Неожиданно знакомые ледяные глаза, глаза с пульсирующими зрачками метнулись из темноты, и что-то дрогнуло, вспыхнуло, отозвалось. Глаза Где-то я уже видел их, когда-то уже в них смотрел. Кому они принадлежат? Останки любопытства ожили, всплеском угасающей воли послали вслед эхо воспоминания. У Юли были глаза, я любил смотреть в них. Любил. Я любил Юлю. Кто такая Юля? Где она? Где я? Кто я?
Вслед за первым слабым импульсом пришел другой, за ним третий. Сквозь мельтешение крыльев мелькнул краешек неба, остро и горячо повеяло солнцем, свежестью, простором. Туда, туда! Наверх! Там теплые ветра, моря листвы, исполинское светило брызжет фотонами жизни; там ждут любовь и счастье!
Будто росток сквозь асфальт, я потянулся вверх; мелькнули, скользнули вниз чьи-то тени, голоса, смех. Вновь откуда-то вынырнули и приблизились все те же самые глаза, темная и злая сила, источник боли и страдания. Это они бросили меня сюда, обрекли на мрак и безмолвие, забвение и смерть! Смерть! Пальцы сжались, нащупали рукоять, и я ударил, ударил по этим мерзким желеобразным сгусткам, по этим водянистым и сумрачным болотцам, и неожиданный крик, дикий, истошный, разорвал пространство, вырвал из черного и тяжкого забытья.
Я открыл глаза, и пульсацией, будто в нагромождении проекций, рваного и кошмарного сна, увидел себя, лежащего на теле Сергея, свою руку, сжимающую нож, по самую рукоять всаженный ему в грудь. Увидел остановившиеся мертвые его глаза, гримасу, исказившую лицо, увидел и снова провалился в темноту.
07. 49, понедельник, 11 мая, код 098/14.
от: Директора Блонка в Канцелярию Совета Двенадцати.
Относительно: ситуации, вышедшей из-под контроля.
Совершенно секретно.
Настоящим ставлю в известность: агент XSA на связь не вышел, пропущено несколько контрольных сеансов. Также сообщаю: объект наблюдения запеленгован в диапазоне частот Экваториального округа Директории 6. Продолжаю наблюдение, жду распоряжений.
Примите уверения
08.01, понедельник, 11 мая, код. 1033/122
от: Исполнительного Секретаря Хоука Директору Блонку.
Относительно: безумия чистейшей воды.
Совершенно секретно.
Не соблаговолите ли, милостивый государь, просветить меня относительно происходящего на вверенном вам участке? Можете хотя бы в общих чертах обрисовать обстановку? Так что же случилось с агентом XSA? Помнится, нареканий к присланному оборудованию не возникало, также не возникало (я, во всяком случае, о них не слышал) проблем в понимании поставленных целей и задач. Тогда каким же образом XSA мог пропасть? Если находился (должен был, по крайней мере!) в режиме постоянного интерактивного наблюдения, и такой режим был налажен, вы лично рапортовали мне об этом! В контексте всего вышесказанного заявление о появлении объекта наблюдения в шаговой доступности и вообще выглядит, по меньшей мере, фантастикой; если бы не подтверждение служб наземного контроля, я попросту счел бы вас сумасшедшим. Или провокатором. В самое ближайшее время жду подробный и обстоятельный доклад.
08.33, понедельник, 11 мая, код. 1243/47
от: советника VII Сержа Директору Лиссу.
относительно: псевдологического трепа и самомнения.
Совершенно секретно.
Я надеюсь, вы уже в курсе произошедшего? Иначе я оказываюсь в положении человека, черпающего информацию из ленты новостей и полностью зависящего от доброй воли людей, ее формирующих. Для чего мне ваш Департамент? Где ваши хваленые вездесущие контакты? источники, сообщающие о событии за сутки до того, как они произойдут? А, может быть, вы даже еще и не понимаете, о чем идет речь?
