Лорд Саутер приказал, чтобы вас по прибытии накормили, неуверенно крикнул стражник нам вслед. Вы не возьмете еды или вина?
Позже, благодарю, сказал Брессинджер. Я пала духом. В моем желудке было пусто, как в ограбленном амбаре.
Как пожелаете, кивнув, сказал стражник, и мы, передвигая затекшими от верховой езды ногами, пошли искать Вонвальта.
* * *
Врач вел свое безбедное существование на Аптекарской улице, окруженный другими учеными медиками, хирургами-цирюльниками и астрономами. Дорога здесь тоже была вымощена булыжником и не так изрезана колеей, как торговые улицы, отходившие от рыночной площади. Дом мистера Макуиринка был отмечен большой деревянной вывеской с голубой звездой так в Империи обычно обозначалось жилище врача, допущенного к практике. Брессинджер вошел в переднюю, где в воздухе висел тяжелый запах крови и мертвечины. На задний двор дома выходили матовые окна, за которыми раздавалось чавканье диких свиней, копошившихся в отходах врача.
Дубайн? донесся откуда-то снизу голос Вонвальта. Мы оба посмотрели направо и увидели лестницу, спускавшуюся в недра дома.
Сир, громко ответил ему Брессинджер.
Спускайся вниз.
Мы повиновались и оказались в большом зале, растянувшемся на всю длину дома. Здесь в ряд стояли запачканные столы на козлах, и еще несколько таких же были придвинуты к стене. Свечи восковые, а не из топленого жира, горели, источая травянистый запах, который ничуть не скрывал смрада разложения. Вонвальт и врач стояли в дальнем конце комнаты рядом с единственным занятым столом, и Вонвальт прижимал к носу лавандовый платок.
Мистер Макуиринк как раз рассказывал, как нашли тело, сказал Вонвальт, когда мы подошли.
Да, что ж, сын Тома Бевитта нашел ее у врат Сегамунда, там, где река вытекает из города. Она зацепилась за корень в воде, сказал врач. Старик был сутулым, седовласым и усатым. Казалось, что забота о других вытянула из него все жизненные силы. Тощий, похожий на нищего, он совсем не походил на пухлых аптекарей, которых я видела прежде. Чудо, что ее вообще нашли, подводное течение очень мощное. То, что попадает в Гейл, редко находится снова.
Кому мальчик сообщил об этом? спросил Вонвальт.
А никому сообщать и не пришлось. На его вопли сбежалась половина восточной части города. Стражники выловили ее из воды. Принесли сюда.
И больше к телу никто не прикасался?
Никто, милорд. Кроме меня, конечно же, и то лишь для того, чтобы ее уложить. Врач махнул рукой. И посмотреть на рану.
Побуждаемая нездоровым любопытством, я посмотрела туда, куда указывал врач. Впрочем, вид мертвецов меня особенно не тревожил; все-таки я была сиротой Рейхскрига, хорошо знакомой со смертью. Толсбург стал сованской провинцией еще до моего рождения, однако последствия войны нехватка еды, борьба за власть и последние восстания стали сходить на нет, лишь когда мне было лет десять. Только тогда жизнь пришла в некое подобие нормы. В те ранние годы моей жизни люди часто сражались и гибли, причем не только в Толсбурге. Теперь мне было уже почти два десятка, и за это время три большие страны королевство Венланд и герцогства Денхольц и Ковоск покорились сованским Легионам. Помимо них в Империю входили родина Вонвальта, Йегланд, лежавшая к западу от Толсбурга, и родина Брессинджера, Грозода, находившаяся на юге. Империя поглотила их тридцать лет назад, когда Вонвальт и Брессинджер были еще юношами. Исконно сованскими же землями были Сова, княжество Кжосич, Эстре и Гулич. Объединив все эти земли, Империя стала больше, чем когда-либо, и насчитывала почти сто миллионов подданных, живших под бдительным присмотром Двуглавого Волка.
Женщина на столе выглядела примерно лет на сорок; мертвенно-серая, она была одета в зеленое платье с дорогой золотистой парчовой оторочкой. Вода, из которой ее выловили, не пощадила останки, но даже мой нетренированный глаз видел, что умерла она не потому, что утонула.
