И вот скелеты перестали быть скелетами. На меня смотрели два потешных зверька размером с кролика: бордовый и зеленый, один с длинным носом, другой с коротким.
Я Маэстро альтернатив! сказал Бордовый. Я живу в тех вариантах событий, которые могли бы случиться, но не случились.
Я Маэстро альтернатив, сказал Зеленый. Я повелитель сослагательного наклонения!
Люди думают: что было бы, если бы я выбрал это, а не то? Так вот: я единственный, кто знает, сказал Бордовый.
Например: ты хотел бы купить яблоко, но пожалел денег и украл его. И теперь ты вор, сказал Зеленый.
А я видел твою жизнь, когда ты яблоко не крал, и вместо вора стал успешным таксистом, сказал Бордовый.
Но мелкие события меня не интересуют. Я предотвращаю те, из-за которых история идет по пути страдания, сказал Зеленый.
Или боли, вставил Бордовый.
Или смерти, подытожил Зеленый.
Зверьки уставились на меня, ожидая ответа. Я попытался переварить услышанное и задал самый тупой из возможных вопросов:
И кто у вас главный?
Нас не два.
Мы один.
Я Маэстро альтернатив.
И вместе, указывая друг на друга:
А это моя альтернатива!
Получается, вы знаете, что могло бы произойти с любым человеком, если бы он принимал не те решения, которые принял на самом деле. Я прав? И делаете все, чтобы его не случилось.
Вероятно, да.
Почему тогда вы допустили Вторую мировую войну?
Бордовый опустил мордаху, а Зеленый наоборот гордо ее поднял.
Это был тяжкий выбор. Но, поверь, альтернатива тоже открывалась не сахарная.
Самая неприятная альтернатива.
Мы не предотвращаем события. Мы стараемся это сделать. Зависит от множества факторов.
Они замолчали.
Эта тема мне не нравится, осторожно сказал Зеленый. Бордовый добавил:
Лучше слушай: тебя бы могли звать Пуан.
Что?!
А в какой-то альтернативе ты бородач.
В семнадцать лет?
Да.
А есть альтернатива, в которой моя девушка Аннет?
Справок не даю.
Но вы же только что
По своей инициативе говорю всякое, но не по чужой.
Ладно.
Бордовый посмотрел на доску и снова на меня.
Гибель страны Орвандия перестает быть альтернативой, произнес он мурлычущим тоном. Она становится твоей реальностью.
С другими странами такое бывало, добавил его приятель. Мы их помним, а ты нет. Шунта зеленое государство, полное заповедников. Линтия богатое музыкальными талантами. Виналина, Конди, Сантея. Мы потеряли множество стран. Они исчезли из вашей альтернативы.
Но Орвандия пока нет.
Я спросил:
Что уничтожило эти страны?
Разное. Не ищи в этом системы. Такова жизнь. И не грусти. Есть страны, которые мы спасли. Мексика, Германия, Украина, Новая Зеландия, обе Кореи.
И что угрожает Орвандии?
Не даю справок.
Тогда за каким хреном я здесь?!
Справок не даю, поскольку ответа на твой вопрос не знаю. Зеленый перепрыгнул с парты на парту и пожал пушистыми плечами.
Я поместил тебя в причудливый мир без Орвандии, чтобы ты почувствовал, как там плохо, наставительно произнес Бордовый. И мы знаем, что ты играешь в этой истории главную роль.
Зеленый добавил:
Но я рискую. Потому что ты можешь быть как спасителем Орвандии, так и ее причиной ее гибели.
Что?!
Уничтожение Орвандии может идти по одному из нескольких сценариев. В один вписан ты.
А в другие?
Справок не даю.
А Бордовый дал:
А в другие один из вас.
Тут я совсем ничего не понял.
Один из нас? В смысле?
Бордовый ответил:
Ты не один пришел в комнату.
О, нет, нет, ты вовсе не один, сказал Зеленый.
Вы ошибаетесь. Со мной никого нет.
Можешь считать и так.
Но я считаю иначе.
Я медленно повернул голову туда-сюда. Развернулся. Никого. Ражд вспомнил я. Лунатизм. Момент, когда Тень охватывает тебя и управляет твоими действиями
Мне поплохело повторно.
И еще раз.
И еще.
* * *
И еще раз.
