Король выдал еще одну речь, но уже не такую долгую. Гнев его, как обычно, быстро прошел, на чем и строился мой расчет.
С минарета на близлежащей мечети раздался призыв муэдзина к молитве: «Хаййа аля с-салях! Аллаху акбар! Ля иляха илля Ллах!»[12]
Ричарда сделался задумчивым.
Люди в Утремере, внимающие этому призыву, вот истинные наши враги.
Именно так, сир, сказал я, приободрившись. И чтобы победить их, нам потребуются все силы.
Король весело хохотнул.
Я посмотрел на него.
Мы скорее побьем Саладина, если бок о бок со мной будет сражаться Филипп, объявил государь.
Наконец-то он приходит в себя, с облегчением подумал я. И верно, вскоре его гнев улегся, сменившись более благодушным настроением.
Я злился на Филиппа и до сих пор злюсь, но это не причина обращаться с ним как с мерзавцем, сказал Ричард. У него есть-таки право требовать половину всей добычи, взятой нами в Мессине у этой мартышки Танкреда. Так и скажу ему поутру. Вот только сомневаюсь, что Филипп этим удовольствуется: он слишком горд и капризен. Внешние приличия для него все.
Он будет по-прежнему возмущаться тем, что его штандарты не висят над главными воротами, сир, согласился я. Если есть способ потрафить его тщеславию, не доставив радости при виде того, что его знамена стоят рядом с вашими
После минутного раздумья в глазах Ричарда появился радостный блеск.
Я пошлю гонца к тамплиерам и госпитальерам. Пока соглашение с Танкредом не достигнуто, управлять Мессиной станут они. И только их знамена будут висеть на стенах. Филипп ничего не сможет возразить.
На утренней встрече Филипп согласился с предложением Ричарда, хотя и вел себя довольно надменно. Тем не менее короли пришли к соглашению и обменялись поцелуем мира. Воинствующие ордены были только рады взять город на свое попечение.
Их привлекает любая возможность разжиться деньгами, сказал мне Ричард. Утремер выкачивает из них силы, постоянно и безжалостно. Тамошнее франкское население год от года сокращается, поэтому тамплиерам и госпитальерам приходится все больше заниматься обороной королевства.
Их силы составляют значительную часть войска, сир, не так ли? Король кивнул, и я продолжил: Станет ли Гарнье Наблусский подчиняться вашим приказам на поле боя, сир?
Насчет де Сабля я был уверен, поскольку он стал великим магистром благодаря влиянию Ричарда и его щедрым пожертвованиям ордену. Гарнье Наблусский, однако, находился в совсем ином положении и не был сопливым юнцом, которого легко повести за собой.
Ричард улыбнулся:
Думаю, станет.
Это вы приказали, чтобы их штандарты развевались на стенах, сир, сказал я с усмешкой. Так что они окажутся у вас в долгу.
Ты читаешь мои мысли, Руфус, ответил он с хитринкой.
Я посмотрел украдкой на французского короля. Да, он принял условия, но я прозревал тлевшее в нем недовольство. Вряд ли новые предложения Ричарда порадовали бы его. Прежде всего самые уважаемые семьи Мессины должны были послать заложников ручательство их хорошего поведения. Заложникам предстояло находиться в нашем лагере. Во-вторых, на господствующем над городом холме возводилась башня наблюдательный пост для наших солдат. Ничто не могло свидетельствовать нагляднее о превосходстве Ричарда. Я убеждал себя, что полученные богатства удовлетворят Филиппа и он не станет придираться к таким мелочам, но беспокойство не проходило.
На словах он был нашим союзником, но вел себя, скорее, как враг.
На следующий день, шестого октября, поступил ответ Танкреда на требования Ричарда. Обрадованный король даже не попытался сообщить о содержании письма Филиппу, как и кому-либо из нас. Вместо этого он отправился в Баньяру, прихватив несколько человек и лошадей. Я был среди сопровождающих, так же как Рис и Филип.
Фиц-Алдельм, к счастью, не попал в их число. Порез на его щеке загноился, и ему пришлось, по настоянию лекаря, остаться в постели. Как ни печально, недуг не был опасен для жизни. Его терьер по кличке Пти Крошка не отходил от кровати ни днем ни ночью, и я счел трогательной эту черту в собаке при всей ненависти к ее хозяину. Догадка Филипа оказалась верной: песик был славным, хотя беспрестанно тявкал при всяком удобном случае.
