Старая жизнь, где царили любовь и доброта, надежда и вера, оборвалась жестоко и страшно. Началась новая безрадостная, тоскливая, сиротская
Глава 2. Вирт
Дом не стоял на земле, он был приподнят на тонких опорах. УР бесшумно пробежал под полом до закругленного угла. «Правильно, равнодушно отметил Роман, в этом направлении окон нет»
Шагая первым, робот пересек крошечный садик, огибая кусты любимых маминых роз. Кнуров послушно шагал следом в нем будто сработали некие потаенные предохранители, не позволяя горю сломить дух, отклоняя личность от безумия к безразличию.
В обычной жизни, когда дни идут размеренной чередой, люди мечутся бестолково, суетятся, расстраиваются из-за совершеннейших пустяков, и лишь когда случается настоящее горе, становится ясно, что в жизни важно и ценно, а что шелуха и обертки. Наверное, это тот самый момент истины, о котором толкуют мудрецы.
Живешь себе, живешь, казнишься ничтожными бедами и не замечаешь своего маленького счастья. Мамина ласка и папина забота, завтрак по утрам и вечера у камина это же так незамысловато!
Ты просто лежишь у себя в комнате и клеишь модель звездолета, а из столовой доносятся смех и приглушенный говор, звякает ложечка, жужжит «Сервус», сварливо требуя, чтобы папа поднял ноги
Все это воспринимается, как необязательный фон, как заставка, как данность. И вдруг ты все это теряешь. Навсегда
Милиция, оповестил УР.
Подвывая сиренами, разбрасывая красные и синие «зайчики», подъехали квадратные «луноходы». Захлопали дверцы, выпуская наружу бравых парней в легкой броне.
Роман замер, развернулся, чтобы бежать навстречу, рассказать обо всем, и пусть оперативники скрутят Джая!
Он успел сделать четыре шага, а тут киллер и сам вышел из дома. Джай не убегал и не сдавался. Вразвалочку пройдя к калитке, он небрежно завернул лацкан куртки значок у него там, что ли? Милицейский чин в парадной фуражке козырнул убийце, и сделал опергруппе повелительный жест мол, осмотрите тут все
Кнуров остановился, потрясенный и униженный, горячечные мысли толклись в голове, делая больно: «Они и эти заодно?! Предатели! Или этот их обманул? Сказать? Кому?! Кому сейчас можно верить?!»
Оперативники двигались заученно, держа пистолеты-парализаторы дулами кверху и походя на роботов куда больше, чем УР.
Роман понял, что пропал. Вытянувшись стрункой, он взмолился совершенно по-детски: «Пусть они меня не заметят! И Урчика!»
Грузный, но подвижный опер прошел в метре от Кнурова. Выпускник видел сегменты брони, черные и блестящие, и блик, играющий на грани пирамидального дула, и то, как двигалась тяжелая челюсть, перетирая жвачку. От милиционера пахло синтетическим табаком и потом.
Присев на корточки у живой изгороди, плечом почти касаясь УРа, грузный внимательно оглядел рыхлую землю, и громко сказал, вставая:
Никого, шеф!
Роман стоял руки по швам, боясь шелохнуться, а в голове уже и мыслей не осталось. Милиционеры его не заметили! И Урчика тоже! Опер их пожалел? А вон тот, худой? Он что, тоже проникся к ним жалостью? С чего бы вдруг?
Старший инспектор вышел из-под дома, снимая фуражку и промакивая платочком лоб. Следом из тени на свет шагнул Джай.
Обыскать дом, приказал инспектор, и тронул пальцем усик микрофона: Внимание, всем постам! Всем патрульным! Найти и обезвредить опасного преступника Кнурова Романа Эдуардовича! Возраст шестнадцать лет. Кодовый номер У-Эм-Эс, тире, Ка, сто семнадцать двести тридцать пять. Ген-индекс
Роман слушал лязгавший голос старшего инспектора, и обмирал, оплывал ужасом. Они тут все, все заодно! А он торчит у них на глазах, но эти его не видят! Как?!
Полоща воздух, сел турбоскаут «скорой помощи», белый с красным крестом на гнутой дверце. Деловитые санитары протопотали в дом, на ходу разворачивая прозрачные боксы. Вскоре они вернулись, вынося упакованные тела.
