Кого ищет странник? промурлыкал седоусый, жмуря глаза.
Мне нужно сконнектиться с Алексеем Петровичем Ворониным, учителем.
А ничего, что в Москве уже час ночи? открыл старец один глаз.
Дело жизни и смерти! выпалил Кнуров.
Входи, странник
Роман вошел в башню. Там было сумрачно и прохладно.
Широкая лестница уводила наверх, делая два оборота и заканчиваясь у дверей, искусно отделанных слоновой и черепаховой костью.
Волнуясь, Кнуров постучался. Ни звука в ответ. Лицеист забарабанил энергичней, уже готовясь признать поражение, но тут одна из створок открылась, и наружу выглянул учитель Воронин.
Вернее, Роман секунды две разглядывал благообразного волшебника в длинном сюртуке, поверх которого была наброшена лиловая мантия, колыхавшаяся на сквозняке, с белой бородой и серебристыми волосами до плеч, и лишь потом стал узнавать нос с горбинкой и проницательные серые глаза за половинчатыми стеклами очков, которых Воронин сроду не носил.
Учитель! воскликнул Роман и чуть не разревелся. Учитель
Алексей Петрович не стал бодро советовать успокоиться, а просто легонько прижал ученика к себе.
Кнуров унял расходившиеся нервы, и отстранился.
Кое-что мне уже известно тихо проговорил Воронин. Рассказывай.
Извините, что поднял вас
Какие пустяки! отмахнулся учитель. Тем более что я не спал. И Миша, и Алла вся группа у меня. Ребят я еле уложил, а сам заперся в кабинете, чтобы их не будить. Слушаю, Ромка
И Ромка стал рассказывать. Он говорил, не выгораживая себя, и ничего не приукрашивая. Выдохся и затих. Алексей Петрович тоже молчал, задумчиво потирая подбородок.
Не буду говорить слов сочувствия, сказал он, наконец, от этого тебе легче не станет
Я убил человека, напомнил Кнуров, втайне надеясь на отпущение греха.
Учитель покачал головой.
Ты убил врага, сказал он, а это совсем иное дело. Разве наших прадедов, что воевали с фашистами, можно называть убийцами? Нет, Ромка-хомка, они были солдатами.
Тогда шла война
И сейчас тоже. Идет твоя война. И моя. Ты видел, что творится на улицах?
А что там? А, эти, с плакатами
Начались погромы, Ромка тихо сказал Воронин, и нахмурился: Связываться со мной даже через информаторий весьма небезопасно для тебя!
Нейромодуль незарегистрован
Нельзя недооценивать врага, Ромка. А тебя преследуют именно враги, могущественные и опасные. Давай, сделаем вот что Помнишь то место, где мы купались, а Рита нашла ржавый штык от винтовки?
А-а!
Не говори, где! поспешно сказал директор. Помнишь?
Помню!
Приходи туда завтра утром, к девяти часам. Раньше я, боюсь, не успею обо всем разузнать.
Хорошо, Алексей Петрович, вздохнул Роман, и вымученно пошутил: Будем, как штык.
Ты со своим роботом? Очень хорошо! Ну, до завтра. И будь предельно осторожен заварушка начинается неслабая. Пока!
Пока Ой, Алексей Петрович!
Что, Хомка?
Алексей Петрович Кнуров задохнулся от волнения. Вы не могли бы позвонить тете Маше Марии Кутейщиковой? Это моя няня. Попросите ее, пожалуйста, забрать горло сжало, как удавкой. Прах моих родителей. Ей можно
Обязательно, Ромка, серьезно сказал учитель. До завтра.
До завтра
Роман покинул обиталище мага, и аккуратно закрыл за собою дверь.
На лестнице его поджидал привратник. В руках он держал послание-месседж, по старинному обычаю скрученное в трубку и перевитое золотой нитью с болтавшейся печатью.
Вам письмо! торжественно объявил седоусый.
«От кого?» хотел было спросить Кнуров, но не успел. Сгустилась тьма, скрывшая и Старую Башню, и привратника.