Маэстро альтернатив в обоих своих воплощениях пялился на меня круглыми глазами. Мы проговорили добрых полтора часа. На самые существенные вопросы бордово-зеленые существа отвечали справок не даю. Ни про тетрадь с гоблинами-корфами, ни про мое чудесное выступление на уроке истории узнать ничего не удалось. Я предположил, что гибель Орвандии связана с моим лунатизмом, но и на это не получил ответа. Единственная тема, которую охотно поддерживали зверьки, их собственное ремесло. Про теорию альтернатив они рассуждали подолгу.
Дайте я подытожу. Вы знаете, как могут развиться те или иные события. И вдруг получили информацию, что Орвандия может прекратить существование. И что какую-то роль в этом играю я. Но какую не знаете.
Хочешь узнать, кто виноват в гибели Орвандии? осторожно спросил Зеленый. Узнай. Но не у меня. Почему? Потому что я не даю справок.
Справок я не даю, так же осторожно добавил Бордовый и запрыгнул на учительский стол. Но ты должен кое-что сделать.
О! Единственный неожиданный поворот в нашем разговоре.
Начни с учителя истории. Спроси о гибели Орвандии.
У Валентина Павловича?
Или сходи в Башню печали. Там тебя будет ждать сюрприз.
Или не ходи в Башню печали. Там тебя может ждать смерть.
Зверьки вмиг испарились, не успел я крикнуть: А домой-то мне как вернуться?. В дверь забарабанили сотни кулаков, и действовать нужно было быстро, как в шахматном блице. Я последовал пробудившемуся наитию, подбежал к одной из парт и вытащил из ее ящика Тетрадь.
Я абсолютно точно знал, что найду ее здесь. Дверь распахнулась. В класс ломанулась армия. Я открыл Тетрадь на странице Рсахала корфа-навигатора с длинными пальцами и устройствами на ремне, напоминающими компасы, и обнаружил там карту небрежно набросанный план кабинета биологии. А на нем короткие стрелки.
Не дожидаясь, пока меня изобьют лже-одноклассники, я проследовал по стрелкам, распахнул окно и прыгнул. Приземлившись на мокрую траву, я почувствовал запах росы и, кажется, солнца. Любимого орвандского солнца.
Глава 9. Кто это нарисовал?
Рома ткнул меня локтем. Я вздрогнул и поймал на себе пару десятков взглядов. К нашей парте подошел историк.
Дима, ты слышишь меня? Да, ты сегодня звезда и молодец, но спать на уроке это чересчур. Вернись к нам.
Валентин Павлович произнес это уютным и добрым голосом. Голосом орвандского учителя. Я дома. У меня получилось. Знал бы историк, сколько смысла в его просьбе вернуться!..
Хорошо, Валентин Павлович. Извините.
Угадаете с трех раз, кто это сказал? Правильно: я. Настоящий я. Не раскосый болван с яблоком, не смурфик. Впервые в жизни я осознал, что Димы Каноничкина могло не быть. Но я есть. И это удивительно.
Окно слева от нас было приоткрыто. Я вдохнул свежий орвандский воздух, произведенный на майской фабрике. Роскошное блюдо от шеф-повара по сравнению с тем пыльным газом, которым я надышался там.
Чего задумался? спросил Рома шепотом. Тебе плохо?
Все нормально, ответил я, блуждая взглядом по пейзажу за окном: по Башне печали, по трем дубам, по скамейкам, по каким-то прохожим с колясками.
Мой мозг воспринимал разговор с Маэстро альтернатив как сон. Однако что-то внутри меня сопротивлялось и твердило, что миссия спасения на моих плечах все-таки лежит. Жаль, тут нет Фрейда, чтоб нормально растолковал.
Кстати.
Рома, я тут один? Со мной никого нет Да?
Разве что бактерии и возможно вирус. А так ты один.
Хорошо.
Каноничкин и Федоткин! Хватит шептаться! Валентин Павлович негодует. Сейчас влепит неуд и ухом не поведет.
Извините
Мне надо в туалет, шепнул Рома. Пойду выйду.
Передавай привет Стэну.
Кому?
Корфу. Твоему спасителю.
А. Ага. А почему Стэн?
Я пожал плечами, Рома тоже пожал плечами и удалился из класса.
Кроме строений, рассказывал Валентин Павлович, от орвандцев нам досталось кое-что важное, благодаря чему мы можем судить о темных пятнах истории. Кто подскажет, о чем я говорю?
Деньги, сказал Крупный.
Одежда? спросила Алиса. Платья?
Систематические письменные свидетельства начал Угрюмов, но я его прервал.