Сильный был удар, заметил Брессинджер, и били не лезвием и не ребром.
Вы хорошо разбираетесь в трупах, сказал врач. Я заметила, как Брессинджер и Вонвальт мельком переглянулись.
Да уж, мрачно сказал Вонвальт.
Несколько секунд мы все стояли молча.
Кто шериф этого города? спросил Вонвальт.
Сэр Радомир Дражич, сказал врач.
Ему сообщили об убийстве? спросил Вонвальт.
Конечно, сказал врач. Вся Долина об этом знает. Лорд Бауэр известный человек, и его жену в городе любили.
А лорда Бауэра?
Врач заколебался.
Он известный человек, подтвердил он.
А что говорят о шерифе?
Что он хороший страж закона, но вы не найдете менее приветливого человека, и еще он закоренелый пропойца.
Я еще не встречал хорошего стража закона, который бы им не был, заметил Вонвальт, подступив ближе к убитой. Я заметила, что он старается не подходить совсем близко, чтобы не подхватить оспу. Губительные испарения нередко разлетались от трупов, как дым от костра.
Один-единственный удар в висок, пробормотал он. Нанесенный со значительной силой.
Да, милорд, сказал врач. Этот удар наверняка ее и убил. Посмотрите, как разошлась кожа, и череп проломлен. Удар нанесли дубиной или каким-то другим тупым оружием, причем сильной рукой.
Почему вы решили, что его нанесли не клинком? спросил Вонвальт. На этот вопрос он наверняка и сам знал ответ. Он просто проверял старого врача.
Мистер Макуиринк указал пальцем на рану.
Меч или топор прорубил бы и кожу, и кость черепа, отчего на нем осталась бы ровная зарубка. Здесь же ее словно ударили куском гранита. Посмотрите на рисунок трещин в кости и на кожу она разорвана, а не рассечена.
У вас большой опыт с подобными ранами?
Вы вряд ли найдете в Долине Гейл хоть одного ученого медика, которому бы не доводилось иметь дело с подобным. Спасибо за это Рейхскригу.
Вонвальт кивнул. Мы все стояли и смотрели на труп, словно могли заставить его выдать свои секреты, если бы посверлили взглядами подольше. Однако было ясно, что больше мы ничего здесь не узнаем. Леди Бауэр нанесли страшный удар, от которого она, скорее всего, скончалась на месте. Вонвальт был самым старшим представителем закона Империи в городе, и потому, согласно сованскому Закону Старшинства, он имел право провести расследование, а затем и суд.
Вы нашли еще что-нибудь примечательное, пока осматривали тело? негромко спросил Вонвальт.
Ничего, милорд, ответил врач. Он снова указал на рану. Ve sama horivic.
«Все так, как вы видите». Слова были произнесены на высоком саксанском, языке правящих классов, но фраза была достаточно расхожей и не нуждалась в переводе.
Значит, убийство, сказал Вонвальт.
Да, негромко отозвался стоявший рядом Брессинджер.
Мистер Макуиринк взволнованно посмотрел на Вонвальта. Когда он заговорил, его голос был пропитан тревогой:
Вы примените к ней свою силу? Я слышал, что некоторые магистраты Империи могут разговаривать с мертвыми.
Вонвальт посмотрел на тело. Затем мягко покачал головой.
Нет, сказал он, с грустью окинув леди Бауэр взглядом. Тело слишком сильно разложилось. Она умерла слишком давно. Вонвальт помедлил, раздумывая. Отойдите, пробормотал он, и все поспешили подчиниться. Вонвальт протянул руку, растопырив пальцы, и указал ладонью на голову леди Бауэр. Его лицо приобрело чуть болезненное выражение, пока он оценивал шансы на успешный сеанс. Через несколько секунд он уронил руку. Нет. Нет, я даже не стану пытаться.
Кто знает, что за твари уже успели вонзить в нее свои когти, пробормотал Брессинджер.
Вонвальт сурово посмотрел на него.
Следи за языком. О таких вещах не болтают попусту.
Мистер Макуиринк и я беспокойно переглянулись. Прежде чем кто-либо успел сказать что-то еще, Вонвальт заговорил.
Благодарю вас, мистер Макуиринк, сказал он и отступил на несколько шагов. Мы закончили. Вы можете готовить тело к освящению и погребению.
