Решение пришло внезапно. Вот прямо сейчас, пока та не покинула свою половину, Катя пойдет к ней, поговорит, расскажет о грызущей тоске, об одиночестве, о том, что ей плохо здесь и она ничего не понимает. Они обнимутся, и все будет так, как прежде. Ведь мама всегда учила, что проблему нельзя откладывать, ее надо решать.
Катя на ходу накинула халат и, уже выскакивая из комнаты, схватила туфельки а-ля Шахерезада, прижала к груди, чтобы надеть на пороге маминой спальни и не шуметь каблучками по гулким коридорам пустынного дворца. Стоило ей дернуть ручку двери, как над головой мгновенно засиял бледно-голубой шар, ярко освещая погруженный в ночной мрак коридор.
Чуть-чуть свети, приказала Катя. Чтобы никому не попасться на глаза, она специально сделала его как можно более незаметным. Девочка выскользнула из комнаты, пробежала до поворота, нырнула направо, под низкую арку, которая вела в «царскую» часть дворца, выскочила в широкий коридор, обрамленный нефритовой колоннадой. Замерла: теперь надо быть внимательнее вход в мамину спальню после двадцать седьмой колонны, налево.
Катя осторожно прошла вперед, дотрагиваясь рукой до колонн, чтобы не сбиться со счета.
Двадцать семь! сердце забилось сильнее.
Она свернула за нужную колонну. Едва переведя дыхание, приоткрыла дверь и оказалась в еще одном коридоре. Через небольшие круглые окна проникал бледный утренний свет, оттого картины в строгих рамах казались мрачными. С портретов смотрели хмурые лица, которые, казалось, не одобряли опрометчивости девочки.
Ну и пусть, пробормотала она, бросив на них суровый взгляд.
Босые ноги ступили на мягкий красно-золотой ковер, на котором солнце и луна плели бесконечное кружево затейливого узора. Катя прошла еще несколько метров и остановилась напротив занавешенной тяжелыми золотыми портьерами двери. Сердце неистово билось, будто в ожидании неимоверного счастья. Или строгого приговора.
Только сейчас, дойдя до финальной точки своего смелого путешествия, она поняла, что встреча с мамой для нее как проверка на прочность, проверка их прежней дружбы. Как она ее сейчас встретит? Отругает или обнимет? Закусив губу, Катя протянула руку к золотому вензелю ручки и решительно толкнула ее от себя. Та поддалась с трудом, приоткрыв лишь узкую щель и выпустив часть разговора, происходившего внутри.
Два голоса. Женский мамин, встревоженный, хоть и сдержанный. И мужской. Катя не сразу его узнала.
Посланник верховного вече теперь требует объяснений, говорил мужчина. Отец. Они почувствовали подвижки, история начала меняться. И всё из-за нас: такую сильную вещь оставили без присмотра, в руках ребенка неразумного А она и есть неразумная она же ничего про наш мир не знает, вон Митр докладывает об ее успехах на поприще изучения обычных наук
Лушенька, был ли выход у нас? вздыхала Мирослава. И добавила совсем севшим голосом: Хотя нет, не о том я. С нас никто оправданий не спросит, с нас за ошибку спросят. Тут ты прав.
Шелест шелка то приближался, то отдалялся: кто-то из них ходил взад и вперед по комнате.
Ты подумай, свет мой, подумай только, что произошло из-за этого недосмотра и каковы теперь будут последствия, продолжал отец. В прошлое попала реликвия, которая может поменять, да что там уже меняет! настоящее. Он подошел совсем близко к двери, Кате было слышно, как отец вздохнул и продолжил: Вот говоришь ты, что дочь спасали. Хорошо, спасли. Да только незнанием своим она нас скорее погубила.
Катя насторожилась, вслушиваясь. Кажется, говорили о ней?
Мать порывисто вздохнула, но спорить не стала; у Кати снова упало сердце. Отец говорил сурово. Шелест шелка, приглушенный звук шагов это он ходил по комнате, метался, будто загнанный зверь.