Пока мы топали по мостовой, проходя под аркой ворот и направляясь в монастырь Баньяры, предвкушение скорой встречи с Джоанной становилось все острее. Рис, Филип и прочие оруженосцы остались присматривать за конями, а де Шовиньи, де Бетюн и я последовали за Ричардом в аббатские покои самые роскошные комнаты во всем дворце.
Кивнув в ответ на приветствие изумленных жандармов, стоявших у двери, король приказал им оставаться на месте.
Хочу удивить сестру, с усмешкой сказал он мне.
Она будет рада, сир.
Я надеялся, что Джоанна обрадуется и мне тоже.
Мы прокрались незамеченными скрип половиц скрывали негромкие звуки музыки, доносившейся из покоев. Двое слуг, ожидавших у входа, вытаращились на Ричарда и опустились на колено, а тот приложил палец к губам.
Ждите здесь, шепнул он нам.
Джоанна с придворными дамами находилась в дальнем конце комнаты. Некоторые женщины занимали оконные сиденья, другие расположились рядом с арфистом. Большинство их занимались рукоделием, две играли в шахматы. Не заметив приближения Ричарда, пока тот почти не коснулся ее, Джоанна вскочила с радостным криком. Позабытое шитье упало на устланный сеном пол.
Ричард!
Ее руки обвили брата.
Ах, как славно видеть тебя, малышка! сказал он, заключая сестру в объятья.
Ты не предупредил, что приедешь. Джоанна отступила на шаг, на лице ее отразилась тревога. Видно, привез дурные вести. Мы видели вчера дым: горела Мессина? Сколько людей погибло?
Не беспокойся, нежно промолвил Ричард. У меня прекрасные новости.
Ее чело прояснилось.
Ты приехал один? Заметив нас, она укорила брата: Неужто ты так низко ценишь своих рыцарей, что оставляешь их на пороге, словно незваных гостей?
Ричард махнул рукой, и мы направились через комнату, чтобы поприветствовать королеву. Она была настоящим дивом: златовласая, в нежно-голубом платье и мягких кожаных туфлях. Двое из нас преклонили колено.
Поднимайтесь, поднимайтесь! воскликнула Джоанна и тепло добавила: Вы, должно быть, страдаете от жажды после путешествия.
Ричард недоуменно вскинул бровь:
Да от Мессины тут рукой подать.
Тем более непростительно, что ты приезжаешь так редко!
И она ткнула его под ребра весьма неподобающим для дамы жестом.
Я был занят, малышка, смутившись, ответил Ричард.
Нам редко доводилось видеть короля таким, и мы с де Бетюном обменялись удивленными взглядами. Игривый настрой Джоанны только усиливал ее привлекательность.
Принесли сладкое вино и пирожные. Мы налегли на угощение, а вот Ричард есть не стал, продолжая выкладывать вести. Джоанна перебила его:
Сначала расскажи, что произошло в Мессине.
Она как завороженная слушала, пока брат рассказывал о взятии города. Свое участие Ричард, по обычаю, преуменьшал, зато не преминул упомянуть о том, как я избавил его от попадания арбалетной стрелы.
Разве нужно было так рисковать? спросила Джоанна.
Ричард пожал плечами, а она укоризненно поцокала языком. Ее голубые глаза, такие же яркие, как у него, обратились на меня.
Похоже, мне следует поблагодарить тебя, сэр Руфус, за то, что у меня до сих пор есть брат.
Господи Иисусе, какой желанной она была! Кровь прилила к моим щекам.
В скором времени после того король сделал то же самое для меня, мадам.
Позже ты обязательно расскажешь мне об этом.
Ослепительная улыбка.
Сердце подпрыгнуло у меня в груди.
Почту за честь, мадам.
Ричард закончил рассказ, с восторгом сообщив, что возвышающаяся над Мессиной башня получила название Матегрифон «Убийца греков».
Нельзя так называть ее, брат! возразила Джоанна. Не все люди на Сицилии мятежники, не все злодеи. В большинстве своем это добрый народ, Я прожила тут много лет, не забывай.
