Опытный запускай А десятый на часок приглуши-ка.
Через минуту мы остались вдвоём. Чего ещё-то от меня надо? Сказано ведь: утром деньги вечером стулья.
Глава 3. Правильное место
Хозяин кабинета приоткрыл громоздкий сейф я с трудом удержался от искушения заглянуть внутрь.
Доцент, сказал Джокер, доставая бумажный пакет, благое дело достойно награды.
Спасибо, Джокер, но гонорар хотелось бы получить на Материке. И технологию передать я сейчас не могу.
Не бери в голову, это премиальные. У нас так принято.
Он двинул пакет по столешнице.
Не обижай отселенцев.
И на фига мне здешние фантики?
Ну, если принято, не откажусь.
До поезда целый час, и есть разговор. Погутарим?
Дверца сейфа вновь распахнулась, на свет явился коньяк. Разлив по стаканам, Джокер помолчал.
Вот скажи, Доцент, сколько ты на Материке имеешь?
А ты с какой целью интересуешься?
Давай-ка сначала
Мы выпили.
Ты понял вопрос, он закусил бутербродом с сыром. Не хочешь не отвечай.
Ладно, какие тут секреты. Шестьсот рашенбаксов, плюс подработки, типа вот этой.
Не очень-то тебя ценят. Конечно, сейчас там правят молодые. Пришли на готовое, поделили всё меж собой и рисуют прогресс.
А здесь?
На Зоне? У нас всё по-честному. Каждый сто́ит, сколько он сто́ит.
Плюс доплата за вредность, да?
Обязательно.
Он встал из-за стола и, открыв второе окно, вернулся на место.
Пойми, Доцент, тут не одни лишь злодеи. Дела и мысли скрывать у нас не принято, это на Материке все лакированные.
А как насчёт Пухлого?
Пухлый? Он же не отселенец. Контрактник. Видишь, с каким дерьмом приходится иной раз работать?
А я, выходит, тот, кто вам нужен?
В точку. Нужны такие, как ты. Здесь твоё место.
Табачное марево постепенно рассеивалось.
И по какой же статье?
Во, и с юмором у тебя в порядке. А статья найдётся, главное, чтобы человек был хороший. Джокер улыбнулся. Да, пока не всё идёт гладко. Но вернее, чем на Материке.
А почему ты за весь Материк?.. Там у нас
Конечно-конечно, мне ли не знать, как там у вас всё устроено, ухмыльнулся Джокер. Либералы родину продают, патриоты предпочитают натуру. Но мы же сейчас не про глобус мы за Большую зону гутарим. Я тебе больше скажу, Доцент: у нас интересно.
Разумеется. Особенно по ночам.
Он расхохотался.
Лишний раз вижу, наш человек, снова разлил коньяк. Согласись, у каждого своя ценность. У кого-то сила, у другого авторитет или наглость, третьего за связи уважают, за умение проблему решить. А у тебя знания. Пожалуй, и мозги имеются. Вот это и важно будешь тут козырным. А на Материке ну кто ты там?
Я? Доцент.
А ещё? Чего ты добился в этой своей науке?
Кандидат технических.
Во! Недоучка, в переводе на язык. Ну, напишешь ты свою докторскую, типа «Как сохранить яйца в жаркую погоду». И что это изменит?
М-да, напористый пахан.
Сунут тебе в зубы ещё сотню-другую рашиков. А в итоге? Те же дежурные радости: машинка, дачка, интернет.
Уж больно осведомлён он для отселенца.
Я взглянул на часы.
Не спеши, а то успеешь.
Он поднял стакан, мы потянулись навстречу.
Издалека донёсся хлопок, будто кнут щёлкнул. Наверное, двигатель у грузовика.
Джокер отдёрнул руку.
Давай без тоста. Наличие выпивки уже повод для выпивки.
Мы дружно опорожнили стаканы.
Послушай, Джокер, вопрос возникает.
Спрашивай.
Гуталиныч обмолвился, мол, заказов на европий лет на десять, не больше. Это так?
Соображаешь. Да, редкие земли объект уходящий.
Он снова полез в сейф.
Вот, смотри.
Передо мной очутились три слитка.
Ты, я слышал, по редким металлам спец. Зацени, что за зверь? он ткнул пальцем в серебристую чушку.
Хм, по цвету вроде цинк. Но вид у бруска, словно его ножом резали.
Взял в руки: тяжёлый. Провёл ногтем по поверхности осталась борозда.
Индий?
Он самый. А этот? Джокер щёлкнул по серебристо-синеватому кристаллу в форме пирамиды.
Снова ногтем опять царапина. Для свинца чересчур лёгкий, к тому же блестит; да и форма кристалла, похоже, натуральная.
Отковырнул ножом со спичечную головку, зажал в кулаке. Джокер с улыбкой наблюдал за мной. Спустя минуту я разжал пальцы на ладони сверкала серебристая капля.
Галлий, без вариантов.
Может, и третий опознаешь?
Он коснулся ножом сероватого куска с металлическим отливом.
Поверхность в мелких сколах, то ли металл, то ли камень. Может, кремний? Но ведь сказано: редкие металлы. А раз не кремний, то может аналог его, химический?
Германий?
Прямо в десятку. Индий, галлий и германий новая тема.
Подожди, а с редкими-то землями что?
Тут китайцы нам поднасрали. Но главное нет большой перспективы. Сам понимаешь, у каждой эпохи свои металлы. Первой была бронза. Потом железо и золото. Затем уран с плутонием. Сегодня в чести редкие земли, но это пока. А на сто лет вперёд вот они, три богатыря.
А почему именно эта зкзотика?
Энергия Солнца, вариант с космической генерацией. Нужны активные отражатели, концентраторы. Джокер коснулся пальцами каждого слитка. И тут без этих красавцев никуда. Дефицит. А на нашей земле уродились на славу. И потому Зона будет в порядке. Понимаешь, Доцент?
Туманно. Что значит в порядке?
Не видел ты, что здесь раньше творилось, до ЭР-заводов. Жёлтый сектор, китаёзы там и прочие япошки те быстро поднялись. Понятно, церий с литием у себя нашли. А сейчас и тут вот жить можно. У меня даже личной охраны нет. Ну ладно он потянулся к бутылке. Как говорил Менделеев, меняя тему своей диссертации, периодическую систему в стакан не набулькаешь. Давай, за наше плодотворное знакомство.
Я невольно усмехнулся, а Джокер, опустошив стакан, поднял палец.
Но возникают проблемы. Тема хоть и новая, а геморрой старый.
Фильтрация?
Конечно. Фильтростанции сам понимаешь, удовольствие не из дешёвых.
Пожиратели киловаттов, поддакнул я. Критический фактор называется.
Точно. А твои игрушки он кивнул на колбу, этот вопрос, похоже, решают. И коль обойдёмся прежними площадями так вообще отлично.
Странно. Мужик серьёзный, а говорит много. Чересчур много. Значит, врёт. Или что-то скрывает, не хочет говорить о главном
А, Доцент? Что скажешь?
Несомненно. Отвечаю.
Во! Представляешь, в какую силу Зона войдёт? Кстати, это тебе, он кивнул на слитки. Сувениры.
Благодарю, отличный подарок. Положу на полочку, буду вспоминать нашу встречу.
Джокер вмиг обернулся простоватым дядькой.
Ну что, палку в дорогу?
В смысле?
На посошок. А ты о чём подумал, Доцент? Да, слыхал про наших баб?
Дефицит? Критический фактор?
Не в этом суть.
А в чём?
В правде. Ты же согласен каждому человеку своя цена? На Материке насчёт тёлок темнят, у нас всё проще. У каждой мандуси ивановны конкретный овальчик над левой титькой.
Типа ценника на колбасу?
Не, у нас серьёзно, в рашенбаксах. Нравится гони бабки да хватай её за жопу. Букетики-цветочки да всякие танцы-шманцы у нас без надобности. Тебе удовольствие, а ей полезное с приятным.
Неужто все проститутки? Я начинал пьянеть, перед дорогой не надо бы.
Фильтруй базар, Доцент. А на Материке, что бабы за так дают? И толпами за бомжами гоняются? Не, у нас правильное место.
Подожди, Джокер. Я кивнул на дверь. А как же Алёна?
Он осёкся.
Алёна? Вон ты о чём Не, тут иллюзий не питай. С математикой-то как, дружишь? Заценил, сколько у неё нуликов?
Тут уже не математика астрономия.
В натуре. Но понятия соблюдены. Всё, закрыли тему. Эх, на недельку ты хотя бы остался! Вот вчера мы Жаль, тебя с нами не было.
Я снова бросил взгляд на циферблат:
Что-то я подзадержался.
Ладно, пакуй свои сокровища. По-хорошему надо бы тебе провожатого
Сам доберусь, отмахнулся я. Тут и ходу всего ничего. Плюс ориентир захочешь, не заблудишься.
Ориентир? А, да. Последний дымит. Только никуда не сворачивай. Шаг влево, шаг вправо
А туалет у вас всё на том же месте?
Туалет, какой туалет? А, ты шутишь, Доцент. Давай лапу. И помни, ты нужен здесь.
Не знаю, нужно ли это мне.
Как говорится, будете у нас на Колыме Мне-то к вам никак старые грехи не пускают.
Глава 4. Денег много не бывает
Пыльные лампочки в коридоре, включённые и днём, и ночью, освещают болотные стены и пол, покрытый потрескавшимся от старости линолеумом. Интересно, где обитает Алёна? Глядеть не наглядеться
Зашёл в сортир в нос шибанул запах деспотии. И зачем столько хлорки сыпят? Наверное, туберкулёза опасаются. А где ж газетка-то родная? Ну народ, ничего нельзя оставить. А, вон, уже утилизировали: обрывки торчат из грубо сваренного ящика на бетонном приступке. Типа туалетной бумаги, которой тут сроду не бывало.
Точно, моя газета, потянулся невольно О, блин! острый край разодрал правую кисть. Вот же засранцы, даже зазубрины не сняли.
Смыл кровь под краном, зализал рану.
Теперь в сумке навести порядок. Слитки лучше на дно. Магниты из гнёздышка вытащим, бережёного бог бережёт. Вот сюда вот их, родненьких, за бачок. А, чёрт, палец прищемил. Да что за день-то такой? То железяка вцепится, то магнит придавит.
Ничего не забыл? Да, ежедневник. Листы с прорезью в мелкие клочья да в унитаз; водичку спустим плывите в Северный Ледовитый.
Интересно, сколько же фантиков мне отсыпали? Три перетянутые резинками пачки. Так. Не понял Рашенбаксы? Тысячные?! Быть не может, это же Три «котлеты» по сто бумажек триста штук. Триста, боже ж ты мой! Катюшка, живём! Какой санаторий, я тебе квартирку в Чехии куплю. Лечись да радуйся!
Стоп. Ну-ка остынь, так не бывает. Всегда есть подвох. И главное зачем? На что этот пахан рассчитывал? Ага, была охота, хоронить себя тут заживо. Одна хлорка чего стоит, а тогда что на заводах творится?
Ладно, это всё не срочно. Вперёд, на поезд.
Стоп! Сперва безопасность. Денежки в одном месте держать не положено, раскидать нужно. Одну «котлетку» в левый внутренний, другую в задний брючный, третью в сумку, на дно, и слиточками прижмём. В брючный, конечно, неправильно, да ведь не в трамвае поеду. Эх, даже присесть перед дорожкой некогда. Да и некуда.
Поднял потяжелевшую ношу и на выход.
Надвигалась гроза. Небо быстро потемнело, мертвенночёрные тучи наползают с севера. Сверкнуло совсем близко, и почти сразу трах-ба-бах! Как не вовремя Врежет молния в лоб вот тебе и Чехия.
Ну и где же этот завод? А, во-он: из лиловой трубы нехотя выползала рыжая струя. Но вроде бы завод левее должен быть? Не, остальные-то монстры замерли безжизненно. Пыльные, как паутиной покрытые, над бараками возвышаются
Бу-бух! вновь загремело в небесах.
Всё вокруг выглядело незнакомо; словно впервые видел я эти неказистые бесцветные строения. Хотя могу и ошибаться: когда утром шли, я ведь не оглядывался: Пухлый всю дорогу болтовнёй отвлекал.
Двадцать минут до поезда, нужно ускоряться. Слитки тяжеленные, килограмм на пять-шесть потянут. Выбросить? Жалко, блин. Срежу-ка я угол.
Рыжий дым ядовитой змеёй ползёт по земле. Ну точно, лисий хвост.
Что за сарай впереди? «БЫЧКИ В ТОМАТЕ» магазин, стало быть. А станция-то где? Уже должна бы показаться. И почему дорога пошла на подъём? А куда пропал тот слепой бетонный куб? Не город, а лабиринт. Как в дурном сне
Да ещё гроза эта чёртова. В небе гремело и полыхало, а дождя всё не было.
Посмотрел на часы: пять минут осталось до поезда. Всё, опоздал. Хоть на станцию попасть, ночь перекантуюсь, не съедят же Катюшка-то, не зря, выходит, переживала
Да нахрен эти мне слитки! Германий оставлю, остальные припрячу; во, и сверху кирпичиком.
Как-то неправильно всё идёт; ощущение, что в мысли мои и поступки вмешивается инородная воля. Откуда это неясно, но как это тягостно чувствовать себя бессильной игрушкой в чьих-то мощных руках. Тряхнул головой наваждение исчезло.
Взглянул на циферблат ушёл мой поезд. Что же делать? И спросить не у кого
«БЫЧКИ В ТОМАТЕ».
Как же так? Ведь я тут уже был!
Продавец в засаленном халате и единственный посетитель, тщедушный морщинистый мужичонка в чёрной робе. На столике перед ним полупустой стакан и тарелка. И газетка, сложенная в неширокую полосу. Надо же, именно бычки, и правда в томатном соусе.
Слушай, а станция-то где, спросил я, в какой стороне?
На хер она тебе сдалась? Ссы здесь.
Он не торопясь выпил, закусил.
Шутка. Что, мил человек, заблудился? И на трамвай опоздал?
Похоже на то.
Командированный, однодневник?
Верно.
Пон-нятно. Не бзди, пока светло. Хочешь, я тебя до самой станции провожу?
Послушай, Кощей, голос у продавца оказался скрипучий.
Хлебало закрой, не с тобой разговаривают. Ну что, командированный, угостишь?
Конечно. А что ты будешь?
Беленькую возьми, рыбки там. Ну и сигарет уж тогда. Он уставился на мой бумажник. Благодарю. И рашиков подкинь червончик, всё ж таки я на тебя своё время трачу.
По старинке я всегда имел под рукой мелкие деньги.
На, держи.
Глаза у Кощея заблестели.
Благодарствую. Ну что, погнали? А это я с собой прихвачу. Он сунул бутылку в карман и завернул закуску в газету.
Варварские трубы, казалось, грозно раскачиваются. Трубы, через которые ничего не выбрасывается. Только один вон заводик и чадит на ладан. Но где же я дал промашку?
Кощей впереди, идёт не оглядываясь. И опять почему-то в гору. От пота взмок; тут летом и за сорок бывает, потечёт мой галлий Боже, о чём я думаю.
Посветлело, тучки рассеиваются, хотя в небе ещё погромыхивает. И всё покрывает то ли дым, то ли туман с резким запахом.
Мы на высоком травянистом уступе. Я поднял взгляд: ржавая туча зацепилась за край лиловой трубы. Постой, но вот же ещё дым Что за чёрт?
Получается, что настоящий завод вот этот. А с толку сбил меня дым из первой трубы, зря я вправо забрал.
Ну что, Кощей, далеко ещё?
Нет, наверное.
Что значит наверное? Столько плетёмся, станция где?
А уже и прибыли.
Глава 5. Западня
«За геройство не платят, заметил как-то Стас Янковский, наш мудрый юморист. За геройство расплачиваются». Истинно так! Ну зачем, зачем я попёрся в эту чёртову Зону? Ведь можно было как-то иначе
Оглянись-ка, сказал мой проводник.
Четверо в чёрном приближаются опасной кучкой.
Кошёлка невелика, видать, однодневник, процедил высокий сутулый мужик. Эт хорошо, хрусты не успел ухлопать.
Так и есть. Кощей ухмыльнулся.
Говорят меж собой, будто меня уже нет. Горло сдавило страхом.
Они подступали всё ближе и ближе.
«Лисьи хвосты» тянутся в небо сразу из двух труб, всё тонет в тумане, кислая вонь лезет в глотку и ноздри. Сердце бешено колотится.
Ко мне вплотную подошёл иссиня-чёрный, совершенно лысый негр в мотоциклетных очках.
Ну ты понял, нет? почти без акцента бросил он, сплюнув сквозь зубы. Ридикюль на землю.
Твой поезд ушёл. Сутулый осклабился. Сей момент тебя на тот свет командируем, там ничего не понадобится.
Да не бзди Кощей прошёл по касательной, за ним двинулись остальные. Мы тебя небольно угандошим.
Взяв меня в кольцо, обходят по кругу. Тёмный хоровод не просто вращается меня теснят к обрыву. Негр похрюкивает от удовольствия.
Карусель всё быстрее, чёрные чередуются местами, закручивая петлю туже и туже. И вот уже стою, пришпиленный к самому краю.
Вновь набежавшие тучи набрякли влагой, сеет мелкий дождик. За спиной пропасть, на дне вороньё, да как же их много
Дальше пятиться некуда. Это конец.
Страх едва не заставил меня броситься вниз. Но Катюшенька?
И вдруг зашипело слева, словно змея, и всё громче Полукруг раздался, и словно из-под земли вырос, янычар на велосипеде. Горделивая посадка, как на коне гарцует. От красно-чёрных полосок зарябило в глазах. Резво соскочив, он лучезарно улыбнулся моим недругам:
Что, бля, не ждали?
Тугие до уродства бугры мышц распирают синюю от воровских наколок кожу, на широкой ряхе длинные усищи. Спаситель?
Чёрная дуга распалась.
Я отшагнул от края.
Янычар с ухмылкой оглядел чёрных:
Я не помешал? Похоже, здесь имеет место попытка незаконного изъятия ценностей?