Алиса Вишня
Империя. Наложница
Глава первая
Меня тащило и волокло. Тело соприкасалась с землей короткими вспышками боли. Чирк чирк чирк Мимо пролетали серые стены домов, бегущие люди, конские ноги И стоял нестерпимо громкий крик вопли ужаса и боли, и рев богундцев?
Кинуло на что-то мягкое, и движение прекратилось. Только голова кружилась, а глаза ничего не видели лицо уткнулась в это мягкое, которое противно пахло и шевелилось. Полежав минуту, и немного придя в себя, я подняла голову, осмотрелась, и, с трудом, села.
Я находилась в куче орущих от ужаса людей это на них меня кинули. И на эту вопящую массу несся огромный конь, с полуголым всадником, который тащил веревку, захлестнувшую человека, который, лежа, скользил по каменной мостовой чирк, чирк, чирк
Лошадь нас не раздавила всадник дернул за поводья, конь отвернул, а в кучу упал человек, уже без веревки.
Боже! Надо немедленно возвращаться! Я попала в богундскую охоту на людей они так рабов ловят. Но, покинуть Империю я могу, только умерев. Не самоубиваться же! Да и нечем.
Меня будто огнем жгло, и не удивительно! Руки и ноги покрыты ссадинами и синяками, одежда изорвана будто мыши погрызли и тело тоже изранено. Хорошо, хоть не сломано ничего вроде бы ведь тащили меня по камням и булыжникам.
Я осмотрелась. Место незнакомое, какой-то средневековый город, с узкой мощеной улочкой и каменными домами. Обычными, серыми. Люди, среди которых я сижу, одеты в бедные, грязные и рваные одежды, незнакомого мне покроя. Где же я оказалась? И кто я?
Осмотрела свое тело худая женщина, с бледной кожей. Почему-то, в мужской одежде. Пощупала волосы, дернув прядку рыжие, вьющиеся, но грязные и спутанные до такой степени, что превратились в войлок. Я бомжиха? Кошмар! Но вроде молодая, судя по фигуре и коже. Ладно! Прорвемся!
Между тем, охота закончилась. К нам подъехали несколько богундцев, и один стал орать, что бы поднялись, и построились. Но, похоже, кроме меня никто его не понимал люди теснее сбивались в кучу, и не думали вставать. Дикарь разозлился, и принялся хлестал всех подряд, без разбору, кнутом. Рабы а мы уже ими стали огласили опустевшую улочку воплями боли.
Я знаю, что такое удар кнута, поэтому быстро вскочила и замерла построилась. Но, на мое послушание не обратили внимания кнут задел плечо, будто обжег.
Взвизгнув, я закричала по ассински, не уверенная, что рабы поймут:
Встаньте и постройтесь! Иначе, нас забьют!
Голос у меня был приятный ну, хоть в этом повезло.
Может, и зря я вылезла богундцы обратили на меня внимание, что не хорошо.
Люди поняли, хотя и не сразу от испуга и шока они плохо соображали. Мне пришлось повторить, рабы начали вставать, и пристраиваться ко мне. При этом, выяснялась еще деталь я была очень маленькая. Очень худенькая, и маленькая ростом, почти, как ребенок. Хотя, подростком точно не была.
Наконец, рабы построились, и их быстро связали, попарно, нога к ноге. А пары соединили другими веревками, образовав шеренгу.
Меня не связали.
Пошли! рявкнул богундец пленным, показывая кнутом, куда идти.
Я перевела, и повторила жест варвара, показывая направление.
Рабы тронулись шеренгой.
Талию захлестнула веревка, и меня опять потащили за лошадью, на этот раз, не быстро, и я, торопливо, пошла следом за конем. Рабы тащились за нами.
Мы прошли по улице, свернули на другую. Это был город, обычный для империи, с одно-двухэтажными домами, стоящими напротив друг друга, теперь полуразрушенными. Вокруг все носило следы нападения богундцев на мостовой валялись трупы, в основном, мужчин, а многие из поврежденных зданий горели. И тишина, только звякали, по камням, подковы коней, да шаркали ногами, охали и стонали, рабы. Тишина Похоже, живых в городке не осталось. Или они спрятались, затаились.
