Мраморные плачущие ангелы, высокие белые кресты, вытянутые надгробные плиты, покрытые плющом, гробницы Это было круче любого музея. Мы расхаживали по всей территории, совершенно одни и абсолютно безнаказанные. Том вглядывался в могилы, надеясь найти кого-нибудь известного.
В какой-то момент мы подошли к самой старой части кладбища. Здесь на могильных камнях даже не было надписей. Они исходили трещинами, сыпались песком и скрывались под высокой, неподстриженной травой. Я опустилась на одно колено и вгляделась в них.
Когда-нибудь я умру, и моя могила зарастет дерьмом так же, как и все здесь.
Том поначалу молчал видимо, не ожидал такой реакции. Потом присел ко мне и сказал:
Такое случится со всеми.
Нет, с тобой такого не будет.
Мы не можем знать, что будет завтра, а ты говоришь про далекое будущее!
Твои сумасшедшие фанаты будут ходить к тебе каждый день!
Ты хоть понимаешь, на что обрекаешь меня?! возмутился Том.
В каком смысле? Я заглянула ему в лицо.
В том смысле, что я даже после смерти не смогу спокойно отдохнуть!
Я захохотала. Том зыркнул на меня и встал. Мы принялись думать, где лучше перелезть обратно.
Я медленно моргаю. Кажется, Том заснул. Он перевернулся на бок, и теперь мы лежим лицом к лицу. Он такой почему он такой Я придвигаюсь к нему так близко, как могу, и обнимаю одной рукой. Снова вдыхаю его запах. Он тоже кладет на меня руку в попытке обнять. Но точно спит. Я поднимаю голову и принимаюсь его будить.
Том, зову, Том, проснись
А? Что? сонно спрашивает он.
Том, я
В завершение нашей фееричной прогулки мы решили сходить на улицу красных фонарей. Куда же без нее? Время близилось к вечеру, а значит, самое время идти смотреть на проституток.
Это она мне или тебе? спросила я, когда девушка с голой грудью поманила нас к себе пальцем.
Думаю, это нам. Том помахал ей и повернул меня в противоположную сторону.
Надо же было оказаться именно в Амстердаме! сетовала я. Мы остановились около витрины сексшопа. За стеклом была огромная куча фаллосов.
Давай-ка зайдем, взял меня за руку Том и потянул внутрь магазина.
Ладно, ладно, давай зайдем если ты так хочешь недовольно пробурчала я.
Том вопросительно посмотрел на меня. Я открестилась и принялась ходить за ним среди полок с вибраторами. В какой-то момент я все же не выдержала:
Секс преследует меня.
Он не делает этого, покачал головой Том. Ведь ты девственница.
Ну спасибо
Я не имел в виду что-то плохое. Просто ты постоянно думаешь о нем. Не делай вид, что это не так, я был на твоем месте. Том взял в руку презерватив с изображением марихуаны и покрутил. Когда «Нитл Граспер» первый раз поехали в тур, нам было по семнадцать. Мы все были озабоченными мудаками, ты бы нас видела. Мы ездили в автобусе по стране и каждый, каждый гребаный раз, когда было время, обсуждали секс. У Майка тогда уже были девушки, и он рассказывал нам много историй. Половину, правда, выдумывал, как я понял позже. Мы обсуждали женскую грудь, бедра, задницы и много чего другого
Фу, Том
А что такого? Еще мы очень часто говорили о девушках, что приходили на наши выступления. У меня все никак не получилось ни с кем сойтись. Это было ужасно.
М-да протянула я. Ладно, у меня еще есть время стать рок-звездой и наконец-то заняться сексом.
Том залился смехом. Я криво улыбнулась.
Но раз ты говоришь, что секс тебя преследует может, купить тебе? Он указал рукой на огромный резиновый член. Я моментально вспыхнула.
Слушай, а где твои папарацци и фанатки, м? Почему ты до сих пор спокойно ходишь по улицам?
Том закатил глаза. Он подошел на кассу, пока я старательно отворачивалась, делая вид, что вовсе не пытаюсь рассмотреть его покупку, и мы вышли наружу.
А тут есть мужики? спросила я, когда мы проходили очередное красное окно с девушкой.
Да. Они обычно внутри сидят.
Ах вот оно что Может, стоит снять себе одного и лишиться с ним девственности? огрызнулась я.
Хм Том скептически посмотрел на меня. Не думаю, что они хороши в этом.
Думаешь, не стоит?
Думаю, нет.
Пока мы гуляли по улице Красных фонарей, окончательно стемнело. С наступлением полуночи мы отправились обратно в отель.
