Алиса Ковалевская
Запрещаю тебе уходить
Пролог
Настя
Ещё до конца не проснувшись, я было потянулась к мужу, но в постели его не оказалось. Я открыла глаза. Сердце забилось беспокойно. Комната, как и постель, была пуста. Почему именно сегодня? Сон рассеивался, а вместе с этим приходила ясность.
Вот же дура, шепнула я.
Зевнула и положила ладонь на низ живота. Губ сама собой коснулась улыбка.
Наш папа в командировке. Так что скажем ему о тебе немного попозже.
В квартире было тихо. Настолько тихо, что тишина отдавалась звоном в ушах. Ни привычных пожеланий доброго утра, ни утреннего поцелуя. Как же я ненавидела, когда Женя уезжал!
Умывшись, я накинула халат и, как была непричёсанная, вышла на кухню. И тут же наткнулась на мужа. От неожиданности чуть не вскрикнула. На совершенно пустом столе стояла чашка, рядом лежали бумаги.
Ты когда успел вернуться? Что-то случилось?
Я обняла его со спины, и он мгновенно напрягся. В Санкт-Петербурге он должен был пробыть несколько дней. Учитывая, что уехал Женя только вчера, было понятно: что-то изменилось.
Ничего не случилось, ответил он сухо. Ты меня не ждала?
Ждала, просто я вздохнула, не думала, что ты приедешь так быстро. Но раз уж ты здесь Жень, мне нужно тебе кое-что сказать.
Неожиданно он обернулся. Я разжала руки, наткнувшись на тяжёлый, непроницаемый взгляд. Раньше он на меня так никогда не смотрел. Захотелось поёжиться.
Что ты хочешь сказать? уголок его рта дрогнул.
Что-то очень-очень хорошее, я приподнялась на носочки. Поцеловала его в колючий подбородок. Ещё раз. Дотронулась до груди. Настолько хорошее, что ты забудешь про свои дела, я коснулась его снова.
Женя молчал. Взгляд его смягчился, и меня стало отпускать. Вздохнув, я налила себе стакан воды. Сделала несколько глотков, поставила на стол и снова повернулась к мужу, поспешно отогнав подпитанную дурным предчувствием мысль, что лучше отложить новость до подходящего момента.
Я беременна, Жень, я подошла к нему, обхватила его ладонь и положила себе на живот. Выразительно посмотрела в его глаза.
Обычно серо-голубые, они начали темнеть. Я улыбнулась.
Ты кого хочешь? Мальчика или девочку? Представляешь, узнала вчера, а тут твоя командировка
Он резко отдёрнул руку. Глаза его стали совершенно тёмными.
Решила повесить на меня чужого ребёнка? процедил он сквозь зубы ледяным тоном. Думала, я ничего не узнаю? За дурака меня держишь?!
Я не сразу поняла, о чём он говорит. Сознание просто отказывалось воспринимать слова. Онемевшая, словно рыба, я смотрела, как он обходит стол, как передо мной ложатся бумаги. Хотелось зажмуриться, сдавить пальцами виски, потрясти головой, а потом открыть глаза и понять, что всё это мне привиделось.
Что ты говоришь? выдавила я. Чего ты не узнаешь? Жень Какая муха тебя укусила?
Он холодно, цинично усмехнулся и вдруг как никогда грубо толкнул меня к столу.
Не изображай дуру. Если ты держишь меня за идиота, я тебя безмозглой никогда не считал. Подписывай бумаги, Насть. У тебя было всё. Теперь не будет ничего.
Я взяла листы. Строчки расплывались, на глазах выступали слёзы.
Что это? я судорожно перевернула верхнюю страницу непослушными пальцами. Что это, Жень?! бумаги упали на стол. Я схватила глоток воздуха, резко обернулась и вгляделась в окаменевшее лицо мужа. Это документы на развод?! Женя
Да, он взял меня за плечо и заставил повернуться обратно. Подписывай, собирай вещи и проваливай. Так и быть, можешь взять всё, что хочешь.
Я слизала с губ слёзы. Вдохнула и кое-как собрала буквы в слова, потом в предложения. Зря. Бумаги снова выпали из рук.
Возле моих пальцев упала брошенная Женей ручка. Кивком он указал на листы.
Подписывай и убирайся, холодный, бескомпромиссный голос.
Это не могло происходить по-настоящему. Сон. Просто дурной сон.