Понятно, что это не Богунд в степи нет городов. Наверное, мы в Ассине, потому что люди знают этот язык, хотя вопили и причитали они на незнакомом. Ассин это хорошо, быстрее доберусь до столицы, когда сбегу.
Но! Если богундцы напали на один из городов империи значит, между ними война? Боже! Что же случилось? И что с Дени?
И еще. Раз это не Богунд нас туда, в степь, и поведут. А это ужас как далеко! И идти придется пешком!
Но оказалось, за городом степь, во все стороны. Может, и Богунд Или граница с ним, там такие пейзажи. Нас ждал обоз, состоящий из вереницы повозок, наполненных каким-то барахлом , видимо, награбленным; и нескольких шеренг пленников, к которым наша и присоединилась. В основном, это были женщины и дети. И немного молодых мужчин, тех, кому повезло не быть убитыми сразу, и которые не оказали сопротивления . Стариков не было вообще их не в плен не брали.
Меня развязали, просто дернув за веревку такое я уже видела и один из дикарей спросил:
Знаешь богундский?
Я кивнула.
Будешь переводить!
Варвар показал на одну из телег, где барахла было поменьше, и сидел возница, даже не связанный. Меня тоже не опутали, и я уселась на повозку.
Все же, знание богундского полезно пешком топать не придется. И вообще, значит, я более ценная рабыня, чем другие, и меня будут беречь. По крайней мере, не забьют до смерти. Умирать я уже не хотела сбегу, раз богундцы, так опрометчиво, не связали.
Обоз тронулся, повозки впереди, за ними рабы. Двигались неспешно, но пленники, все равно, отставали, и богундцы, следящие за порядком, разъезжая вдоль обоза, лупили отстающих кнутами, заставляя ускорить шаг.
Немного погодя, мы разговорились с возницей. Его звали Кир, и он был лидиец. Находились мы в Лидии, провинции Ассина, которая подняла мятеж. Слава богам! Значит, Богунд не воюет с Империей, а подавляет бунт, действуя в интересах Ассина. Где именно находится эта Лидия, я не знала, и спросила Кира. Оказалось, это окраина империи, относительно недавно к ней присоединенная, и у здешних жителей свой язык. Хотя, и ассинский они понимали. Как меня зовут, я Киру не сказала, сделав вид, что не поняла вопроса. Потому что, не знала, и имя себе еще не придумала не до этого. Главное, что меня волновало, и о чем я спросила возницу кто сейчас правит в империи? Кир, видимо, решил, что я тронулась умом, от переживаний находясь в Лидии, не знаю, что это, и не знаю, кто император. Он сочувственно посмотрел на меня, и ответил:
Правит империей Даниэль Неотразимый! Уже три года, как.
Уфф! Слава богам!
Он женат? продолжала спрашивать я, игнорируя его жалость. Тронулась так тронулась.
Даа! кивнул возница Жена его императрица Элейн. И сын у них есть, наследный принц Александр. Ему недавно три года исполнилось!
Боже! Сын! Три годика! Возможно, это мой ребенок, а вовсе не Эль Ведь я покинула Даниэля чуть больше трех лет назад
Я расчувствовалась и прослезилась.
И какой он, император? продолжала спрашивать я, замирая от любви и нежности к Даниэлю и нашему возможно с ним сыночку.
Хороший! помолчав ответил возница, и как я не пытала его, больше не сказал о Дени ни слова.
Сам Кир не был ни пленником, ни рабом он предан Ассину, восстание не поддерживает, и служит богундцам.
Дальше мы ехали по бескрайней серой степи молча, занятые своими мыслями. О чем думал Кир неизвестно, я же приуныла.
Дени женат, и наверное, счастлив с Эль, которая является мамой маленького Александра она его выносила, и родила. Я в эту картину не вписывалась Разрушать семью последнее дело. Что ж об этом не подумала, когда рвалась обратно в Империю?
К вечеру однообразная голая степь сменилось редколесьем, и обоз выполз к небольшому озеру.
Богундцы объявили, что тут мы и заночуем, я перевела, и обессиленные люди попадали на землю. Их развязали. Как объяснил Кир, держать рабов в путах больше не имело смысла все, кто сбегут, погибнут в безлюдной и безводной степи, по которой, к тому же, рыскают волки.
