Помаленьку мы прибарахлились: Аслан приобрел не очень мерзкую советскую электрогитару «Аэлита», стала принимать приличный вид ударная установка, мы склепали более совершенный усилок и копили деньжата на электроорган «ионику», как его тогда называли
Первым ушел от нас Эльхан. Нет, ничего личного просто его призвали в армию, ведь он был самым старшим из нас. После демобилизации, кстати, он назад так и не вернулся, остался в Прибалтике, обустроился, завел семью
Оставшись втроем, мы играли еще около двух лет до тех пор, пока на нас самих не надели форму. Виктор стал у нас клавишником. Когда-то он самостоятельно освоил пианино сестры, опытным путем нашел два аккорда, долгое время играл исключительно на них и очень удивился, когда ему показали третий Но очень скоро стал отличным пианистом-самоучкой.
Мы уже подыскали себе ударника по имени Артем, но
«через две, через две зимы-ы, через две, через две весны-ы!..»
После армии мы встретились втроем и поиграли еще немного. Песни, кстати, продолжали сочинять непрерывно, их у нас набралось что-то около сотни. Сейчас вот вспоминаю, насколько разными мы были! Аслан в своем творчестве тяготел к тяжелому року, я предпочитал писать блюзы, Эльхан был приверженцем софт-рока («мягкого» то есть), а Виктора явно клонило к балладам Поневоле вспоминается крыловский «Квартет», но ведь как-то мы сыгрались! Как-то сработались! Удивительно но факт. А то что мы были лезгин, азербайджанец, армянин и татарин для интернационального Баку не имело вообще никакого значения.
Постепенно от нас отдалился Аслан. Его воистину золотые руки стали нужны отечественной электронике, и музыка отошла для Аслана на второй план в смысле участия в коллективе. К сожалению, я не знаю, что сталось с ним потом. Я потерял с ним всякую связь в нестабильные послеперестроечные времена
Мы с Виктором продолжали творить и играть вдвоем. Потом он уехал в Россию, поступил там в вуз Сейчас он священнослужитель. Между прочим, его дети сын и дочь поют, играют на музыкальных инструментах и сочиняют песни!
Эльхан по-прежнему живет в Прибалтике, работает в море на плавучем кране.
А я я остался здесь. Выучился на биолога, работаю, попутно пишу книги и статьи в газеты. Иногда играю на гитаре для себя. Вспоминаю юность и молодость, напеваю наши хиты Я помню их очень хорошо, хоть и прошло уже немало лет с тех пор, как они были написаны.
Потом ставлю гитару в угол и подхожу к окну. Закрываю глаза. Мысленно вызываю в памяти картину: мы, четверо, очень и очень молодые, дерзкие, способные дома у кого-нибудь из нас записываем на бытовой магнитофон нашу новую песню. Аслан вдохновенно пилит соло-партию, потом поет в микрофон, примотанный к спинке кровати Эльхан ритмично бьет по струнам гитары Я меланхолично перебираю четыре толстые шершавые струны Виктор колотит по барабанам и по картонной своей коробке и подпевает вторым голосом Душно, потому что мы плотно закрыли все окна; но все равно с улицы проникают и шум проезжающих автомобилей, и звонки трамваев, и вопли играющих детей И вот в самый кульминационный момент, когда мы все даем пятисекундную паузу перед кодой в эту самую паузу с улицы сквозь закрытые окна врывается возмущенный мальчишеский вопль: «Ты ИШАК!»
Честное слово, ни к кому из нас это не относилось.
Баку. Июнь, 2009
Мы прозвали ее Мерседес[1] (из записок заведующего серпентарием)
Сержант инструктирует новобранцев перед отправкой в Африку:
Самое опасное в Африке, ребята, это ядовитые змеи. Если кого-то из вас ужалит такая змея, тут же сделайте надрез в месте укуса и отсасывайте кровь. Вопросы есть?
Один из солдат спрашивает:
А что мне делать, если змея ужалит меня, например, в зад?
Сержант ухмыляется:
А вот тогда, сынок, ты и узнаешь, кто твой настоящий друг
Анекдот
Невыносимо жарким летним днем, где-то около полудня, когда я обессиленно сидел в кресле, подставив лицо вентилятору, в дверь моего малолитражного кабинета постучали. Даже не в дверь, а по косяку, ибо дверь была распахнута в тщетной надежде создать хоть маленький сквознячок. После моего «Да!» ко мне втиснулись двое, при этом максимально сократив объем жизненного пространства. Первый был типичным «новым азербайджанцем»; был он грузноват и хмур с виду и рассеянно крутил на указательном пальце колечко с ключами от автомобиля. Второй был тощий, с пышной шевелюрой и шикарными усами. Он выглядел напуганным, хотя и старался изо всех сил скрыть это. Места в кабинете теперь хватало лишь для того, чтобы можно было широко улыбнуться. Что я и сделал. С отвращением.