Фольклор, сказал я. И нет, это не было магическое озарение, просто я действительно понял, к чему клонит Валентин Павлович и удивился, что тот же Угрюмов не ответил раньше меня. Устное народное творчество. И мифы.
А о чем повествуют мифы в первую очередь?
О происхождении мира.
Верно! Очень верно. О мире, о человеке и о богах. Орвандцы верили, что божества покровительствуют эмоциям. Скажем, бог страха Сиамон в представлении древних нисходит в Амелиен[20], когда человек испытывает ужас, встречая, например, волка. А кто подскажет Валентину Павловичу, какие боги были (или есть) у других цивилизаций?
Марс бог войны у римлян, ответил Угрюмов. Мне пятерка?
Нет. Но ответ правильный. И в этом грандиозная разница между нашими народами. Если греки объясняли гром и молнию гневом Зевса, то орвандцы объясняли не само это явление, а свои ощущения от него. Так вот. Одна из легенд гласит, что Бьенфордский Шар и есть обиталище богов.
Он раньше всегда светился? спросил я.
Так гласят легенды. Боги жили он горел. А потом они перестали жить. И Шар перестал гореть. Почему он загорелся снова? Уж не вернулись ли к нам древние боги Орвандии?
* * *
Позвонил Рома. Я нагнулся под парту:
Ты че? прошептал я. Урок же.
Канон, я в туалете, ты должен это увидеть!
Уверен, что мне это надо? осторожно спросил я.
Иди сюда скорее!
К парте подошел Валентин Павлович.
Дима, у тебя все в порядке? Ты там чего ищешь, знаний?
Нет, Валентин Павлович, я вылез из-под парты. Мне срочно надо выйти.
Подожди, когда твой друг вернется.
Но я встал.
Нет Извините, мне правда нужно.
Я выбежал из класса и спустился на первый этаж. Толкнул дверь в туалет. Рома как загипнотизированный смотрел на корфа и дрожал.
Охренеть, вырвалось у меня, это как так?
Вот так, монотонно ответил Рома.
Корфа дорисовали. Виртуозно. Детализировали фигуру, добавили такие натуральные цвета, что корф, казалось, вот-вот сойдет со стены. Ярко-красные глаза выглядели точь-в-точь как на стоп-кадре видео вчера вечером.
Страшный, бормотал Рома.
И тень реалистичная.
Клыки такие острые
А пальцы здорово нарисованы.
Рядом с корфом на стене было что-то написано.
Я подошел ближе.
Его оживят во имя Орвандии
Почерк как на страницах в Тетради. Поймать логическую связь пока было трудно, но очевидно, автор этого рисунка и есть ее первый владелец.
Что это значит?.. спросил Рома.
Могу сказать только одно: нарисовано лучше, чем было.
Это не имеет значения. Скажи мне: что значит оживят?
А ты чего у меня спрашиваешь? Спроси у того, кто это нарисовал.
А кто нарисовал?
Не я.
И не я.
Я открыл воду в раковине и умылся.
Рома, мне надо тебе кое-что рассказать.
Я коротко рассказал о своем лунатизме и о приключениях в ванне. Рома слушал раздраженно, но терпеливо, однако когда речь зашла о видео, он взъерепенился.
Серьезно? И ты молчал?! Канон, блин, Канон, да на том видео я!
Тихо, Рома. Что ты орешь?
Я тебя ненавижу!
Слушай, ты же знаешь, как на нас, орвандцев, действует темнота. Может, меня заглючило и это игра воображения.
Не может быть такой игры воображения!
Рома замолчал. Не так давно он учился каким-то восточным практикам по защите духа и сейчас, видимо, применил одну из них: глубоко задышал, и это помогло.
Корф взирал на нас так, будто хотел откусить нам головы. Я прикоснулся к краске. Следа на пальце она не оставила. Во мне боролись два чувства: одно говорило, что чудище нужно замазать, а другое требовало, чтобы корф ожил.
Я возвращаюсь в класс, сказал Рома. Ты идешь?
Да. Пора бы.
* * *
Вы как раз вовремя, ребята! объявил Валентин Павлович. У нас возник вопрос на миллион! Готовы?
Я сказал Готов! и сел за парту. Рома, не обратив внимания на слова учителя, включил телефон и загуглил слово проклятия.
Вопрос такой, торжественно сказал Валентин Павлович. Какое чувство (и, соответственно, бог), по мнению орвандцев, было главным? Кто в Орвандии аналог Зевса, Одина, Ра и Вишну?