Хорошо, милорд.
Вы будете писать отчет? Чтобы зафиксировать свои наблюдения.
Да, милорд.
Очень хорошо. Дубайн, где мы остановились?
У мэра, сир.
Вонвальт снова повернулся к врачу.
Отправьте ваш отчет мне туда.
Как пожелаете.
Вонвальт в последний раз посмотрел на тело. Помедлил.
Что ж, ладно. Мы вас оставим.
Мы покинули жилище врача и вышли на Аптекарскую улицу. За то время, что мы провели внутри, небо затянули облака, словно наше подавленное настроение притянуло их к нам. Они образовали низкий серый потолок, окутав город мрачными сумерками.
Я желаю встретиться с сэром Радомиром, сказал Вонвальт, глядя на облака. Затем он неубедительно прибавил: До темноты еще полно времени.
Полагаю, он в здании городской стражи, сказал Брессинджер. Мы прошли его по пути сюда, оно рядом с Вельделинскими воротами.
Я помню, сказал Вонвальт, рассеянно кивая. Значит, нам в эту сторону. Хелена, не отставай!
Вонвальт ходил быстро. Такая у него была привычка. Учитывая, какими способностями и какой властью он обладал, как себя держал и какие знаки отличия носил, сэр Конрад, как правило, привлекал много внимания. Подданные императора были суеверны, и за нами, куда бы мы ни пошли, почти всегда увязывались последователи. Некоторые жаждали правосудия такого, какое Вонвальт не мог свершить; другие хотели, чтобы он с помощью своих сил позволил им поговорить с близкими, которых они потеряли. Кого-то он просто пленил одним своим видом. От Вонвальта исходило нечто потустороннее, и некоторые люди поддавались этому сильнее других. Они сбивались в разношерстную толпу, которая следовала за нами, как маркитанты за армией. Обычно они держались в двадцати-тридцати шагах за нами и брели следом, кто-то с трепетом, а кто-то будто зачарованно. Проведи мы в доме еще какое-то время, то нашли бы на пороге различные безделушки, оставленные в качестве подношений: цветы, свечи, статуэтки идолов. Вонвальт уже давно привык к этому; я даже сомневалась, что он вообще их замечал. А меня и спустя два года это все еще приводило в замешательство.
Нам повезло, что Долина Гейл была торговым городом и ее лорды и состоятельные торговцы ходили по улицам, демонстрируя все свое богатство. Благодаря этому Вонвальт выделялся не так сильно, как обычно. Тем не менее шли мы быстро и решительно.
Здание городской стражи находилось в южной части города. Долина Гейл, как и большинство городов Империи, традиционно делилась на районы по гильдиям. Здание стражи располагалось в районе, посвященном поддержанию правопорядка, а это означало, что оно стояло на одной улице со зданием суда и городской тюрьмой. Здание стражи было двухэтажным, с фахверками из темного дерева и чрезмерным количеством решетчатых окон на фасаде. Пара больших труб изрыгала в ледяной воздух черный дым. Перед зданием располагался острог, который пустовал благодаря амнистии в честь праздника Зимних Холодов.
Мы миновали худощавого, измученного на вид стражника и вошли внутрь. Вонвальт сразу же решительно направился к столу дежурного, заставив скучавшего за ним сержанта вздрогнуть и выпрямиться.
Я сэр Конрад Вонвальт, Правосудие из Ордена магистратов Империи, объявил он.
П-правосудие Императора? запинаясь, сказал сержант и поднес руку ко лбу. Он несколько раз молча открыл и закрыл рот. Я Я слышал сплетни, но не поверил им. К нам уже несколько лет не заезжал никто из магистратов. Вы приехали по старой Хаунерской дороге?
Вонвальт вздохнул.
Я желаю поговорить с сэром Радомиром.
Д-да, конечно, сказал сержант. Я попрошу одного из парней его позвать.
В этом нет необходимости, сказал Вонвальт. Он наверху?
Сержант сглотнул.
На верхнем этаже, милорд. Казалось, ему стало неловко. Сэру Радомиру не понравится, что его беспокоят. Будет лучше, если я вас представлю.
Вонвальт скупо улыбнулся.
Не утруждайте себя, сержант, сказал Вонвальт. Он не станет возражать, что его беспокою я.
