Каторжников гонят. На рудник Громкого беса, со знанием дела сказал ломовой извозчик, опустивший поводья и закуривающий трубку.
А почему громкого?
А потому, что он часто громко делает «Бум!», хохотнул извозчик. Загазованный рудник сильно. Попрыгунчикам-то что воскреснут на каторжном кладбище, да и руки-ноги у них отрастают. А настоящим людям там пиши пропало. У меня брат троюродный по дурной дорожке пошел, к Бесу его законопатили, а аккурат на зимние праздники жене и вернули: без рук, да без ног: живи баба, радуйся! А она-то, чай, храм не грабила, священных сосудов не пропивала, ей за что такое наказание?
Но хорошие лекари неписям, то есть, настоящим людям, тоже, кажется, могут конечности возвращать, сказал я, глядя вслед спотыкающимся и путающимся в кандалах фигурам. Стражники подгоняли их, заставляя переходить на трусцу.
Да будь у нее такие деньги, какие тем лекарям нужно платить, разве она бы за моего непутевого брата вышла? Ездила бы сейчас на карете в шелках и бархате, да какого-нибудь маркиза себе захомутала.
Я не нашелся что ответить, и возникший было разговор затих, подвода тронулась и скоро нас обогнала.
С тракта мы свернули часа через три после выхода из города. Идти, впрочем, было легко, так как почва была уже каменистая. То и дело скальная порода раздвигалась, открывая вход в очередную пещеру или шахту. Сверху струились многочисленные тропинки, порй можно было слышать звяканье далекой кирки. Похоже, Шоанский хребет был весьма заселенным местом, во всяком случае, вблизи от города. Где-то через час Ева, посоветовавшись с Акимычем, ткнула пальцем вверх, в сторону очередной норы, вход в которую находился где-то на высоте пятого этажа. Я тоже подошел взглянуть на карту сокровищ. Она здорово изменилась, пергамент посветлел, оброс множеством непонятных мне деталей, а к сильно уменьшившемуся крестику теперь вела прерывистая, извивающаяся красная линия.
С этой стороны не поднимемся, сказал Акимыч. Подождите, я за тот выступ сбегаю, посмотрю, может, там подъем будет легче. Потом просто съедем немножко вниз и все. Вниз спускаться всегда намного быстрее, чем вверх ползти.
Бесспорно, ответил я. Иногда получается даже слишком быстро.
Но все прошло без сучка без задоринки. Акимыч обнаружил узенькую тропку, по которой мы, пусть с пыхтением и оскальзыванием, смогли забраться на карниз, нависающий как раз над нужным нам входом. Гус сперва аккуратно спустил каждого из нас на веревке с четырехметровой высоты на площадку перед пещерой а потом весьма ловко полуслез-полуспрыгнул сам. Из пещеры на нас смотрела темнота, пахнущая мхом и неизвестностью.
Глава 7
Мы немного полюбовались на Хохена, оставшегося внизу, и решили, что он сам разберется с проблемой. После чего нырнули в гостеприимно распахнутую пасть скалы. Короткий проход привел нас, судя по ощущениям, в большую пещеру, рассмотреть которую я не мог, потому, что было темно.
Зажечь фонарь?
Не надо, Ева звякала чем-то в инвентаре. Фонари прибережем для полного мрака. Ага, вот они!
Мне в руку скользнуло что-то маленькое круглое и холодное.
Зелье ночного зрения, работает хуже, чем аналогичные заклинания, зато ингредиенты простые и в походной лаборатории можно сделать. На глубокий мрак его конечно не хватит, но совсем темных пещер в Шоане мало, обязательно какие-нибудь грибы, гнилушки или мхи буду фосфоресцировать. Выпивайте прямо сейчас, часа на четыре хватит, а запас у меня приличный.
Я выпил густой глоток с металлическим привкусом и схватился за глаза. Было не то, чтобы больно, скорее, возникло ощущение, что глаза сами по себе вытянулись вперед на стебельках, как у улитки. Зато сразу стало видно много чего. Поблескивающие складчатые каменные стены, под ногами черный песок, из которого тут и там торчали маленькие косточки неизвестных существ. А еще стало видно трех огромных мокриц, застывших в угрожающих позах шагах в двадцати от нас. У мокриц были головы, похожие на конские, если бы кони были покрыты панцирем и обладали впечатляющими жвалами.