Когда проснетесь и поймете: не спускать глаз. Задействовать все ресурсы. Возобновить связь с Гномом он снова в игре. Кажется, самое время переходить ко второй части плана.
Итак, мой сонливый друг, все возвращается на круги своя. И без Вашего кудахтанья.
09.00, понедельник, 11 мая, код. 1244/08
Принцепс, Метрополия.
от: члена Совета Двенадцати, советника VII Сержа экзарху Мюрру.
Относительно: внештатной ситуации.
Совершенно секретно.
Сир! К сожалению, на настоящий момент определить местонахождение агента XSA не представляется возможным, пеленг не дал никаких результатов. За объектом 1 установлено круглосуточное наблюдение. Детальный доклад о проделанной работе будет передан Вам в самое ближайшее время.
Примите уверения
Как там дела, дружище? Что с потеряшкой? Благополучно почил?
Ага! Держи карман шире! Это наш спецпредставитель почил впрочем, черт его знает, что с ним. На связь не выходит, молчание в эфире. А потеряшка наш ого-го! ты как в воду смотрел! Да и не потеряшка уже здесь он! уж несколько часов, как гарцует!
Как здесь! Как гарцует? Где?
У себя, дома. В смысле в местной своей резиденции.
А вы?
А что мы? Мы наблюдаем.
И что просто наблюдаете?
Приказа нет, вот просто и наблюдаем. Да и куда он денется все обложено кругом, комар не проскочит. Но вообще-то, да! крутой мужик! Вот так вот взять и объявиться это, я тебе скажу, яйца иметь надо. Жалко арестовывать будет, если приказ все-таки отдадут. Этих бы приказантов да самих под арест!
Ну ладно, ладно! Ты чего это разошелся? Как холодный самовар.
Слушай, ты откуда таких выражений нахватался? И бессмыслица вроде бы, а вроде бы и в точку. И что такое этот самовар? Это ж из прошлого вроде, из древности, да? Ты, часом, не историк?
Хотел когда-то стать. И вот как видишь таки стал. Такие истории пишу, блин
10.08, понедельник, 11 мая, код. 077/17
от: Директора Лисса советнику VII Сержу.
Относительно: внезапных перемен.
Совершенно секретно.
Ваше превосходительство! В настоящий момент объект находится на территории Директории 6 в своей резиденции. Силами Центра слежения и контроля за доменом установлено наблюдение, приказа об аресте объекта не поступало.
Примите уверения
Глава 4
В голове еще клубились остатки кошмара, медленно затихала, стекала бессвязными каплями в далекий глухой желоб мелодия. Капли падали, растворяясь, сливаясь с тишиной, оставляя томительное послезвучие, тревогу, незавершенность. Контент забытья, истошный вопль Сергея, предсмертный трепет его тела плеснулись мутным осадком, мгновенной и липкой жутью, кто-то коснулся руки, легко, нежно; я сжался, приготовившись к самому худшему. Не подавая виду, не открывая глаз, пару минут форы никогда не помешают. Но у кого такие ласковые пальцы? Кто-то еще появился в доме? Мама? Врач? И что это шумит вдалеке? Похоже на шум прибоя. Но откуда в квартире прибой? И, вообще, где я? Не в силах сдерживаться, я открыл глаза.
Чуть подавшись ко мне, совсем рядом, в низеньком кресле без ножек сидела Юля (сон? явь? не может быть!), тревожно-испугано ждала, всматривалась; увидев, что я очнулся, улыбнулась, посветлела.