Люди кинулись откуда силы взялись к озеру, и припали к воде. Как животные на водопое Пошла и я. Пить хотелось неимоверно, но, была и еще цель посмотреть на свое отражение. Ибо, лица рыжей девушки я так и не видела.
Утолив жажду, я дождалась, когда успокоиться водная гладь, и взглянула в зеркало воды.
Замерла, отшатнулась, посмотрела опять.
Села на землю, и завыла от разочарования, и отчаяния. Мне нужно умереть! Немедленно!
Мое тело раньше принадлежало рыжей, необычайно некрасивой разбойнице, менерийке Лилиан, или, как она себя называла, Ли.
Глава вторая
Я плакала, рыдала и скулила, пока не почуяла смешанный запах лошадей, пота, кожи и открыла глаза. Дежавю возле моего лица ноги, одетые в меховые, похожие на унты, сапоги. Поднимаю глаза, и отшатываюсь Астахан!
Я замолчала, обмирая от стыда и ужаса, из-за своей безобразности.
Что ревешь, как баба? спросил, по-ассински, и улыбаясь, хан.
Баба? Он думает,что я мальчик! Ну и ладно! Мужчинам можно быть некрасивыми!
Аста был он не один с несколькими богундцами, держащими под уздцы коней. Видимо, правитель Богунда не хотел, что бы знали, кто он ничем не выделялся среди других. Все воины были огромны, одеты в кольчуги-безрукавки, и длинноволосы. Прически и показывали их знатность у простых воинов, пленивших нас, волосы короткие. У Асты, конечно, грива длиннее остальных, и немного светлее. И кожа более белая он же полукровка. А в остальном одет просто, и украшения недорогие, обычные, как и у всей компании. И Аста улыбался! А это для сурового и свирепого богундского хана редкость! Даже я, любимая женщина Астахана, видела его улыбку только дважды. Впрочем, я вообще видела его раза четыре. Что не помешало нам, однажды, целоваться. Но, тогда я была красоткой блондинкой Эль. А теперь
Богундцы повели коней в озеро, на водопой, не обратив внимания, что рядом пили люди. Более того, они стегали и разгоняли рабов, попадающихся им на пути, и мешающих лошадям. Аста к озеру не пошел, продолжал стоять возле меня.
Почему плачешь? повторил он.
Странный вопрос! Меня, так-то, в рабство захватили! Плясать от радости, что ли?
Что ревешь, говорю? продолжал спрашивать хан Или, ты баба?
Я, отрицательно, покачала головой не женщина!
У тебя мать погибла? Или любимая? спросил Аста, нахмурясь.
Я опять хотела качнуть головой моя мама жива, и Дени тоже. Дени
Моя любимая осталась в Ассине, в столице, и мы больше никогда не увидимся! произнесла я, горестно вздохнув. И опять заскулила, даже не притворяясь.
Мужчины не плачут! произнес хан Не ноют, что бы не случилось! Не позорься!
Я замолчала. Спорить с ханом, или не подчиняться ему, нельзя. Тем более, в Богунде. Тем более, с таким свирепым дикарем, как Аста. Отрубит голову одним ударом, даже не моргнет
Я собираюсь, в в ближайшие дни, в Ассин! сообщил правитель Могу передать твоей невесте привет. Могу и ее в Богунд забрать! Что б ты не скучал!
И он рассмеялся. Да, шутка за двести мою придуманную девушку Аста мог забрать, только как рабыню.
Ваше Величество! воскликнула я, бухаясь перед ханом на колени Возьмите меня с собой!
Как ты понял, кто я? опять нахмурился Аста.
По волосам! быстро ответила я У вас они самые длинные, из всех, кого я видел!
Хм Сколько тебе лет? опять спросил хан.
Двенадцать! подумав, сказала я именно на столько выглядела я в мужской одежде.
Аста молчал. Удивился, наверно, что у такого юного мальчика есть любимая. Хотя В Богунде в четырнадцать лет можно жениться. Дикари
А я, не смея поднимать глаз, затараторила, по богундски:
Хочу быть вашим рабом! Я полезный! Знаю богундский и больше полезного о себе я придумать не смогла И вдруг вспомнила Умею петь! И знаю степные песни!
