Зверек дернулся, оскалился, и я торопливо присел, повернул ладонь, чтобы он съехал на пол. Спасенный несколько мгновений недоверчиво созерцал меня, а потом хрюкнул, хотелось верить, что благодарно, и рванул прочь по стене, по потолку, за угол, с такой скоростью, что только пушистый хвост мелькнул.
Я повернулся.
На меня добродушно смотрел пузатый дядька лет пятидесяти, без противогаза, даже без респиратора, и браслет на его запястье показывал невероятные «пятьдесят семь». К этому времени я умел читать не только класс, но и всякие символы, и видел, что передо мной центурион из экипажа, да еще и гражданин!
Рука моя непроизвольно дернулась.
Честь можешь не отдавать, сказал он. И сними это с лица, тут безопасно. Посмотрел я, как ты работаешь, и мне понравилось
Я стащил противогаз, глотнул отдающего горелым пластиком и серой воздуха. Понял к этому моменту, что дядька шавван, что на висках у него островки чешуи, как у Крыски, волосы белые и редкие, и кожа цвета мела.
тщательно и аккуратно, ни одного нароста не пропустил, продолжал он, поглаживая себя по округлому брюшку. Меня зовут сержант-техник Диррг. Рад встрече, и он протянул широкую мозолистую ладонь.
И я рад, я назвался, мы обменялись рукопожатиями.
За хорошую работу полагается награда, сержант-техник извлек из сумочки на поясе лиловую плоскую таблетку. Вам еще не выдают пока, только с первого класса Расслабон. Пробуй. На язык.
Я заколебался да, в армии я курил, как все, потом бросил, а этот расслабон наверняка местная легкая наркота вроде табака. Но решил, что обижать Диррга не стоит, и сунул таблетку в рот по языку растеклась сладость, а в следующий миг на меня обрушилась лавина вкусовых ощущений.
Вспомнился шашлык, который мы некогда делали с друзьями сочная свинина с дымком буквально тает во рту, ты ощущаешь каждую прожилочку в мясе, похрустывает на зубах немного подгоревший лук, и тут же овощи на гриле, пряные, да еще если макать их в соус собственного изготовления по маминому рецепту, с тмином и кардамоном; а за свининой куриные крылышки, острые, жирные, такие нежные, что можно лопать прямо с костями, и семга в фольге, которую проглатываешь в один присест, такая она вкусная. Показалось, что я там, на берегу реки в солнечный летний день, и что в рот потечет дешевое кубанское вино, которое тогда казалось нектаром богов.
Продлилось это несколько мгновений, а потом я вернулся в коридор горячей зоны, где было жарко и воняло как в аду, а на каждом шагу поджидала опасность. Таблетка на языке растворилась, ослабла боль в ушибленной коленке, сил ощутимо прибыло, я понял, что готов к труду и обороне, как юный пионер.
Это будет получше табака.
Часто жрать расслабон не стоит, но иногда можно, Диррг весело подмигнул. Клянусь седалищем Гегемона. Бывай, Егор. Продолжай в том же духе, и мы увидимся.
И он утопал прочь.
* * *
Очередь к врачу, приписанному к нашей когорте, состояла из двух идиотов-самострельщиков и меня. С идиотами доктор-шавван разобрался быстро, поменял им повязки, а затем с некоторым удивлением на бледной физиономии пригласил меня в кабинет.
Пахло там, как положено, лекарствами, да так, что в носу у меня зачесалось.
Что у тебя? спросил он, разглядывая уже мою физиономию, с которой еще не сошли синяки после драки.
Такая ботва я замялся.
Вчера прибор, вшитый мне в затылок, снова показал себя, да так, что я едва не обделался. Я перестал понимать, что мне говорят, и на несколько минут словно выпал из этого мира, хотя сознания не потерял.
Врач выслушал меня, потер шею, и я обнаружил, что у него на ней татуировка когтистые пальцы, три штуки, как у птицы где-то я видел такую совсем недавно, но вот где и когда?
Понятное дело, сказал доктор. Увы, такое бывает. Придется тебя списать.
Э, я не хочу! воскликнул я. Это же разрыв договора? Домой и деньги назад? Лучше вылечите меня!