Я попятился.
Худший вариант, сказала Ева. Кобольды, пауки, призраки, да хотя бы те же тролли, неприятно, конечно, но все-таки с ними можно иметь дело. Но нам, разумеется, достаются альвы.
Разве это альвы? спросил я, опасливо глядя, как одна из мокриц тянет верхнюю часть трехметрового туловища в нашу сторону. Альвы, это же такие веселые бородатые человечки, которые живут в горах и куют всякие кольца Нибелунгов и тому подобное.
Ты альвов путаешь с цвергами. Куют, поют и пьют медовое пиво цверги. А альвы создатели кошмаров, напрочь больные духи с бесконечно нездоровым воображением. Самих их почти невозможно встретить, а, встретив, заметить, зато они обожают плодить химер-монстров и оживлять дурные сны. А это значит, что шансы проработать и обкатать какую-нибудь одну нормальную тактику боя у нас на нуле, нас ждет целый паноптикум разнообразнейших уродов.
Я моргнул и посмотрел на мокриц. Они были обозначены как «Ночная кобыла» Сто двадцать четвертый уровень.
У них ножки, похоже, слабое место, сказал Акимыч, вытаскивая шпагу, они тоже в броне, но тоненькие. Если подрубить, то потом со спины эту тварь нашинковать можно, только бить надо посильнее.
Мне вот не нравятся мешки с ядом у них под жвалами, сказала Ева, как бы они ядовитыми плевками не пользовались. Лошади умеют плеваться?
Верблюды умеют.
Давайте-ка аккуратно отойдем поближе к выходу, чтобы они на нас не сагрились. Нимис, тебе такого полена для алтаря хватит? Ева вытащила из инвентаря обрубок бревна.
Наверное. Где ты его раздобыла?
На аукционе купила для такого случая, в самом Шоане дерева днем с огнем не сыщешь.
Кому алтарь? Амалее?
Нет, Юнну-Оленю. Есть шанс, что при молитве он даст бафф на резист к ядам.
Я совершил все требуемое, и вскоре страхолюдный бог друидов проступил из полена с отвращением глядя на нас косыми глазами. Видимо, с ростом уровня религии мастерства скульптора все же не прибавляется.
После вознесенных молитв невосприимчивость к ядам обрели только мы с Гусом, остальным же досталась всякая ерунда типа небольшого прироста к уклонению. Лучший бафф получил Лукась.
«В течение этого дня вы умеете танцевать первую фигуру друидического лунного танца»
Показывать нам как выглядит друидический лунный танец Лукась категорически отказался.
Еще минут десять Ева с бесконечным терпением объясняла каждому из нас: что этот каждый должен делать и, главное категорические не делать.
Нимис, куколки наизготове?
Да, на панели.
Развешивай на всех сглаз, потом швыряй куклу в того, с известняковой нашлепкой на башке. После чего начинай бегать кругами. Гус и Акимыч! Бьем только нашлепочного! Ни в коем случае не переагриваем на себя других, под хвосты не попадаем! Гус, старайся метить в лапки. Фехтовальщик ну, не факт что ты сумеешь по нему попасть, но если и попадешь пусть это будет глаз. Если подставились под боковой удар, или еще что лечимся склянками! Лукась! Полностью концентрируешься только на Нимисе, лечишь лишь его. Все все поняли?
Да!
Ну, тогда, вперед, с богом!
Я шагнул по направлению к мокрицам и умер.
***
При смерти у меня выпал пакет с галетами. Ничего, подберут, небось. Кладбище оказалось не так уж и далеко, поэтому уже через час я вернулся обратно. Ночное зрение спало, но оно сейчас и не требовалось: посреди пещеры был разведен костер и булькал котелок с водой для кофейника.
Присаживайся, Акимыч подвинулся на камешке, освобождая место, и сунул в руки кружку.
Красиво, конечно, было. Ты такой хопа! выходишь, мокрица такая хопа! харкает в тебя зеленым, и ты такой хопа! лежишь дохлый. А потом в пещеру влетает, чуть ли не на реактивной тяге, Хохен, и делает зверушкам капец. Шедеврально!
