пойти, как все нормальные!.. Да, работаем мы много, а получаем мало!.. Но глянь вокруг, люди пальцы уже грызут, жрать нечего
Вот именно!.. поддакнул Венчура. Но почему?
Что значит почему, дурья твоя голова? выругалась Колопантра. Война идет! Соседи нас защищают, а мы их кормим в ответ!.. Ты же сам стоял на арене и все слышал!..
А я только что сказал тебе, что войны никакой нет! с нажимом повторил сын. Смотрящие в Ночь стоят на границе, чтобы отлавлить беженцев из нашего племени. Они их убивают и уродуют тела, чтобы свалить вину на выдуманных людоедов, и запугать остальных!..
А кому тогда отвозят пищу и железо?
Венчура был вынужден пожать плечами.
Пока не знаю, это еще только предстоит всем нам выяснять
Так, мать в ярости отбросила пончо и лыко с коленок и вскочила на ноги, я вижу ты уже совсем с ума сходишь и не знаешь чем себя занять Сейчас принесу желуди, будешь их лущить
Тебе что, вообще все равно, что я говорю? не поверил Венчура. Какие в жерло желуди? Я не хочу их лущить!.. И я не хочу работать как-либо еще!.. Это нужно только вождю, это он нас захватил и поработил
Мать замахнулась на него черпаком, оросив водянистым супом все стены.
Не смей так говорить про Пу-Отано!.. Тебя еще на свете не было, когда он вытравил из наших земель бледнолицую паскуду!.. Чтобы такие как ты, неблагодарные койоты, выросшие, поливали его грязью и выводили честных людей из равновесия Война идет, и каждый делает, что может Я не желаю тебя видеть в своем доме, если ты не собираешься быть, как все нормальные
Быть как все нормальные это, в твоем понимании, ворчать у прилавка Жадного Гнада при виде своих вчерашних вещей, которые жнецы забрали на склад для вспоможения? А затем послушно и терпеливо выкладывать свои пожитки в обмен на эти самые свои вчерашние вещи? Ты права, я поступил, как ненормальный, и поймал советников на этом воровстве!.. Вот жаль только, что не Кватоко, а мелкую сошку Лиллуая
Ну и зачем ты его поймал? воскликнула мать. Ну всегда найдется крыса в мешке с кукурузой, этим ты никого не удивил А понимал ли ты, что своей выходкой подвергнул опасности меня, отца и своего брата? Конечно же, нет!.. Зато за тобой носилась толпа таких же бездельников, которые мечтают лежать пузом кверху, а не работать!.. А ты, наверное, чувствовал себя таким важным и героическим, да? Тот был таким же заносчивым дурилой
Кто тот?
Мать поджала губы.
Как звали моего отца?
Никак его не звали!.. огрызнулась Колопантра. Его только леса звали, вот в них он и закончил Всем сказали сидеть по домам!.. Нас окружили враги, очень опасные враги!.. Нет, надо переться в лес, ему же все нипочем!..
Его убили Смотрящие в Ночь.
Да как ты смеешь!.. взвизгнула Колопантра, и ее лицо перекосило от злобы.
Венчура отшатнулся, только сейчас обнаружив, насколько ее лицо оскотинилось. Он уже много зим в него не заглядывал, предпочитая отводить глаза или вообще сбегать из семейного дома. Но то, что он сейчас узрел, не оставило в нем сомнений его матери давно нет в живых.
Как ты смеешь, прошипела она снова, осквернять о нем память? Ты в то время еще мочился под себя, а мои друзья, близкие, и люди вокруг гибли, гибли, гибли она трясла головой с каждым словом, а слюни яростно разлетались в стороны, ГИБЛИ!.. Бледнолицые с грохочущими палками, Пожирающие Печень, Танцующие на Костях!.. Хоть на голую скалу лезь, хоть вой койотом!.. Столько стариков видели все эти ужасы своими глазами, и вот, только немного в племени улеглось, как находится бестолочь, которая не хочет, видите ли, страдать за еду, потому что самая умная И начинается Не было никаких Пожирающих Печень, говорит, советники нам врут Смотрящие в Ночь, храни их Отец, нас, оказываются, убивают И все ради того, чтобы тебе снова порукоплескали?.. Да как ты смеешь!.. И это я тебя родила Какой позор!.. Колопантра душераздирающе разрыдалась.
Венчура ошеломленно стоял, не зная, какие слова тут можно подобрать. Какой бы противоестественной не казалась вся эта чушь, выкрикнутая матерью, его все равно проняло чувством непонятной вины и беспомощности. В самом ли деле он бестолочь, которая хочет совершить нечто важное и героическое, и только?.. Все ради похвалы? Что за чушь Венчура с отвращением тряхнул головой, будто ее облепили навозные мухи. Как же был прав отец не надо было ему сюда приходить.