Вылечить? он горько рассмеялся. Тут не дворец Гегемона, и у меня нет под рукой Сферы Чистоты! То, что нам дают, годится только для ран, отравлений, простуды, врач махнул в сторону застекленного шкафа, на полках которой виднелись пузырьки, тюбики и коробочки; понятно, классическая армейская медицина все лечим зеленкой, а когда она не помогает, то пускаем в дело клистир. Так что поедешь домой
Ноя нмогу! я вскочил. Давте явам ничегоне говрил!
Вдруг обойдется, вдруг со мной не произойдет то, что с той девкой на стрельбище? Поглючит поглючит гнусный переводчик, да и заработает нормально так со всяким оборудованием бывает.
Поздно, визит уже занесен в журнал
Нопусть это будет понос! я буквально упал на колени, сложил руки перед грудью; от нервяка пальцы мои похолодели, и даже начал подергиваться уголок правого глаза. Или сифилис! Чтоугдно!
Нет, я не могу вернуться вот так, не солоно хлебавши, и смотреть, как Сашка умирает, или как Юля ложится под нож, чтобы добыть эти деньги, которые я не смог заработать
Врач снова потер шею, и я вспомнил, где видел такую же в точности картинку! Иван, мой неожиданный родственник, щеголял ей на дне рождения у братца всего ничего, а кажется, что тысячу лет назад! Но Иван же на Земле, а мы в Гегемонии, и как?..
Додумать мысль я не смог.
А если ты завтра потеряешь рассудок или вовсе помрешь? спросил доктор, и я обратил внимание, что у него чешуя не только на висках, но и на переносице, и на тыльной стороне ладоней. Нет, с меня не спросят, но у меня же совесть есть, я же врач! Поэтому отправляйся-ка ты
Я буквально застонал, хоть негромко, но отчаянно, укусил себя за кулак.
Вы ж губите мня! выдавил я.
Наоборот, спасаю, он подтянул к себе клавиатуру, плоскую, как блин, и над столом развернулся мерцающий экран.
Нет, нет шептал я, глядя, как пальцы доктора порхают над невидимыми клавишами, а потом неожиданно выпалил. А у моего дядьки такая же татуировка есть.
Пальцы замерли, врач посмотрел на меня, в бесцветных, как у всех шавванов, глазах я увидел сомнение.
Да? спросил он.
Только на руке, добавил я, радуясь, что он остановился, перестал заносить в личное дело или еще куда текст, что станет приговором для моей дочери. Вот тут вот. Иван зовут его Морщинистый такой, седой
Я был готов нести любую чушь, лишь бы он ничего не писал больше, а еще лучше стер то, что уже написал, выпустил меня отсюда и вообще забыл о моем визите и моем существовании.
Ну раз так доктор в третий раз погладил татуировку, словно она была живой и отзывалась на прикосновения. Тогда я попробую тебе помочь Зафиксируем ушибы. Гематомы на лице, а так у меня найдется кое-что, что может тебе помочь, а может и нет. Ничего не гарантирую!
Я выдохнул так, что едва не сдул со стола плоскую клавиатуру, и с радостным удивлением смотрел, как он роется у себя в шкафчике. Через пару минут мне, уже снова сидящему на стуле, достался пузырек с желтыми круглыми таблетками вроде советских витаминок.
Принимать по одной утром. Каждый день, распорядился доктор. И чтоб никто! Никто не узнал об этом. Сейчас подожди, я все оформлю, чтобы ко мне не придрались Так и он вернулся к клавиатуре.
Дело железное, вообще без проблем, пообещал я. А что такое Сфера Чистоты?
Так называют семнадцать предметов, с помощью которых Гегемон поддерживает себя в добром здравии, рассеянно сообщил врач. Вместе они заняли бы эту комнату. Тебе бы пригодился Сияющий Обруч, который по слухам лечит какие угодно болезни
И не только мне, а Сашке тоже.
Осталось немногое добраться до местного императора-Гегемона, и попросить у него эту штуку взаймы, а еще инструкцию, как предметом воспользоваться, чтобы вылечить смертельно больную девочку трех лет.
* * *
О боже, какой мужчина, я хочу от тебя сына! Я хочу от тебе дочку! И точка! Точка! прилежно выводил Макс со своей койки, а я думал, когда же он наконец заткнется.
Нет, голос у него был нормальный, и по ушам медведь не топтался, но репертуар дикая попса от Аллы Борисовны Пугачевой до Монеточки. Мне, как человеку, воспитанному на роке и рэпе, это радости не приносило, но нелюди обычно собирались послушать, вот и сейчас рядом топталась мрачная Диль, а Дю-Жхе, занимавший место напротив меня, сидел с блаженной улыбкой на желтой физиономии, на которой едва выделялся серый узор татуировки.
Разговорить его было сложно, но Макс справился, и мы узнали, что такую наносят охотнику, воину, настоящему мужчине.
Под кроватью у меня тихо хрюкнули, и моей свешенной руки коснулось что-то мокрое и холодное. Перевалившись на край, я обнаружил на полу зверька, которого спас в горячей зоне черные глаза, шкура цвета кофе с молоком, и оставленные на ней серым дымом подпалины.
Привет, сказал я тихо, боясь его спугнуть.
В душе проклюнулась тихая радость ого, шестилапый пришел меня проведать.
Хр, произнес он в ответ и улыбнулся во все сто острых черных зубов, а затем из пасти его выстрелил длинный тонкий язык, коснулся моей ладони, и я понял, чем меня тронули в первый раз.
Кто это там? спросил Дю-Жхе, и я понял, что он смотрит в нашу сторону.
Это я помялся, и тут мне в голову пришло имя. Это Котик.
Узкие глаза ферини расширились, он покачал головой, но тут же глянул в сторону двери, где началась суматоха. Котик зашипел, сжался, протопали по полу его лапы, и под кроватью у меня стало пусто, а на сердце грустно.
Выругавшись про себя, я сел посмотреть, кто спугнул шерстистого гостя.
У входа в казарму стоял Йухиро, а рядом с ним фигурястая деваха, губастая, курчавая, типичная негритянка, вот только с белой кожей, и с парой рожек в шевелюре; понятно, занга, такой же варварский народ, как и мы, люди, у мужиков у них четыре рога. Интересно, а я думал, что наша центурия укомплектована полностью, несмотря на пару свободных коек.
И при первом взгляде на эту деваху у меня внутри неожиданно сладко дрогнуло. Захотелось немедленно обнять ее, узнать, каковы на вкус ее губы, услышать, как она смеется, стонет, всхлипывает от телесного счастья.
Мне стало жарко.
Это Юнесса, объявил десятник, равнодушный к женской красоте. Последняя. Теперь мы готовы к бою.
На новенькую пялился не только я и заткнувшийся Макс, и даже Равуда приподнялся на своей койке, не обращая внимания на ревнивый взгляд своей подружки с перьями вместо волос. Еще бы фигура как у богини разврата, при тонкой талии большая грудь и ягодицы что надо, и секс, секс в каждом движении, в каждом жесте.
Место ей покажете, велел Йухиро, и вышел.
Всем привет-привет, сказала Юнесса, обводя казарму синими-синими, точно осеннее небо, глазами за такие глаза можно и убить, и умереть.
К ней бросился Кентадэ, первый бабник центурии иногда мне казалось, что он будет домогаться и к столбу, если на том нарисовать женскую грудь.
Добро пожаловать, прелестница! воскликнул он, белоснежно улыбаясь. Красота твоя подобно грому разразила мои внутренности
Юнесса не обратила на него внимания, прошла мимо и двинулась по проходу между коек, покачивая бедрами. Кентадэ поспешил следом, бормоча околесицу, но улыбка его несколько поблекла, а в карих глазах все трех мелькнула обида.
Вот это титьки! пылко прошептал Макс, и мне захотелось удушить его подушкой.
Новенькая миновала ушастого Янельма, возившегося на одеяле со своей коллекцией странных вещей лоскутков, кусков проволоки, ржавых ключей и осколков фарфора; этот мусор он называл «послухами», и стукая по предметам особой палочкой, извлекал неразличимые для остальных звуки. Прошла еще две койки под злобными взглядами прочих девчонок, и у меня сладко заныло не только в сердце, но и в паху она идет ко мне, она выбрала меня.
Но тут на пути у нее очутился Равуда.
