Не сомневаюсь. Мне не пришло бы в голову даже просить вас о подобном. Багратион чуть склонил голову. Но что касается Александра Боюсь, на него у императора есть свои планы.
И какие же? ехидно поинтересовался я. И когда именно его величество собирался мне об этом сообщить?
В самое ближайшее время, конечно же.
В голосе Багратиона прорезалось плохо скрываемое удовлетворение. Дед основательно уел его и даже такая крохотная возможность отыграться наверняка показалась весьма привлекательной Но все же не настолько, чтобы злорадствовать в открытую.
Я догадываюсь, о чем хочет просить император. Багратион прищурился и едва заметно улыбнулся. Однако, думаю, будет куда корректнее, если вы с его величеством поговорите лично.
Глава 7
Приятно, когда хоть что-то не меняется. Особенно в те времена, когда сами основы государства и привычной жизни штормит и кидает по волнам, как щепку. В последнее время я ощущал себя в Зимнем почти как дома да и бывал, пожалуй, немногим реже. И уже успел выучить наизусть каждую ступеньку, каждый поворот и все до единого коридоры, ведущие в императорские покои.
Теперь меня пропускали здесь без вопросов и без проверок ну разве что убедившись, что я это действительно я. Князь Горчаков, камер-юнкер его величества собственной персоной, пожаловавший к юному императору Павлу нет, даже не на аудиенцию так мои визиты не называли даже придворные чины. Я просто приходил, когда считал нужным.
Впрочем, сегодня-то мне как раз пришлось явиться по высочайшему повелению. Слова, сказанные Багратионом на фабрике Штерна, сложно было назвать официальным приглашением, и все же я решил не тянуть и устроить Павлу сюрприз.
Хотя бы для того, чтобы сюрприз не устроили мне.
Ну, здравствуй, княже! Его величество кивнул, не отрывая взгляда от разложенных на столе бумаг. Устраивайся я сейчас, мигом.
Мигом, конечно же, не вышло: мне явно толсто намекнули на субординацию, которую следовало непременно соблюдать. Пусть я считался да чего уж там, по сути, и был чуть ли не вторым человеком в государстве, встречал меня все-таки первый. Его величество император всероссийский Павел Александрович из династии Романовых.
Так что я просто сидел напротив через стол, утопал в огромном кресле и ждал, от нечего делать разглядывая обстановку огромного кабинета. Мне не приходилось посещать покойную государыню с официальными визитами во дворце, но что-то подсказывало: она предпочитала работать в другом месте. Не таком суровом, просторном и помпезном. Наверняка Екатерина Александровна предпочитала что-то попроще. Поменьше, посветлее и поуютнее, без давящих темных стен, книжных шкафов под потолок и здоровенных латных доспехов по углам, с которыми Павел, конечно же, не позволял привычных вольностей вроде тех, что проделывал с несчастным железным рыцарем в своей старой спальне. Местные стальные вояки выглядели начищенными, вальяжными и строгими пожалуй, как и все здесь.
Кабинет скорее всего принадлежавший скончавшемуся много лет назад императору Александру буквально источал из каждого угла, из каждой щели мужественность. Угловатую, тяжеловесную и концентрированно-серьезную. Видимо, поэтому Павел и пожелал работать здесь то ли чувствовал себя поувереннее в отцовском кресле, то ли компенсировал солидностью обстановки недостаток собственной.
И это, как ни крути, работало: тот, кто занимался интерьером, определенно знал какой-то секрет. Кресло Павла за огромным столом из темного дерева стояло с моим на одном уровне, а сам император всероссийский заметно уступал мне и ростом, и шириной плеч, и все же с моего места казалось, будто я пожаловал в гости к человеку изрядной величины и не только по чину. Павел непостижимым образом возвышался над всем сущим в кабинете, и кто угодно на моем месте чувствовал бы себя мелким и незначительным.
