И она одна растила дочь, одногодку Оливера. На момент, когда Артур ушел из семьи та была лучшей подругой его сына.
Попытался вспомнить её, но это было сложно. Он не уделял большого внимания друзьям и одноклассникам своего сына. Помнил лишь, что Джейн была с мальчишескими повадками и тогда, в одиннадцать, у неё была по мальчишески короткая стрижка. Шумная и невоспитанная. С широкой улыбкой и громким голосом.
Тогда у неё уже был скачек роста, в отличии от Оливера. И она была выше их сына едва не на пол головы. Длинная, нескладная. Напоминала недавно родившегося оленёнка со слишком длинными и неуклюжими конечностями.
А ещё она постоянно защищала Оливера от мальчишек, которые пытались обидеть мягкого и плаксивого мальчишку. Она оберегала Оливера, как волчица, постоянно крича и толкая мальчишек, которые задевали Оливера.
На долю секунды Артуру стало интересно в какую девушку превратилась Джейн. Попытался мысленно нарисовать её образ, но не получилось. Она была слишком непохожа на мать, а её отца он никогда не видел, чтобы припасть его черты ей.
Но от чего-то ему казалось, что она не особо изменилась. Представил ту же шумную, высокую и нескладную девчонку.
Они все ещё дружат? с притворным любопытством спросил.
Он никогда не испытывал к этой девчонке большой симпатии и знание, что та все ещё вхожа в жизнь его сына, не было хорошей новостью. По мнению Артура, Оливеру нужно было дружить не с шумными, невоспитанными и взбалмошными девчонками, а с футболистами или же бейсболистами.
Да, они лучшие друзья, с мягкой улыбкой ответила Хелен. Будто её это радовало, будто была полна симпатии к Джейн. От того, не желая в первый же день вносить свои правила и указания, промолчал.
Хорошо, опустив взгляд на бывшею жену, приподняв одну сторону рта в усмешку, низким голосом заговорил, хорошо, что его не будет до утра.
Хелен рассмеялась, шагнув ещё ближе к нему, едва не прижалась к нему грудью. Обняла за талию, делая глубокий вдох. Облизала пересохшие губы.
Твой запах завороженно прошептала.
Артур же полной грудью вдохнул запах Хелен. Что-то приторно-цветочное. Похоже на запах жасмина. Казалось, этот запах пробирается щупальцами в его легкие. Заполняет все пространство. Сладостью цветов пахло от её витков темных волос, от её мягкой и теплой кожи.
Казалось, этот запах заполнил всю комнату.
Артур запустил ладонь под её кофту. Шершавые подушечки пальцев скользнули по её боку, оглаживая теплую кожу. Хелен же сделала резкий вдох, а после как-то блаженно улыбнулась, глядя ему в лицо.
Мужчина взял её за руку, уводя на второй этаж. Вел в их когда-то общую спальню с поразительной уверенностью. Он всегда был таким. Слишком самоуверен. И многих это раздражало. Казалось, был животным, которое всегда претендует на то, на что не должен. На чужую территорию. Словно одним своим присутствием присваивал чужое пространство себе.
Едва не рассмеялся от восхищения верностью Хелен. Их общая комната выглядела так, будто он не уходил вовсе. Прошло пять лет, а он словно ушел с этой комнаты лишь вчера.
Та же двуспальная кровать. По тумбе с каждой стороны кровати. Мужчина даже видел парочку своих вещей. На одной из тумб стоял его старый парфюм, который он не посчитал нужным забрать. Тот был полупустым, как, наверное он его и оставил. А может тот был полон Артур не помнил.
Может быть Хелен не прикасалась к его вещам. Из-за надежде, что когда он вернется он оценит это. Или же как-то печально и тоскливо прикасалась к ним, оглаживала пальцами с замиранием сердца. Может разбрызгивала его парфюм. в надежде ощутить его запах. В желании обмануться. Создать иллюзию, что он все ещё живет здесь и пространство ещё полно его запаха. А Артур просто ушел на работу и скоро вернётся.