Ну, наконец-то! она! она! ее голос! прыгнуло сердце, все поплыло перед глазами. А то я думала, это никогда не кончится! она опустила взгляд, тени легли нежно, прозрачно. Твои эти экспедиции, командировки каждый раз возвращаешься чужой, незнакомый. (Экспедиции? Командировки?). Может быть, ты вообще уже не ты. Может, и я уже не я пауза подвисла скомкано, невнятно, растеклась, смазалась. Кстати, еще немного, и ты бы меня не застал, Лили откопала какой-то потрясающий якобы сон, я к ней собиралась. Наверно, хочет обменяться на мой, ну, тот самый, помнишь? там еще поножовщина дикая и оргии Откуда у людей такая тяга к чрезмерности, патологиям?..
Что? Что она говорит? А, впрочем, неважно. Все неважно Юля Моя Юля вернулась Еще не разрешая себе до конца поверить во что? в галлюцинацию? в явь? в сказку? я всматривался, вслушивался, ловил: сон? сон во сне? нет, это была она, она, Юля, не было никаких сомнений! Но это была и она и не она, необыкновенно красивая, юная, без единой морщинки на поразительно свежем, каком-то просто фарфоровом лице искусно выполненная кукла, каллиграфически выписанная мечта. Просторное платье какого-то свободного покроя, волосы подстрижены необычно, по-новому, и вся какая-то необычная, новая, незнакомая. Непонятная. И говорит непонятно. О чем-то непонятном. Какая-то Лили. Какие-то сны, экспедиции, поножовщина, оргия Мироощущение разладилось, мысли заметались, скользя вхолостую, никак и ничего не объясняя где я? что со мной? Не похоже, чтобы я спал, также маловероятно и помешательство, я хорошо помнил все, что должен был помнить, что помнят в таких случаях, имя свое, имена родителей, знакомых, даты, телефоны, топонимы, адреса; помнил, что минуту назад убил Сергея. Помнил его предсмертный хрип, горячку свирепой радости, так где же вездесущие, всезнающие и всевидящие соседи, паутина ядовитого шепота за спиной? Привычно-брезгливые глаза милиционеров? Если не сон и не глюк, тогда что? И одежда! На мне другая, чужая одежда! Вместо привычных джинсов и свитера что-то вроде спортивного костюма (ткань приятная, шелковистая, удобно; когда только успел?), на ногах ничего, раздолье босоножья, беспечная зыбкость песка. Стоп! Песка? Замирая, настороженно сознание двинулось во вне, подалось осязанием, интуицией, допущениями песок! И в самом деле песок! Пляж! И дальше, дальше замирая от невозможности, несбыточности о, Господи! море! В нескольких шагах море! Настоящее! Синее! Бескрайнее! Пенный прибой (не послышалось!), треугольники парусов на горизонте, буруны волн. Полуденное солнце, небо в кудряшках редких облаков. На берегу никаких построек, ни намека на цивилизацию; вокруг, за спиной, по сторонам взморье, лазурно-сливочное безлюдье, завеса сизовато-бледного зыбкого марева вдали. Солнце, море, небо, лето, свобода. И Юля. Идиллия Может, это рай?
Словно из тумана любимый голос, и новое неизвестное в уравнение:
Ну, вот я ей и говорю, вернется Брун, тогда и поговорим
Брун. Я Брун? Я будто слышал, как стонут, перемалываясь в жерновах, мысли, нервы натянулись тетивой. Я разлепил пересохшие губы:
Э-э, Юленька, понимаешь Мне тоже сейчас приснился сон Странный такой сон, и я
Тень улыбки, полукружья ресниц.
Ну вот, теперь я знаю, как ее зовут. Юлень-ка. Что ж, красивое имя, длинное только язык сломаешь. На всякий случай если вдруг ты вообще потерялся давай напомню, как меня зовут, где находишься. Ты дома, в загородном имении, я твоя фантош-подружка (?) и зовут меня Клер. На твоем месте я записала бы куда-нибудь, для человека, так часто меняющего сознания и привязанности, по-моему абсолютно нормально, даже необходимо. сквозь иронию жесточь, надлом (обида? сцена ревности?). Я вообще удивляюсь, как такой аккуратный и предусмотрительный тип как ты, не озаботился этим до сих пор. И только не надо все сваливать на работу! на эту свою пресловутую Государственную тайну! Меня уже тошнит от этого словосочетания! Государственная тайна, Государственная тайна!..