Не самое приятное ощущение особенно когда его старательно и нарочито пытаются приправить томительным ожиданием. Павел прекрасно знал, что каждый день (включая весьма условные выходные) у меня расписан чуть ли не по минутам, но все равно продолжал старательно вглядываться в печатный листок.
Который ко всему прочему, похоже, еще и держал кверху ногами, перевернутым.
Такого я, конечно же, терпеть не собирался поэтому и огрызался от всей души. В кабинете нас было только двое, так что можно было не стесняться: я развалился в кресле, закинул ногу на ногу, демонстративно зевнул и принялся глазеть по сторонам настолько бесцеремонно, что у висевшего на стене портрета Петра Великого, кажется, чуть покраснели щеки. И я, пожалуй, продолжал бы это бесконечно
Но Павел не выдержал первым: неодобрительно кашлянул, отложил перевернутый листок и посмотрел на меня поверх очков: их его величество тоже носил для пущей солидности, как и мундир егерского полка с невесть откуда взявшимися орденами. На горничных, подавальщиц, солдат-караульных, придворных и, пожалуй, даже на некоторых министров молодецкий и суровый облик молодого императора наверняка действовал, как положено.
Но я почему-то вдруг почувствовал совершенно неуместное желание рассмеяться.
Доброго дня, ваше величество еще раз. Я, не поднимаясь, изобразил легкий поклон. Подозреваю, мне стоит извиниться, что я имел смелость пожаловать без подобающего приглашения, и все же
Да ладно тебе, княже, отмахнулся Павел. Приехал значит, нужно.
Расслабленная поза, никаких свидетелей, печенье с чаем на краю стола, панибратское обращение и мой старый «титул» из училища. Его величество всем видом намекал, что беседа будет легкой, неформальной но взгляд выдавал обратное. Пытливый, внимательный, будто бы спрашивающий: зачем же ты, Горчаков, пожаловал? На мгновение показалось, что меня буквально просвечивают насквозь.
Но только на мгновение.
Угощайся, если есть желание. Павел пододвинул блюдце с печеньем. Твое любимое.
Спасибо, государь, я ненадолго. И по делу.
Ну, раз по делу тогда рассказывай. Сам понимаю, время сейчас такое самому некогда чаи гонять, кивнул Павел. С чем пожаловал?
Это ты мне скажи. А то его светлость князь Багратион недавно обмолвился, что у императора, дескать, ко мне будет особое поручение. Он, получается, знает а мне и не сказали пока. Я чуть подался вперед, улыбаясь. Непорядок.
Павел несколько мгновений молча буравил меня взглядом, будто соображая, с какой стороны подступиться, но потом тихо выдохнул и полез куда-то в ящик стола.
Есть у меня к тебе поручение, княже. Такое особое, что мало точно не покажется. Но пока на́ вот, погляди, сказал он, выкладывая передо мной небольшую пачку фотографий. Узнаешь изделие?
Изделие я узнавал. И еще как хоть и не сразу. Угловатый корпус, затворная часть с курком, будто отпиленная от немецкого «маузера», длинный магазин перед скобой и деревянная ручка с выемками под пальцы спереди, чуть ли не на самом кончике ствола. Что-то похожее показывал мне Судаев в день нашего знакомства на фабрике. Автоматический пистолет, возможно, тот же самый
Хотя скорее нет: если память меня не подводила, у того ствол был подлиннее, а этот словно откромсали лобзиком. Магазин вдвое короче, корявый предохранитель игрушка на фотографии выглядела уродливым братцем той, что мне случалось подержать в своих руках. Я бы даже предположил, что это всего лишь неаккуратная копия, если бы не эмблема оружейных мастерских Горчаковых оттиск на вороненом металле.
Знакомый вензель, усмехнулся я. И знакомое оружие хоть я и представить не могу, кто притащил тебе эти снимки. Насколько я знаю, разработка пока еще не пошла в серию, и ее не должны были даже
Поверь, я бы на твоем месте не переживал за какие-то там утечки из сборочных цехов. Боюсь, все намного хуже. Павел сгреб фотографии ладонью и отодвинул в сторону. Именно из этого оружия двадцать восьмого июля и застрелили германского кайзера Вильгельма.