Его подруга с перьями, звали которую Пиаорани, или просто Пира, приложила ладони ко рту. Фиолетовые глаза ее, и так огромные, стали еще больше, и заняли едва не пол-лица, перья встали дыбом.
От того же Макса я знал, что эта совсем юная жевельде без ума от Гегемонии и ее граждан, что в армию пошла, чтобы стать одним из них, и без памяти влюбилась в кайтерита, показавшегося ей идеалом. А он едва не вытирал об нее ноги, и вытирал бы, если бы сумел извлечь из этого пользу или удовольствие.
Привееет, сказал Равуда, поигрывая мускулами. Ты не меня ииищешь?
Может и тебя, Юнесса смерила его взглядом, и провела по губам розовым влажным языком.
Злость полыхнула внутри с такой силой, что меня едва не подбросило.
Неужели она не видит, с кем имеет дело, не понимает, что она для него не больше чем игрушка?
Равуда позвала Пира.
Заткнись и освободи койку, велел он, не поворачиваясь.
Но я
Тебя вышвырнуть силой?
Пира зарыдала, из огромных глаз потекли слезы, перья на голове обвисли, как у мокрого попугая. Мне захотелось врезать Равуде изо всех сил, так, чтобы разнокалиберные глаза выскочили из черепа, зубы посыпались на пол, и он шлепнулся в лужу собственной крови.
И ноги отличные, вапще! продолжил комментировать Макс. Клевая какая!
Я стиснул челюсти, чтобы не рявкнуть «Заткнись!».
Пира собрала шмотки и потащилась к свободной кровати рядом с Дю-Жхе. Кентадэ, понурив голову, отправился к своему месту ему ловить тут было нечего. Молчун и Фул, два клеврета Равуды, сноровисто притащили новый матрас и даже белье.
Добро пожаловать, сказал мой краснокожий «друг», и вскоре они уже сидели рядом, он, и курчавая красотка с рожками, и он обнимал ее за плечи, и шептал что-то в розовое ушко.
Зрелище было до того тягостное, что я отвернулся и улегся мордой в подушку.
Эх, я бы вдул! не замолкал Макс. И не один раз, если бы дали! О, красотень! Тебе она не понравилась, что ли?
Понравилась, ответил я, мечтая только об одном чтобы он провалился сквозь палубу, да еще и прихватил с собой Равуду.
Мало было мне проблем нет, положил глаза на ту же самую девицу, что и он!
Глава 6
Проклятый разъем никак не хотел становиться на место, хотя я бился с ним час. Мешало отсутствие нормального инструмента будь у меня чемоданчик, с которым я ездил по заказам, я бы мигом решил проблему, а тут приходилось обходиться скудным набором из оружейной комнаты.
А поскольку разъем отходил, то автомат мой отказывался стрелять через раз. Ерунда, когда это происходит на стрельбище, и дело швах, если нас все же отправят воевать, и трудности возникнут на поле боя.
В оружейку я отправился после ужина, в свободное время, и удивился, когда оказался там не один. Внутри обнаружился альбинос Молчун, возившийся со своим автоматом, а в углу сидела молодая бюдрака по имени Азини, таращила мутные глаза и время от времени открывала рот.
Явно снова пережрала расслабона, который добывала неведомо как.
Черт, твою мать, выругался я, разочарованно опуская руки. Что за хренота? Отвертки нормальной и то нет!
Азини осталась сидеть как сидела, Молчун только хмыкнул.
Зато позади стеллажей зашуршало, и на потолок выбежал белоснежный сородич Котика. Тут альбинос отреагировал мгновенно, швырнул вверх магазин и попал! Верещащий зверек шлепнулся на один из столов, Молчун ринулся к нему и одним движением свернул шею.
Меня замутило.
Клевый приход сегодня, протянула Азини.
Молчун с хрустом же выдрал одну из лапок, сунул в рот, и принялся жевать, слизывая с губ шерсть.
Я отвернулся, и только для того, чтобы увидеть входящего в комнату Диррга с большой сумкой через плечо.
Вольно, пробасил он, поскольку мы все трое отдали честь, хотя Азини сидя, а Молчун рукой с зажатым в ней кровоточащим огрызком. Егор, оставь ты эту ерундень. Есть дело поинтереснее.
Я послушно убрал автомат на место, покидал в ящик то, что называлось тут инструментами.