Вспомнила, Ли хорошо пела. Завораживающе так
Но Аста не ответил. Более того, когда я подняла голову, обнаружила, что он отошел, и уже садился на коня. Видимо, потерял ко мне интерес, и мою богундскуюь речь не слышал. Вообще, до меня только сейчас дошло как так? Почему хан, славящийся злобным вспыльчивым нравом, и высокомерием, заговорил с ничтожным рабом? И во время разговора был весьма милым и добродушным? Может, не все правда, что о нем говорят? Жаль, что я не обращала на него особого внимания, когда мы встречались при дворе ассинского императора. И толком хана не узнала.
Вернулась к обозу, и уселась на телегу.
Так как тебя зовут? опять спросил Кир, который на водопой не ходил у него была вода в бурдюке. Которой он со мной не поделился. Старый козел
Ли! ответила я. Да, теперь знаю свое имя.
Между тем, рабам раздали еду. Ну, как раздали Накидали в толпу куски засохших лепешек и вяленого мяса. И люди кинулись их поднимать, толкаясь, дерясь, вырывая провизию из рук друг друга, и затаптывая ее, в серую траву под ногами
Богундцев, все это, очень веселило они ржали как кони.
Мне тоже кинули кусок лепешки и мясо. У Кира еда была своя, и он опять жрал в одиночку, ни с кем не делясь.
Сами же богундцы, пока мы ходили на озеро, развели костер, и варили в больших котлах похлебку, аппетитный запах которой был мне знаком. Запах Готовили они довольно далеко от телеги, но аромат я чувствовала. И вообще нюх у Ли был, как у собаки. Интересно, все менерийцы такие, или это особенность рыжей разбойницы?
И, кстати. Как объяснил Кир, дрова для костра дикари возили с собой, в таких же повозках, как и наша.
Поев, богундцы стали петь, знакомые мне, красивые и печальные песни. Асты, и его компании, видно не было. Или они уехали, или держались от обоза с рабами в стороне.
А я решила спать. И, только стала задремывать, степь огласилась женскими криками. Я села и осмотрелась.
Богундцы вытаскивали из кучи рабов приглянувшихся женщин, и, насиловали их прямо тут, у всех на глазах,нисколько не стесняясь, отведя, или оттащив чуть в сторону от остальных невольников. Тех девушек, которые сопротивлялись, сначала избивали. Замерев от ужаса и омерзения, я старалась не смотреть на это варварство. Хорошо, что дикари считают меня парнем Хотя Может среди них и извращенцы есть?
Будто услышав мои мысли, Кир сказал:
Не бойся, тебя не тронут! Очень уж ты грязный, и страшненький.
Да, я настолько отвратительна, что на меня даже дикари не позарятся.
Между тем, варвары были неутомимы бросали, лежащими на земле,"использованных" женщин, и вытаскивали из толпы других. Или, что было самым омерзительным, и мучительным для пленниц, богундцы менялись своими жертвами. И некоторых, самых красивых, насиловали по несколько раз. А ведь многие были, судя по крикам и мольбам, до этого, девственницами
Я вспомнила песню Ли, которую она пела, когда меня стегали кнутом, и как эта мелодия помогла мне пережить страшную боль. И запела. Слов не помнила просто напевала мелодию. И меня, словно окутала защитная дымка, пелена как и в тот раз. Значит, эта песня-заклинание, действует и на того, кто поет. И, сквозь эту дымку, я услышала, что наступила тишина женщины престали кричать. Нет, богундцы не остановились, но их жертвам стало легче они или впадали в забытье, или не чувствовали боли.
Замолчала я тогда, когда варвары унялись, и сели у костров. Но, один из них, судя по волосам, самый главный, подошел к нашей повозке. Я сжалась, и уцепилась руками за края телеги.
Богундские песни знаешь? спросил меня дикарь.
Я кивнула.
Пой! велел он, и пошел обратно к костру.
Боже! Все лишь спеть!
И я запела. Слов не помнила, да, и не настолько хорошо знаю богундский. Опять, просто мелодия без слов. Напев несколько мелодий, я охрипла и замолчала, ожидая, что мне прикажут продолжить. Но, богундцы угомонились, и уснули, кто где все, кроме часовых.
Я тоже улеглась на телегу, притиснувшись к храпящему Киру он развалился по всех повозке потому что, ночью стало очень холодно, и я о возницу грелась. Богундцам же, похоже, было все равно холода они, будто, и не чувствовали.