Я же беременна, всхлипнула я, взяв её. Повернула голову, но вместо слов получился новый всхлип.
Это уже не моё дело! рявкнул муж. Беременна ты не от меня!
Я сама не поняла, как крепче сжала ручку. Слёзы душили, Женя стоял позади, и я чувствовала его ярость. Одна за другой на лист упали две капли.
Доволен?! закричала я, расписавшись, и швырнула ручку ему в лицо. Мог бы просто сказать, что я тебе надоела! Доволен теперь?!
Более чем, он забрал бумаги и отошёл. А теперь собирай вещи и проваливай из моего дома. У тебя есть весь день, чтобы собраться. Я вернусь вечером. Чтобы к этому моменту здесь не было ни тебя, ни твоего барахла. Позже пришлю к тебе человека, он заберёт ключи. И не вздумай меня шантажировать. Пожалеешь.
Глава 1
5 лет спустя
Настя
Сегодня она ленилась, сдав на руки матери свою восьмилетнюю ученицу, сказала я. В последнее время Кате не хватает внимания. У вас дома всё в порядке?
Женщина замялась. Ясно. В общем-то, ответ мне был не нужен.
Ваши проблемы отражаются на ребёнке, выговорила я строго. Соответственно, на результатах. Скоро у нас соревнования. Если хотите, чтобы Катя выступила на них успешно, оградите её от ваших проблем с мужем. Всё дело в этом, как я понимаю.
Анастасия, это наше семейное дело. Вы тренер Кати, а не
Именно, тренер, оборвала я её. И, как тренер, я вижу в ней потенциал.
Девочка, о которой шла речь, скромно переминалась с ноги на ногу у выхода с катка. Я посмотрела на неё, снова на её мать. Та была недовольна. Я бы тоже была недовольна. Я бы тоже на её месте не пришла в восторг, если бы кто-то тряхнул грязным бельём прямо у меня перед носом. Но амбиции брали своё. И желание сделать из дочери чемпионку тоже.
Наконец каток опустел остались только мы с помощницей.
Думаешь, поможет? спросила Вероника, проводив взглядом ученицу.
Думаю, нет. Но у неё хотя бы будет повод задуматься.
Сказав это, я почему-то вспомнила о своём незадавшемся замужестве. Вздохнула. Прошло почти пять лет, а на меня время от времени всё ещё накатывали горечь и злость. Сколько я ни пыталась выстроить хоть что-то на месте разваленных отношений, не выходило. Хотя Не то чтобы я сильно старалась.
Словно прочитав мои мысли, Вероника спросила:
Тот хоккеист Егор. Ты думаешь с ним встретиться ещё раз? словно прочитав мои мысли, спросила Ника. Я ответила ей выразительным взглядом. Понятно. Она проехалась вдоль борта. Затормозила около меня. Он красавец.
Ты не забыла, что замужем? Если бы твой Дима услышал
То, что я замужем, не отменяет того, что у этого хоккеиста охренительная задница! Другая на твоём месте не думала бы.
Я тихонько засмеялась. Поспорить с этим было трудно.
Но я не другая, уже серьёзно ответила я и открыла дверцу.
Ника подъехала ко мне. Дотронулась до руки.
Не другая, согласилась она. И поэтому я хочу, чтобы ты была счастлива. Ты этого достойна.
Я счастлива, я показала на каток.
Я и правда была счастлива: любимая работа, подруга, своя, пусть и маленькая, квартирка в зелёном районе. Об этом многие могли только мечтать.
Ладно, Ника сдалась. Ты сейчас к Яковлевичу?
Угу, я надела на лезвия коньков чехлы. Не знаю, что ему нужно, но утром он был мрачнее тучи. Говорят, влепил кому-то выговор, потом закрылся в кабинете и не выходил. Вероника нахмурилась, а я, надев толстовку, собралась к выходу. Пойду я. Что бы там ни было, надо с этим разобраться.
***
Директор спортивного центра, где находился каток, на котором я работала главным тренером, ждал меня в кабинете. Обычно приветливый, сегодня он только сдержанно кивнул и показал на кресло по другую сторону стола. Сам садиться не стал, как стоял, положив руки на спинку своего, так и продолжил стоять, пронзая меня пристальным взглядом из-под густых, с проседью, бровей.
Что случилось? не выдержала я. Вы же не просто так меня вызвали, Степан Яковлевич.
Не просто, кивнул он. Взял со стола бумажный пакет для документов и подтолкнул ко мне.
