И, возможно, это навсегда.
Аполлон пытался заговорить и раньше: пытался на протяжении дней и недель, но все заканчивалось лишь саднящим горлом. Вспомнился тот день, когда в горло ему вонзился ботинок, когда на него плотоядно смотрел санитар психиатрической лечебницы, угрожая отправить в ад, и Аполлон опять почувствовал, как горло сжимает судорога, лишая его всякой надежды и присущего каждому человеческому существу дара речи.
В комнату вернулась мисс Стамп, и Аполлон не понял, что именно она увидела на его лице и что заставило ее одарить служанку гневным взглядом.
Перестань его донимать, пожалуйста. Он не может говорить. И совершенно не важно почему, по крайней мере для нас.
Наверное, со стороны могло показаться, что он слабак, но Аполлон с благодарностью принял попытку мисс Стамп его защитить. Какая-то часть его души восставала против такого проявления трусости. Ведь мужчина даже мужчина, лишенный дара речи, не должен прятаться за женской юбкой. Наклонив голову, чтобы избежать взглядов обеих женщин, он направился к двери. Визит сюда был ошибкой, и он знал это с самого начала. Ему не стоило поддаваться соблазну и приходить в этот дом, да и вообще не стоило предпринимать попыток общаться с другими людьми, словно он по-прежнему был нормальным.
Маленькая и почему-то мокрая рука попыталась его удержать. Аполлон пребывал в таком смятении, что едва не отпрянул, но вовремя взял себя в руки и остановился.
Индио смотрел на него снизу вверх, и капли с его мокрых кудряшек падали на ночную рубашонку. Брови мальчика сошлись на переносице, и в его не по-детски серьезном взгляде почему-то полыхала боль.
Вы уходите?
Аполлон кивнул.
О Отпустив его руку, мальчик пожевал нижнюю губу. А вы еще придете? Мы с Нарц будем вас ждать.
Аполлон нахмурился: что ответить? Ему не стоило сюда возвращаться: это опасно, и не только потому, что женщины могли раскрыть его инкогнито.
Пожалуйста, приходите, услышал он мягкий голос мисс Стамп и удивленно посмотрел на нее.
Зеленые глаза смотрели спокойно и твердо. Потом он опять переключил внимание на мальчика и кивнул.
Его реакция оказалась мгновенной и бурной. Лицо Индио расплылось в широкой улыбке, он ринулся вперед, словно собирался обнять гостя, и лишь в последнюю минуту заставил себя остановиться и протянул руку. Маленькая ладошка исчезла в широкой ладони мужчины, и все же он пожал ее так, словно это был герцог в бархатном камзоле, а не босой семилетний мальчик в мокрой рубашонке.
Как ни хотелось Аполлону что-нибудь сказать, он опять только кивнул и вышел за дверь, но все-таки услышал, как пожилая служанка сказала мисс Стамп:
Ну ты и дурочка.
Чтобы писать остроумные диалоги, с горечью думала Лили на следующий день, нужно самой быть очень остроумной, но в данный момент она не чувствовала себя таковой. Она сидела и тупо наблюдала, как левретка прыгала по старому дивану, пытаясь схватить муху, то и дело промахивалась и плюхалась со спинки на сиденье, а один раз едва не упала на пол.
Лили со стоном опустила голову на руки. Печально чувствовать себя ничуть не умнее Нарцисски.
Дядя Эдвин! В кои-то веки Индио гулял рядом с театром, поэтому Лили отчетливо услышала через дверь его исполненный восторга крик.
Она поспешно привела в порядок письменный стол, аккуратно сложила бумаги и подняла с пола упавшее перо.
В следующее мгновение дверь распахнулась, и, пригнувшись, в комнату вошел Эдвин Стамп со свертком под мышкой и племянником на плечах.
Позади них шагала Мод с корзиной выстиранного белья и с кислой миной поглядывала на гостя.
Уф! выдохнул Эдвин, опустив мальчика на диван и положив перед ним сверток.
Нарцисска тотчас же запрыгнула своему хозяину на колени и принялась облизывать смеющееся лицо. Эдвин же повернулся к Лили, картинно прижав руку к пояснице:
Мне кажется, он потяжелел на целый стоун с тех пор, как я видел его последний раз.
Возможно, тебе стоит наведываться к нам почаще, произнесла Лили, поднимаясь со своего места, обняла брата, а потом отстранилась и заглянула ему в лицо.
На восемь лет старше сестры, Эдвин Стамп совершенно не походил на нее внешне, поскольку у них были разные отцы. Карьера их матери ведущей актрисы театра достигла своего расцвета, когда она забеременела Эдвином. Он стал плодом ее любовной связи с младшим сыном графа. Спустя восемь лет избыточное количество джина и случайная связь сделали свое дело, в очередной раз изменив жизнь Лиззи Стамп. К тому времени пристрастие к спиртному и многочисленные разочарования уничтожили красоту некогда привлекательной актрисы. Младший сын графа давно умер, да и в театре дела не ладились: ее почти не приглашали даже на роли второго плана, не говоря уж о главных, и в результате после ночи бурных возлияний с простым носильщиком была зачата Лили. Об этом факте мать Лиззи Стамп любила вспоминать в моменты сильного эмоционального возбуждения.
У Эдвина было худое вытянутое лицо с черными изогнутыми бровями, резко контрастировавшими с его бледной кожей и свидетельствовавшими о бурном темпераменте. Его улыбка, при которой губы приобретали форму буквы V, излучала лукавство и обаяние и никого не оставляла равнодушным. В его черных глазах плясали веселые искорки, а иногда вспыхивал недобрый огонь, и они часто меняли выражение. Лили не раз слышала, как Мод бормотала себе под нос, что Эдвин дьявольское отродье в человечьем обличье, то есть не от мира сего. Лили вынуждена была признать, что если бы верила во всю эту чепуху, то и сама сочла бы брата по меньшей мере странным. Впрочем, это не мешало ему не раз спасать сестру от пьяной агрессии их матери, когда Лили была ребенком.
Может, чаю? предложила Лили.
А чего-нибудь покрепче не найдется?
Эдвин устроился на диване рядом с Индио и Нарцисской, и развалюха угрожающе зашаталась под его тяжестью. Лили испуганно ахнула, но когда диван устоял, с облегчением выдохнула и неохотно ответила:
У нас есть вино.
Сегодня бритва явно не касалась щек и подбородка Эдвина, и теперь выступившая на его лице щетина резко контрастировала с белоснежным париком.
В таком случае плесни мне немного, детка. Губы Эдвина расплылись в обаятельной улыбке.
Не обращая внимания на недовольство Мод, Лили подошла к каминной полке, на которой стояла бутылка.
Спасибо, произнес Эдвин, принимая стакан из рук сестры, но, сделав глоток, поморщился. Боже милостивый! На вкус оно точно
Округлив глаза, Лили многозначительно посмотрела на сына.
Вода из болота, спокойно договорил Эдвин.
Фу! передернулся Индио, но в глазах его вспыхнул интерес. Можно попробовать?
Эдвин щелкнул племянника по носу.
Нельзя, мал еще! Подожди хотя бы год.
Лили откашлялась, и Эдвин поправился:
А лучше два.
Ерунда, изрек мальчик, а его мать аж поперхнулась и в негодовании воскликнула:
Индио!
Эдвин расхохотался так, что расплескал вино, к вящей радости Нарцисски, которая тотчас же принялась слизывать его с дивана.
Послушай-ка, Индио, вмешалась Мод, ступай лучше на улицу, да Нарцисску с собой прихвати.
Ну-у-у!
Ах да! Чуть не забыл Эдвин театрально обвел взглядом комнату и поднял с пола сверток. Я тебе тут кое-что принес, мой юный племянник.
Индио нетерпеливо выхватил из рук дяди сверток, развернул бумагу, и его взору предстал игрушечный деревянный кораблик с оснасткой и с парусами из ткани.
Его разноцветные глаза радостно просияли.
Спасибо, дядя Эдвин!
Не стоит благодарности, проказник! великодушно отмахнулся тот. Уверен, ты захочешь испробовать, как он держится на воде, в том пруду, что я видел неподалеку.
Только если Мод за ним присмотрит, поспешно добавила Лили.
Или Калибан, добавил Индио.
Лили с минуту колебалась, но великан был исключительно ласков с ее сыном, поэтому кивнула:
Или Калибан.
Ура! Индио бросился за дверь, а за ним, с громким лаем, Нарцисска.
Прежде чем заняться своими делами, Мод укоризненно посмотрела на воспитанницу, и та поняла, что позже ей предстоит серьезный разговор.
Вздохнув, Лили опустилась на стул и посетовала:
Не стоило так тратиться: вечно ты его балуешь.
Эдвин беззаботно пожал плечами.
Да ну, пустяки.
И все же Лили, будь у нее эти деньги, потратила бы их на еду или одежду. Впрочем, Эдвин никогда не был экономным, к тому же ее сыну маленькие радости были необходимы не меньше, чем еда и одежда.
Эдвин улыбнулся, словно прочитав мысли сестры, потом спросил:
А кто такой Калибан? Воображаемый друг?
Нет, вполне реальный.
И его действительно зовут Калибан? От любопытства брови Эдвина изогнулись, точно две дуги.
Вообще-то нет. Насколько нам известно. Он работает здесь садовником. И Индио ходит за ним по пятам.
Только вот Калибан не просто садовник, внезапно вспомнила, комкая ткань юбки, Лили, а еще вспомнила его огромные руки, ловко державшие карандаш, когда он нетерпеливо писал в своем блокноте, красивые воздушные рисунки. Просто смешно, что она приняла его за умалишенного. Он ничего о себе не рассказал, но Лили не сомневалась, что он и поразительно умен, и хорошо образован.
Только вот по какой-то причине ей не хотелось обсуждать этого мужчину со своим порой весьма острым на язык братом, поэтому она ограничилась сказанным и спросила:
Поужинаешь с нами?
Эдвин бросил на сестру быстрый изучающий взгляд, но столь неожиданную смену темы воспринял спокойно.
К сожалению, нет. Эдвин поднялся с дивана. Договорился о встрече. Вообще-то я зашел узнать, как продвигаются дела с пьесой.
Ужасно. Лили со стоном откинулась на спинку стула. Не представляю, как я писала диалоги раньше. Эти такие корявые, Эдвин! Пожалуй, стоит сжечь написанное и начать сызнова.
Обычно в подобных ситуациях брат шутками развеивал ее сомнения, но сегодня был как-то непривычно серьезен.
Выпрямившись, Лили посмотрела на Эдвина, и он поморщился.
Что же касается
О чем ты?
Эдвин пожал плечами.
Да так, ничего особенного. Просто я обещал, что пьеса будет готова к следующей неделе. Есть покупатель, который хочет поставить ее у себя дома.
Что? охнула Лили, почувствовав, как сдавило грудь. На мгновение ее охватила паника. Сможет ли она закончить пьесу за неделю?
Эдвин поморщился, и его подвижный рот принял довольно комичную форму.
Дело в том, что в последнее время мне немного не везет в картах, и я хотел бы получить свою долю выручки, поэтому пьесу нужно продать как можно быстрее. Судя по всему, сначала мой покупатель нанял Мимсфорда, но старый мерзавец спешно покинул Лондон и оставил своих кредиторов с носом.
Несколько лет назад, когда Лили только начала писать, они с братом заключили сделку: Эдвин будет продавать ее пьесы под своим именем. Он мужчина, к тому же, в отличие от нее, обладал коммерческой жилкой, умел вращаться в аристократических кругах чего Лили никогда не хотела, и обзавелся множеством знакомых. В прошлом их тандем существовал весьма успешно, и вместе они заработали кругленькую сумму, но теперь, когда запасы денег таяли с каждым днем, Лили задумалась, не попробовать ли продавать собственные произведения самостоятельно. Конечно, это будет не слишком честно по отношению к Эдвину
Лили покачала головой, пытаясь собраться с мыслями.
Кому ты задолжал, Эдвин?
Не говори со мной таким тоном, это оскорбительно. Он с усмешкой посмотрел на сестру. И очень напоминает нашу дорогую матушку.
От этих слов Лили охватило чувство вины.
Но
Эдвин порывисто подошел к ней, опустился на колени и взял ее руки в свои.
