Два дня Андрюшенька не отваживался приблизиться к Илоне, два дня он её сторонился. Но на большее его не хватило. Он поймал её на пути из буфета.
Есть разговор, еле выдавил из себя, давай отойдём в сторону.
«У-у, пробормотала себе под нос Илона, это ново!»
Ну давай!
Андрюшенька потащил её на почти пустую лестничную площадку третьего этажа, где всегда тихарились курильщики. В эту минуту последние из них гасили свои бычки короткий перерыв между парами заканчивался.
Я опоздаю на лекцию, и ты тоже, как бы невзначай проронила Илона.
Да, Андрюшенька не удержался и глянул на часы, к сожалению.
Ты что-то хотел сказать?
Ага, Андрюшенька глазами прилип к Илоне и медленно, не обращая внимания на двух убегающих курильщиков, провёл ладонью по щеке Илоны. Она никак не отреагировала, лишь подумала: «У-у, наверное, в кино подсмотрел», и едва удержалась, чтобы снова не рассмеяться. Отсутствие всякой реакции Андрюшенька принял за зелёный свет и буквально вклеился ртом в губы Илоны. Целоваться он, естественно, не умел. Даже не обнял, руки болтались сами по себе. Илона учить не собиралась, мужественно выдержав процедуру лизания, она коротким движением вытерла губы и произнесла:
Ну что ж, уже не как в детском саду. Поздравляю. Растём.
Издеваешься? обиделся её ухажёр.
Я? удивилась Илона. Нисколько. Просто констатирую факт.
А разве его надо констатировать?
Не знаю, не привыкла рассуждать в духе: надо не надо. Ну что? Может, ещё разок? поинтересовалась Илона.
Андрюшенька не отказался. И теперь Илона показала ему, как надо целоваться. Обвила его плечи, крепко прижала и впилась в него. Андрюше понравилось. Провожания до остановки автобуса превратились в провожания до первого, потом до второго ну и, конечно, до третьего столбика с жёлтой табличкой и большой буквой «А». Илона появлялась дома почти на час позже. Мама сочувственно кивала, слушая объяснения дочери про работу в читальном зале: «Бедняжка, садись покушай, ужин уже готов». А на факультете у первокурсницы Илоны появился завидный кавалер. Так во всяком случае ей шепнула соседка в аудитории. Оказывается, про Андрюшенькиного папу многие были осведомлены, хотя практически у всех имелись папы или мамы на достойном уровне.
8
В предпраздничный вечер шестого ноября Анжела оттирала ржавый след в унитазе. Слив воды наконец починили: сантехник из ЖЭКа ограничился бутылкой шмурдяка с громким названием «Яблучне». Теперь можно начать борьбу за чистый белый фаянс в горшке. И дело сдвинулось с мёртвой точки: Анжела почти победила ржавчину. Устав тереть, она выпрямилась, вытерла тыльной стороной ладони вспотевший лоб, посмотрела на наручные часы почти восемь, а Павлика всё нет. Вроде и для интуристов не сезон, хотя немецко-английские пенсионеры катаются круглый год, а на дворе пышным цветом цветёт «ПЕРЕСТРОЙКА», вот и летят они как мухи на мёд посмотреть на эту самую перестройку. Что из неё ещё получится? Анжела постояла с минуту и уже собралась довершить дело, но тут затрезвонил телефон. Павлик, скорее всего, он! Наконец, а то она уже заволновалась. Живо вытерла руки и понеслась в комнату. Но когда схватила трубку, услышала не Павлика, а мать.
У нас беда, не своим голосом сообщила она, и после короткой паузы проговорила со скорбью в голосе, папа, папа, мать не смогла закончить.
Что папа? Мам, что?
Папу убило, голос матери дрожал, она едва удерживалась, чтобы не зареветь, током убило. В три часа. Вот.
Анжела потеряла дар речи. Как? Папку? Он же такой хороший, никогда никому зла не делал. И тут убило.
Слышишь меня, мать почти кричала, Анжела, слышишь меня!
Мам, слышу, Анжела удивлялась самой себе она это говорит или кто другой? Я слышу тебя. В три часа? А почему только сейчас позвонила?
Она тотчас поняла всю нелепость своего вопроса. Что могло измениться от того, узнай она о смерти отца днём? Но мать ответила, ей нужно было выговориться.
Я сама узнала не сразу, потом в морг понеслась, в похоронное бюро, гроб заказать: столько всего, а завтра и послезавтра выходные В общем, только вернулась, и вот, сразу к телефону, она помолчала немного и вдруг перешла почти на шёпот, доченька, приезжай, я не знаю как, я не понимаю как, ой, ну приезжай, плохо мне.