После взаимных приветствий грузный спросил:
Скажите, это вы змеями занимаетесь?
Ну да, вяло ответил я, поскольку последние несколько лет заведовал частным серпентарием и занимались мы тут именно змеями. А что?
Дело в том грузный замялся, потом продолжил: дело в том, что в мою машину заползла змея кажется, гюрза и мне посоветовали обратиться к вам.
В вашу машину заползла змея? медленно переспросил я. Всю мою вялость как рукой сняло. Дело вырисовывалось серьезное. Вы уверены?
Да. Она где-то там, в машине, и я не знаю, как ее оттуда вытащить. Вы не могли бы помочь? Грузный вопросительно взглянул на меня.
Разумеется. Я встал с кресла и пошевелил лопатками, отклеивая мокрую рубашку от спины. После чего изо всех сил заорал: Заур!!!
Да!!! раздался не менее зверский вопль откуда-то из недр террариума.
Зайди!!! рявкнул я так, что тощий зажмурился, а у грузного чуть не слетело с пальца колечко с ключом.
Когда минуту спустя Заур возник в пределах видимости со своим неизменным «Ну, чё надо?», я кратко ввел его в курс дела. Он изумленно поднял брови. Я его понимал. В черте города гюрзы попадаются нередко, еще более часто они посещают дачи, сады и прочие места за городом; бывало даже, что этих змей находили в постели; но чтобы змея влезла в машину! Такого на нашей памяти еще не случалось. «Ну и гюрза, подумал я. Прямо автолюбитель».
Пойду возьму инструмент, сказал Заур и очистил зону переговоров. А я и мои неожиданные клиенты вышли на улицу прямо в невыносимый полуденный зной.
Вскоре появился мой коллега с инструментами парой металлических крючьев, насаженных на длинные деревянные рукоятки, и холщовым мешком с тесьмой на горловине.
Это всё? разочарованно спросил тощий.
Всё, недоуменно ответил я. А что, что-нибудь не так?
А не маловато ли будет инструментов? усомнился тощий.
В самый раз, заверил я его. Не пулемет же с собой брать, верно?
Заур фыркнул как тюлень. Он-то мог изловить гюрзу и голой рукой, крюк нужен был ему лишь для того случая, если придется выковыривать змею откуда-нибудь из недр машины.
Мы поймали такси желтый «Рено» и поехали на место происшествия. Грузный бизнесмен (его, как выяснилось, звали Алик) сел вперед, рядом с водителем, остальные уселись сзади, причем мы с Зауром так сжали с обеих сторон несчастного тощего (которого звали Мамед), что он как будто сделался еще тоньше. Во всяком случае, дышал он сдавленно. У меня возникло подозрение, что змея может и не быть гюрзой долго ли принять неядовитую змею за ядовитую при слабом знании зоологии, да еще и учитывая повсеместную «горячую любовь» к этим тварям! Поэтому я стал задавать каверзные вопросы.
Какого она была цвета? спросил я.
Серого, уверенно сказал Алик.
Черного, еще более уверенно произнес Мамед.
М-да произнес я. А вот голова Она у змеи была треугольная? Или такая, как бы круглая?
Круглая, после минутного раздумья ответил Алик.
Треугольная, после двухминутного раздумья заявил Мамед.
М-да снова произнес я. Пока размышлял над тем, чего бы еще спросить у моих внимательнейших спутников, подал голос Заур.
А глаза? спросил он. В смысле, зрачки какие у нее были: круглые или, как у кошки, вертикальные?
Не помню, честно сказал Алик. Не разглядел.
Мы с Зауром выжидательно посмотрели на сдавленного Мамеда. Тот поерзал на сиденье и вдруг неожиданно заорал:
Откуда я знаю?! Я что, в глаза ей смотрел?! Я ее как увидел, так сразу же и убежал!
Мы с Зауром приумолкли. При таком описании совершенно невозможно было понять, то ли это ядовитая гюрза, то ли какой-нибудь безобидный полоз.
А я еще хотел спросить, какого цвета у змеи были глаза, вполголоса сказал я.