В полном мраке мигнул значок Мировой Сети, обозначая закрытый доступ, и перед выпускником будто прорезалось светлое окно. Или экран. А в экране
Там был отец. Подавленный, с грустной улыбкой, он сидел в своем рабочем кабинете, сгорбившись и положив руки на стол. Подняв глаза, Кнуров-старший заговорил:
Здравствуй, Ромка Если ты получил это письмо, значит, меня уже нет в живых. Помнится, я очень боялся, что забуду его стереть, если мои опасения окажутся напрасны Ну, да ладно. Отец вздохнул. Мне очень трудно говорить, мне очень не хочется этого делать, но и молчать я больше не могу. Я устал врать и притворяться, лишь бы сохранить тайну, бояться, что меня вычислят и раскроют мой секрет. Сегодня я сделал предложение твоей маме. Предложение руки и сердца, чего она так ждала, так хотела. А завтра у нас будет свадьба Моя возлюбленная станет Кнуровой, а ты законным Эдуардовичем. Я чувствую сразу и громадное облегчение, и великий страх. То, что меня могут убить, пугает не сильно, но можете пострадать и вы с мамой. Вот, что терзает меня и не дает покоя. Однако назад дороги нет, свадьба состоится обязательно. Я должен, я просто обязан оформить наши отношения, дабы иметь нормальную полноценную семью. Даже если наша семейная жизнь прервется, не начавшись, как следует. И опять эти угрызения: «А причем тут Светочка и Ромка? За что пострадают они?» Сынок Я очень хочу, чтобы ты простил меня за эту мою слабость, за то, что я сдался и открылся. Поверь мне, это очень тяжко годами сохранять в тайне, что у тебя есть сын, прятать вас от всего мира, изобретать все новые и новые ходы, дабы не выдать мою истинную жизнь, мое счастье, мою семеечку отец вздохнул, и устало отер лицо ладонями. Я, видите ли, должен был взять в жены ту, кого определят мне в пару по генетическим соображениям. А вот у меня было свое, особое мнение на этот счет. Если ты жив, Ромка лицо Кнурова-старшего исказилось. Если ты жив, то совсекретные сведения, которые я сейчас выдам, могут тебя погубить. За их раскрытие убивают, РомВ общем, полвека назад, где-то в начале девяностых, новые номенклатурные работнички, прозванные сислибами, задумались о своем будущем. Не все скопом, конечно. Просто создалась анонимная группа, но довольно-таки значительная. Эти анонимы не придумали ничего лучшего, чем включиться в сверхсекретный проект «Имаго» и стать новым подвидом. Хомо новус или хомо супер выбор названия зависит от фантазии Сверхмыслители и сверхэмоционалы, живущие по триста лет при таком-то «апгрейде», куда как легко сохранить свою власть! Не только сохранить, но и упрочить, возвести в степень. Да и кто из обычных смертных сравнится с сислибом, у которого за плечами пятьдесят, а после и сто лет образования, умения, опыта? Сверхпрофессионалы, мать ихПрости, Ромка. Далеко не все сислибы или, как их еще прозывали газетчики, «электы», то бишь «избранные», были посвящены в детали программы «Имаго», но мамочек подкупило то, что их дети получат отменное здоровье и долгую молодость. Папочки же были очарованы иным: у чад должны были прорезаться метапсихические способности хомо новусов, что, по идее, сразу же поднимало их над обычными хомо сапиенсами. Почти бессмертным, почти магам вот кому они готовились передать свою власть! Уже пошли разговоры об Империи, да только секретность подкачала в двадцатых, когда родились первые юберы, оказалось, что не все из них, мягко говоря, здоровы. Эти «дворцовые тайны» получили огласку, и электы затаились Все это было мне известно, дедушка твой рассказал, а совсем недавно я узнал куда больше моего папули Информацию про юберов, про «оборотней» прессе подкинул кто-то из электов. Это был самый настоящий «слив». И я не удивлюсь, что нынешние демонстрации и беспорядки вызваны ими же, этим тайным обществом внутри тайного общества! Понимаешь, Ромка? Кто-то холодный, мерзкий и подлый воспользовался ситуацией, обращая ее себе на пользу, и мутит воду! Кто он, я понятия не имею, зато знаю, что нескольких моих знакомых, пытавшихся докопаться до истины, нашли мертвыми. Если с тобой все хорошо, Ромка, будь очень, очень осторожен! Береги маму, а если Нет, не хочу даже думать об этом! На всякий случай Прощай, Ромка-хомка. Прости своего глупого генно-модифицированного папку, и помни, что он всегда любил тебя
Тут отец вздрогнул, мгновенно нацепил обаятельную улыбку, и бодро крикнул в сторону дверей:
Иду, иду, Светочка!
