С чего вы это взяли?
Он говорил «dontcha» вместо «don't you» и «Youra» вместо «You are». Незнакомец произносил «Сампенсиско», а не «Сан-Франциско». Я выболтал ему всё на свете.
И про «Балтимор»?
Да про всё! махнул рукой банкир. Правда, утром я не мог понять, во сне это было или наяву, и утешал себя мыслью, что мне это пригрезилось. А потом вы сказали мне, что в нашем отеле жил американец и что из книги регистрации постояльцев вырвали несколько страниц. Сопоставив это с попыткой отравления Эдгара в ресторане «Дрессель», я понял, что именно с Морлоком я и трепался.
Every cloud has a silver lining[23].
Что вы хотите этим сказать?
Вооружив преступника информацией о «Балтиморе», вы обезопасили свою жизнь, задумчиво проронил Ардашев и, достав коробочку монпансье, отправил в рот голубую конфетку.
Это почему? наморщив лоб, осведомился банкир.
Теперь вы были нужны ему живым. Он ждал, пока груз придёт в Роттердам и вы получите все документы. Оставалось лишь сесть вместе с вами на пароход и при удобном случае выкрасть документы на получение золота. Ему повезло с дирижаблем. Хотя я не могу исключить и того, что преступник смоделировал ситуацию с больным, которому требовалась срочная операция.
Думаете, он его отравил?
Не знаю. Теперь это уже не имеет для нас никакого значения.
Баркли завёл руки за спину и спросил:
А если бы цеппелин не прилетел? Что тогда?
Скорее всего, он отправил бы вас на тот свет ещё до прибытия парохода в Нью-Йорк. А потом бы без всяких проблем получил груз. Правда замялся Клим Пантелеевич.
Что? Договаривайте! нетерпеливо воскликнул американец.
Я бы на его месте заодно прикончил бы и Войту, потому что он, как опытная гончая, шёл бы по следу преступника до тех пор, пока не поймал бы его. Меня ведь на «Роттердаме» не было.
А как же Лилли и Эдгар?
Морлок нашёл бы способ, как вселить в них страх и заставить молчать. Кстати, я не видел Эдгара на завтраке. Не мешало бы проверить, всё ли с ним в порядке.
Баркли махнул рукой.
Проспал, наверное. Да и чего волноваться? Морлока на «Роттердаме» всё равно нет.
Такие, как он, не любят проигрывать. Он ведь уже дважды пробовал его устранить. И где гарантия, что, находясь на пароходе, он не сделал третью попытку?
Американец расхохотался.
И каким же образом? По беспроволочному телеграфу? Сюда даже чайки не долетают.
Видите ли, мистер Баркли, есть масса способов совершения убийств на расстоянии. Но не будем о плохом. Возможно, вы правы, но я тем не менее его проведаю.
В таком случае я составлю вам компанию.
Отлично. По дороге прихватим и Войту.
Нам надо спускаться по лестнице?
Это в двух шагах.
Господа! Доброе утро! послышался знакомый голос. Я вас ищу по всему пароходу.
Доброе утро, Вацлав! кивнул Ардашев.
А мы только что к вам собрались, улыбнулся Баркли. Хотим навестить Эдгара.
Признаться, я тоже к нему иду. Его не было на завтраке.
Это меня и беспокоит, вздохнул Клим Пантелеевич.
Готов поспорить с каждым из вас на сто долларов, что мой помощник дрыхнет без задних ног. Он жив и здоров, усмехнулся банкир.
Дай-то бог, кивнул Войта. Но удостовериться в этом нам не помешает, а спор бессмыслен.
Каюты второго класса располагались неподалёку. Комната Эдгара Сноу оказалась закрыта. На стук в дверь он не отзывался. Неожиданно показалась Лилли.
Доброе утро! Я тоже не видела Эдгара со вчерашнего ужина.
Как он перенёс шторм? осведомился Клим Пантелеевич.
Нормально.
Смотрите! воскликнул Войта, указывая на лужицу, появившуюся под дверью.
Заметив проходившего по коридору стюарда, Ардашев окликнул его:
Послушайте, любезный! Можно вас на минуту?
Да, сэр!
В этой одноместной каюте находится наш друг. Его не было на завтраке, не появлялся он и на палубе. И вот, Клим Пантелеевич указал на воду, растёкшуюся под дверью, выясняется, что он не закрыл кран. На стук он не отвечает. Надо срочно раздобыть второй ключ.
Да, сэр. Подождите. Я быстро.
Не прошло и двух минут, как щёлкнул английский замок, и дверь отворилась. Ардашев вошёл первым.
Эдгар Сноу в исподнем полусидел на полу, облокотившись спиной на разобранную кровать, напротив письменного стола. Его остекленевшие, широко раскрытые глаза уставились в стену. На лице, покрывшемся красными пятнами, запечатлелась гримаса смерти. Из правого угла рта и до самого пола тянулась уже слегка подсохшая кровавая струйка. Руки были раскинуты, точно крылья. Вокруг тела рвотная масса. Из туалетной комнаты слышался шум бежавшей из крана воды, уже залившей пол.
Господи! вскрикнула Лилли.
Он мёртв? с дрожью в голосе спросил Баркли.
Да, кивнул Клим Пантелеевич. И, пожалуй, зря я не поспорил с вами на двести долларов.
Американец в ужасе схватился обеими руками за голову и простонал:
Как же это могло случиться?
Думаю, скоро выясним.
Шеф, я сбегаю за доктором? осведомился Войта.
Да, Вацлав, пригласите, но можете не особенно торопиться.
Ардашев обратился к стюарду:
Я частный детектив и провожу расследование. В этой каюте совершено убийство. Срочно оповестите капитана.
Есть, сэр!
Господа, прошу не входить, пока я не осмотрю место происшествия, изрёк сыщик и, пройдя в туалетную комнату, закрыл кран. В раковине валялся помазок, заткнувший ручкой сливное отверстие.
Под зеркалом на полочке, лежала безопасная бритва «Жиллет», мыльная палочка и железная коробка с выдавленной надписью: «Colgate & Co. Shaving Sticks, New York, U.S.A.»[24]. Тут же стоял и одеколон «Лилия Нила».
Ардашев вновь окинул взглядом кровать. Он поднял подушку и поднёс к глазам, затем легонько прикоснулся к груди ещё не остывшего трупа. Смерть, судя по всему, наступила совсем недавно. В данном случае не было необходимости ориентироваться по температуре тела покойного; достаточно было опустить глаза и представить, сколько должно было пройти времени, чтобы вода, хлеставшая из открытого крана, затопила пол. Минут пятнадцать, не больше.
Обстановка в каюте царила спартанская. Одежда частью висела в шкафу, а частью лежала в открытом чемодане. Ни на столе, ни где бы то ни было ещё не было ни тарелок, ни столовых приборов. Да и бутылки тоже отсутствовали. Лишь пустой графин и стакан покоились на тумбочке. Возникало ощущение, что рвота была вызвана отравлением, но чем мог отравиться Эдгар Сноу, если он не выходил на завтрак и не употреблял пищу в каюте?
Неожиданно дверь открылась, на пороге возник уже знакомый капитан Ван Дейк и небольшого роста, весьма упитанный незнакомец лет сорока пяти, с заметной лысиной и мясистым носом. Синяя сорочка, тёмный галстук, костюм мышиного цвета и поношенные туфли со шнурками представляли весь его гардероб. В правой руке он держал саквояж из чёрной кожи. За ним стоял матрос.
Труп? спросил капитан.
Как видите, кивнул Ардашев.
Разберитесь, доктор, велел Ван Дейк.
На вашем месте я бы не пренебрегал перчатками, предостерёг Клим Пантелеевич.
А в чём дело? задиристо справился судовой врач.
Сдаётся мне, что господин Сноу был отравлен с помощью мыльной палочки, оставшейся лежать на полке.
Надо же! медикус покачал головой и выговорил раздражённо: Уже и диагноз готов. Как же мне надоели дилетанты!
Не обращая внимания на резкость в свой адрес, частный детектив продолжал:
Обратите внимание на его лицо. Оно покрыто пятнами, ставшими уже багровыми. Мне кажется, что злоумышленник сумел каким-то образом проникнуть в каюту Эдгара Сноу либо подкупил уборщика, поменявшего в футляре мыльную палочку. И сегодня утром Эдгар решил побриться. Он открыл воду, смочил кисточку и увлажнил кожу. Затем вынул из металлического футляра мыльную палочку и, держа её рукой за бумажный конец, стал водить по лицу, чтобы потом, как и положено, взбив помазком на лице мыльную пену, приступить к бритью. Вероятнее всего, эта фальшивая палочка, почти не содержащая мыльного раствора, очень плохо мылилась. И ему пришлось мазать ею лицо очень тщательно. Не могу исключать, что часть яда, из которого она состоит, попала ему в рот. Неожиданно Эдгару стало плохо. Его вырвало. В глазах помутнело, и он опустился на пол, облокотившись на кровать. Вскоре наступила смерть. Однако воля ваша, пожал плечами Ардашев, вы можете испытать судьбу и дотронуться до мыльной палочки или лица покойного голыми руками. Но в таком случае я не дам за вашу жизнь и цента.
Доктор застыл на месте в растерянности. Потом распахнул саквояж и принялся в нём рыться.
У меня нет с собой перчаток, залившись краской, пробубнил врач.
Что значит «нет»? недовольно осведомился капитан.
То есть их нет в саквояже. А так они есть в лазарете.
Так ступайте за ними.
Я сейчас, мигом, пролепетал эскулап и исчез.
А я пока составлю протокол осмотра места происшествия, выговорил Ардашев и, обращаясь к капитану, спросил: Надеюсь, вы заверите его судовой печатью?
Безусловно. И, если надо, подпишу.
Отлично. Врачу останется лишь составить протокол осмотра трупа. Его тоже надобно заверить печатью и затем передать полиции США.
Клим Пантелеевич сел за стол, вынул из бювара лист веленевой бумаги и на английском языке, макая перо в чернильницу, принялся описывать обстановку и положение трупа. Минут через пять работа была закончена. Промокнув текст клякспапиром[25], частный детектив попросил Ван Дейка подписать протокол, и тот чиркнул пером.
Появился врач. Надев перчатки, он принялся обходить труп и что-то записывать карандашом в блокнот. Затем он вынул из кармана лупу и начал осматривать красные пятна на лице покойника. Сев за стол, медикус, то и дело вздыхая, составлял протокол осмотра. Наконец он поставил точку и, повернувшись к капитану, сказал:
Пожалуй, можно начинать уборку.
Приступайте, распорядился Ван Дейк, и стюард, сев на корточки, начал собирать тряпкой воду.
Позвольте, капитан, дать вам пару советов, вымолвил частный детектив. Несомненно, полиция Нью-Йорка начнёт расследование по факту отравления гражданина США Эдгара Сноу, в связи с чем я бы посоветовал вам поместить куда-нибудь, например в шляпную или обувную коробку, мыльную палочку, станок с лезвием и кисть для бритья. Пусть этим займётся судовой врач. Затем опечатайте содержимое. Что же касается протокола осмотра места происшествия и осмотра трупа, то не мне вам говорить, что они являются необходимым приложением к покойнику. Поверьте, американский детектив и эксперт будут очень вам благодарны.
Благодарю вас, мистер Ардашев, сухо кивнул Ван Дейк и добавил: Не могу не заметить и тот факт, что именно после вашего появления на моём судне произошли два преступления: сначала кража, а теперь и убийство.
Клим Пантелеевич смерил капитана ледяным взглядом и проронил:
Что вы хотите этим сказать?
Поняв, очевидно, свою ошибку, Ван Дейк пошёл на попятную:
Наверное, я не совсем правильно выразился. Я отдаю себе отчёт в том, что и кража, и подмена мыльной палочки могли произойти ещё до вашего появления на «Роттердаме». Это, несомненно, так. Но у меня на языке вертится один и тот же волнующий меня вопрос: преступник в самом деле покинул пароход или он всё ещё здесь?
Не знаю. Клим Пантелеевич досадливо вздохнул. Я даже не уверен, один ли он, или их несколько.
Капитан потёр лоб и сказал:
И на том спасибо. Утешили. Ладно. Спасибо за совет. Вы свободны.
Честь имею!
Ардашев вышел в коридор. Баркли был один.
А где Вацлав?
С Лилли приключилась истерика, и я попросил его отвести её в каюту. Пожалуй, поднимемся на палубу?
Да, не мешало бы.
Когда свежий морской ветер принялся надувать парусами сорочки и брюки собеседников, Баркли изрёк:
Я слышал ваш разговор с капитаном, включая последний ответ. Вы сказали, что не знаете, на судне Морлок или нет.
Это так.
Банкир закурил сигару. Выпустив дым, произнёс:
Надо же, какой мерзавец! Дважды пытался Эдгара прикончить и всё-таки сумел. А мне что же теперь, не бриться? У меня тоже есть мыльные палочки. И зубная паста. Зубы теперь тоже не чистить?
Выбросьте всё и купите на пароходе новые принадлежности. Попрошу вас поступить так же и с косметикой Лилли Флетчер. Кто знает, кому и что он подменил? Могу предположить, что Морлок окончил химический факультет, поскольку прекрасно разбирается в ядовитых снадобьях.