Она встала, пошла к морю. Едва она поднялась, кресло исчезло, сознание зафиксировало, сбросило куда-то в корзину, в архив, вместе со всем остальным, тревожным, неизвестным, непонятным Бог с ним! потом разберу, я провожал ее взглядом, любовался тонкие щиколотки, утопающие в песке, стройное тело под акцентирующим ненавязчиво платьем, райская галлюцинация, медленное, знойное, ослепительное безумие. Вот она подошла к самой кромке воды, замерла, всматриваясь вдаль, приложив к лицу ладонь козырьком; наверно, почувствовала мой взгляд, дернула уголком рта, отошла, села в появившийся в ту же секунду шезлонг. Где-то в глубине, на заднем плане шевельнулось темное, неприятное я прислушался, ковырнул: о, Господи! ревность! ревность к этому неизвестному, Бруну! И ненависть. К нему же. К самому себе?
Я откинулся на спинку кресла (точно такого же, как у Юли Клер! да Клер же, черт побери!), обхватил голову руками. Мысли, ватные, неуклюжие, толкались слепыми щенками ощущение обреченности, неустроенности, будто катящегося с горы снежного кома, все увеличивающегося и увеличивающегося в размерах, обрастающего слоями интерпретаций, условностей, смыслов, все усложняющих, переворачивающих, калечащих. И сквозит, кроется за всем этим какая-то ложь, саднит фальшью, драмой, горечью. И причиной не ревность, не измена что-то большее, высшее, глобальное и в то же время близкое, понятное, доступное. Знакомое, привычное. Что?
Она сказала: фантош-подружка. Кто такая фантош-подружка? И кто такой этот Брун? Что же теперь, притворяться? А выдержу? Сумею? Русская рулетка, блеф на порожняке. Я же Снегирев! Алексей, Леша, Алекс для друзей (когда это было!), у меня свое собственное, уникальное сознание, тело, отпечатки пальцев, сетчатки глаз, ДНК, набор хромосом, что там еще? Как я могу быть кем-то, тем, кого даже не знаю, кого ни разу в жизни не видел! Кроме того, морально-этическая, эстетическая сторона вопроса не комильфо это вот так вот, с бухты-барахты и в самозванцы. Тогда что? Сдаться? Открыться-оверлочиться: дескать, виноват, граждане, я не тот, я вообще потеряшка и сирота, спасите-помогите, верните обратно?
Возник кто-то, грустный, мудрый, усталый, взглянул презрительно. Господи! Что ж ты за человек такой? Морально-этическая сторона, оверлочиться. Шансы он прикидывает, расклады, тело у него. Юля! Твоя Юля здесь! Исполнились твои мечты: твоя любимая с тобой, она твоя, вы в раю, у моря. И уже неважно, что и эта этот что? как назвать? связь? роман? (и что же такое «фантош»? ) на волоске, а может, и на излете, и ты на пепелище, под прицелом, в роли виноватого и догоняющего. И неважны коллизии и переживания, и неважно, что это: сон или явь, рассвет или закат, и вообще неважно ничего ну что такое, в конце концов, эти коллизии, угрызения совести, ложь, истина все условно, призрачно; нельзя приобрести что-то, с чем-то не расставшись. Ощущения вот что важно! Жизнь! Окунайся в нее, черпай пригоршнями, греби охапками, смакуй, наслаждайся! И к черту сомнения, угрызения, тревоги, все эти разницы во времени, имена, прически, одежды, уклады мелочи, пустяки! Самое главное готов ты к этому новому? к переменам? К потерям, неизбежным, невосполнимым они ведь наверняка будут, уже есть. Готов?..