Мда-а-а Похоже, Судаев все-таки не ошибся. В его непосредственном окружении на заводе действительно нашелся ушлый конструктор, который не только втихаря стащил опытный образец и переправил его в Варшаву, но и влепил на бок пистолета клеймо, которое в сложившейся ситуации выглядело в буквальном смысле автографом.
Откуда?.. осторожно начал я.
Из проверенного источника. Павел поджал губы. Там были еще фотографии, княже, и куда более красочные. Но их я тебе показывать не буду, ладно?
Избавь, да, поморщился я. Видимо, про подделку можно даже не спрашивать, да?
Именно. Павел протяжно вздохнул и подпер голову ладонью. Снимки подлинные, а о подробностях убийства известно немного: зачарованные пули, стреляли практически в упор, один из гостей на приеме.
Кто? встрепенулся я. Известно, кто?..
Фамилия тебе ни о чем не скажет. Какой-то нетитулованный дворянин родом из Петербурга. Павел мрачно усмехнулся. И допросить его по вполне понятным причинам уже не получится.
Свидетели? Я откинулся на спинку кресла. Там наверняка присутствовала вся варшавская знать, а не только немцы. Неужели нельзя было?..
Можно. И даже к местным службам у меня нет никаких претензий, отозвался Павел. Меня больше удивляет другое: снимки всплыли уже куда позже. Только через пару недель после начала войны.
Тогда я вообще ничего не понимаю. У меня на мгновение возникло ощущение, что его величество зачем-то решил поиграть со мной в угадайку. Если честно, я даже не понимаю, какого, простите, черта немецкий кайзер делал в Варшаве.
У нас была запланирована встреча, пожал плечами Павел. Никто не называл это переговорами, конечно же, но мы собирались обсудить в том числе и сложности на границе с рейхом. Кайзер Вильгельм приехал на несколько дней раньше, остановился в гостях у губернатора а дальше ты знаешь.
Блеск, буркнул я. Просто замечательно.
Картина складывалась весьма занятная а со стороны наверняка выглядела и того интереснее. Германский кайзер прибывает на встречу с императором. Но вместо хваленого русского гостеприимства его ждет весьма жестокая и нелепая кончина. Невесть откуда взявшийся дворянин из Петербурга, которого наверняка даже не было в списке приглашенных, появляется на приеме, откидывает полу пиджака, достает оружие и проделывает в царственном теле Вильгельма Четвертого примерно десяток аккуратных отверстий.
Автоматическим пистолетом новой конструкции с клеймом фабрики Горчакова ближайшего сподвижника и друга императора Павла. Убийца гибнет на месте, сраженный смертоносной магией, весь рейх скорбит и возмущен вероломством русских, а канцлеру Каприви приходится услышать глас народа и отдать приказ к наступлению немецким войскам.
По странному стечению обстоятельств сосредоточенным у западных границ Царства Польского.
Все это очень сильно похоже на спектакль, вздохнул я. Только не очень понятно для кого именно.
Ну эти снимки видел не только я, поморщился Павел и сердито ткнул в фотографии пальцем. Судя по вестям из посольства, подобные письма также получили король бельгийский, император Франции, папа римский, губернатор
Можешь не продолжать.
Я с трудом подавил желание врезать кулаком по столу или запустить в стену чем-нибудь тяжелым. Наверное, что-то такое и должен чувствовать человек, внезапно осознавший, что все, чем он занимался последние полгода (если не больше), вдруг отправилось нет, не то чтобы псу под хвост, но куда-то в том направлении.
Орлов унес с собой в могилу немало тайн. Видимо, в их числе и ту, что касалась далеко идущих планов теперь уже неизвестно чьих именно. Кто-то (и вряд ли это был покойный кайзер Вильгельм) долго и старательно расшатывал обстановку и в Петербурге, и, похоже, чуть ли не во всей Европе.