Но спрашивать он не желал. Думал, что её ответ заставит его ощущать себе странно. Он никогда не испытывал такой странной, всепоглощающей тяги к человеку.
Его пугала одна мысль, что люди способны так долго ожидать другого человека. Как-то одна из его подружек назвала его психопатом, но Артур нашел это бредом, брошенным обиженной девчонкой.
Тем не менее, за свою долгую жизнь, такой странной помешанности на людях он не испытывал. Он с легкостью выбрасывал их из своей жизни и больше не вспоминал. Относился к людям, как к прошедшему этапу и не стремился поддерживать с кем-то долгую и выматывающую связь.
Даже его связи с родителями были скупы, как грозящая разорваться от любого движения, нить паутины. А когда они оба умерли, почти одновременно, ощутил лишь странное онемение. Не было всепоглощающего горя. Он испытал даже небольшое облегчение в смеси с каплей печали.
Ему казалось, что его эмоции и чувства немного заморожены. Такие же, как у всех, просто немного слабее.
Но это ведь не повод называть его психопатом?
Глава 2
Артур стоял на первом этаже у стены. Его мягкие джинсы низко держались на бедрах, а на влажное после душа тело была накинута болотного цвета футболка.
Он провел по волосам пальцами, зачесав назад и они слегка влажно поблескивали в свете падающем из окна.
Задумчиво и с любопытством разглядывал фотографии на стене. Слышал шум на кухне Хелен готовила завтрак. Слышал, как она подпевает какой-то включенной песне. Что-то шумело, скворчало, жарясь. А по дому разносился запах кофе.
Фотографии на стене были расположены в хронологическом порядке. Первая фотография сделана в период отношений Артура и Хелен. Они тогда ещё были юны. Лица не покрыты морщинами. Им не было и тридцати. Хелен не была вынуждена красить волосы, чтобы скрыть редкие серебристые волоски.
Она была чем-то похожа на хиппи. Он же одновременно походил на члена банды, на парня, с которым матеря не разрешают девушкам заводить отношения. И на будущего брокера своей серьезностью.
Впрочем, мнение по этой фотографии не было ошибочным. Родители Хелен не питали к нему большой любви. Но благоразумно не лезли в их отношения. Не комментировали. Но по напряженным улыбкам и по их лицам было видно, что не испытывают к нему большой нежности.
Следующая фотография была с их свадьбы. Хелен широко, ярко улыбалась. Её волосы были собраны в пучок и несколько завитых прядей падали на плечи. Она была в кружевном, усыпанному блестками, будто звездами, платье. Он в суровом, черном костюме.
Эти фотографии были историей разрушения их отношений. И Артур это видел. С появлением Оливера он все реже и реже появлялся на семейных снимках. Появился на фотографии, где Хелен, счастливую, но изможденную, забирали из роддома. После на фотографии, где Оливеру исполнялось два года.
После же, его словно вовсе не было в этой семье. Фотографии Оливера и Хелен вместе или же лишь Оливера. Фотография Хелен и Оливера с бабушкой и дедушкой.
Фотография Оливера с одноклассниками на какой-то экскурсии.
Артура не было ни на одной. Он криво усмехнулся, думая о том, не болезненно ли Хелен видеть эту печальную историю о том, как человек, даже живя рядом, уже не часть семьи.
Остановился у фотографию, которую вчера ему не удалось рассмотреть. Она была сделана, скорее всего, спустя пару лет, после того, как он ушел. На ней был Оливер, Хелен и Сильвия с, наверняка, Джейн.
Подруги стояли над своими детьми, приобняв их. Сильвия позировала, едва ли не как модель. Будто желала выставить эту фотографию на свой страничке на сайте знакомств. На её окрашенных, ослепительно рыжих волосах сверкали солнечные лучи, а Оливер и Джейн цеплялись друг за друга, как маленькие коалы.
Парень немного вытянулся и сравнялся в росте со своей подругой. А его черты стали больше похожи на его собственные. Артур нашел это смешным. Подозревал, что Оливер не испытывает к нему глубокой привязанности. Впрочем, мужчина никогда к этому не стремился.
