Сильна! одобрил её действия Тиур. И после всех отписок ты решила позвать меня? Как самого глупого или самого неприхотливого? Или самого
Ты единственный, кто подумал о пропавших детях. И для меня твоё сострадание так же важно, как и твоя ведьмацкая выучка, способности к магии и умение быстро принимать решение.
Она помолчала, заставив тишину зазвенеть, и тихо сказала:
Я прошу тебя о помощи. Я, которая всегда опиралась только на свою Силу и своих Богов Я чувствую, что, объединившись, мы сможем расколоть эту тайну, как глиняный кувшин. Ты согласен?
А что мне ещё остаётся, когда ласковая ведьма приглашает меня выпустить пар из котла?
Нельва улыбнулась и направилась наверх, в свои комнаты, напоследок бросив через плечо:
Советую тебе ночевать в моей гостинице! Если хочешь утром проснуться!
Часть пятая
Утро пахло детством. Именно этот аромат будил Тиура, когда он был ещё мальчишкой и жил с роднёй в большом доме на берегу светлого озера. Мать с ночи затворяла тесто, чтобы на заре испечь свежий хлеб дышащий, мягкий, с лёгкой терпкостью мяты и тмина. С тех пор прошло восемнадцать лет. Ведьмак уже привык считать себя ветром, не имеющим привязанностей и готовым в любой миг сняться с места, чтобы вновь вмешаться в ход чужих судеб. Но сейчас он почувствовал, как слабая улыбка тронула его губы. Спустившись по крутой лестнице, Тиур заглянул на кухню, где вовсю творила-колдовала хозяйка. На столе, завёрнутый в тонкое полотно, остывал круглый хлеб. На плите фырчала яичница, лупясь в потолок двенадцатью желтками. Рядом на сковородке томилась ветчина, закручивающая краешки розово-рыжими «крылышками». Зрелый сыр, раскроенный напополам, пускал «слезу» по светло-жёлтой ноздреватой поверхности и пах так одуряюще остро, что ведьмаку захотелось впиться зубами в это порождение молока и закваски. Но Нельва одним движением бровей отправила его в зал, где уже толпились посетители. Судя по одежде, они были не местные и принадлежали к купеческой гильдии. Завидев Тиура, поклонились, но в разговор вступать не стали. Ведьмак привык к одиночеству и теперь устроился за отдельным столом, придвинутым к стене, и прислушался к беседе.
Зря мы в Кральград приехали! буркнул мужчина, ёрзавший на скамье, словно заноза впивалась ему в тощий зад. Сплошное разорение!
Не гунди, Миглач, урезонил его сосед, степенный дядька с опаловым кольцом на правой руке. Ежели Нельва сказала, что всё распродадим, значит и убытку нам не будет. А она ещё ни разу не ошиблась!
Вот-вот, подхватил сивый, словно пропущенный через снежное решето, купец. Полгода назад и кони у нас пали, и слуги разбежались, и болезнь нутряная прилипла ко многим, а как к хозяйке сходили, так всё и уравновесилось. Смогли и сукно с бархатом пристроить, и прибыль получить. Правда, домой возвращались дольше обычного, вместо недели целых две. Так и скакуны нам попались «родовитые» ослы!
Воспоминания улучшили общее настроение, и к тому моменту, как Нельва стала раскладывать снедь по тарелкам, зал гудел от громкого говора и смеха. Через полчаса гости отправились по своим делам, и ласковая ведьма подсела за стол к Тиуру.
Ты в моей памяти ночью порылась? спросил он, нюхая ломоть хлеба.
С чего бы? резко ответила она, сделавшись надменной и колкой. У меня такой привычки нет лазить по чужим головам или кошелькам.
Ну осерчала, усмехнулся ведьмак. И зря! Уж не знаю, как у тебя получилось, но мне ночью снилась моя мать. Как наяву слышал её голос, повторяющий: «С жизнью не торгуются. Если запрашивает высокую цену, значит она того стоит». А утром пробудился от запаха хлеба, совершенно такого, как пекла мама.
Нельва расслабилась и даже улыбнулась:
Я никогда не ищу дары, они сами ко мне приходят. Вовремя. И хлеб такой мне почему-то захотелось испечь, хотя обычно я предпочитаю пшеничный, с жёлтой вязью, похожий на летнее солнце. Я родилась летом, в месяц, когда дни самые длинные. Наверное, поэтому во мне столько радости и от важного, и от пустяков. Как, например, от тебя!
У! Выходит, что я здоровенная пустяковина или же незатейливая важность! сказал Тиур с таким серьёзным лицом, что ведьма прыснула в ладошку, как девчонка, которой столь же юный кавалер всучил, отчаянно краснея, яблоки, утащенные из соседского сада.
В городе ударил колокол скорбно и протяжно. Нельва замерла и словно постарела на целый год.
Куда же вы смотрите, Боги? воскликнула она. Ещё одно дитя пропало!
Тиур понял, что время, отпущенное на раскрытие тайны, уменьшилось. Нужно было что-то делать, доверяя чутью, обострённому, как у дикого зверя. Он уже стоял на пороге, когда Нельва прикоснулась к его груди, где горело сердце, и повторила слова, услышанные им во сне:
С жизнью не торгуются. Если запрашивает высокую цену, значит она того стоит.
Часть шестая
Дом, из которого пропал ребёнок, был кирпичнокряжистый, с тяжёлой дубовой дверью, похожий на коренастого пса, чья морда всегда шире его собственной будки. Окна первого этажа были забраны ажурными решётками, отгораживающими глаза жилища от влияния улицы. Ведьмак уставился на дом «особым» взглядом, способным сообщить его владельцу всю подноготную о людях, сидящих за обеденным столом, о цвете воздуха в комнатах, о мыслях господ и слуг, о вкусе еды и даже о хозяйских тайниках, в которых припрятаны золотые запасы.
Так, сказал сам себе Тиур, а кубышек с монетами целых восемь. Одна под полом спальни, три на чердаке, под рухлядью, остальные зарыты в подвале. Из той, что в спальне, хозяйка втихаря утащила четыре золотых гроера, а муженьку об этом не сказала. Видать, на новое платье не хватало!
Он уселся на пустой бочонок из-под пива и задумался: «Монеты, конечно, вещь нужная, но сейчас для меня важнее то, что обитатели дома от господина Ульяриха до младшей посудомойки Нинни в глубоком мороке обретаются. Словно забрели сообща в туман и бродят там, считая, что гуляют по летнему лужку и солнышком любуются. У них дитя исчезло, а они обсуждают, сколько грецких орехов в глотку гусям запихивать, чтобы к празднику мясо стало деликатного вкуса. Кто-то над ними обстоятельно поработал! Но кто? Нельва говорит, что во всей округе нет чародеев. Кроме неё! Пожранного волшебника в расчёт не берём. Какой с покойника спрос?»
Он подошёл к двери поближе, чтобы прощупать замок. Тот был старой выделки и наделён заметной охранной магией.
Становится всё интереснее! уже вслух озадачился Тиур. Столько защиты, что можно как в крепости отсидеться. Как же дитя выскользнуло? Оно же не мышонок, чтобы в щель Погоди-ка!
Ведьмак обошёл дом кругом и пригляделся к низкому выходу из подвала. На дорожке, ведущей от дверцы к зарослям барбариса, явно читались детские следы. Следы, которые принадлежали не живому человеку, а лёгкой тени, способной уйти куда-то по первому зову.
Что-то стало проясняться! Тиур потёр руки. Если дети превращаются в тени, значит нужно искать место, заполненное наполовину светом и наполовину тьмой. Словно душа человеческая.
Не став растрачивать силы на расспросы родственников, ведьмак решил вернуться к Нельве и разузнать о местных колдовских практиках. Вблизи гостиницы он столкнулся с давешним «малоумным», но на этот раз тот выглядел совсем по-иному. Глаза были сосредоточены на важной цели и выдавали ум и волю. Зелёный бархатный камзол заменил собой болотный балахон. Незнакомец сделал вид, что никогда не встречался с Тиуром, и быстрым шагом удалился в ближайший переулок.
«Эге, моя ласковая хозяйка воду мутит, подумал ведьмак. Может, решила изловить рыбку в своём городишке, а в качестве червяка насаживает на крючок меня? Что ж, поглядим, чья возьмёт, моя красавица!»
Часть седьмая
Дверь в гостинице не выглядела особо прочной, но когда Тиур толкнул её, то не смог даже пошевелить. Он налёг плечом, думая решить проблему сугубо по-мужски. С тем же успехом можно было давить на гору Лан-Лан, побуждая её передвинуться в сторону моря. Сильная магия затворила все входы в дом, не впуская посторонних и не выпуская ни единого звука.
Хитра кошка, усмехнулся ведьмак, да на её премудрости свой мешок найдётся.
Он устроился поудобнее напротив двери, вытянул длинные ноги и стал слушать, благо его способности позволяли ему миновать любые заслоны. Сначала доносился женский плач, потом затрещал огонь на свечах. Повисло долгое молчание. И наконец Тиур ясно разобрал грудной, влекущий голос Нельвы.
Не плачь, сударыня, мягко сказала ведьма. Лишние слёзы делу помеха. Так сколько ты со своим мужем прожила?
Семь лет, прозвучал ответ, скомканный, словно носовой платок.
И за семь лет ты ни разу не зачинала в себе новую жизнь?
Нет. Муж сначала терпел, ждал, когда я ему наследника рожу. Каждую ночь надо мной корпел, силы свои тратил. Потом стал намекать на мою неспособность забеременеть. А в последнее время моё утро начинается с того, что он брякает: «Ты как бездонная бочка! Сколько в неё ни лей, всё пусто». На днях слух до меня дошёл, что хочет он со мной развестись и жениться на дочке купца Кирклена. Я понимаю она молоденькая, всего шестнадцать годков, сможет ему ребёнка дать. А я старая глупая кошёлка, которой самое место в чулане, рядом с раздёрганным веником!
Ага! странным гортанным голосом ответила Нельва. И сколько же тебе, старушка, лет?
Двадцать три, голубушка.
А мужу сколько?
В канун святого Привта ему стукнуло пятьдесят пять.
Ох! расхохоталась ведьма. И этот пень от сгнившего тополя утверждает, что на тебе вина?
А как же, милая?! растерянно ответила гостья. Испокон веков всем известно, что, ежели женщина пустоту внутри себя носит, то ни одному мужчине не удастся наградить её дитём.
Глупости! рокотнула Нельва. Один слабак болтанул так однажды, чтобы оправдать своё бессилие, и айда поставили печать на женский род. Вот и ходят «клеймёные», порицаемые, стыдящиеся, замученные только из-за того, что чьё-то семя не может дать полноценного урожая.
Тиур усмехнулся и продолжил подслушивать.
По чести, я бы с таким мужем и жить не стала, уже спокойнее сказала ведьма. Но ты не я, и посему мы поступим так. Слушай внимательно, госпожа Линла! Я помогу тебе обрести ребёнка, притяну к тебе его душу. Возьми булавку, да не суй её в карман. Она заговорённая! Выйдешь отсюда, повернёшь налево и иди, пока не повстречаешь первого попавшегося мужчину. Заговори с ним и как бы нечаянно уколи булавкой, чтобы на острие кровь его осталась.
Как же я заговорю с незнакомым? визгливо выкрикнула гостья. Я женщина замужняя, приличная! Обо мне же слухи дурные пойти могут!
Прости за резкое слово, но и глупа же ты! Если не сделаешь так, как я сказала, муженёк тебя из дому выставит, как бесполезную в хозяйстве рухлядь. Тоже мне замужняя!
Женщина сникла и прошептала:
Прости меня. Уколю незнакомца, а дальше что?
После этого отправляйся домой. Там подбери себе одежду, с которой возни меньше. С камзола мужа оторви пуговицу, самую верхнюю, да постарайся, чтобы «с мясом» выдралась, чтобы нитки на ушке болтались. На кухне возьми нож, самый острый и самый длинный. Заверни их в красную шаль, которая у тебя в комоде лежит, ты её ни разу не накинула себе на плечи. Поздно вечером, когда подаёшь мужу обязательный бокал вина, добавь в него три капли из этого флакона. Не бойся! Он просто уснёт и не будет мешать тебе раздобыть младенца. Когда на городских часах пробьёт полночь, ты должна стоять на пороге моего дома. А дальше уже моё дело!
Послышался звон монет и резкий голос Нельвы:
Убери гроеры! Как душа ребёнка соединится с твоей, тогда и о деньгах поговорим. А сейчас ступай! И будь храбрее комнатной собачонки, которую твой муженёк отшвыривает ногой.