И что, опять со своими дружками соберетесь? сдавленно вскрикнула мать сквозь слезы. Мало тебе славы с прошлого раза, хочешь больше? Рожа треснет!.. Я не позволю тебе рисковать нами!.. Сам катись, куда угодно, можешь хоть вслед за этим дурилой в лес, там и подохнешь, но если снова вздумаешь морочить людям головы, ставя нашу семью под удар, я лично пойду к воинам!.. Слышишь?! Я пойду к воинам, и потребую, чтобы тебя сослали на карьер Вот там голову и прочистишь от своих думок!.. Если бы не добряк вождь, которого ты так обвиняешь во всех бедах, я бы тебя не спрашивала, давно бы уже запнула на карьер Тебе повезло, что он оставил за людьми право чем заниматься, даже несмотря на войну Пахать на тебе надо, я считаю, только тогда в человека превратишься!.. Я давно Брюму говорю, что если он вновь объявит
Венчура не стал дослушивать, кто там что вновь объявит. Он молча взметнул кисею и покинул жилище.
Глава 3. Проблемный новичок. Часть 1
Утром у выхода из штольни их уже поджидал коротышка. Каждому доставалось по шлепку жердью ниже спины и гортанный выкрик на незнакомом наречии вдогонку. Веселящий Стену встал на проходе и стал томно извиваться под ударами, потешно изворачивая и подставляя свой необъятный зад.
Да!.. еще, давай еще!.. Мне это нравится!..
Коротышка скалился своими уродливыми зубами и хлестал того снова и снова, пока наконец не сдался. Ворчливо хохотнув, он оттолкнул шутника с прохода к остальным. Последним вылезшим из штольни шлепков жердью не перепало.
Похватав утварь, они последовали за надзирателем к какому-то новому месту. Окрестности тут были еще громче и оживленнее, гравий истоптаннее, мощно несло жаром из открытых плавилен у подножия. В длинных каменных траншеях с водой поблескивала какая-то странная, блестящая накипь. Трудяги здесь ходили в передниках и грубого кроя рукавицах из толстой, промятой кожи. На пришедших они поглядывали с пренебрежительной ленцой.
Спустившись к грязному, зашлакованному ручью, команда горняков съежилась в тени огромной махины, которую именовали сердцем карьера, домной. Та урчала и шипела, словно огромный живот, который по глупости до отказа набили пряностями. Водяное колесо было соединено со здоровенными мехами, и те безостановочно раздувались и сдувались, нагнетая воздух и раскаляя докрасна жерло рукотворной горы.
По другую сторону домны были расположены мехи поменьше их в движение приводил горизонтальный вал с массивными поручнями, которые толкала уже не вода, а пятеро мужчин. Монотонная работа обратила их лица в камень такой же тупой и равнодушный, покрытый липкой и серой пылью.
Вершина домны была обнесена опалубкой, по которой сновали погрузчики угля. Лопатами они забрасывали его в пылающее сопло, как можно дальше отворачивая замотанные полотнищами лица от стреляющих огненных брызг. Жирный дым с копотью непрерывно валил в небо. Мучавший Вохитику вопрос о том, откуда с утра на небосклоне берутся грязные, портящее настроение тучи, не покидающие каньон до самой ночи, отпал сам собой.
Снизу из фурмы неохотно вытекал тягучий, жизнерадостно красный, в точности как солнце, почти что полностью освобожденный Отец он заполнял длинный желоб и застывал. Полученные чушки трудяги еле отрывали от жженного гравия и бросали в волокуши, а носильщики тащили их в плавильни для пудлингования окончательного прощания железа с мерзкой и приставучей землей.
Вохитика зачарованно смотрел на эти силы, заставляющие непробиваемо твердое течь, как слезы, а жидкое вращать громадину, что превосходила габаритами хоган, в котором жила его семья, и млел. Конструкции здесь казались невероятными даже для сновидений, чего уж говорить про мальчика, который ранее не видел ничего сложнее дверного засова.
Если что непонятно, то у меня спрашивай, предложил Поганьюн, любуясь тем, как Вохитика беспомощно озирается по сторонам.
Парень с трудом подобрал слова, чтобы склепать из них худо-бедный вопрос, но к тому мигу Поганьюна уже не было на месте. Тот был горняком-тактиком, как Вохитике объяснили по пути к домне ответственная должность, где работать больше приходится умом, нежели мускулами. По большому счету именно Поганьюн решал, где остальная команда будет долбить камень, как долго, насколько мучительно, и в какой позе если, конечно, в дело не вмешивался коротышка, как это было вчера, из жажды заткнуть за пояс зазнавшегося горняка-тактика. Но заканчивалось это всегда одинаково. Надзиратель оказывался не прав, и ресурс команды оказывался растраченным впустую.
Вугулай, по всей видимости, был излюбленным помощником Поганьюна и стоял на подхвате, но сколько Вохитика за ним не следил, пока не было ясно, в чем именно заключались его обязательства. Но время от времени старик что-то бубнил, а Поганьюн восклицал от смеха, едва не роняя из рук мерило из шипа и бечевки.
Горняки стояли без дела, вздрагивая от выстрелов в печи и ожидая, пока Поганьюн прикинет место, где начинать вырабатывать штрек. Коротышку их бездействие сильно нервировало. Подойдя к одному вплотную, он оглушительно окликнул его прямо в лицо и пнул по мешку с углем, стоявшим у входа в плавильню. Тот непонимающе развел руками, за что надзиратель схватил его за шкирку, заставил схватить мешок и пальцем указал переставить его к соседнему входу в плавильню. Тот, глупо ухмыляясь, занялся бестолковым делом. Тем временем коротышка уже нащупал мутными глазками Вохитику.