Оливер с самого девства был маминым сыночком. И как же тому, должно быть, неприятно смотреть на себя в зеркало и видеть в своих чертах отображение отца.
Джейн была примерно такой же, какой он её помнил. Нескладная, какая-то дерганная. И совершенно не похожа на свою мать. Её волосы темно-русые, они немного отросли, были немногим ниже мочек ушей. Идеально прямые, противореча вьющимся волосам её матери.
Джейн широко улыбалась, морщась от ослепительных солнечных лучей, от чего глаз почти не было видно. Артур прищурился. Передний зуб девочки надколот, а третий клык, немного торчит.
Мам, а чья машина у дома? раздался громкий голос с коридора. Шумно захлопнулась дверь.
Артур медленно развернулся лицом к коридору, засунув руки в карманы, ожидая своего сына. Слышал громкий топот и как все затихло на кухне, а после Хелен заторопилась навстречу Оливеру. Или же она просто желала предотвратить неприятности при встрече сына и отца.
Она выскочила из кухни, вытирая руки об пушистое полотенце. Она выглядела взволнованной, растерянной и немного испуганной. Поджимала губы в неуверенности и хмурила брови. Перебирала в руках мягкую ткань полотенца.
В комнату ввалился Оливер. Он тут же замер, казалось, даже прекратил дышать, упершись взглядом в Артура. В комнате повисло напряжение.
Оливер и Артур неотрывно глядели друг на друга. Мужчина был расслаблен, его ладони в карманах. Изучал Оливера взглядом. Отмечая, что он выглядит лучше, чем мужчина этого ожидал. Он раздался в плечах, вытянулся. Его рост был около метра и восьмидесяти сантиметров. Крепкий, с золотящейся кожей. Темными волосами и цветом глаз, как у него.
Что он здесь делает? нахмурив темные, густые брови, хрипло и сердито спросил парень. Линия его челюсти четко очертилась от того, как крепко от сцепил зубы.
Оливер словно был готов к сражению. Выровнялся, старался выглядеть больше. Сжал кулаки до боли, до побелевших костяшек и уставился немигающим взглядом на раздражающе расслабленного мужчину.
И тебе здравствуй, Оливер, с долей веселья бросил Артур, криво усмехнувшись.
Мам! повернувшись к женщине, которая все ещё теребила в руках полотенца и стыдливо тупила взгляд, воскликнул парень. Мам, что он здесь делает?
Оли, понимаешь неуверенно и негромко начала Хелен. Сделала несколько шагов к сыну и протянула к нему руку.
Ты простила его? воскликнул, распахнув глаза, все ещё сжимая кулаки. Отступил от руки матери, будто даже мысль о её прикосновении обжигала его кожу. Рука Хелен упала. Словно кто-то перерезал шарниры, как-то безвольно и отчаянно. Она с болью глядела на своего сына, Оливер же отступал от неё, бросая взгляд то на женщину, то на своего отца. Ты простила его? ещё раз воскликнул.
Мы решили попробовать ещё раз, обреченно ответила Хелен.
Попробовать ещё раз с неверием шепнул парень, с непритворным ужасом глядя то на одного родителя, то на другого, ты не можешь говорить серьёзно. Ты не могла просить его! Он бросил нас! И ты просто опять
Оливер замолчал, а после с горячностью воскликнул: «Поверить не могу!», отрицательно закачав головой.
Это дело взрослых сходиться или расходиться, сурово вмешался Артур. Оливер обжег его яростным взглядом вновь сцепив зубы, заиграв желваками. Бушевал в безмолвной ярости.
Оли, твой отец хочет наладить с тобой отношения. Дай ему шанс, подходя к сыну и положив ладонь ему на предплечье, мягко сказала Хелен, заглядывая в глаза. Едва ощутимо погладила парня по руке.
Поздно! яростно воскликнул Оливер, вновь бросив взгляд полный злости на мужчину. Я буду в своей комнате, как приговор холодно сказал, отойдя от прикосновения матери, едва не отмахнулся от него, и пошагал, шумно топая, вверх на второй этаж. Дверь в его комнату запахнулась так громко, что звук разлетелся эхом и рамки на стене задрожали.