Беспокоиться не о чем, дорогая. Правда. Просто закончи пьесу, ладно? И как можно скорее. Он поднялся и звонко чмокнул ее в щеку. Ты и сама знаешь, что ты гораздо лучше, чем этот писака Мимсфорд, а ведь его пьесы дважды подряд имели оглушительный успех в «Ковент-Гардене».
Но, Эдвин, беспомощно произнесла Лили, что, если у меня не получится закончить пьесу так быстро?
Она заметила, как потемнели глаза брата, прежде чем он успел опустить голову.
В таком случае мне придется найти другой способ получить наличные. Возможно, отец Индио
Нет! Лили побледнела, ее сердце с силой забилось о грудную клетку. Дай слово, Эдвин, что не станешь к нему обращаться.
Ты же не можешь не признать, что он очень богат
Дай слово.
Хорошо. Эдвин недовольно насупился. Но мне все равно как-то надо расплатиться с кредиторами.
Я закончу пьесу, пообещала Лили.
Эдвин взглянул на нее из-под ресниц, таких длинных и пушистых, что придавали ему невинный вид.
К следующей неделе. Голос Эдвина прозвучал беззаботно, но вместе с тем твердо.
К следующей неделе, кивнула Лили.
Великолепно! Эдвин расцеловал сестру в обе щеки и принялся кружить по комнате. К нему вернулось хорошее настроение. Спасибо, дорогая! Просто гора с плеч. А теперь мне действительно нужно бежать. Зайду на следующей неделе, чтобы забрать рукопись, договорились?
И прежде чем Лили успела что-либо ответить, он направился к выходу.
И вот теперь она тупо смотрела на дверь. Ну и как ей закончить пьесу к следующей неделе?
Почему мы прячемся в разрушенной галерее? спросила Артемис Баттен, герцогиня Уэйкфилд.
Аполлон с любовью посмотрел на свою сестру близняшку, и губы его растянулись в улыбке. Она носила титул герцогини всего пять месяцев, но держалась так, словно была рождена для этой роли. Сегодня Артемис надела возмутительно дорогой темно-зеленый костюм с широкими кружевными манжетами. Ее каштановые волосы были собраны в аккуратный пучок на затылке, темно-серые глаза лучились спокойствием и счастьем. Аполлона радовали эти чудесные перемены, случившиеся с сестрой спустя четыре года, на протяжении которых она навещала его в Бедламе.
Однако мгновением позже в глазах Артемиды вспыхнуло отчаяние.
Достав из кармана блокнот, Аполлон написал: «Ты же не хочешь, чтобы тебя увидели посторонние, особенно Индио».
Пока сестра, сдвинув брови, читала написанное, Аполлон сунул руку в сплетенную из ивовых прутьев корзину, которую Артемис принесла с собой. В ней он обнаружил чистую рубашку слава богу! несколько пар носков, шляпу и небольшой сверток с восхитительной едой.
После нескольких лет пребывания в психушке он больше никогда не будет воспринимать еду любую еду как должное.
Кто такой Индио? спросила Артемис, когда Аполлон взялся за яблоко.
Зажав яблоко в зубах и не обращая внимания на сморщенный нос сестры, он написал: «Маленький, но весьма любознательный мальчик, проживающий с собакой, нянькой и любопытной матерью».
Брови Артемиды взлетели вверх, когда брат захрустел яблоком.
Они живут здесь?
Аполлон кивнул.
В этих развалинах?
Артемис окинула взглядом обугленные, осыпающиеся стены галереи, где раньше располагались музыканты. Перед ней возвышались ряды мраморных колонн, которые когда-то поддерживали крышу над прогулочной аллеей. Крыша обрушилась во время пожара, да и колонны изрядно потрескались и осыпались. Аполлон уже придумал, что с ними сделать. Если их немного очистить от сажи и умело поработать молотком в некоторых местах, то они превратятся в живописные руины, хотя сейчас напоминали покрытые копотью пальцы, устремленные в небо, и навевали уныние.
Аполлон занял одно из помещений за галереей, где когда-то музыканты, танцоры и актеры готовились к выступлениям. В свое новое жилище он принес соломенный матрас и пару стульев. Крышу заменил натянутый от угла до угла кусок брезента, который защищал от дождя и ветра. Обстановка получилась спартанской, зато здесь не было блох и клопов, то есть рай на земле по сравнению с Бедламом.