Городская стена выросла перед ними, но провожатый зазвенел связкой ключей и отпер небольшую калитку. Свежий ветер дохнул в лицо. Луна, тягуче улыбаясь красным ртом, покрывала дорогу рассеянным, словно пыль, светом. Они уходили в летние луга, насквозь промокшие от росы.
Издалека послышались звуки, словно кто-то шлёпал по голому телу.
«Река», понял Тиур и, став тенью собственной Тени, заскользил над травами.
Едва не столкнувшись с «малахольным», повернувшим обратно, он быстрым шагом добрался до реки. На берегу пылал костёр, возле которого на подставке стоял медный котёл и лежали связки растений. Нельва протянула руку, и Линла вложила в неё булавку и пуговицу.
Нож, потребовала ведьма, и длинное, тонкое лезвие тут же оказалось у неё. Сиди пока тихо, смотри, слушай. О себе прошлой забывай, о себе настоящей вспоминай.
Она щёлкнула пальцами, и в котле вспыхнул белый огонь. Нельва погрузила в него руки до плеч, застонала от радости и потом стала волшбу творить.
Нельва сбросила с себя мантию, и её белоснежное тело засияло, возликовало, взметнулось навстречу пламени. Она стащила с Линлы плащ и короткую размахайку, поставила рядом с собой, и яростный огонь растёкся вокруг них, щёлкая, задираясь, озоруя. Чародейка уколола ножом левую грудь женщины, выпустив немного крови, вытерла порез шалью и бросила её в котёл.
Её глаза стали похожи на два факела. Тиур, скрывающийся в густых кустах, почувствовал, как волосы на его голове становятся дыбом от сильного жара и жгучей энергии, исходящей от обнажённого тела Нельвы. Он сжал в ладони ведьмовской амулет в виде серебряного сокола, но это мало помогло. Голос ведьмы нарастал, заставляя Линлу корчиться на земле в муках неутолимого желания, выгибать спину, широко раздвигать ноги, согнутые в коленях, дрожать и погибать в блаженстве.
После этих слов пламя мгновенно исчезло. Нельва положила три ветки полыни на остывшие уголья, полила сверху гранатовым соком и воткнула в пепел два скрещенных ножа. Линла слабо ворочалась в темноте, не понимая, что с нею произошло. Чародейка накинула на себя мантию, помогла одеться спутнице и подтолкнула её к «зелёному камзолу», незаметно подошедшему по мысленному зову госпожи.
Иди, сударыня, с ним, устало сказала Нельва. Твоё лоно приняло юную душу. Помни, что с этой ночи твоя жизнь изменится. Невозможно прикоснуться к магии и остаться прежней.
Линла поклонилась чародейке и ушла. А в глазах Нельвы возникло видение: счастливая женщина ласково гладит округлившийся живот, а перед ней стоит на коленях молодой мужчина и целует обиталище новой жизни.
Часть девятая
Нельва проснулась довольно поздно. Скелет на городских часах уже отзвонил два часа пополудни. Она скинула одеяло, лёгкое, как лебединый пух, и тёплое, словно ясная погода, раскинулась на кровати, потягиваясь всем телом до пощёлкивания в позвонках. Перекатилась на бок, играя с собственным настроением, будто молодая кошка с ярким фантиком, привязанным к нитке. В доме ощущалось присутствие только одного человека ведьмака, и поэтому чародейка не стала затягивать свои прелести шнуровкой корсажа, а набросила на себя лёгкую тунику цвета спелого абрикоса, провела гребнем по волосам, успокаивая их буйство, пожевала кусочек кедровой смолы, понравилась сама себе в зеркале и отправилась вниз, на кухню.
«Вот так всегда, подумала она. Как ворожбой пропитаюсь посильнее, так сразу есть хочется и спать подольше. Сейчас бы быка сожрала, и даже без приправ! Да кто ж мне его зажарит? Разогрею вчерашнюю кашу, добавлю в неё молотых орехов, мёда, чуток топлёного маслица и будет угода чреву».
На кухне, среди кастрюль и мисок, обретался Тиур и тушил в горшке куриную печёнку, обильно посыпанную специями. С ловкостью опытной хозяйки он растирал в фарфоровой ступке семена горчицы и дикой ширицы, смешивал с сырым желтком, тёртым сыром и маслом. Запахи стояли столь умопомрачительные, что Нельва забыла о каше и, приоткрыв крышку, вдохнула их в себя и почувствовала, как лёгкая дрожь пробежала по животу.