Хелен стояла неподвижно, опустив голову, и крепко сжимала в руке полотенце. Она выглядела так, будто была в полушаге от слез или же словно её мир рухнул. Артур несколько секунд безучастно глядел на неё, думая о том, что должен ощущать жалость или же сочувствия, видя свою женщину такой несчастной и потерянной. Но осознание, что он должен ощущать это не гарантировало, что он это ощущает.
Он был полон раздражения на Оливера за его вольности и на слабость Хелен. Его раздражала вся эта ситуация. Впрочем, он не ожидал, что при первой встрече Оливер бросится на него с объятиями.
Артур подошел к Хелен и положил руку ей на плечо, сжал пальцы, пытаясь дать утешение. Дать то, за что можно держаться. И Хелен навалилась на него, вздохнув и в этом был отголосок всхлипа.
Ему просто нужно время, сказал.
Хелен подняла на него взгляд, болезненно улыбаясь. Её улыбка дрожала, а глаза были влажны. Когда она заговорила её голос был несчастным, тихим и надломленным.
Это я должна тебя успокаивать, а не ты меня, болезненно сказала, ища в нем утешения, тебе должно быть больно. Твой сын покачала головой, все ещё болезненно улыбаясь, он так зол на тебя, шепотом, будто это был великий секрет, сказала последнее.
Я в порядке, отрезал, я ожидал этого.
Ему нужно остыть, в скупой попытке утешить то ли его, то ли себя, сказала, давай поедим. Завтрак почти готов.
Не отходя далеко от Артура, пошагала на кухню. В его прикосновениях искала умиротворение. Напоминала себе от чего обрекла себя на злость сына. Напоминала себе ради чего все это.
Оливер громко захлопнул дверь и устало упал на свою кровать. Зарылся лицом в подушку, чувствуя, как тело дрожит от злости. Крепко сжимал челюсти.
Прислушался, стараясь услышать разговор родителей. От чего-то ожидал услышать, как раньше, отчаянные и слезливые причитания матери. Её срывающийся голос. Она никогда не кричала, но её голос ломался, когда она раньше, ещё пять лет назад, пыталась доказать Артуру свою точку зрения.
Оливер прекрасно помнит те времена. Он всегда забивался в угол в своей комнате, подтягивая к себе колени, слушая скандалы родителей. Вслушивался в каждое слово, в надежде, что в этот раз Артур скажет последнее слово, скажет: «Всё, я ухожу!».
Но, в конечном итоге, то на что он так надеялся, так и не прозвучало. Мужчина ушел, практически, молча. Не ушел во время очередного скандала. Не ушел с горяча и в пылу ссоры. Не ушел, хлопнув дверью или разбив тарелку, швырнув обручальное кольцо.
Молча собрал вещи и ушел, оставив недосказанность. Оставив их всех в подвешенном состоянии, оставив Хелен надежду и множество вопросов.
Но Оливер не слышал расчётливого голоса отца. Его слов, которые обжигают арктическим холодом и надрывного голоса матери. Казалось, вокруг них витало понимание и любовь и это раздражало ещё больше.
Оливер раздраженно и резко сел, бросив сердитый взгляд на дверь. Будто та была виновата в чем-то, а после, неловко выкрутившись, полез в карман низко свисающих, свободных джинсов. Те были на размер, если не на два, больше. С потёртостями и изношенные, но яро любимыми.
Достал из кармана телефон в темно-синем чехле и разблокировал.
Нажал на контакт Джейн, желая высказаться. Желая услышать слова поддержки. Прошли года, но, противореча их физическим изменениям, характер их отношений не изменился.
Когда Оливер был меньше остальных детей и настоящей плаксой, Джейн его защищала. Бросала в обидчиков обидными словами и оскорблениями. Теперь же, когда Джейн превратилась в милую девушку, а Оливер в крепкого парня их отношения остались в основе своей такими же.
Иногда парню было от этого неловко, когда Джейн подходила к учительскому столу и принималась решать его проблемы. Спрашивать от чего и почему её другу поставили такую оценка, а он неловко топтался позади.