Мы поднялись по скрипящим ступеням. Несколько дюжин свечей освещали нам дорогу некоторые были восковыми, но большинство из свечного жира. Поскольку на мне была теплая шерстяная одежда и плотный плащ, мне быстро стало жарко. Комнаты сэра Радомира находились на верхнем этаже, и их было легко опознать по надписи «Шериф», намалеванной на двери по-саксански. Вонвальт громко постучал.
Я же сказал, чтобы меня не беспокоили, раздался за дверью суровый голос.
Именем Императора, откройте эту дверь, громко сказал Вонвальт.
Я услышала приглушенное: «Кровь Немы», затем звук шагов. Засов был сдвинут в сторону, и дверь распахнулась. Из комнаты пахнуло теплым воздухом, пропитанным алкогольным перегаром и дымом от очага.
А вы, должно быть, Правосудие, о котором мы все столько слышали, скалясь, произнес сэр Радомир. Он был высоким, ростом с Вонвальта, имел суровый, худощавый вид и короткие волосы с проседью. Его лицо уродовало багровое родимое пятно, похожее на винную кляксу. На нем были белые короткие штаны и синий с желтым дублет, а на поясе висел короткий кинжал.
Да, это я, ответил Вонвальт, неприязненно глядя на него.
Вижу, лорд Саутер поспешил доставить вас в город.
Так и есть.
Повисла пауза.
Я занятой человек, Правосудие, нетерпеливо сказал сэр Радомир.
В таком случае вы будете рады, что я не займу у вас много времени.
Снова пауза. Руки сэра Радомира были связаны, как и у всех, кто сталкивался лицом к лицу с имперским Правосудием, и, как и многим другим, ему это совсем не нравилось. А еще, как и все, он побаивался способностей Вонвальта. Даже в столь крупном и развитом городе, как Долина Гейл, было трудно не верить бабушкиным сказкам и глупым сплетням, которые преследовали Правосудий повсюду, как облако тлетворных испарений.
А эти двое кто? спросил сэр Радомир, указав на нас подбородком.
Мой пристав, Дубайн Брессинджер, и секретарь, Хелена Седанка.
Грозодец и толка, презрительно оскалившись, сказал шериф.
И что с того? резко спросил Вонвальт.
Сэр Радомир ткнул себя в грудь большим пальцем.
Я два года сражался с толцами в Марках.
Вонвальт демонстративно оглядел меня, затем снова перевел взгляд на шерифа.
Моего секретаря еще не было на свете, когда Рейхскриг достиг Мулдау, сэр Радомир. Или вы просто боитесь девятнадцатилетних девушек?
Шериф пожал плечами, не отвечая на колкость.
Сэр Радомир, сквозь стиснутые зубы процедил Вонвальт. Я осознаю, что моему присутствию в Долине Гейл могут быть не рады. Однако я здесь для того же, для чего и вы, чтобы вершить правосудие.
Сэр Радомир наигранно вздохнул. Он еще немного потянул время, а затем смилостивился.
Ладно, входите пока все тепло не выпустили.
Мы прошли в его комнату. Она была на удивление хорошо обставлена, с дорогой на вид деревянной мебелью, большим, лишь чуточку цвелым ковром и чугунным очагом, в котором пылала большая груда дров. Такая обстановка совсем не подходила сэру Радомиру, который, судя по всему, вышел из самых низших сословий. Мне стало интересно, что у него за прошлое и как он стал дворянином.
Жара была невыносимой; мы сняли плащи и сели у письменного стола напротив сэра Радомира.
Лорд Саутер места себе не находит из-за гибели леди Бауэр, сказал шериф. Он указал на пару оловянных кружек, хотя на столе стояло вино. Эля хотите?
Нет, благодарю, сказал Вонвальт. Лорд Саутер был близок с семьей Бауэров?
Лорд Саутер близок со всеми, кто может сделать его богачом, сказал шериф, хотя, похоже, сразу же пожалел о своей прямоте. Что объясняет, как у него вообще получалось терпеть леди Бауэр. Приятным ее общество трудно было назвать. Он снова вздохнул, поднял свой кубок и сделал большой глоток вина. Позвольте говорить с вами начистоту, Правосудие.