Я зарываюсь Тому в грудь и заплетающимся языком говорю:
Я тебя очень сильно люблю.
И я тебя, тут же отвечает он, и его дыхание обдувает мою макушку.
Я продолжаю:
И я даже не хочу слышать ответ. Я люблю тебя.
Том принимается гладить меня по голове. Нежно говорит:
Бельчонок, я тебя тоже очень люблю, и это правда.
Ты единственный, кто помогает мне. Спасибо. И прости.
За что простить?
За все. Просто тебе нет резона со мной носиться. Я отнимаю у тебя время. Прости
Я ведь тебя люблю.
Правда?
Правда.
Я прижимаюсь к нему и улыбаюсь. Я на самом деле его люблю.
9
Просыпаюсь я в холодном поту и с вопросом, сложно ли достать в Амстердаме наркотики потяжелее. Одеяло прилипает к телу. На соседней половине кровати обнаруживается спящий Том, который так и не ушел к себе в комнату. Я пытаюсь подняться, но меня трясет, а ноги подгибаются, и я валюсь на пол. Зубы скрипят, а челюсть сводит так, что я начинаю скулить. Нет, нет, нет, опять это
Сил, чтобы встать, не хватает.
Том зову я, но ничего не получаю в ответ.
Том! вскрикиваю.
Он тут же подскакивает, еще не понимая, что происходит, смотрит на меня полузакрытыми глазами.
А? Что? бормочет он.
Том, помоги процеживаю сквозь сжатые зубы.
Он сразу все понимает: спускается ко мне и помогает лечь обратно на кровать.
Черт, черт, черт, бормочу я, заламывая кисти рук. Том садится на край кровати, кадет ладонь мне на лоб. Я не могу лежать спокойно, дергаю ногами и выгибаю спину.
Эй, успокойся! Он прижимает меня к матрасу. Тебе будет легче, если ты расслабишься.
Тело горит. Я бы начала кататься туда-обратно, если бы Том не держал меня. Воздух свистит, когда я втягиваю его сквозь сжатые зубы.
Что за бред ты несешь! вырывается из меня, пока я пытаюсь освободиться от его хватки. Безуспешно.
Делай, как я сказал! повышает он голос.
Я замираю. Не хочу, чтобы он на меня кричал но как бы просто ни было говорить об этом, на самом деле расслабиться и правда невозможно. Все тело скручивает и ломает.
К-как, запинаюсь я, м-мне больно
Давай я наберу тебе теплую ванную, предлагает Том. Мышцы расслабятся.
Его хватка ослабевает.
Ладно, кивая, говорю я, но потом протестую: Господи, нет, нет, я не смогу Том, просто дай мне что-нибудь, умоляю или врежь мне, и я вырублюсь!
Слушай, не наматывай сопли, ладно? От ломки не умирают!
Умирают! Я читала в интернете!
Том отпускает меня и смотрит как на идиотку. От его вида я прихожу в ярость. Во мне просыпаются силы, чтобы моментально подскочить на ноги.
Ты придурок! взвизгиваю я и начинаю ходить из угла в угол. Где твои таблетки?!
Ты что, совсем охренела?! рявкает Том и тут же оказывается рядом со мной. Хватает меня за руку и говорит:
По-твоему, я теперь должен отпаивать тебя своими лекарствами?! Он сжимает челюсти, глубоко вдыхает. Я не дам тебе их не потому, что я конченый урод, понятно? А потому что ты не можешь выпить их и пойти дальше развлекаться, как прежде! От этих препаратов можно умереть. Я хочу тебе помочь, а не убить.
Я сглатываю. В ушах стоит такой шум, что я еле разбираю его слова. Но я понимаю. Остатками сознания я его понимаю. Киваю и чувствую, как пол под ногами растворяется, и я падаю назад. Том тянет меня на себя и подхватывает.
Сделай что-нибудь, пожалуйста, тихо шепчу я.
Хорошо, хорошо, бельчонок, сейчас, говорит он, снова укладывая меня на кровать.
* * *
У нас двухэтажная мансарда в готическом пятизвездочном отеле. В потолке над гостиной два огромных окна, в которые стучит дождь. Тут две комнаты: ту, что наверху, занял Том, а в той, что рядом с залом, поселилась я. Мы с Томом сидим на диванчике перед металлическим столиком, на котором нам привезли завтрак. Телевизор разговаривает на голландском. Том пьет черный кофе и курит сигарету, что взял у портье. Я ем яичницу.