Повисла тишина.
Ладно. Валентин Павлович обещает за правильный ответ высший балл. С внесением в базу!
И тогда разразилась буря. Одноклассники наперебой предлагали свои версии, одна тупее другой.
Бог любви, выскочила Алиса, и пацаны засмеялись. Дураки
Бог земледелия? спросил Никита Евроньюз.
Земледелие это не чувство, поправил историк.
Радость! Смех!
Депрессуха!
Секс!
Ребята, держите себя в руках.
Варианты продолжали сыпаться на историка со всех сторон, и в какой-то момент он не выдержал.
Это все неверно, вздохнул он. Дима! Может, ты знаешь ответ?
Знаю, сказал я.
Ну, порадуй нас.
Все равны.
Валентин Павлович так обрадовался, что у него соскочили очки.
Наконец-то! Правильно! Не могло быть верховного божества! Все чувства, а значит и боги, равноценны. В других мифологиях (например, скандинавской) вы встретите сюжеты, как какой-нибудь Один приказывает своему сыну Тору сражаться с великанами. Но в Орвандии ни-ни! Здесь каждый отвечает за себя и никому не подчиняется. В наших мифах вы увидите, как Синто богиня любви вступает в столетнее противоборство с богом ненависти Кодом на краю золотого лепестка, растущего из Великого Зеленого Облака за право обладать человеческим сердцем, которое и поныне, согласно легенде, является ядром Бьенфордского Шара. А рассудить их может кто? Верно. Абсолютно никто. Человеком владеет каждый из богов. И, случись что-то, они борются, чтобы мы проявили именно их эмоцию.
Валентин Павлович улыбнулся.
Каноничкин, не хочешь сдать тест по истории Орвандии?
Посмотрим, сказал я.
Хорошо. Еще одна отметка тебе. Хорошо поработал!
Спасибо.
Я взял Тетрадь и открыл на странице Вирадана, по наводке которого был нарисован Стэнли. Перечитал внимательно описание ритуала. И обнаружил несколько новых строк:
Могущественный корф был возведен в этот мир. Стэнли поможет противостоять разрушительной мощи Шара. Стэнли поможет Шахрэ удерживать чудовищ. Стэнли оживет во имя Орвандии. Но истинную суть его явления предстоит выяснить тебе. Выясни и он станет твоим рабом. Навеки.
Шахрэ седьмой из корфов. Я перелистнул на его страницу, и обнаружил, что мелких гоблинов стало меньше. Самый смешной из них, в левом нижнем углу, отсутствовал. Значит, битва за Орвандию началась? Или чушь это все собачья?
Я получил эсэмэску от Сени:
Дим, на перемене меня будут бить в курилке, помаги
Час от часу не легче!
Глава 10. Время нефантастических разборок
С просторов интернета:
Своим названием Башня обязана орвандскому философу Шону Клуено, который навещал ее весь 1859 год каждые три дня, пока не умер во сне. Засыпая, он говорил своей жене: Печаль окутывает меня в этой башне, дорогая. И если наступит вечная ночь прошу, не буди меня, не буди меня, моя дорогая.
Сеня типичный представитель вида «девятиклассник обыкновенный»: у него растут усики и у него всегда проблемы А неурядицы, в которые он попадает, приходится утрясать мне. Мы познакомились, когда трудовик Иннокеша собрался навешать ему подзатыльников, а я, проходя мимо, сказал: Большая сила влечет большую ответственность[21]. Подзатыльников Сеня все равно получил, но дружба завязалась.
Что-то мне поплохело, сказал Рома. Я, наверное, пойду домой.
Рома и правда выглядел бледным. А учитывая, что бледность и так его любимый цвет кожи, сейчас он и вовсе напоминал снежок.
Давай. Хотя еще пара кулаков нам бы не помешала.
Рома посмотрел на меня стеклянным взглядом:
Каких кулаков?
Да забей Иди отдыхай. И выздоравливай.
Полноценного выздоровления все равно быть не может, он тяжело вздохнул. Мы все больны.
* * *
Я выбежал во двор. Вперед мимо беседок в курилку. Знал ли я, что делать? Нет. Драться с девятиклассниками дело нестатусное. Ударю в грязь лицом вся школа будет знать, засмеют. Может, не ходить никуда? В конце концов, я не благотворитель, чтобы вступаться за человека, который пишет помоги через а.