А ты, оказывается, мастер на все руки! удивлённо пропела она, отщипнув от медовой коврижки кусочек. М-м-м-м-м, хорошо-то как!
Ведьмак снял горшок с плиты, разложил содержимое по тарелкам, полил соусом и, кивнув Нельве, отправился в зал. Посмеиваясь, она захватила из буфета два бокала и бутылку вина, доставшегося ей от отца. Вино было почти чёрным, терпким, с красными искрами, пляшущими на поверхности.
Что будем праздновать? лукаво сказала чародейка, прищурив глаза. Может быть, жизнь?
Скорее, смерть, резко ответил Тиур и залпом влил в себя чудо виноделов, словно стакан с дешёвым пойлом.
Нельва перестала улыбаться и вперила в него холодный взгляд:
Наш город как-то странно на тебя подействовал! Никак, умом тронулся?
Вернее, нашёл, спокойно сказал Тиур. И не только ум, затуманенный тобой, но и ответ на вопрос.
Вопрос?
Да. Я понял, кто убивает колдовством людей, кто держит город в страхе, кто прячет алчную утробу под милой улыбкой.
И кто же?
Ты, ласковая ведьма! рявкнул Тиур, собирая магические силы. Прошлой ночью я не спал и проследил за тобой. Я видел, как ты вытащила из небытия душу и вложила её чаровством в бездетную женщину. Мне стало ясно, что ты уничтожаешь уже живущих, чтобы за горсть золотых гроеров подарить ребёнка другим. Ты хуже жалденских паучих, которые бросаются на жертву с деревьев и высасывают из них кровь. Потому как они зверюки, но ты же человек. Ты чародейка, давшая клятву Богам.
Нельва откинулась на спинку резного стула и безмятежно посмотрела ему в глаза:
Я чудовище, нечисть, недочеловек. И с твоей, ведьмацкой точки зрения, меня нужно уничтожить! И как ты собираешься это сделать? Надеюсь, ты не хочешь отравить меня тушёными куриными потрохами? Вот была бы потеха великая и несравненная ведьма пала жертвой кулинарных изысков! Или желаешь пронзить меня серебряным мечом? Я уже ощущаю себя бабочкой на иголке. Нет? Что же тогда? А, знаю напустишь чары, и я, повинуясь твоему приказу, утоплюсь в самой большой городской луже. У нас имеется такая, между площадью Трёх мечников и улицей Благонравия. В дождливый сезон ломовые лошади застревают с гружёными телегами. А для меня в самый раз! Лягу, пущу пузыри и слава ведьмаку, победителю! Правда, не надейся, что господарь Тишла тебе деньжат отсыплет. Он жмот, каких свет не видел, при таких капиталах десять лет одни и те же штаны носит.
Ошеломлённый её реакцией, Тиур схватил ложку и забросил в рот остывшее мясо.
Издеваешься? глухо сказал он. Наверняка, как все ведьмы, считаешь ведьмаков тупоумными, заторможенными на всю голову. Но это не так.
Нельва поднялась, обошла вокруг стола и обняла Тиура за плечи:
Милый ты мой, у меня и в мыслях не было тебя дурачить ни сейчас, ни раньше. Да, ты видел ночью обряд, но суть его не понял. Я стараюсь удержать на земле несчастные души, лишённые кем-то тела, и для этого разыскиваю их на границе между мирами и уговариваю вновь войти в женщину, чтобы родиться и продолжить предначертанный им путь. Хотя бы так я вношу свою лепту в спасение Кральграда. Заодно и женщин делаю счастливыми, наполненными, красивыми!
Прости дурака! Я смотрел, но видел лишь отражение собственных мыслей.
Он долил вина в бокал и сказал, мягко глядя на хозяйку:
За жизнь, Белое Пламя!
Часть десятая
Долгих десять минут Тиур смотрел на купцов, размахивающих руками и выкрикивающих что-то нечленораздельное, а потом спросил у Нельвы, стоящей за стойкой:
И часто у тебя такой бедлам?
Случается, хладнокровно ответила хозяйка. Когда люди путают окно с подвалом.