Только сейчас я заметил отблеск костра на доспехах у стены.
Но, конечно, ни лута, ни опыта, сказала Ева, тыкая посохом в угольки. Самый бессмысленный бой из всех возможных никто ничего в принципе не получил.
Почему же, сказал я. Я получил одну единицу сопротивления к магии природы.
Хоть что-то. А к выносливости, стойкости больше ничего не упало?
Нет, сказал я. Больше ничего не упало. Кроме моей самооценки.
Впрочем, глупо было бы ждать чего-нибудь другого. Тридцатый уровень против стодвадцатых С другой стороны, пещера очищена, можно идти дальше. Какое-то время будем пытаться пробиваться вперед вот таким образом.
Не могу сказать, чтобы мне эта идея очень нравилась, осторожно начал я. Хотя если они все будут разбираться со мной так же быстро, то еще ничего я почти ничего не успел почувствовать.
А вариантов нет, сказала Ева. Мы, конечно, будем пытаться кого-нибудь убивать, но что получится, то получится. В роли смертников вы с Акимычем могли бы чередоваться, но так как под танка (о боже мой!) мы качаем именно тебя, то тебе тренировать статы и сопротивления ко всем атакам важнее. Допивайте чай, разбираем костер и идем позориться дальше. Хорошо хоть мобы, вероятнее всего, тут не будут воскресать пока хоть кто-нибудь из нас в локации остается.
Следующий группой мобов, ожидающей нас в проходе за пещерой, оказались гигантские мотыльки со щупальцами, которые успели ликвидировать не только меня, но и Акимыча, прежде чем Хохен решил навести порядок. По Еве они тоже умудрились хором влупить шаровыми молниями, но Ева как боец сто плюс, да еще и сама маг воздуха, отделалась половиной снесенного столба жизни.
Смысла нет никакого пытаться вас лечить, потому, что я и первого слова заклинания произнести не успеваю. сообщил Лукась.
Ты все равно пытайся, строго сказал Акимыч, нам всем нужно расти и развиваться.
Не думаю, сказал я, что нам тут удастся очень уж вырасти и развиться.
А зря не думаешь, сказала Ева,вернувшаяся с разведки. Поглядите, только аккуратно, какая там прелесть.
Прелесть выглядела как три гриба с ледяными выростами на огромных шляпках.
Насколько я понимаю, вкрадчиво сказала подошедшая сзади Ева. у нас появился шанс проверить твой гигантский резист к холоду.
«Ледопогань пещерная 124 уровень»
Ледопогань пещерная, что приятно, сидела, как и положено грибам, на одном месте. А что неприятно каждый из грибов пулялся во все стороны острыми сосульками. Впрочем, первая же сосулька, ударившая меня в грудь, сняла всего два очка здоровья и рассыпалась белым прахом. Однако ни Акимыч, ни Гус принять участия в дальнейшем веселье не смогли, так как попади они под такую ледяную стрелу она прошила бы их насквозь. Так что я послал своих куколок кромсать грибы, а сам стоял, содрогаясь под сосулечным обстрелом, пока Ева с дальней дистанции заливала ледопогань молниями, вихрями и потоками искр. Дохли грибы мучительно медленно, так как даже атаки Евы наносили им очень скромный ущерб, мои же попытки кромсать шляпки ножиком и пинаться были совершенно не результативными. Ни у одного из этих грибов я не смог отнять ни единицы жизни. Впрочем, не один я был таким безруким и бесполезным. Долетавшие до меня заклинания Лукася лишь через раз восстанавливали жалкую парочку очков здоровья. И когда сосульки все же прилично меня ухайдокали, пришлось пить Евино зелье травянистое и вонючее, похожее на сироп от кашля, даже лакричка чувствовалась.
Ева кое-как дотюкала последний гриб.
Ну что же, мы с лутом.
Да, с каждого гриба почти по полторы золотых прилетело неплохо так. сказал Акимыч, звеня мешочком на шее.
Тут и еще кое-что есть. Ева держала на ладони два красивых голубых кристалла.
Это что?