Помню, малышка. Однако недовольные причинили много зла моим воинам. Нужно донести до них послание, а башня отлично подходит для этой цели. У меня нет желания и впредь убивать грифонов, разве что при нужде. Но если они снова взбунтуются, Богом клянусь, я захвачу весь остров.
Ричард еще некоторое время уверял, что мир восстановлен, и наконец Джоанна удовлетворилась этим.
А теперь расскажи, что так взволновало тебя, сказала она с улыбкой, от которой на щеках появились ямочки.
Ричард рассмеялся, я же, оторвавшись от созерцания королевы, снова встретился взглядом с де Бетюном. Было странно и забавно видеть короля, покорно подчиняющегося приказам.
Я заключил мир с Танкредом, сообщил Ричард.
Если у маленькой собачки есть хоть немного мозгов, она не станет отбивать кость у собаки побольше.
Губы короля дрогнули.
Это еще не все. Освободив тебя, Танкред не вернул твою вдовью долю.
Он скуп.
Не сомневаюсь. Но после событий в Мессине ему пришлось переосмыслить свое положение. Двадцать тысяч унций золота тебя устроят?
Двадцать тысяч? Джоанна всплеснула руками. Ах, какой счастливый день! Ты славно потрудился, брат.
Он заплатит условленную сумму в течение двух недель, но это еще не все, продолжил Ричард, наслаждаясь. Я вытряс из него еще двадцать тысяч.
Речь, часом, не о наследстве, завещанном Вильгельмом нашему господину отцу?
О нем самом. Я подумал, что мне сподручнее получить монеты вместо золотого стола и шелкового шатра на двести человек.
Озадаченный, я посмотрел на де Бетюна. Он тихонько пояснил: покойный супруг Джоанны Вильгельм давно собирался поднести Генриху, отцу Ричарда, щедрый дар, чтобы Генрих помог с освобождением Иерусалима.
Танкред не утверждал, что завещание лишается силы, поскольку папа умер прежде Вильгельма? спросила Джоанна.
Утверждал.
И все же ты заставил признать его.
Ничего подобного. Просто сказал, что, если Танкред желает оставаться королем Сицилии, ему придется заплатить.
По губам Ричарда пробежала хищная улыбка.
Комнату заполнил звонкий женский смех.
Ну, брат, это трудно назвать выбором.
Я подсластил снадобье, предложив стать его союзником. Хочешь не хочешь, нам предстоит зимовать на Сицилии едва ли Беренгария успеет приехать до Нового года. И если мы будем заодно с Танкредом, жить станет гораздо проще. Если бы я его оттолкнул, он бы проторил дорожку Филиппу. Они и так вели тайные переговоры, если верить моим лазутчикам. Но теперь этому конец.
Танкред дает тебе золото. А что получает взамен?
Одна из его дочерей, когда войдет в возраст, выйдет замуж за моего наследника.
Но Джон уже женат.
Я не о нем.
А о ком? спросила она недоуменно.
Ах, малышка! Я же совсем позабыл, как далеко занесло тебя от дома. Джону нельзя доверять.
Мне он запомнился милым пухлощеким мальчиком, промолвила Джоанна, нахмурившись.
Я попытался скрыть усмешку, а Ричард фыркнул:
Может, так и было давным-давно, но с тех пор этот щенок сильно изменился. По этой причине и по многим другим мой наследник не он, а Артур Бретонский.
Сын нашего брата Джеффри? Дождавшись кивка, Джоанна продолжила: Ему ведь года два или три от роду?
Три.
Дитя. Джона твое решение явно не обрадовало, ведь он взрослый мужчина.
Он получил до моего отъезда щедрое возмещение. Я пожаловал ему четыре графства и еще много чего. Но хватит про Джона.
Она кивнула:
Вполне понятно, что выиграет Танкред благодаря брачному союзу. Имея твою защиту, он может не бояться семейства Гогенштауфенов и их намерений захватить остров. А что этот союз принесет тебе?
Помимо двадцати тысяч унций золота?
Джоанна скроила гримаску.
Не забывай, что германского императора твои действия совсем не порадуют. Как ни крути, Констанция законная наследница трона.