Будто подслушав, Юля (!) повернула голову, я увидел ее профиль, стройную шею, завиток волос, и сердце дрогнуло, зашлось нежностью, комок подступил к горлу. Конечно, да. Конечно, готов. Ничего не изменилось, да ничего и не могло измениться время просто верифицировало чувства, спроецировало сюда. Подправило имена и лица, сценарии и роли, и никакого предательства, никаких иллюзий и абстракций, просто такой вот романтический максимализм, идеалистично-концептуальная экзальтация; привыкай.
Я поднялся, сделал шаг (первый? сжигаю мосты?), еще один. Голова кружилась, сердце трепыхалось в горле, но я шел, вминаясь подошвами в упругую податливость песка, смакуя жар солнца, шелковые прикосновения бриза. Стоило остановиться, тут же появился шезлонг, словно из ниоткуда, словно по мановению волшебной палочки (а удобно!); пространство качнулось сознанием, вернулось в рамки. Клер молчала, демонстративно отвернувшись, преувеличенно внимательно разглядывая чехарду парусов на горизонте ветер, пряди волос в глаза, она то и дело убирает их, поправляет, немного картинно, нервно, худенькое запястье, милые, до боли знакомые движения, ничего не прошло, ничего не изменилось! Любимая, любовь снова близки, и все близко, и все начинается сначала, с невинности и новизны, и впереди дни и ночи, рассветы и закаты, весь тот взбалмошный, упоительно-блаженный круговорот счастья, который затягивает и возносит, и который невозможно (Господи! не-воз-мож-но! уж я-то теперь знаю это!) ни забыть, ни повторить. Пусть даже в самых безумных мечтах, в самых смелых утопиях
Слезы навернулись на глаза, я протянул руку, коснулся ее лица, волос.
Милая слова встали горячим комом, девочка моя
Земля уплыла из-под ног, будто волшебная карусель, вернула в прошлое. Такой же день, только не здесь, далеко, в другой стране, в другой жизни. Тихий летний вечер. Закат. Побережье. Морская гладь, крики чаек, расплавленное солнце, грузно, капля за каплей оседающее в воду. Я и Юля (да Юля! Юля же!), дощатая выбеленная солью терраса, вино в высоких бокалах, терпкое, горьковатое смешивается с ароматом моря, водорослей, цветов в вазе; красивая и уютная мелодия, плавная, неторопливая, в унисон прибою; прикосновения рук, сплетение пальцев, любви, нежности, счастья. И вдруг что-то вторгается, мешается, какая-то неясная тень, рябь, все расплывается, подергивается мутью; мелодия спотыкается, разлетается растерянными созвучиями
Я открыл глаза. Клер смотрела на меня устало, печально хороший, верный друг, мудрая, сильная женщина.
Я все понимаю, милый. Я всесторонняя и детабуированная, индекс адаптации почти единица. Но ты не со мной сейчас, ты с ней, с той, с другой, с Юлень-кой, да? А я не хочу быть полигоном для ваших игрищ, роль куклы сейчас особенно унизительна. Невыносима Прости, не могу
О, Господи! Бог? Кукла? Полигон? Что за! Впрочем, все встраивается, брезжит смутной логикой, структурой, ассоциациями. Но как? как она узнала? Женская интуиция? Мысли забегали судорожно, бестолково что ответить, как оправдаться (да и надо ли? за что?), как вдруг воздух перед нами сгустился, повис водянистой пеленой (экран?!), через пару секунд сложился фигурой девушки. Девушка чем-то напоминала Юлю такое же платье, прическа, точно такое же свежее, кукольно-фарфоровое личико. Свободно и легко шагнула из экрана (телепортация? голограмма?), увидев нас вдвоем, рядом, почему-то растерялась, смутилась (что за черт! опять загадки! ловушки!), тут же, впрочем, собралась, как ни в чем не бывало, уселась в шезлонг (как и положено, возникший прямо из воздуха), положив ногу на ногу, раскинув руки на подлокотниках.