Мне лучше. Правда, после косяка, который Том дал мне, стало лучше. Только не оставляет ощущение, что голова парит в воздухе отдельно от тела. Но это ерунда по сравнению с ломкой.
Мы молчим. Уже достаточно много времени. Том где-то в своих мыслях, и я не мешаю. Когда он резко приходит в себя, я вздрагиваю.
Белинда слушай, я все это знаю. Знаю, тебя сломали. Я понимаю. Во всем этом нет твоей вины.
Я сглатываю. Опускаю взгляд.
Спасибо тихо говорю.
Он тушит сигарету в кружке с остатками кофе и ставит ее на стол.
Но, малышка тебе всего восемнадцать. Ты такая молодая С зависимостью надо бороться, понимаешь?
Том, я Пытаюсь собрать мысли в кучу, но получается плохо. Я не хочу останавливаться В моей груди огромная дыра, и только наркотики заполняют ее.
Он смотрит на меня с такой болью в глазах, что мне хочется плакать. Появляется нестерпимое желание оправдываться.
Я понимаю, что так нельзя, знаю, что зарываю себя на дно, я все это понимаю, но не хочу больше жить в постоянном отчаянии
Том упирается локтями в колени и трет рукой лоб. Говорит:
Я прекрасно знаю, как хорошо там и как плохо здесь.
Ну и почему тогда я должна выбирать эту реальность, то место, где я страдаю?! возмущаюсь я. Где всем на меня плевать и я совсем одна?!
Тише, милая, тише! Том придвигается вплотную ко мне и прижимает к груди. Говорит: Мне на тебя не плевать, слышишь? Мне не плевать.
Я всхлипываю. Его слова так трогают, что я ничего не могу сказать.
Том прижимает меня к себе, нежно гладит по голове. Почти шепчет:
Малышка мне очень жаль.
В горле и голове отдается жуткая боль. Я изо всех сил справляюсь с желанием заплакать. Когда слезы немного отступают, отстраняюсь и смотрю на него. Спрашиваю:
Ты когда-нибудь хотел умереть?
Да, много раз. Однажды я чуть не сделал это.
Не сделал что?
Не наложил на себя руки.
Я качаю головой. Опускаюсь обратно ему на грудь и говорю:
Можешь рассказать?
Ты знаешь, что мой отец умер от рака? Он заглядывает мне в лицо и гладит по плечу.
Конечно.
Том смотрит куда-то вперед.
Он умирал на протяжении очень долгих месяцев, и у него были адские боли В какой-то момент уже ничего не помогало, никакие опиаты, наркотики, и он кричал, бился в агонии.
Том тяжело вздыхает. Потом продолжает:
Знаешь, днем, ночью я до сих пор боюсь если кто-то закричит так же, ноги подкашиваются И весь этот хаос в доме, приближение смерти доводили до нервных срывов. Мне тогда было всего пятнадцать, а такое сведет с ума любого. Один раз у меня случилась такая истерика, что я хотел уйти из дома любым способом. Мы тогда жили в доме на седьмом этаже, и я решил, что выйду в окно, и если не сдохну, то меня хотя бы заберут в больницу.
Том останавливается, отпускает меня и берет со стола бутылку с водой. Он кладет руку на крышку, но не открывает.
И я уже вышел на балкон, но пришел врач, в очередной раз. Никого кроме меня и отца не было, так что пришлось пойти и открыть дверь Я потом чувствовал ужасную вину за то, что хотел сделать, за то, что не подумал о маме и сестре. Но я был настолько разбит, что мне было на все и всех плевать, я просто хотел больше этого не видеть и наконец-то сдохнуть.
Том заканчивает и смотрит на меня. Я цепенею. Даже представить себе не могу, как тяжело ему было.
Том, какой ужас
Все нормально. Прошло уже много лет. Я просто хотел сказать, знаешь, после этого я еще много раз думал о смерти когда Марта грозилась лишить меня родительских прав, если я не поеду лечиться, когда она ушла когда группа чуть не развалилась. Но я всегда вспоминал тот момент, и это меня отрезвляло.
Я молчу и смотрю на него.
Я имею в виду, Бельчонок, это чувство ты пронесешь с собой сквозь года. Но оно не должно тобой управлять.
Я киваю.
С этим нужно научиться справляться, добавляет он. Не знаю, как по-другому.
Мне нечего ответить. Если честно, то, что он говорит, звучит просто кошмарно.
Ладно, хватит об этом переводит тему Том. Марк уже заселился. Бен и Джефф скоро приедут. Сегодня должен быть хороший день.
* * *
«Нитл Граспер» очень шумные ребята. Если они заходят куда-то, то заполняют собой каждый угол. Все пространство это они. Никто в помещении не остается в стороне, все до единого оказываются затянуты в их вечеринку, во главе которой всегда эти четверо. «Нитл Граспер» ведут себя вызывающе и порой совсем сходят с ума, но этим очаровывают. Удивительное умение быть милыми и при этом творить все что вздумается, всегда меня восхищало.
Вот и сейчас: Бен стоит в окне своего номера и что-то кричит охраннику внизу. Тот лишь смеется в ответ. Все, кто здесь находится, знают: нельзя взять и прыгнуть с четвертого этажа в бассейн в дорогущем пятизвездочном отеле. Нельзя, но только если ты не из «Нитл Граспер». Если ты из «Нитл Граспер» тебе можно все.
Бен кричит парню, который снимает его:
Убери свой долбаный телефон! Я тебе его в задницу засуну, как только окажусь на земле!
Рядом с ним мелькает черноволосая растрепанная голова. Это Том, где-то там, в глубине номера; он наверняка смеется до боли в животе. Бен отталкивается от оконной рамы и летит прямо в воду.
Когда брызги из бассейна ложатся на землю, я думаю зачем бассейн вообще нужен в Амстердаме? Тут же пасмурно. Рядом с ним стоит табличка «Не купаться!». Я ухмыляюсь. Люди по примеру Бена начинают прыгать за ним, поднимаются крики и шум. Том выглядывает из окна, смотрит вниз, улыбается, в руке держит стакан с каким-то пойлом. Он не прыгнет, я знаю. Так и происходит. Том оглядывает двор и исчезает в недрах комнаты. Наверняка сейчас он спустится к нам по лестнице.
По правде говоря, я первый раз тусуюсь с «Нитл Граспер» без отца. Чувствую пьянящую вседозволенность, но только только мне по-прежнему плохо. Пару минут назад мы вышли из бара отеля во двор, тут-то до Бена и дошло, что окно его номера выходит на бассейн. И они с Томом побежали наверх.
Я искусала себе все губы. Мне срочно надо выпить. Я подхожу к бару и говорю:
Один «Ред Лейбл», пожалуйста.
Документы, без эмоций говорит бармен, а я сокрушаюсь.
Черт, они в номере
Он пожимает плечами.
Эй, парень, слышу я голос Марка за спиной, налей ей, давай. И мне то же самое.
Он подходит и кладет руку мне на шею. Немного встряхивает.
Что, отходняки? спрашивает.
Ну, что-то вроде
Понимаю, качает головой.
На Марке солнцезащитные очки и шелковая леопардовая рубашка. Первые две пуговицы расстегнуты. Со своими светлыми волосами и длиннющими ногами он выглядит как модель какого-нибудь дорогого европейского бренда. Он вообще единственный, кто сохранил «товарный» вид: Том как обычно выглядит растрепанным после первого же стакана скотча, Джефф порвал пиджак во время танцев в баре, про Бена и говорить нечего.
Бармен ставит перед нами два стакана с виски. Я сразу же хватаюсь за один из них.
Мэнди, я здесь! кричит Марк прямо мне в ухо.
Они заснули, наконец-то! Аманда подбегает к нам и облегченно вздыхает. Еле уложила. Совсем не хотят ложиться спать вовремя. Дай-ка Она выхватывает у Марка из рук стакан и осушает его за несколько глотков. Потом добавляет: Я готова танцевать всю ночь!
Замечательно, улыбается Марк и обнимает ее.
У меня сводит челюсть то ли от ломки, то ли от их идеальности. Мэнди просто шикарная бывшая модель. Они с Марком выглядят прекрасно. У них двое таких же идеальных светловолосых детей. А еще они все очень любят друг друга. И я как бы радуюсь за них, но потом чувствую боль.
А ну иди сюда, киса моя! кричит Бен Марку, подбегает и обнимает. Он весь мокрый, с него текут ручьи воды, так что лощеному виду Марка приходит конец. Мэнди в это время успевает убежать. Потом Бен добирается и до меня. Одежда намокает, и я, отвлекаясь от грустных мыслей, с криком убегаю от него.
* * *
Я сижу в кабинке туалета, обхватив себя за плечи, и трясусь. В голову словно бьют молнии. Как же я хочу Кажется, на этом моменте я понимаю, зачем Том взял меня с собой в Амстердам: ведь я понятия не имею, где здесь достать наркотики. Да и мне не нужны какие угодно мне нужны мои, те, что я беру у Алисы.