Химический?
Да, а что вас смущает?
Нет, ничего. Просто так, вспомнил кое-что, но это не имеет отношения к делу.
Мне иногда кажется, что вы со мной недостаточно откровенны в вопросах, которые могут иметь значение для поиска злоумышленника.
Баркли отвёл взгляд, облизал сухие губы, затем прокашлялся и сказал:
Вы зря во мне сомневаетесь. Просто теперь, после убийства Эдгара, я очень волнуюсь за сына. Морлок оценил его жизнь в двадцать грэндов.
Я уже говорил вам, что до нашего прибытия в Нью-Йорк за него можно не волноваться. Там, на месте, события могут развиваться совершенно непредсказуемым образом. Но я не люблю гадать. Я уверен в том, что впереди нас ждут серьёзные испытания. Если у вас нет вопросов, то предлагаю на этом закончить нашу беседу. Мне надобно побыть в одиночестве и поразмышлять. Вы уж не обессудьте.
Нет-нет, что вы! Я прекрасно вас понимаю. И не смею мешать. Буду в баре. Помянем Эдгара. Вы тоже приходите.
Непременно.
Дождавшись, когда банкир удалился, Клим Пантелеевич вернулся к каютам второго класса и постучал в дверь Лилли. Замок щёлкнул, и на пороге появилась американка с заплаканными глазами. Вацлава в комнате уже не было.
Позволите?
Входите.
А где Вацлав?
Я попросила мистера Войту оставить меня одну. Она подняла глаза и добавила: Откровенно говоря, я не очень расположена к беседе.
Я вас понимаю. Позволите мне сесть?
Прошу, она указала рукой на кресло. Я вас слушаю.
У меня всего один вопрос: где вы провели сегодняшнюю ночь?
Что значит «где»? переспросила Лилли и недовольно повела плечами.
То и значит «где».
Вы не вправе задавать мне подобные вопросы.
Как раз наоборот. Если вы откажетесь отвечать, я приглашу сюда мистера Баркли, и вы всё равно расскажете, но уже в его присутствии.
Это важно?
Да.
Я была у себя. Спала, ответила она, присаживаясь на угол кровати.
Это неправда.
Но, если вы знаете ответ на свой вопрос, зачем вы его мне задаёте?
Давайте обойдёмся без рассуждений. Итак, где вы были прошедшей ночью?
У Эдгара, выдохнула Лилли.
То есть вы провели ночь в постели Эдгара Сноу, верно?
Допустим. Но я не имею никакого отношения к его убийству. Я ушла рано утром, когда он ещё спал.
В котором часу?
Около пяти. Но, она поднялась с кровати, надеюсь, вы не считаете, что Морлок это я?
Ардашев не ответил, а лишь спросил:
Как давно вы находитесь с ним в интимных отношениях?
С минувшей ночи. Какие ещё будут вопросы?
Пока никаких.
Отчего же?
Мне и так всё ясно.
Всё? вскинув руки, воскликнула она. Неужели вам неинтересно, почему я совратила этого перезревшего девственника?
Клим Пантелеевич поднялся.
Нет.
А я вам скажу, и мне не важно, будете вы меня слушать или нет. Хотели откровенность? Так получите! Лилли подошла к двери, оперлась на неё спиной и, глядя в лицо частному детективу, выговорила с негодованием: Вы, мужчины, превратили любовь в инструмент порочного наслаждения. Вам нравится добиваться близости с женщиной, а потом обходиться с ней как с самкой. Мужчинами управляет похоть. Они льстят себя мыслями, что им доступна любая женщина. В молодости им хватает собственной обходительности и внешности, чтобы разбить сердце любой юной даме, а в старости они добиваются того же самого, но только с помощью денег. Мои слова относятся к тому типу самцов, которые думают лишь об удовлетворении собственной страсти. Таковых большинство. А Эдгар другой. Вернее, был другой. Он был девственник. И я видела, как у него кружилась голова от аромата моих духов. Я не сомневалась в том, что он мечтал о близости со мной, но его религиозные запреты стояли выше соблазнов. И за это я его уважала. Он потом сказал мне, что я снилась чуть ли не каждую ночь. Вчера я решила подарить ему то, о чём он грезил. Он был искренен и ласков, тактичен и благороден. Я растопила лёд его чувств. И да, я сладострастница, наслаждавшаяся его неумелостью и в то же время его бесконечной мужской силой, которая так долго была заперта в неволе.