Пакет был вскрыт. Я вытащила листы.
Читай, приказал директор.
Чем дальше я вчитывалась в написанное, тем больше приходила в недоумение. Я подняла взгляд.
Это ошибка. В написанное я верить не желала. Это новый центр.
Степан Яковлевич не ответил. У меня засосало под ложечкой. Ощущение было, что я получила удар прямо в солнечное сплетение.
Этого не может быть, прошептала я, уже понимая, что может.
Степан Яковлевич отвернулся. Шумно вздохнул. Я опять взяла бумаги и стала вчитываться уже внимательнее. Официальное распоряжение о закрытии центра с его последующим сносом и строительстве на этом месте жилого комплекса.
Так не должно быть! Я положила бумаги на стол и поднялась. Подошла к директору. Мы должны что-то сделать! Тут не могут поставить дома! Это Это какая-то ерунда! Ошибка!
Никакой ошибки, выговорил он жёстко, глядя мне в глаза. Распоряжение подписано мэром. Взгляд его стал ещё более мрачным, недосказанное повисло в воздухе. Если кто-то и может что-то сделать, это ты, Настя. Больше никто.
***
Вероника ждала меня в тренерской. Только я вошла, она вопросительно посмотрела на меня, но я лишь отрицательно мотнула головой.
Что-то серьёзное?
Выйдем на улицу, расскажу.
Ладно. Давай я тебя подвезу.
Не надо, Ник. Время уже позднее. У тебя дочка, езжай к ней. И так всю неделю с катка не вылезала.
Пока я собиралась, Ника сидела молча, сложив на коленях ладони. Ей, в отличие от меня, в жизни выпал джекпот: муж, готовый ради неё перегрызть горло любому, уверенность в завтрашнем дне и отсутствие необходимости отвечать на вопрос своего ребёнка «Почему у нас нет папы, мам?».
Я отругала себя за эти мысли. Выпавших на долю Вероники испытаний хватило бы на троих. Уж кому-кому, не мне ей завидовать точно.
Пошли, переодевшись, я взяла сумку.
Так ты расскажешь, в чём дело? уже когда мы шли по холлу первого этажа, снова спросила Ника.
Директор просил меня пока никому не говорить. Но в Веронике я была уверена, как ни в ком другом. Что-что, а треплом она никогда не была. Да и связи её мужа могли пойти на пользу.
Центр хотят пустить под снос, сказала я, открыв входную дверь.
Ника порывисто обернулась.
Что за бред?!
Я только качнула головой. Вероника выругалась. Прошла вперёд меня, остановилась, гневно сверкнув глазами. Но сказать ничего не успела: у выезда с парковки остановилась огромная чёрная машина.
Сперва я подумала, что это муж Ники, но тут дверь открылась. Один за другим из внедорожника вышли трое громил в чёрном. Один из них обошёл машину и открыл заднюю дверцу.
Это ещё что за чудеса? прозвучал рядом голос Ники.
Я смотрела на машину, боясь закравшегося внутрь предчувствия. Как в замедленной съёмке, я видела каждое движение: этакая раскадровка реальности. Чёрные лакированные ботинки, чёрные брюки и небрежно расстёгнутый пиджак. Выйдя из машины, мужчина скривил уголок рта. Склонился к заднему сиденью. В руках его появилась белая роза.
Это же Ника, казалось, язык проглотила. Что тут Воронцов забыл?
Она повернулась ко мне. Я уловила её движение, не отводя взгляда от мужчины с розой.
Двое охранников двинулись вперёд, он вместе с ними.
Ты его знаешь? вдруг поняла Вероника. Ты знаешь нашего нового мэра?
Да, я знала его. И знала ещё до того, как он стал мэром. Когда-то этот мужчина дал мне крылья, а потом растерзал их, оставив кровоточащие обрубки и каплю света, ставшую для меня персональным солнцем.
Хотел пригласить тебя в гости, подойдя к нам, произнёс бывший муж, но передумал и решил приехать сам. Перевёл взгляд на Веронику. Ника, кажется? он протянул ей розу. Свободна, сказал он Нике и сделал знак своим людям: А её в машину.
***
Сама дойду, отдёрнула я руку, когда один из охранников попытался взять меня за локоть.
Под конвоем я двинулась к машине. Упираться смысла не было, тем более сейчас. Верить в совпадение было глупо: сначала разрешение на строительство жилого комплекса вместо спортивного центра, одобренное им лично, теперь он сам.