Слабея, Кнуров опустился на корточки, и уткнулся лицом в колени. «Господи, господи Я. Так. Не хо-чу!..»
Отъезжая, засипели милицейские машины. Скаут плавно поднялся над улицей, над деревьями, поджимая коленчатые упоры шасси. И тишина
Ты им отвел глаза, послышался голос УРа.
Я что тебе, метагом?[2] глухо, не поднимая головы, сказал Роман. Так не бывает
Бывает. Я засек сильный всплеск психодинамического поля.
Да я-то тут причем?! заорал мальчик с неожиданной злостью.
Поле исходило от тебя, нудил андроид. Очень мощное. Ты сильный юбер.
Кнуров медленно поднялся, по-старчески упираясь руками в колени, и коротко бросил:
Уходим.
* * *
Затеряться в метро было проще простого, но обычный путь, через павильон станции, отпадал регистраторы на входе мигом опознали бы «опасного преступника». Влёт.
Пробравшись за густо насаженными рябинками, Роман и УР остановились. Павильон станции «Варшавское шоссе» располагался по другую сторону улицы, но вдалеке реяли постовые незаметно не перебежишь.
Вдруг в насаждениях затрещало показался Хлюст со товарищи. Кнуров в этот момент испытал не страх, а усталое раздражение только этих ему и не хватало. Однако Васька повел себя без обычной наглинки выглядел он растерянным и смущенным.
Это чего пробормотал Хлюстов. По правде все? Ну, твои-то Они чё умерли?..
Роман не ответил горло, словно удавкой перехватило.
Их убили, по-машинному хладнокровно сказал УР. Обоих. И теперь киллеры ищут Рому.
Зачем? округлил глаза Хлюст.
Чтобы прикончить, выдавил Кнуров.
Один из подручных вожака, щуплый Димон, доложил:
Менты там. Секут.
Нам надо скрыться, внезапно доверился выпускник недавним врагам, и подбородком кивнул на станцию метро.
Пошли! решительно заявил Васька. Мы вас прикроем.
Построившись на манер живого щита, гопа перешла улицу, заслоняя человека и робота, согнувшихся в три погибели.
Сюда! позвал Димон.
По счастью, местная пацанва лазала в подземку не как все, а по шахте вентиляции, шумевшей в глухом углу скверика неподалеку. Работники Дорожной службы не заблокировали однажды дверцу и открыли таинственный спуск в московские недра.
Продравшись сквозь заросли, не знавшие ножниц киберсадовника, Роман выбрался к гудевшей башенке, смахивавшей на громадный серый гриб. Из решеток дуло теплым воздухом, мигом растрепавшим волосы.
Тут вас никто не заметит, сказал Хлюстов. Ах, ты Заблокировали! Кисель, ну-ка, покажь, как ты умеешь
Худенький подросток из семьи Киселевых громко шмыгнул носом, и согнулся у замкнутой дверцы. Через дешевый радиофон слинковался с портом блокиратора, засопел, набирая коды
Хлюст присел на корточки, достал из кармана сигарету с зеленым биофильтром, закурил, щуря глаза. Предложил Кнурову:
Будешь?
Роман помотал головой. Признаться: «Не курю!» показалось ему неуместным. Навалилась апатия.
А я со своими разругался вчера вдрызг, сказал Васька, чтобы перебить неловкость. Папан наехал, воспитывать стал он это любит, когда поддаст
Чего? не понял Роман.
Ну, выпьет когда. И начинается А тут еще мамка нудит: «Мы тебя ростили, кормили-одевали-обували» Я и не выдержал. Говорю: «Да это я вас кормил-одевал! Это из-за меня вам личный фонд вдвое увеличили! А вы, говорю, халявщики, всю жизнь на пособии просидели!» Папан, как давай за мной с ремнем бегать Уйду я от них.
Куда? равнодушно сказал Кнуров, не могущий вместить в голове еще и чужие горести.
Не знаю Подамся к натуртехникам, буду лес сажать. Там дипломов не требуют.
Учиться все равно надо, проявил Роман скучное здравомыслие, не будешь же ты всю жизнь лопатой махать.
Ну, да. А, придумаю чего-нибудь!
Кнуров хотел было посоветовать Хлюсту обратиться к учителю, и прикусил язык. Какие у «пролов» учителя? Преподаватели одни Тридцать душ в классе. «Хлюстов, к доске! Опять не выучил параграф? Садись, два!»