И в конечном итоге расшатал.
Кажется, понимаю, к чему ты клонишь, невесело усмехнулся я. Хочешь, чтобы я отправился в Варшаву расследовать убийство кайзера?
Нет Точнее, такие мысли у меня тоже были, неопределенно шевельнул рукой Павел. Но хватит уже тебе отбирать хлеб у Багратиона и его конторы.
Тогда теряюсь в догадках, отозвался я, ваше величество.
Есть у меня одна на уме одна авантюра, на которые ты так горазд, княже. Павел откинулся на спинку кресла, чуть склонил голову набок и прищурился. Но скажи как у тебя с французским?
Глава 8
Вот так вопрос.
Bien sûr je parle français plus ou moins, осторожно отозвался я. Более-менее Ваше величество.
Тебе точно стоит немного попрактиковаться. Павел явно посчитал мое произношение не безупречным. Там, куда ты отправишься, русским владеют немногие.
В Бельгию? уточнил я. Прямо в Антверпен, или
И снова не угадал. Похоже, его величество испытывал некоторое удовольствие, удерживая меня в неизвестности. Ты слишком ценная фигура, чтобы носиться по условно-нейтральному государству в поисках неизвестно чего.
Конечно, мне очень понравилось слово «ценная». А вот фигура Не то чтобы я питал какие-то особенные иллюзии по поводу собственной значимости в масштабах войны двух крупнейших европейских держав, однако на определенное отношение со стороны однокашника пусть даже бывшего все-таки рассчитывал. Но, видимо, юный император уже достаточно прочно вжился в роль правителя державы и мыслил соответствующе.
Нравится мне это или нет.
Я хочу, чтобы ты отправился во Францию. В Париж, ко двору императора Жозефа. В составе российской делегации, разумеется, продолжил Павел. И принял участие в тайных переговорах.
Я ничего не ответил; впрочем, сам мой вид, похоже, был настолько красноречив, что его величество не смог сдержать улыбку и тут же принялся поспешно объяснять:
Знаю, это кажется странным, но подумай сам, княже: война уже идет, и даже доказательство чьей-то чужой вины в убийстве кайзера вряд ли ее остановит. И любой, кто получил фотографии тайной почтой, в конечном итоге поверит не правде, а тому
Тому, что посчитает выгодным для собственной державы, кивнул я. Тут ты, без сомнения, прав. И император Жозеф уже наверняка решил, на чьей стороне выступит, если придется.
Надеюсь, что нет. Павел покачал головой. Османы уже готовы наброситься на наши южные границы, хоть никто и не говорит о союзах с рейхом. Да и англичане вряд ли останутся в стороне.
Пожалуй, вздохнул я. Британский монарх вряд ли пожелает пропустить такое веселье. Наверняка он уже примеривается к колониям в Африке. А может, даже захочет под шумок оттяпать кусочек земли прямо в Европе.
Верно. И именно поэтому нам сейчас нужны союзники. Павел подался вперед и чуть склонил голову. Я уже подписал указ о мобилизации. К осени в армии может быть уже миллион человек. Но даже если твои фабрики обеспечат их всех современным оружием и панцерами мы все еще слишком уязвимы с моря. В одиночку Россия
Да понимаю! отмахнулся я. Но почему Франция? Твоя династия всегда была дружна с родней покойного Вильгельма, а вот с Бонапартами Старые счеты. Уверен, в Париже наверняка еще остались те, кто не забыл, что было полтора века назад, когда Наполеон уполз из-под Смоленска и едва не потерял всю свою империю.
Ну это было давно, с сомнением протянул Павел. Может, у Жозефа и нет повода встречать моих послов с распростертыми объятиями, однако причин точить зуб на рейх у него все-таки больше. Война сто лет назад, после которой Франция потеряла значительные территории на востоке Сейчас самое время попытаться их вернуть. Если Жозеф согласится