Щёлк. Конец сообщения.
Снова стало светло, а вот на душе у Романа прибавилось потемок.
Медленно ступая, Кнуров вышел обратно на солнце, и скомандовал:
Выход.
* * *
Перегородку все-таки пришлось раскурочить с помощью лома.
Тебе бы поспать, измолвил робот, шагая по темному туннелю.
Потом, сонно сказал выпускник. Голова пухнет от мыслей
Он шагал по шпалам, досадуя, что расстояния между ними такие неудобные или семенить приходится, или шагать слишком широко.
В сторонке попискивали крысы, избежавшие локальной биозачистки. И немудрено Москва подземная зело обширна.
Метров через сто туннель закончился его пересекал автоярус, по которому непрерывным потоком двигались беспилотные фуры.
Лишенные кабин, с капотами, расщеперенными визирами, грузовики-автоматы шли почти вплотную друг к дружке, как вагоны железнодорожного состава с невидимыми сцепками.
Тут черта с два перебежишь уныло вздохнул Роман.
Видишь скобы на капотах? сказал УР. Надо на бегу вцепиться в них, и забраться наверх.
А потом?
Суп с котом, блеснул андроид знанием странных людских рифм. Жди здесь и будь готов.
Робот отбежал в сторону, противоположную движению огромных грузовозов, и ловко запрыгнул на капот одного из них. Укрепившись на покатом боку машины, он свесился, вытягивая руку.
Беги и прыгай. Я подстрахую.
Роман кинулся бежать, едва не задевая локтем теплый пластик кузова.
Хватайся.
Кнуров уцепился за скобу, подтянулся, и тут же крепкая длань УРа ухватила его, потянула вверх.
Держись.
Держусь
Низкое урчание моторов сливалось в общий гул, полнивший туннель. Иногда автоярус прерывался решетчатым мостом, проложенным над линиями метро рельсы блестели внизу стальными параллелями, непривычно пустые. Два часа ночи
Сонливо моргая, выпускник заметил, как впереди чередой загорелись стоп-сигналы. Грузовик-автомат затормозил, и остановился.
Что там? пробормотал Роман.
Автоярус перекрыт!
Кнуров вздрогнул, отгоняя сон.
Машины проверяют?
Обыскивают, уточнил УР. Ищут кого-то.
Нас, может?
Может, и нас.
Смываемся!
Роман слез с теплого капота, и бочком-бочком двинулся между бортом грузовоза и хлипким ограждением. Было темно, но редкие лучи фар не рассеивали, а еще пуще сгущали мрак. Правильно, зачем автоматам свет?..
Шагая по шаткому решетчатому мостику, Кнуров растерял остатки дремы, лишь тяжелая усталость копилась в голове, в мышцах, в душе где уж она там прячется, душа эта
Из черноты наплывал гул вентиляторов, искусственный ветер, припахивавший озоном, обвевал, трепля волосы, и Роман вдруг почувствовал себя Очень Маленьким Существом. Забиться бы куда-нибудь в нору поглубже! И чтоб никому его не достать
Где мы? спросил он. Примерно, хотя бы?
Большое Кольцо, сказал УР из темноты. Юго-Западный сектор. Ближе всего мы к станции «Проспект Вернадского».
Вскорости удалось выбраться к эскалаторам. «Лестницы-чудесницы» стояли, так что пришлось Кнурову поработать ножками. Выход в город с вечера заблокировали, но изнутри двери открылись, размыкая три слоя акустической защиты
И Ромка шагнул в ад.
Грохот, рев, крики, вой сирен ударили по ушам. Проспект Вернадского пылал горело несколько электробусов и перевернутая автоплатформа бюро обслуживания. Милиционеры разгоняли толпу, горячие выхлопы станнеров[7] сливались в длинные очереди, голубые парализующие лучики сеялись веером, бликуя в стробоскопическом мельтешеньи, бросая отсветы на транспаранты, валявшиеся на земле.
«Смерть мутантам!», «Выжечь заразу!», «Юберов на фонарь!» Нормалы
Со стороны университета подъезжали фургоны с надписями «МИЛИЦИЯ», красно-синие отсветы мигалок кружились по улице, выхватывая стены, людей, деревья.