Готово, доложил Кисель, и шмыгнул носом.
Поднатужившись, он открыл дверку пальцами, и та отошла, пахнув запахом сырости и смазки. Вниз, в черноту шахты, вели скобы спуск опасный, но в том-то и заключалась вся прелесть «тайного хода»!
Ну, удачи, что ли, пробормотал Хлюст.
Роман молча пожал ему руку.
Спустившись на дно шахты, юноша и робот двинулись узким коридором, чьи стены из шершавого бетона выдавали узкую функциональность перехода. На грязном полу валялись обрезки проводов, вверху светился вполсилы фонарь, заливая коридор голубоватым сиянием.
Поворот налево, гулким трапом вниз, мимо мощно рокотавших вентиляторов, через узенькую дверь с казенным запретом «Посторонним вход воспрещен!» и на перрон.
Кнуров сразу напрягся, очутившись в людской толпе смеявшейся, шутившей, весело переговаривавшейся или сумрачно молчавшей. И зря никто не обращал на него ровно никакого внимания. Слившись со всеми, Роман стал бесконечно малой величиной, интегральной единицей мегаполиса.
Засвечивая на вогнутую стену и толкая перед собою нагретый воздух, из круглого туннеля с воем вырвалась сигара головного вагона. Замелькали прозрачные выпуклые стенки, замельтешили человеческие фигурки, сливаясь в стоголовый частокол.
Станция «Варшавское шоссе», объявил бархатистый женский голос.
Мельком оглядев пассажиров, Рома вошел в вагон. Все сидели, места были, так что и он присел на диван, дабы зря не отсвечивать.
Осторожно, двери закрываются. Следующая станция «Южное Бутово». Переход на Большое Кольцо и верхний горизонт.
Роман обессилено откинулся на спинку. Беготня отвлекла его от того ужасного и непоправимого, что стряслось какой-то час назад, а теперь оно снова навалилось, холодными пальцами терзая центральную нервную.
Рома, негромко, но настойчиво заговорил УР, необходимо найти убежище. Срочно. У тебя пошла спонтанная биотрансформация.
Чего-чего?
Еще две недели назад мои приборы отметили резкое усиление психодинамических пульсаций твоего мозга. Это явный симптом приближения метаморфоза. Я доложил об этом Эдуарду. Он очень обрадовался и велел не спускать с тебя глаз в число моих функций входит оказание первой помощи при трансформации генетически-модифицированного организма.
Так это правда? пролепетал Рома, испытывая вместо восторга подавленность. Но я же этот полукровка! Меня же никто не модифицировал!
Тебе передались гены отца, усиленные редчайшим набором оперонов[3] от матери. Генетики называют его «комплексом Мерлина».
И что теперь? растерялся Кнуров. Я перестану быть нормалом?
Строго говоря, да.
Мило! горько усмехнулся Роман. Сначала я потерял родителей, а теперь и самого себя. Мило
Он вздохнул. Вот жизнь
Известие, принесенное УРом, оставило его почти безразличным. Еще вчера он бы прыгал от счастья, а теперь
Тоска колыхалась в нем, как вода озера Коцит в дантовом аду, черная и ледяная. Мысли хоть как-то разгоняли ее тошнотворные миазмы. «Думай, думай, голова!», как батя говорил
Что делать? Как быть? Вопросы эти показались Кнурову мелкими и ничтожными. Были и другие, они не давали покоя.
За что убили маму и папу? Почему его самого хотят «пустить в расход»? Кто та сволочь, которая приказала Рэму, Вилю, Яну и Джаю предать смерти его родных?
Не думать, не думать! Все равно никакого толку
Лучше сосредоточимся на том, что попроще. Куда бежать и где укрыться? Сильней всего Рому тянуло сейчас в школу.
Ныне из близких остался один Алексей Петрович. И еще тетя Маша, «няня Маня». И одноклассники. И Наташа
Но нет, нельзя! Киллеры наверняка ждут его в школе. Сообщить бы учителю Опять-таки, «не мочно» его тут же вычислят по исходящему. Надо попробовать выйти на школьный компьютер через Всеобщий информаторий. Или через Центральный
Вот что, Урчик, разлепил губы Кнуров, двигаем-ка мы на «Арбатскую»
Ф-центр? догадался робот.