Дверь начала раскрываться, и тут Тиур сообразил, что может оказаться тем самым первым попавшимся на пути госпожи Линлы. Времени, чтобы сбежать, не оставалось, и он, замерцав, стал невидимым. Мимо него, шурша юбками, прошла заплаканная невысокая женщина, зажавшая в кулаке колдовскую булавку. Выждав немного, ведьмак вернул себе облик, долго стучал сапогами у порога, изображая чистку оных от грязи, и вновь надавил на дверь. Чуть скрипнув, та подалась и распахнулась. За столом сидела ласковая ведьма и пропускала сквозь пальцы свои роскошные волосы. Тиур, не говоря ни слова, уселся напротив неё и стал смотреть, как рыжие искры пробегают по каштановым кудрям, падают на пол, чтобы на короткий миг напомнить вечности о красоте Нельвы.
Часть восьмая
Воздух в комнате пошёл толчками, когда дверь, мягко качнувшись, распахнулась. Несмотря на солидную порцию макового зелья, добавленного доброй хозяйкой в вино, Тиур не спал. За ужином он не стал отказываться от чаши с кретольским красным, чтобы не насторожить Нельву. И теперь ведьмак изображал спящего, успокоив дыхание и расслабив мышцы. Ведьма что-то прошептала, и от её ладоней разлился свет, похожий на сто светлячков, собравшихся дружной компанией под кустом жимолости. Она неслышно придвинулась к гостю и стала всматриваться в его лицо.
Хэнно-ра, саари-ра, угди-да, прошелестели слова заклинания, и лёгкая волна скользнула по телу Тиура.
Нестерпимо захотелось спать, но ведьмак не мог позволить себе провалиться в небытие. Если он пойдёт на поводу у слабости, то никогда не узнает, зачем ведьме души детей. Свет погас, и Нельва, закутавшись в длинную мантию, вышла. Скрипнули ступеньки лестницы, хлопнула входная дверь. На городских часах пробило полночь. Тиур осторожно посмотрел в окно и увидел у дома троих.
«Ага, подумал он. Моя ласковая хозяйка, дамочка с булавкой, а третий Неужто так быстро себе мужика нашла? Лихо дела творятся: укол заговорённой хреновиной и ты, как кобель за сучкой, бежишь, слюни пуская!»
Луна выглянула из-за тучи, и Тиур опознал третьего. Им оказался мнимый «малахольный».
А дело-то у них налажено да маслом смазано, буркнул он, быстро одеваясь. Не зря брат Иорадий, когда принимал «на грудь» чрезмерное количество пива, твердил: «Не доверяй бабе просто потому, что она баба! Не доверяй вдвойне, ежели она красива, будешь тогда думать только тем, что между ног у тебя болтается! Не доверяй втройне, ежели она умна, тогда твою же силу обернёт против тебя! А ежели она ещё и колдовка, то прими мои поздравления висеть тебе на суку, высунув язык на плечо, чтобы в земле от твоей мочи и спермы выросла мандрагора и ведьма её, орущую, выкопала».
Троица уже подходила к началу улицы, когда Тиур серой тенью устремился за ними. «Зелёный камзол» нёс факел, держась немного впереди. Женщины переговаривались, и вскоре ведьмак расслышал тихие голоса.
Ой, боязно мне, сударыня Нельва, дрожащим голосом поделилась Линла, кутаясь в тёмный плащ. Ну как прознают в городе, что я по ночам на шабаши хожу?
А ты ответь хорошо, что ты на шабаши не летаешь. На метле! засмеялась ведьма. Да не робей! Никаких бесовских оргий не будет, никто тебя за титьки хватать не собирается.
Ох, выдохнула с облегчением наивная горожанка. А я-то уж решила
Ну, ну!
Когда я от тебя пошла домой, то первым встречным оказался чужак молодой купец из Пекуэланда. Такой справный, сильный, и
Она засмущалась и прикрыла губы ладошкой.
И тебя к нему повлекло, прямо сказала Нельва.
Ой, срам какой! залепетала Линла. От таких желаний мне потом нужно будет целую седмицу молиться и каяться, каяться и молиться.
От таких желаний нужно целую седмицу, а то и поболе из постели не вылезать, мужика стоящего в себя вбирать да орать от удовольствия! бархатным голосом ответила ведьма. Где уж тебе об этом знать, если твой муженёк над тобой членом слабым махал, как куриным пером?