Уходим! крикнул Ромка, пригибаясь.
Из-за павильона станции метро выбежал взвод омоновцев в легкой броне. Грузной трусцой они направились по тротуару, обходя нормалов с левого фланга.
Выпускника и «роботенка» заметил лишь один из чинов мелькнуло озверелое лицо за прозрачным забралом, а потом на проспект вывернула пара черных бронетранспортеров, вращая башенками. В амбразурах ходили вверх-вниз ребристые стволы гидропушек. Тугие белопенные струи воды ударили с шипеньем и гулом, опрокидывая человеческие фигуры, снося их, смывая
Милиция ломила, но и нормалы не сдавали позиций описывая дымные дуги, полетели бутылки с «коктейлями Молотова». Они разбивались о броню транспортеров, и стекали струями жидкого, копотного пламени.
Шарахаясь, прячась за подстриженным кустарником, за буфетами-автоматами и боксами механических уборщиков, Роман побежал на полусогнутых в сторону Дома студентов.
Вокруг ДСВ бесновалась толпа. Раздавались возгласы:
Здесь они засели! Сам видел!
Студенты их прячут!
Гэмэошники проклятые!
Из окон общаги в нормалов летели бутылки, стулья, горшки с цветами, но толпа не снимала осады, сатанея все больше. И вот четверо самых здоровых подхватили тяжелую скамью, разбежались и ударили ею в двери, как тараном. Штурмующих окатили водой с верхних этажей, но это не охладило пыл таран ударил снова. Двери затрещали, лопаясь
В небе застрекотал милицейский вертолет. Яркий свет прожектора нашарил толпу и сверху посыпались дымящиеся усыпляющие шашки. Студенты прыгали за окнами, готовясь стоять насмерть.
Обежав вокруг пруда, Кнуров двинулся дворами, но спокойствия не было и здесь. Мимо Романа пронеслись пьяные мужики, вооруженные битами и стальными прутьями-арматуринами.
Он в том подъезде живет! орал бегущий впереди. Я знаю!
Пожил, и хватит с него!
Га-га-га!
Метнувшись к детской площадке, выпускник обмер на перекладине качелей висел человек. Не чучело, а настоящий мертвец, с табличкой на груди, извещавшей, за что его линчевали: «ГМО».
Да что же они творят! дрожащим голосом проговорил Кнуров.
За мной, велел УР, вбегая под арку.
Стой! осадил его Роман. Не туда!
А куда?
Надо Наташу найти!
Это далеко?
В трех кварталах отсюда!
Рекомендую бегом
Едва не споткнувшись о лежавшее на газоне тело, Кнуров бросился бежать. Совсем недавно он обязательно бы проверил, что случилось: вдруг человек потерял сознание и ему нужна помощь? Но сейчас
Или упавший пьян, или мертв. Господи, как быстро привыкаешь к ужасному, к немыслимому!
Где-то за сквером гомонила толпа, хриплый голос надсаживался:
Хватит терпеть генный беспредел! Доигрались уже! Мутанты бегают по улицам, нападают на нас, на людей, на нормальных хомо, загрызают младенцев! Доколе?!
А сколько юберов прячется? Сколько генно-модифицированных оборотней поджидают нас в подъездах?!
Выжжем заразу!
Каленым железом их!
Постоим за деток наших!
Да здравствует норма!
Обойдя митингующих, Роман с УРом побежали дальше, радуясь ночному мраку.
Ночь была теплой, ветерок доносил аромат сирени и неприятный чад. Далеко-далеко выли сирены, придавая всему игре света и тени, шороху листьев, тревожный, пугающий оттенок.
За многими окнами теплился свет, но больше всего было темных, слепо отражавших ночь. Впрочем, можно было спорить, на что угодно, что не спали во всех квартирах и особняках.
Внезапно высоко-высоко с грохотом распахнулось окно, и протяжный вопль огласил окрестности.
А ты левитируй! крикнули следом. ГМО драное
Отчаянно воя, несчастный долетел и врезался в крышу электромобиля, стоявшего у подъезда.
Сволочи, выдохнул Кнуров, какие сволочи!
Задыхаясь на бегу, он припустил еще сильнее, и не сразу разобрал сказанное УРом.
Что? обернулся Рома.
Я говорю, что это голос Наташи Мальцевой.
Где?!