Это для кузнецов. Растираются в порошок и при добавлении в сплав дают создаваемой вещи сопротивление холоду. На Шоанском аукционе, думаю, каждый из них золотых по пятьдесят можно загнать. Все-таки в Шоане резист к огню важнее, если же их в Воль-Глач отвезти, там их с руками по сотне оторвут, если не больше. На фронтире все на холоде помешаны, там и трусов никто не купит, если на на них антильда нету.
Ну и зря, сказал я. Мерзли бы как следует сопротивление само бы прокачалось.
Нимис, ку-ку! Это только ведьмы могут получить навыки «настырность» и «упрямство», которые помогают им с бешеной скоростью качать сопротивление к магии. Простые смертные должны покупать трусы с начесом. И, кстати, о нижнем белье. Может быть, дальше пойдешь в набедренной повязке?
Зачем? Потрясать монстров своим торсом?
Да нет, просто на тебе уже сейчас рубаха и штаны клочьями висят.
Ничего, с достоинством сказал я. У меня есть сменные в багаже.
К сожалению, до ночи мы так и не встретили новых монстров льда. Под десяток застав, которые мы прошли, использовали все прочие виды магии: змееногие пауки окутывали меня липкой паутиной хаоса, огненные пиявки заливали лавой, слепые черепахи душили пылевыми вихрями, козлоногие чудища с фасеточными глазами стрекоз, встреченные нами два раза, ликвидировали меня взрывами тьмы, а вот лед явно был в дефиците. Никого больше мы так и не убили. Зато когда мы, очистив от червекрысов небольшой тупичок, расположились на ночлег, список моих сопротивлений выглядел так:
Сопротивление воде 17
Сопротивление воздуху 11
Сопротивление земле 1
Сопротивление крови 4
Сопротивление огню 2
Сопротивление природе 1
Сопротивление страху 5
Сопротивление тьме 3
Сопротивление хаосу 1
Сопротивление холоду 71
Да к тому же на единицу поднялась выносливость, до двадцати девяти.
Не знаю что уж такого захватывающего люди находят в битвах. Мне кажется, это просто трудно, больно и страшно. Уверен, что будь я могучим бойцом, который раскидывает врагов пачками, я бы тоже никакой радости не испытывал. Вопли страданий так себе саундтрек. Я поделился этими соображениями с лежащим рядом на походном матрасике Акимычем. Тот сказал, что такие грустные мысли у меня от холодного ужина и от того, что я пока толком так и не распробовал вкус победы.
Когда ты дерешься как следует, то ты тащишься от того, как у тебя все круто получается. И у тебя такое большое ощущение, что ты молодец и весь мир глядит на тебя с восхищением, и все ужасно легко и весело.
А тебе-то об этом откуда знать? подала голос со своего матрасика Ева.
Ну, начал Акимыч, мне когда на пятнадцатом уровне новые навыки дали и нужно было одну полянку с бурундуками-зомби зачистить
Ой умираю, бурундуки-зомби.... Мемуары великих бойцов!.... спите уж, Александры Македонские, завтра тяжелый день.
***
Насчет тяжелого дня Ева не угадала. После того как мы свернули в предлагавшийся по карте проход из черного базальта, заставы мобов куда-то делись. А пещера расширилась, посветлела и даже перестала быть похожей на пещеру. Мне иногда казалось, что мы просто ночью идем по горной тропе: путь пролегал над расщелиной, которая сперва выглядела как небольшая траншея, потом превратилась в полноценный обрыв, а еще через пару часов обернулась настоящей черной пропастью, так что мы шли гуськом, медленно, почти прижимаясь к стене по образовавшемуся узкому карнизу.
Шли молча любое слово мгновенно обрастало густым эхом и начинало носиться над бездной, вызывая, судя по каменному треску, сходы мини-лавин где-то вдалеке. Как я ни таращил глаза, усиленные зельем, я не мог понять ни объёмов окружающего пространства, ни направления, в котором мы двигались. Просто идти вдоль влажной стены, иногда касаясь ее рукой, слышать шаги впереди и сзади и ни о чем не думать. А главное не думать о том, что в метре от тебя, не исключено, бездонная пропасть. Говорят, что страх высоты иррационален. Наверное это так. Как человек, умерший накануне не менее двадцати раз, я должен был бы скакать над этой пропастью, как горный козел без малейших рефлексий, но, тем не менее, пропасть мне очень не нравилась. Вот не нравилась и все!