Это мы не обучили ее осторожности, не вложили в голову знания. Отец продолжал еще более сурово, будто приговор произносил. И получается, что дочь нечаянно оставила открытым переход, в который теперь проник неизвестный и похитил мои дневники И ладно бы это были просто дневники, государевы думки-задумки, стишки-потешки Случился бы скандал, да и всё. А здесь, Мирослава, ты же сама знаешь, что я вносил в них. Окажись они в неправильных руках камня на камне не останется ни в нашем мире, ни в иных.
Ты имеешь в виду звенигор?
Катя задумалась. Может, родители говорили о ее сестре Недоле? Скорее всего, она тоже где-то воспитывалась и в чем-то накуролесила.
На мамин вопрос отец промолчал. «Что за звенигор, интересно?» отметила про себя Катя, решив, что непременно узнает об этом в библиотеке.
Сколько у тебя вещиц из Древа жизни осталось?
Шкатулка раз, осталась в Красноярске. Катя нахмурилась: о какой шкатулке речь? Если о шкатулке темного дерева, то она здесь, в Раграде, в комнате. Какая же тогда, интересно, осталась в Красноярске? Мама между тем продолжала: Сундук два, у Могини был, изрублен джунгарами. Шкаф три, вот он стоит. Да еще кулон. Но ты сам знаешь, у кого он Мама заговорила тише: Лушенька, друг мой, ты точно уверен, что дневники похищены?
Да что ты в самом деле, Мирослава! Какие уж тут шутки.
Ну хорошо, хорошо, не смотри на меня так Допустим! Допустим, что так! А с чего мы взяли, что причина переход, оставленный Катей?
Катя вздрогнула. Сердце сжалось. Кажется, она даже слышала, как оно разбилось на осколки, словно стеклянный елочный шарик, упавший на пол. Выходит, все-таки речь о ней? Это она что-то натворила?! Девочка затаила дыхание, вслушиваясь в разговор.
Древнее волхвование оставляет приметный след, ты знаешь, продолжил отец после минутной паузы, показавшейся Кате вечностью, и его ни с чем не спутаешь А шкатулка это вообще особый предмет. Нет, волшба здесь ни при чем. Вор проник через шкатулку, оставленную там, в Красноярске. Это совершенно точно. Он откуда-то знал о ней, знал, что связана она с твоими покоями здесь, в Раграде, и стремился именно сюда.
Катя ничего не понимала шкатулку она держала у себя в комнате, здесь, во дворце. Ни в каком Красноярске она не оставалась. Она забрала ее с собой еще тогда, когда убегала от Шкоды, Афросия и Антона.
Надо найти вора и вернуть дневники, пробормотала Мирослава, по крайней мере ту их часть, которая представляет наибольшую опасность для нас Про звенигор.
Я буду снова думать, как нам это лучше сделать, свет мой, за дверью послышалось движение, Катя отпрянула от нее и бросилась назад по коридору, между колонн, стремглав в свою комнату.
Лишь только за ней захлопнулась дверь, она выронила из дрожавших рук так и не понадобившиеся туфельки, которые со стуком упали на ковер. Сердце, кажется, перестало биться, а в голове, мгновение назад мучившейся от безделья и активно плодившей мысли о покинутости и одиночестве, прояснилось до прозрачности.
Все стало на свои места.
Она не чужая. Она неразумная. Причина отчуждения отца и занятости мамы не этот мир сам по себе, не новые обстоятельства, а ее, Катина, ошибка. Ошибка, совершенная случайно, по незнанию, ее никто и не обвиняет в этом, ее берегут от чувства вины. Но все же ошибка страшная, с самыми ужасными последствиями Катя уже рисовала в мыслях глобальный апокалипсис. Ее родители правители в этом мире, и теперь что-то явно меняется не в лучшую сторону, если они сказали, что вече обнаружило изменение истории. Тонкая серебряная игла в воротнике ослепительно полыхнула и погасла, словно подтверждая верность Катиных мыслей. Но как? Как шкатулка темного дерева могла оказаться одновременно и здесь и там?
Глава 2
Пропажа
Оставшееся утро Катя металась по комнате. Около девяти к ней заглянула горничная Фотина смешливая девчонка с россыпью больших веснушек на носу и щеках, копной вьющихся мелким бесом волос, которые она старательно приглаживала и заплетала в тугие косы, стараясь выглядеть старше и серьезнее. Хотя больше всего она напоминала солнечный зайчик собственно, Катя ее так и звала, про себя, конечно.
Увидев, что царевна не спит, Фотина решительно распахнула двери и прошествовала мимо Кати с круглым подносом, на котором опасно покачивались стеклянная бутылочка с молоком и белая фарфоровая кружка. Рядом с ними, прикрытые накрахмаленной салфеткой, лежали ломтики свежего хлеба с хрусткой и румяной корочкой и небольшая, с кулак, головка желтого как янтарь сыра. Придавливая угол салфетки, посреди подноса красовалось большое, словно из сказки о Спящей красавице, румяное яблоко, а возле него серебряный ножичек с ручкой из костяного фарфора.
Доброе утро, ваше высочество, важно произнесла Фотина голосом первой статс-дамы. Ваш завтрак прибыл. Расписание на сегодня наставник Митр передаст после трапезы. Ваш урок назначен на полдень. После него вам дозволено поработать в библиотеке до вечерней зари
Катю рассмешило это «дозволено поработать»: смешно и само по себе, а в исполнении нарочито серьезной рыжей и непоседливой девчонки так вообще умереть со смеху. Катя дождалась, пока горничная поставит поднос на маленький столик и развернется к выходу, и ловко оказалась прямо перед ней.
Еще раз скажешь «высочество» дам в нос, и для верности покрутила кулачком у ее лица.
Фотина вытаращила глаза, похлопала пушистыми ресницами, прошептала:
Ой, боязно. Заругают меня А как звать прикажете тогда?
Не «прикажете», а «прикажешь», Катя легко позволила поймать себя в ловушку, нахмурилась и тут же исправилась: «Скажешь» Короче, я тебе не хозяйка и не госпожа, поняла?
Яркая девчушка подобрала широкую юбку, юркнув под Катиным локтем к двери.
Ну, скажем, ни хозяйкой, ни госпожой ты мне и вправду не являешься, резонно ответила она, оказавшись на середине комнаты, я же не рабыня какая восточная. Я здесь работаю, служу, так сказать К тебе приставлена, помогать во всем должна: советом ли, делом ли. Кушанья вон приношу-уношу. Стараюсь как могу. Только больно ты строптивая, покачала она рыжей головой, взглянув на Катю с осуждением, невозможно прям работать. Жуть как сложно.
Царевна взяла с подноса яблоко и с хрустом отгрызла кусок. Пока жевала думала, а Фотина за ней наблюдала. Она так и стояла в паре метров от дверей, застыв вполоборота.
Не строптивая я, проговорила наконец Катя, но непривычно мне здесь, понимаешь? Она сделала шаг к рыжеволосой собеседнице и в упор на нее взглянула. Словом перемолвиться не с кем.
Девица покачала головой, закатила глаза. Расправив юбки, аккуратно опустилась на пол, прямо на ковер:
Так бы сразу и сказала!.. Спрашивай, что там тебе узнать надо. Или про кого девчонка лукаво усмехнулась.
Катя не ожидала, конечно, что ей так легко удастся сломить оборону своей помощницы, и чуть было не растерялась, но постаралась поскорее сформулировать хотя бы первый вопрос, чтобы та не успела передумать. Недолго думая, дочь Макоши плюхнулась рядом с ней на ковер, бросив надкусанное яблоко на поднос. До подслушанного родительского разговора она бы стала расспрашивать Фотину о правилах и обычаях Раграда, о том, почему здесь так пустынно, что за технологии стоят за привычными вроде бы вещами. Но сейчас все ее мысли оказались захвачены странным происшествием, о котором она только что узнала, кражей отцовских дневников.
Но не признаваться же, что она подслушала разговор Как спросить-то?
Что у вас тут на днях произошло интересного? решила она начать с простого вопроса.
Девчонка насторожилась, искоса поглядев на пытливую подопечную.
А чего произошло? ответила горничная вопросом на вопрос и прищурилась.
Катя поняла, что краснеет. Но отступать уже некуда, пришлось фантазировать и додумывать.
А шум чего такой был и ратников во дворец, наверное, целая сотня набежала? Катя незаметно скрестила пальцы, чтобы не проколоться.
Фотина вздохнула.
Да не было никакой сотни ратников. И шуму не было. Врать мне не надо, хорошо?
Катя покраснела еще больше, ее бросило в жар, даже ладони вспотели. Она пробормотала неразборчиво: «Не вру я», и опустила глаза.
Вот-вот. И краснеть тогда не придется.
Она замолчала. Катя изучала занятный завиток на ковре и ругала себя за то, что так опрометчиво испортила отношения с горничной и потеряла единственный источник информации. Можно же было поделикатнее, поосторожнее. А она напролом, черный морок ее словно попутал.
Вор пробрался в государевы покои, вдруг тихо проговорила Фотина.
Катя встрепенулась:
Как вор? Здесь же охраны тьма-тьмущая она придвинулась ближе.
А не простой вор, не из смертных, в рыжих косичках полыхнуло солнце, но и не сильно, видать, опытный, наследил много.
Рассказывай, Фотина, что ты знаешь! взмолилась Катя, для верности схватив собеседницу за запястье. Мне очень-очень надо знать все подробности!
Та руку освободила, проговорила строго:
Зачем тебе это, не знаю. Расправила еще раз и без того красиво лежащие юбки: Вообще-то тебе говорить не велено, не желают государь с государыней тебя волновать, начала она противным голосом всезнайки, но посмотрела на несчастное лицо Кати и вздохнула, но ты, видать, уже и так что-то знаешь, одним словом больше, одним словом меньше беды не будет Слушай!
Она придвинулась к Кате так, что их головы соприкасались, а дыхание сливалось в одно.
Неделю тому назад, в прошлую пятницу, значит, Рослава, царёва горничная, убирала в его кабинете, естественно, в присутствии главного стражника. Вот, значит, вытирает она пыль с глобуса, большого такого, древней работы, не волхвовской, но все равно государь его бережет.
Катя насупилась, посмотрела на часы:
Не отвлекайся, о главном говори.
Ну вот, тут смотрит, а глобус-то открыт! Фотина выразительно округлила глаза. Он, оказывается, внутри полый был, а в нем государь бумаги секретные хранил. Рослава, конечно, не знала, что это тайник его, и спугалась сильно, как крышка-то отвалилась в сторону, позвала стражника в свидетели. Тут государь-то и зашел в кабинет. И увидел, что глобус пуст. А как увидел, стал белее снега. Рославу прогнал. Сказывают, вдвоем с государыней темным мороком окутали кабинет и узнали, кто глобус тот открывал. Оказался колдун сиамский.
Сиамский?
Ну, с личиной, значит, ложной Подробнее не скажу, ибо не ведаю. Они весь его путь проследили, по следам, пока те не остыли, и выяснили, что вышел он из тайного хода, из шкафа в кабинете государыни. Шкаф, видать, у нее тоже чародейный, волхвовской
А дальше? Куда колдун делся? Катя поглядывала на часы вот-вот придется бежать на урок к Митру.
Дальше не ведаю, покачала головой Фотина. В погоню за ним семь стражников отправились, да вернулись ни с чем
Катя задумалась.
А что похищено? Что говорят?
Откуда ж я знаю?! всплеснула она руками. И тут же придвинулась, чтобы прошептать: Говорят, личные дневники государя, с тайными волхвовски́ми секретами Которые он собирал по всем городам и весям да которые от батюшки ему достались. Она вздохнула, тревожно закусила губу. Ой, беды не миновать, когда вече о том проведает
А что это такое вече? Совет какой?
Да, в него входят главы всех родов земель подлунных.
Катя кивнула, но ничего не поняла и решила, что надо будет обо всем этом разузнать на уроке подробнее, волхв Митр будет только рад, если она про государственное устройство начнет допытываться. И тут ей в голову пришла мысль, от которой сердце рухнуло в пятки.
А что эти главы сделают, если Катя сглотнула, если узнают про пропажу?
Фотина посмотрела на нее строго:
Я, конечно, ничего не знаю, я в государевы бумаги не смотрела Но Рослава успела услышать, что в дневниках тех ключи от всех миров. Если вора того найти не удастся и пропажу не вернуть, то дело плохо. Старшие в родах будут отсекать ту параллель временную, в которой оказались бумаги, и смыкать ее