Как ни странно, сама Джоанна не имела прав на престол Сицилии.
Меня мало заботит, что думает Барбаросса. Полагаю, что и ему до меня дела нет. Если между нами возникнут разногласия, мы разрешим их в Утремере.
Фридрих уже находился на пути в Святую землю.
Тем не менее дочь Танкреда не чета твоему наследнику, Ричард.
Такие брачные союзы нечасто доводятся до конца, а Артуру всего только три года. А вот я скоро женюсь. Даст Бог, не пройдет и года, как у меня появится собственный сын.
Очень жду этого дня.
Вопреки сказанному, лицо Джоанны омрачилось. Ричард коснулся ее руки:
Тебе, должно быть, хочется иметь детей.
Она кивнула:
Мы с Вильгельмом жили счастливо. Как жаль, что у меня не осталось на память о нем сына или дочери.
Воистину это жестоко. Но для тебя не все еще потеряно.
Только не выдавай меня замуж прямо сейчас! Впервые за ее внешней уверенностью проступила хрупкость. Ричард, мы не виделись четырнадцать лет, и я не вынесу, если вскоре нам снова придется расстаться.
Не переживай, малышка! обнадежил ее король. Беренгария поедет со мной. Но мне придется часто оставлять ее ради войны с сарацинами. Мне пришло в голову, что вы с ней могли бы неплохо проводить время. Если ты не против, конечно.
О большем я и не прошу.
На глазах Джоанны выступили слезы счастья.
Ну вот и договорились, удовлетворенно произнес Ричард.
Государь не заметил моей радости, в отличие от де Бетюна.
Поосторожнее, Руфус, шепнул мне рыцарь на ухо. Она ведь сестра нашего короля.
Я изумленно посмотрел на него:
Неужели по мне все видно?
Король не замечает, он занят Джоанной. Как бы он ни любил тебя, ему может не понравиться, что ты питаешь чувства к его сестре.
Я кивнул и попытался придать лицу настолько невозмутимое выражение, насколько смог. Увы, мое намерение не замечать Джоанну долго не продержалось. Вскоре Ричарда отвлекло срочное послание из Мессины. Извинившись перед сестрой, он уединился с де Бетюном в боковой комнате. Оставшись почти наедине с Джоанной придворные дамы, вот незадача, держались поблизости, я был охвачен радостным возбуждением, но совершенно не знал, о чем говорить.
Она облегчила мою ношу, попросив рассказать еще раз о штурме башни. Мы вышли в сад, взгляды дам упирались нам в спины. Одна предложила прогуляться с нами, но Джоанна отмахнулась. Я воспарил, почти напрочь позабыв о предупреждении де Бетюна. Галерея с колоннами тянулась вдоль всех четырех стен сада, украшенного цветочными грядками и фруктовыми деревьями. В середине его располагался колодец.
Для начала я упомянул о том, что Ричард заприметил башню еще до того, как в ней появилась нужда.
Он с детства был искусен в ведении боя, сказала Джоанна.
Не желая показаться хвастуном, я пропустил те первые минуты, когда мы входили в башню. Улыбнувшись, она остановила меня и велела поведать все целиком, а не только часть. Слегка смущенный, я повиновался.
Ты спас ему жизнь.
Я бы так не сказал, мадам. Я помешал королю попасть под вылетевшую арбалетную стрелу.
Не пытайся меня обмануть! С такого расстояния она вполне могла бы сразить Ричарда наповал.
Я признал ее правоту, и она укорила меня, но ласково, потом велела продолжать.
Рассказ о том, как король стоял надо мной, пока я вылезал из люка, рассмешил ее. Как и наше с де Бетюном приключение, когда мы вывалялись в дерьме и моче этих слов я, понятное дело, не стал употреблять.
Вы настоящие братья по оружию, сказала она, когда я закончил. Ты, король и остальные рыцари двора.
Так и есть, мадам, с чувством подхватил я. Но про себя добавил: «Кроме Фиц-Алдельма и де Гюнесса».
Как давно служишь ты моему брату?
Одиннадцать лет, мадам.
Долгий срок. Можно спросить, сколько тебе лет?
Тридцать, мадам. В августе исполнилось. Я помялся, потом отважился: А вам?