Не успела я оказаться в машине, дверь захлопнулась и тут же распахнулась другая, с противоположной стороны.
Поехали, бросил Воронцов, как только один из его громил сел спереди.
А как же эти? спросила я, показав на оставшихся на улице охранников.
Они большие мальчики, дорогу найдут.
Машина проехала мимо стоявшей с белой розой в руках Вероники. Её беспокойство было заметно даже на расстоянии. Но вряд ли она хоть отдалённо представляла, насколько близко я была знакома с новым хозяином столицы. Так близко, что ближе не бывает!
Если мне изменяет память, ты сказал мне, чтобы я убиралась и больше никогда не совалась к тебе. Извини, дословно не скажу.
Это было давно, лениво выговорил он, вальяжно откинувшись на спинку кожаного сиденья.
Как всегда, безупречный. Ворот рубашки был расстёгнут на две пуговицы, пиджак лежал между нами. Я касалась его мизинцем и не могла отделаться от мысли, что надо убрать руку, но при этом не делала этого. В машине пахло властью и деньгами с примесью терпкого мужского одеколона. Его чёрные волосы, как и несколько лет назад, завивались у висков, кожа отливала бронзой. Только в глазах не было ни намёка на тепло, лишь цинизм, расчёт и колючий холод.
Что тебе нужно? спросила я прямо. Что тебе, мать твою, от меня нужно?!
Не так быстро, Насть. Сколько мы с тобой не виделись? Четыре года?
Я не считала, огрызнулась я зло.
Нет, будь он проклят! Не четыре, а пять! Почти пять лет этому мерзавцу не было до меня дела. Пять лет назад я ушла в никуда, не взяв с собой ничего, что дарил мне он, ни единой купленной им вещи. Потом, ютясь в съёмной комнатушке с крохотным ребёнком, я ругала себя за гордость, за глупость, но, уходя, я не хотела от него ничего. Только ответы на вопросы, задать которые он мне не позволил. Сейчас же и они мне были уже не нужны.
Давай вместе посчитаем.
Иди к чёрту! Зачем ты всё это устроил? Только не говори, что соскучился. Не поверю.
А если и правда соскучился? он издевательски хмыкнул.
Меня потряхивало от ярости. Глумливая усмешка с его губ не сходила, а сука-память подкинула воспоминания о прошлом.
Я вспомнила утро, когда я, выйдя в кухню, увидела на столе букет белых роз и крошечный конверт размером не больше спичечного коробка. Когда, открыв его, едва не выронила обручальное кольцо и почувствовала его ладони на бёдрах. Поцелуй в шею и усмешку. А после тихое: «Похоже, ты та женщина, отпустить которую я никогда не смогу. Так что, выходи за меня, Настька. Всё равно никуда не денешься».
А потом мне вспомнилось другое утро и жёсткие слова, разодравшие в кровь моё сердце.
Если ты не оставишь центр в покое, проговорила я, глядя ему в глаза, я сделаю всё, чтобы испортить тебе жизнь. Я на телевидение пойду, Воронцов. Мало тебе не покажется. Может быть, у меня нет такого влияния, как у тебя, но отмываться тебе придётся долго. А я буду делать всё, чтобы ты вымазался по самые уши. Считаешь, тебе всё можно? По-хорошему тебе говорю: центр не трогай. Тебе же хуже будет.
Выпалив это на одном дыхании, я поняла, что сердце вот-вот выпрыгнет из груди. И да, чёрт возьми! Это пять лет назад я была совсем девчонкой, позволившей унизить себя и выставить за порог. Больше этого не будет.
Женя некоторое время молчал, а потом несколько раз громко хлопнул в ладоши. В этот момент я почти бросилась на него. Что заставило меня сдержаться, сама не знаю.
Будешь мне угрожать, твой центр исчезнет через неделю, отчеканил он. И ты ничего не сделаешь. Кто ты такая? Третьесортная фигуристка, мечтавшая попасть на Олимпиаду хотя бы хвостом сборной? Кто? Кому ты нужна? Моё слово против твоего, и всё. Тебя не возьмут ни на один каток. Попробуешь уехать за бугор? Давай. Только и там ты никому не сдалась.
Ну, знаешь, процедила я. Прикажи остановить машину. В таком тоне разговаривать я с тобой не собираюсь. Посмотрим, кто кому и где нужен.