Ф-центр. Оттуда мы легко выйдем на Информаторий, и
Не получится, перебил мальчика УР. Робот замер, словно к чему-то прислушиваясь. Я перехватил милицейский канал все радиусы и кольца метро блокированы. Нужно немедленно уходить.
Сердце у Романа тревожно сжалось, и тут же горячая волна ярости обожгла мозг: да что же это за сволочи?! Что они творят?!
Позлиться всласть не получилось заполошные крики пассажиров сбили настрой. Кнуров дернулся, ухватывая краем глаза нечто невероятное под прозрачным потолком вагона кружились две дамские сумочки, компьютер-планшетка и зонтик. Вещи вились, кувыркаясь и шарахаясь, как ослепленные птицы, бились о стекло, теряли высоту и взмывали снова.
Бабушка «божий одуванчик» охала и причитала, воздымая ручки, похожие на куриные лапки:
Ох, зонтичек мой! Зонтичек!
Прекратите немедленно! кричала немолодая, но стройная блондинка, то подскакивая, то падая обратно на диван. Пре-кра-ти-те!
В момент очередного подскока платье на ней резко задралось вверх, оголяя красивые ноги и белые кружевные трусики. Крик перешел в визг.
Покрасневший дедуля, похожий то ли на профессора, то ли на Деда Мороза в беретике, бросился на помощь женщине стал натягивать платье обратно, вот только блондинка не оценила его джентльменских потуг залепила хорошую затрещину.
Толстая тетка бросилась к дверям, переваливаясь, шатаясь, волоча за руку хихикавшую девочку с огромным бантом. Пухлой рукой колотя по створкам с надписью «Не прислоняться», толстуха завопила пронзительным голоском:
Откройте! Выпустите меня! Откройте!
И тут все вещи упали, словно обессилев. Тощий студент едва поймал планшет, прижал комп к груди и тут же боязливо отстранил, уже не вполне доверяя своему имуществу.
Это полтергейсты, прошептал УР. Ты вызвал их, Рома. Пожалуйста, старайся сдерживать свои эмоции.
Черт бы вас всех побрал, прошипел Кнуров, с вашими модификациями и трансформациями! Я не просился в юберы, мне и в гуманах неплохо было!
Вспылив, он тут же раскаялся. В конце концов, метапсихические штучки достались ему в наследство от родителей они передали ему некие тайные силы, сути которых и сами не осознавали.
Хоть что-то осталось от былого, от «светлого прошлого»
Тут поезд замедлил свой бег.
Станция «Южное Бутово». Переход к Большому Кольцу и на верхний горизонт.
Пассажиры бросились вон из «нехорошего» вагона. Роман с УРом выскочили следом.
Куда лучше? выдохнул Кнуров на бегу. Верхний горизонт?
Выше, спокойно ответил робот. Я смогу взять вертолет в прокат.
Оба зигзагом устремились между пилонов, отделанных серым мрамором.
Стоять, ни с места! Вы арестованы! загремел металлический голос.
Милицейский беспилотник желтая полусфера с синей полосой по окружности выплыл из ниши, шустро переступая голенастыми рычагами-опорами.
Бежим! рванулся Роман.
Руки за голову, лицом к стене! не унимался киберинспектор.
Бледно-голубой лучик парализатора прыснул вдогонку «нарушителям», еле видимый на свету, но прошел мимо, хотя и в опасной близости у Кнурова онемела нога, словно он отсидел ее. УР мигом сграбастал юношу в охапку инерция отнесла андроида точнехонько к лифтам.
Огромная сферическая кабина подъемника затворила диафрагму тотчас, словно будучи в союзниках у беглецов. Лифт вознес их к атриуму гигантского жилкомплекса, и помчал еще выше обитаемые ярусы, висячие сады, аркады так и мелькали, пропадая внизу, а сверху наплывали все новые и новые.
На просторной крыше с целым поселком пентхаузов было ветрено. «Порывы до сильного» трепали перистые листья, рябили воду в бассейнах, уносили мячи у девушек в исчезающе-малых бикини, игравших в волейбол.
Красны девицы с хохотом бросались вдогонку, отчего загорелые круглые груди, тоже похожие на мячики, красиво подпрыгивали, качаясь упруго и волнующе.