Ну, ну, покивал ведьмак, стараясь уловить смысл происходящего.
Так сумбурно началось следующее утро. Не успели городские водоносы оповестить о свежей горной воде, доставленной в Кральград, как толпа гудящих, как рассерженные шершни, мужиков вломилась в зал гостиницы.
Может, мне их шарахнуть легонько? спустя ещё пять минут проговорил Тиур, у которого уши заложило от гама.
Подождём ещё немного, равнодушно бросила чародейка, протирая бокалы мягкой тряпочкой. Выходцы из Пекуэланда славятся своим горлодёрством. Пусть проорутся, потом печень будет меньше болеть.
С такой практической точкой зрения ведьмак ещё не сталкивался и поэтому отгородился от пришлых непроницаемым барьером и стал поглощать тефтели в соусе, оставшиеся после вчерашнего ужина. Ещё через полчаса «пыльная буря» пошла на спад, и купцы уселись вокруг стола. Кто-то из них потребовал было вина, но Нельва принесла кувшин с мятным сидром и глиняные кружки.
С хмельного вы ещё в драку полезете, а эта «водичка» вас в чувство приведёт. Да и глиняные черепки завсегда сподручнее выгребать, чем осколки да стеклянную пыль. Пейте, господа купцы!
Она незаметно соединила большой палец с безымянным и шепнула:
Май-стооо, ман-клююю, рор-лонг.
Гости сняли плащи и погрузили свои взгляды в нутро кружек. Почуяв перемену, Тиур убрал незримую защиту и прислушался.
Ох, госпожа Нельва! горестно вымолвил старший, с опаловым перстнем на руке. Не хочется тебя обижать, ты для нас много хорошего сделала. Но обстоятельства вынуждают!
И как же зовут эти обстоятельства? усмехнулась чародейка. Случайно, не Джитль из рода Панмериков?
Купцы переглянулись:
И до тебя уже слух дошёл?
Я сама решаю, что или кто может войти в мой дом. Рассказывайте.
Стыдоба-то какая! Из-за одного негодника все мы в свином дерьме!
Ведьмак принюхался и переспросил:
Да неужто? А на мой неискушённый нюх от вас несёт бырбарскими кровяными колбасками. В них ещё сыр добавляют и мно-о-о-о-о-ого чеснока! Запах, конечно, специфический, особенно для дамского общества, но на свиные отходы не тянет.
Не будь ты ведьмаком, мы бы тебе рыло начистили! взъерошился приказчик.
Ай-ай-ай! посочувствовал Тиур. Вот ведь незадача никак я не могу перестать быть собой. Хватит ходить вокруг да около, вы уже хозяйку утомили. Отвечайте чётко и прямо, как на исповеди у дьявола, какого хрена вы вызверились на своего младшего?
Нельва ласково улыбнулась и послала ведьмаку воздушный поцелуй, который он ощутил столь явственно, что у него загорелись губы.
Итак, снова начал старший купец. Этот окаянный Джитль, мать его за ногу, убёг нынешней ночью. И не один пятки смазал салом! Он сманил с собой жену господина Шверкикла.
Все дружно опустили глаза долу и зацокали языками.
Госпожу Линлу? радостно спросила хозяйка.
Её самую. Позорище! Ладно бы с какой-нибудь мокрохвосткой гулящей в «дыр-тыр» решил поиграть, а тут солидная матрона, у которой уважаемый всеми муж, большой дом, слуги, припасы
Ага, подначила Нельва. Ещё два курятника, одинокая постель и мокрая от слёз подушка!
Она стукнула кулаком по столу:
Если они по любви выбрали друг друга, то нет в этом ни греха, ни обиды, ни дурного замысла. Вы-то чего взъелись? Я же вижу, что каждый из вас рад бы оказаться на месте своего товарища, спящего сейчас в обнимку с молодой, счастливой женщиной, которая только нынче себя таковой осознала.
Нельва щёлкнула пальцами, и на столе возник бокал с красным вином. Пригубив его, она спросила:
Он что, у вас общую казну утащил?
Да ни боже мой! возмутился старший. Джитль парень верный, ломаного пферига из чужого кармана не возьмёт.
Тогда в чём причина?
Понимаешь, сударыня, мы на днях договорились с господином Шверкиклом, что продадим ему наш товар. Правда, он себе немалую скидку вытребовал.