Голубые, как яйца дрозда, пробурчал Заур.
А может, это был уж? осторожно предположил я. На затылке не было двух таких желтых пятен?
Нет, пятен не было. Покачал головой Алик. И потом, ужей я знаю.
Мамед промолчал.
А брюхо у нее, случайно, не красноватое? допытывался я, вспомнив про неядовитого, но шибко агрессивного краснобрюхого полоза.
Н-н-не знаю, медленно сказал Алик. Не разглядел.
Мы с Зауром автоматически посмотрели на Мамеда, и тот немедленно заорал с возмущением:
Я ее живот не видел, э! Я сразу же, знаешь, как убежал?!
С ним все было ясно. Тут водитель такси, всю дорогу внимательно прислушивающийся к разговору и составивший себе более-менее достоверную картину произошедшего, вдруг спросил:
А она шипела?
Мы все четверо посмотрели на него.
Ну шипела, сказал Алик. А что?
А как она шипела? настаивал таксист. Это ведь имеет большое значение.
Мы с Зауром прямо-таки обалдели, у Заура даже челюсть отвисла.
А что, уважаемый, вкрадчиво поинтересовался я, когда ко мне вернулся дар речи, ты смог бы по шипению определить, что это за змея?
Нет, честно признался таксист и тут же внушительно добавил: но есть люди, которые могут.
После такого сенсационного заявления Заур окончательно выпал в осадок, я же решил махнуть рукой на своих чингачгуков и во всем разобраться на месте. Тощий Мамед с огромным уважением смотрел в затылок водителю такси. И тут Алик вдруг сказал:
Гюрза это была, точно. Уверен, что гюрза. Подсознательно, наверное.
Вскоре мы прибыли на место. Алик расплатился с водителем, и все выбрались из машины. Таксист подмигнул нам на прощанье, посоветовал окурить машину ядовитым газом и укатил.
Мы стояли под беспощадным солнцем у ворот строящегося шикарного особняка неподалеку от аэропорта. В небе ослепительно сверкающей точкой полз далекий самолет.
Ну, где машина-то? поинтересовался я. Солнце палило прямо-таки по-африкански.
Сейчас, отозвался Алик.
Его машина оказалась «мерседесом» среднего возраста, изумительной светло-коричневой окраски, с обтекаемой формой тела, с красивыми насекомьими глазами и прекрасными резиновыми конечностями великолепнейшее порождение бензозойской эры. Я привычно отметил про себя, что распространены такие звери повсеместно, что питаются они высокооктановым бензином и в неволе, к сожалению, не размножаются. Мы обступили этого чудесного автозверя, неподвижно застывшего на асфальте. Солнце ослепительно горело на решетке радиатора, на ручках дверец, на дисках колес, на окольцованной трехлучевой звезде Я украдкой потрогал металл машины, словно гладил животное. Металл был раскаленным. По моей спине потекли струйки пота, засыхая на ходу.
Ну? коротко сказал Заур. После ошеломляющего заявления водителя такси он заговорил впервые.
Трубы гну, мрачно сказал я. Давай осмотрим салон.
Мы с ним влезли в «мерседес» и, соблюдая крайнюю осторожность, тщательно обследовали салон машины. В салоне пахло дорогим одеколоном, нагретой кожей, дымом фирменных сигарет, чем-то таким еще, но единственное, чем там не пахло, это змеей. То есть совершенно. Ее не было ни под сиденьями, ни под панелью управления, ни под ковриками вообще нигде. Рискуя выглядеть идиотом, Заур добросовестно заглянул в бардачок, но там лежали лишь автомобильные перчатки и пачка сигарет.
Так, сказал Заур.
Мы вылезли из салона и открыли багажник. В нем находились все необходимые автомобилисту причиндалы, коим место и есть именно в багажнике: запасное колесо, домкрат, канистра, какие-то инструменты, ветошь. Принадлежности в виде ядовитой змеи здесь не оказалось.
Так, сказал я и предложил открыть капот.
Возможно, со стороны это тоже выглядело идиотизмом, но по опыту я знал, что иногда гюрзы да и вообще змеи способны пролезать в самые неожиданные места и укрываться там. Автомобильный мотор здесь не исключение. Подняв капот, мы с Зауром голова к голове скрупулезно осмотрели закоулки двигателя и прилагающихся к нему металлических, резиновых и пластиковых нервов и кишок. Гюрзы (если это все-таки была она) не было и здесь.
Примечания
1
Рассказ написан при участии Таира Айдынова.