Аж сорок процентов! поддакнул приказчик.
Понимаем, что в Кральграде такая обстановка, что наши ткани особо никому не нужны, вот и согласились на уступку. А утром мы пришли за деньгами, а он приказал тюки с товаром выбросить на улицу, прямо в грязь. Хорошо ещё, что его слуги на них не помочились. Своё-то мы забрали. И куда теперь девать? Не обратно же везти?
Шкуру сдирать он умеет, этот «уважаемый» господин, протянула Нельва. Но раз я обещала, что торговля ваша не накроется ночным горшком святого Мымрика, то так и будет.
Она закрыла глаза и замерла с сосредоточенным лицом. Вскоре в дверь постучали и на пороге возник «зелёный камзол». Хозяйка махнула в его сторону рукой:
Идите вместе с моим помощником. Ваши ткани уже ожидает новый владелец. Он предложит стоящую цену, и впредь можете иметь дело с господином Чимсверном.
Растерянные купцы заторопились к выходу, а Нельва крикнула им вслед:
На свадьбе слишком не упивайтесь! От горечи, что младшему досталась ЖИВАЯ ЖЕНЩИНА!
Затихли на улице голоса, и Тиур пересел поближе к хозяйке:
Ты знала об этом загодя?
Загодя или нет, какая разница? Главное, что все счастливы.
Кроме
А дураки никогда счастливыми не бывают. Это закон жизни, мил сударь.
Дверь внезапно распахнулась, впуская старшего гильдии. Он перевёл дыхание и проговорил:
Запамятовал я! Когда муж госпожи Линлы на нас ногами топал, проклинал и досадовал, я обратил внимание, что кто-то в другой комнате подслушивает. Кто-то очень сильный и очень-очень плохой! У меня перстень чародейский, от прабабки жены в наш род пришёл. Опал, который вставлен в него, становится из светлого тёмным, как только «учует» дурное колдовство. И сегодня утром камень стал тёмно-красным, будто застоялой кровью наполнился. Уж не знаю, пригодится тебе моя весть или нет. Благодарствуй, ласковая чародейка!
От гостя остался запах чесночных колбасок и выход из тупика, в котором себя ощущали Нельва и Тиур.
А не навестить ли мне «рогатого» мужа? спросил ведьмак.
Часть одиннадцатая
Ночь нетопырём пала на улицы Кральграда, когда Тиур вышел из гостиницы. Мечи он оставил в своей комнате, несмотря на предостережение Нельвы насчёт «трущобных братьев». В темноте он видел как кошка и поэтому мастерски избегал попадания в сточные канавы, медвежьи капканы и объятия стражников.
«Неужто люди верят в то, что ловчая яма убережёт их от смерти? подумал ведьмак, минуя очередную западню, окроплённую святой водой. Даже у умелого грабителя хватит ума не совать ногу в зубастую железяку. А что уж говорить о силе, которая может разделить тело и душу на части, словно мясник коровью тушу».
Впереди вспыхнул огонёк, и навстречу Тиуру выскочила вертлявая бабёнка с тощим задом и огромным накладным бюстом, заставляющим её наклоняться вперёд.
Сударь, пропищала она тоненьким голоском, не хотите ли развлечься? Всё, что пожелаете: чистая постель, умелая женщина, вино из подвалов самого бургомистра. И эта роскошь только для вас за половину палдинга!
Ведьмак прикинул в уме: «В гроере десять палдингов. Что-то дёшево получается! Хотя если вспомнить, какое дерьмо заливает в себя бургомистр, то за чудовищные сиськи и кровать без клопов цена будет нормальная».
Гулящая, решив, что клиент сомневается, поспешила пополнить «прейскурант услуг»:
А ежели вам, господин, захочется той любви, что в ходу у мнеховников, то я только чтобы доставить вам удовольствие и на это согласна. Правда, придётся чуток добавить. Но вы же не скряга, для которого кошель дороже, чем жезл Анаркиса!
Во загнула, хохотнул Тиур. Каким нужно быть тщеславным, чтобы вдохновенно называть член жезлом, мечом, башней! Ну да, придурков всегда было много! Нет, милочка, оставь свои прелести для кого-нибудь другого.
Женщина скривилась и внезапно завопила, схватив ведьмака за край плаща: